Глава 5. Я выбираю вас обеих.
Неизвестный.
Очередной рабочий день плавно подходил к концу, в то время как я был мыслями совсем в другом месте. Я обдумывал каждый свой шаг, чтобы не проиграть также глупо, как Дэниел в свое время. Его ошибка, такая глупая и безрассудная, привела к плачевному исходу, я же такого не хочу. Мне важно, чтобы все то, что я задумал, осуществилось согласно плану - никаких исключений. Каждый шаг, каждое слово, каждый жест - расписан и заучен мной. Такая систематичность очень важна в моем деле, без нее я не смогу стать великим пастором, за которым будут следовать обреченные люди. Им нужен лидер, а не безвольная тряпка, какой был Нельсон. На его промахах я учился долгие годы, зорко подмечая каждую оплошность.
Хотелось прямо сейчас бросить работу и рвануть в Альтон, чтобы побеседовать с будущими членами паствы, расспросить их о жизни, которая заставила обратиться к Создателю, помочь встать на путь истинный, но мое рвение противоречит рабочим обязанностям. Не стоит забывать, что работа должна стоять на первом месте, иначе я не смогу подобраться как можно ближе к Эстер.
Удушливая жара, что царила в узком кабинете, выводила меня из себя, поэтому резко оттолкнувшись от стола, подошел к окну и распахнул его, впуская внутрь прохладные порывы ветра. Белая рубашка неприятно прилипала к телу, отчего казалось, будто бы я пробежал марафон, поэтому решаю переодеться во что-то более практичное, благо запасная одежда всегда хранится в стенном шкафу.
Выбираю темно-серую, почти черную футболку, которая выгодно обтягивает тело, и вновь возвращаюсь за рабочий стол, чтобы доделать отчет. Несколько минут вглядываюсь в монитор компьютера, пытаясь сосредоточиться, но все тщетно - буквы размываются и их невозможно прочесть. Кончиками пальцев потираю уставшие глаза и откидываюсь на спинку кожаного кресла, и даже не замечаю, как в воцарившейся прохладе, ко мне возвращаются давно забытые воспоминания.
Густой лес, почти непроглядный, окружал общину с двух сторон, защищая от любопытных глаз обычных людей. Несколько рядов однотипных кирпичных домов красовались среди вечной зелени, точно островок посреди океана. Люди, одинаково одетые и одинаково мыслящие, сновали туда-сюда, выполняя свои обязанности и лишь я, гордо сидя в одиночестве, наблюдал за происходящим.
Удобно устроившись на втором этаже ангара, я с любопытством разглядывал новоприбывшую девушку, что выделялась из всех копной огненно-рыжих волос и чрезмерной худобой. Она испуганно озиралась по сторонам, пока Дэниел возбужденно обсуждал что-то с пастором Авришем. Девушка, такая робкая и красивая, не решалась сделать шаг, пока Нельсон не подхватил ее под руку и не повел в предпоследний дом по главной улице. Мне невероятно понравились ее волосы, которых хотелось коснуться, ее тонкий стан и плавная походка. Девушка была само очарование и я, юный и неопытный малец, кажется, влюбился с первого взгляда.
Лишь позже, когда пелена спала с глаз, я узнал в этой исхудавшей девушке Элизабет Уайт. Она невероятно изменилась за те три года, пока я отсутствовал в "Раю", и теперь мы встретились в "Лучшем мире". Долгое время я не решался сделать первый шаг, заговорить с ней, - ведь это запрещено в общине, - но неведомая сила тянула меня к Элизабет, будто мы были связаны невидимой нитью, которая постепенно обматывалась вокруг нас еще сильнее.
Найдя в себе силы, я подошел к ней и у нас завязался ненавязчивый разговор, переросший в нечто большее - и это нечто большее просыпалось лишь тогда, когда пастор Авриш покидал пределы общины. Мы могли часами разговаривать, обсуждать наши жизни и строить планы на то, как они сложатся в дальнейшем. Она мечтала покинуть "Лучший мир", спастись, а я же мечтал положить свою жизнь на службу Создателю. В этом мы и были непохожи, и тогда же я понял, что моя влюбленность, возникшая слишком быстро, лишь иллюзия - урок от Создателя, показывающий, что нельзя быть с тем, кто неверен ему.
С того момента я возненавидел ее, считая, что она предатель, недостойный жизни на земле. А когда та умерла, я и вовсе убедился в том, что думал ранее - девушка получила свое наказание за неверность Создателю.
Из воспоминаний меня вырвал телефонный звонок, настолько громкий и протяжный, что хочется кинуть устройство в стену. Открываю глаза и отвечаю на звонок:
— Слушаю, — раздражение сквозит в голосе, отчего собеседник не решается произнести хоть слово. — Если и дальше будешь молчать, то я положу трубку.
— Извините за беспокойство, пастор, — раздался бархатный голос Авивы, — вы сегодня приедете на проповедь?
— Безусловно. Скажи, много желающих сегодня?
— Около двадцати человек, пастор. Каждый ждет минуты, когда сможет поговорить с вами.
— Скоро буду.
Не дав собеседнице ответить, бросаю трубку и вновь откидываюсь на спинку кресла. Каждая новая проповедь - шанс быть услышанным, найти новых членов паствы и помочь заблудшим душам. Видя их взгляды, полные боли и отчаяния, я отчетливо понимаю, что единственное, в чем они нуждаются - я. Им не хватает того, кто будет управлять их жизнью, подсказывая верный путь. Без такого, как я, им не выжить в мире, полном жестокости и безумства.
Стрелка настенных часов медленно приблизилась к пяти часам после полудня, и я радостно выдохнув, покидаю кабинет, громко хлопнув дверью. Минуя коллег, нерасторопно подхожу к лифту и жму на позолоченную кнопку, нервно постукивая ногой. Надо было бы вызвать такси заранее, но эта мысль слишком поздно посещает меня, поэтому полагаюсь на волю случая - поймаю такси у входа.
Двери лифта разъезжаются и раздается мелодичный перезвон колокольчика, и я вхожу в кабину. Замечаю, что один из коллег машет рукой, чтобы я остановил створки лифта, но мне настолько не хочется находиться с кем-то в одном закрытом пространстве, что я с силой нажимаю на кнопку, как раз в тот момент, когда коллега кричит:
— Эй, подожди!
Двери закрываются и голос мужчины утопает в шуме лифта. Как бы мне хотелось уволиться и забыть о ненавистной работе, но я не могу этого сделать, иначе я потеряю единственную нить, что связывает с Эстер. Интересно, какие она испытает эмоции, когда узнает, как близко я всегда находился к ней? Будет ли ей страшно, когда она поймет, что тьма по пятам неотрывно следовала за ней, будто тень в полдень?
Не успеваю заметить, как оказываюсь на первом этаже и двери лифта уже давно открыты, а на меня уставились несколько пар глаз. Да, давно я так не задумывался. Мысли об Эстер всегда заставляют настолько глубоко погрузиться в них, что перестаешь замечать движения мира. Покидаю кабину и выхожу на прохладную улицу. Фонари постепенно начинают зажигаться, отбрасывая желтоватое свечение на лужи, что образовались за весь день. Дождь стих и лишь редкие капли падают на землю, одаривая ее долгожданной влагой. Плотный поток автомобилей нерасторопно движется по шоссе, а пешеходов почти нет - лишь изредка мелькают чьи-то фигуры. Похоже, жители Глендейла окончательно испугались дождя.
Замечаю желтую машину и вскидываю руку в воздух, чтобы водитель заметил меня. Машина медленно тормозит, разбрызгивая дождевую воду из лужи - пару капель попадают на чистые и идеально выглаженные брюки. Едва слышно ругаюсь и распахиваю дверь, и из салона вырывается тепло, обдавая приятной волной охлажденное тело.
Седовласый старик, сидящий за рулем, что-то бубнит под нос про то, какая ужасная погода. Глупец! Неужели не понимает, что дождь - шанс на искупление грехов? Такси начинает движение, вливаясь в плотный поток, я же погружаюсь в очередные размышления, только теперь они никак не относятся к Эстер. Я думаю о том, какую проповедь стоит провести, как задеть сердца заблудших людей?..
Пытаюсь вспомнить о том, что говорил Дэниел, но тщетно. Все воспоминания о "Рае" стерлись, будто кто-то усердно поработал ластиком. Единственное, что я помню, так это проповедь, которая звучала незадолго до того, как сбежала Эстер.
В тот день Дэниел выглядел изнеможденно, будто весь прошлый день провел за постройкой очередного здания на территории общины. Его черная рубашка, - выбор такого цвета был не свойственен пастору, - была помята, а рукава были закатаны выше локтя. И впервые за все время он выставил напоказ свой массивный крест, что раньше прятал за одеждой. Речь его лилась плавно, точно мелодия, а взгляд был устремлен куда-то вдаль, каждое слово гулко отдавалось в моем сердце, оставляя отпечаток на всю жизнь.
Самые ценные слова, которые я смог запомнить и пронести сквозь годы, были:
"Действие, производимое скорбями, подобно действию, производимому ядом. Как тело, принявшее яд, умирает от естественной ему смерти, так и душа, вкушающая скорбь, умирает для мира, для плотской жизни. Поэтому кто не отказывается от скорбей, тот отказывается от спасения."
В эти слова Дэниел вложил огромный смысл, прямо говоря каждому из паствы, что скорбь отнимает у вас шанс быть достойным последователем Создателя. Скорбь разрушает жизни. Не стоит скорбеть по тому, что прошло и чего не вернуть. Тогда, в силу возраста, я не отнесся всерьез к этим словам, зато сейчас прекрасно понимаю их смысл. Хоть Дэниел и был неважным пастором, но вот речи его были красноречивы.
Такси выезжает на восемьдесят девятую автостраду, отчего машина подскакивает на кочках. Вокруг нас лишь бесконечные красные каньоны и бескрайние просторы пустыни. Косой дождь наконец-то перестал барабанить по крыше автомобиля, а водные потоки перестали струиться по стеклу, и я с полна могу насладиться местными красотами. Всю жизнь прожив в Юте, я так и не свыкся с тем, что в штате переплетаются песчаные пустыни и вечнозеленые леса. Границы между ними настолько размыты, что ты не замечаешь, как резко заканчиваются густые заросли деревьев и начинаются желто-красные пески.
Такой контраст, пожалуй, заслуживает того, чтобы провести жизнь рядом с ним.
Вглядываюсь в горные системы, небрежно соседствующие с равнинами, и замечаю, насколько прекрасен мир.
Не все смогут заметить красоту в простых вещах: в том, как появляется листва на деревьях после долгой зимы, как медленно поднимается солнце каждое утро, приглашая вступить в права новый день, как ветер играет с водной гладью, создавая на ней причудливые волны, как темной ночью на небе зажигаются сотни звезд, освещая путь людям.
Красота в деталях, которые окружают нас. Стоит лишь только внимательнее приглядеться к миру, чтобы понять его величие.
За потоком мыслей я не замечаю, как плавно останавливается машина и поворачивается водитель, в ожидании чаевых. Отсчитываю несколько купюр, небрежно протягивая старику и покидаю салон, громко хлопая дверью.
Местная церквушка, расположенная почти на окраине города, возвышается среди одноэтажных домов. Здание выполнено из красного кирпича, который контрастирует с белоснежными башнями, что возвышаются на крыше и тянутся к самому небу; по всему периметру расположены более дюжины окон в белоснежных рамах, что пропускают солнечный свет в помещение и позволяют ему играть с витражами на потолке. Перед самой церковью растянулся небольшой сад, с десятком плодовых деревьев и изумрудным газоном. На заднем дворе уютно расположились несколько построек, в которых могут жить прихожане, находящиеся в тяжелой жизненной ситуации.
Отворяю тяжелую железную калитку, издающую протяжный скрип, и ступаю на гравийную дорожку, что ведет к главному входу. У дверей столпились около дюжины прихожан, живо беседующие между собой, а в центре этой толпы стоит Авива - она, точно диковинный цветок, выделяется из общей массы своими огненными волосами, достающими до самой талии. Девушка, изящно размахивая руками, показывает будущей пастве на какие скамьи им сесть, когда те войдут в церковь. Ее взгляд наконец обращен ко мне, и на губах начинает расплываться лучезарная улыбка.
— Пастор! — громко говорит Авива, стараясь перекричать шумные диалоги прихожан. — Смотрите, это наш пастор! Поприветствуйте же его!
И словно по команде каждый поворачивает голову в мою сторону и произносит:
— Да будет благословлен пастор!
Мне льстит то, как они смотрят на меня: в их глазах читается восторг и надежда. Они видят во мне своего проводника - того, кто приведет их к Создателю.
— Добрый вечер, друзья! Прошу, успокойтесь и внимательно послушайте меня, — толпа смолкает, а я делаю несколько шагов ко входу. — Каждый из вас пришел сюда не просто так - вы ищите поддержку и, несомненно, найдете ее в стенах церкви. Будьте уверены, что через меня Создатель говорит с вами. Вы все его дети, которых я обязан направить на истинный путь. И поверьте, у нас все получится!
—Да будет так! — единогласно произносит паства и, точно дети, неотрывно следующие за матерью, начинают идти в церковь.
Сейчас начнется самая важная часть - нужно дотронуться до сердец паствы, убедив их в том, что без меня они обречены на бессмысленную жизнь, лишенную любой радости.
***
На удивление, проповедь прошла слишком быстро - я даже не успел насладиться чувством триумфа. Все время, что я говорил, каждый сидящий в зале с открытым ртом ловил любое мое слово, точно я один из величайших людей, которого им удалось увидеть. В их глазах наконец-то зажегся огонек надежды и веры - веры в Создателя. И все это благодаря мне.
Радость от прекрасно выполненного долга захлестнула мое робкое тело, заставив сотни мурашек выступить на коже. Удивительно прекрасный день!
Воодушевившись проповедью, я поспешил покинуть паству и отправиться в свой кабинет, находящийся в задней части здания.
Минуя длинный коридор, по которому то и дело сновали служащие церкви, я отворяю массивную деревянную дверь, и вхожу в кабинет, который занимаю с того дня, как стал пастором. Помещение довольно маленькое,- кабинет оформлен по-мужски: темно-зеленые тона и дерево цвета терпкого виски, обои с незамысловатым орнаментом ярко-изумрудного цвета, - однако в нем уместились все вещи, которые могут мне понадобиться: настенный дубовый шкаф со множеством книг, рабочий стол, заваленный бумагами и несколькими фотографиями в пластиковых рамках, небольшой, но неимоверно мягкий диванчик, отделанный алым бархатом, и низкий кофейный столик из красного дерева, на котором уютно устроился горшок с цветущей орхидеей и кувшин с водой.
Присаживаюсь на диван, чтобы немного отдохнуть, и наполняю стакан жидкостью, делая жадный глоток. После долгих разговоров горло всегда саднит, будто ты кричал во весь голос где-нибудь на берегу океана или на опушке леса, чтобы выплеснуть эмоции, поэтому не стоит забывать о воде, которая живительными потоками залечит мелкие раны.
Стоило мне только погрузиться в чтение очередной книги о религии, как в дверь постучали. Слегка скрипнув та отворилась, и в проеме появилась голова Авивы:
— Можно с тобой поговорить? — нежный голос, точно мед, разорвал тишину.
Кивнув в знак одобрения, я откладываю книгу и скрещиваю руки на груди, давая понять, что не расположен к долгим разговорам. Авива тем временем бесцеремонно усаживается рядом, отбрасывая за плечо пряди распущенных волос, и устремляет взгляд голубых глаз на меня, ожидая, что я первый начну разговор. Когда девушка понимает, что я не пророню даже слово, то, собравшись с силами, начинает говорить:
— В последнее время ты какой-то рассеянный... Даже сегодня, пока шла проповедь, ты будто отсутствовал. Что происходит? — мягкая ладонь касается обнаженной части моей руки, слегка сжимая ее.
— Абсолютно ничего. Тебе показалось, — убираю руку Авивы и отворачиваюсь к окну, из которого видно луг, простирающийся до самого начала каньона. — Если ты хотела поговорить об этом, то выбрала неудачный момент - я готовлю новую проповедь.
— В общем-то, не об этом. Ты так и не отказался от идеи с Эстер? Неужели ты настолько слеп, что не видишь, что она не подходит нам? Еще в "Раю" она показала себя полным ничтожеством, не способным управлять людьми, — Авива закидывает ногу на ногу, оголяя участки кожи, что до этого были спрятаны в складках коричневой юбки.
— Тебе ли судить, Ави... — роняю голову на ладони, стараясь сохранять спокойный вид. — В любом случае, я не намерен обсуждать с тобой то, что я планирую делать. Ты и так знаешь слишком многое для простого члена паствы.
— Но...
— Никаких но. Запомни, все решения принимаю только я. И если я решил, что Эстер нужна нашей общине, то значит так и есть. Она должна вернуться и вдохнуть жизнь в дело, начатое Дэниелом.
— Ха, ты думаешь, что она просто возьмет и согласится? Очень безрассудно с твоей стороны так думать, — девушка берет второй бокал и до краев наполняет его водой. — Эстер никогда не пойдет на такое, уж я то знаю.
И действительно, Авива очень хорошо знала Эстер. По крайней мере, она долгие годы провела бок о бок с той. Хоть их отношения не были настолько теплыми, как хотелось бы самой Ави, это не мешало девушке наблюдать за Митчелл. Даже в тот день, когда Дэниел вернул последнюю в "Лучший мир" - Ави была рядом, словно тень, следующая за своим хозяином. Что послужило преградой для того, чтобы наладить дружеские отношения? Одержимость Дэниелом. Авива буквально сходила с ума от того, что пастор не воспринимал ее всерьез: он игнорировал любые просьбы девушки, любые намеки на то, что та готова стать "Духовной невестой". Авива считала, да и сейчас считает, Дэниела идеалом мужчины, который для нее недостижим. Смерть Нельсона стала последней каплей для Ави, будто ее жизнь кончилась в ту минуту, когда сердце мужчины перестало биться. Она морально сломалась: перестала есть и пить, полностью отреклась от веры в Создателя, а еще отказалась от обязательного лечения, что проходил каждый житель "Рая" и "Лучшего мира". Девушка смогла вернуться к жизни только спустя четыре года и только благодаря мне - ежедневно я посещал Авиву в клинике, проводил беседы и проповеди, возрождал в ней утраченную веру и внушал, что жизнь за пределами клиники намного лучше. И теперь она сидит передо мной - уверенная в себе и в Создателе, нашедшая путь к выполнению своей миссии.
— Я знаю способ, благодаря которому она будет вынуждена стать "Духовной невестой", — злорадно улыбнувшись, я поправляю волосы. — И поверь, у нее не будет другого выхода.
На лице Авивы вдруг четко проступили следы ярости, точно она увидела перед собой злейшего врага, и девушка сжала губы в тонкую линию. Руки, обвисшие, точно плети, сомкнулись на груди, придавая владелице воинственный вид. Кажется, что пройдет мгновение, и Ави вступит в кровопролитную схватку - только с кем? Неужели ее настолько задевают слова об Эстер? Это противоречит нашему уговору, заключенному в тот день, когда она вышла из клиники.
В тот весенний день, когда солнце уже заходило за горизонт, окрашивая небо в розово-оранжевые оттенки, я неловко мялся у входа в трехэтажное здание, окруженное высоким каменным забором. Нервно перебирая в руках четки, я разглядывал пациентов, напоминающих оживших мертвецов: бледная, почти белесая кожа с яркими паутинками вен, безжизненные и отрешенные взгляды, поникшие головы, напоминающие головы тряпичных кукол, и одинаковые светло-голубые рубашки. Люди, если их таковыми можно назвать, разгуливали по усеянной цветами территории, а кто-то просто сидел у забора, обхватив руками колени, и шептал что-то неразборчивое. А в деревянной беседке, что располагалась недалеко от входа, сидели надзирающие, не сводящие взгляды с пациентов - в тот миг они напомнили мне ястребов, выслеживающих добычу.
Услышав, как стеклянные двери громко хлопнули, я обернулся и заметил ее - исхудавшую, поникшую, но с блестящими от счастья глазами. Она, точно птица, упорхнувшая из клетки, быстро спустилась с высокой лестницы и остановилась прямо напротив меня.
— Ну, здравствуй, — голос охрипший, словно она простудилась. — Долгожданная свобода! Если честно, то мне кажется, что все происходящее просто сон и если я ступлю за пределы клиники, то тут же проснусь в палате, привязанной к железной койке.
— Этого не будет, — касаюсь ее тонкого запястья и медленно веду к главным воротам. — Надеюсь, ты готова вновь стать членом паствы?
— Конечно! Только вера в Создателя помогла мне пережить смерть Дэниела...
Кованые ворота открываются, выпуская нас за пределы клиники, и мы, шагая с одной ноги, вступаем на асфальтированную дорожку. Вокруг нас шумный город, множество машин и людей, спешащих кто куда. Она с интересом разглядывает окружающий мир, от которого отвыкла за четыре года.
Я решаю воспользоваться моментом, когда она отдалась эйфории, и спрашиваю:
— Ты же во всем поддержишь меня, также, как и я поддерживал тебя все это время?
Голубые глаза внимательно изучают мое лицо, словно видят меня в первый раз. Она закусывает губу и раздумывает над ответом, а потом на одном дыхании выдает:
— Безусловно! Проси о чем хочешь.
— Мы восстановим дело Дэниела, только для этого нам будет нужна Эстер. Ты будешь помогать мне в этом?
На несколько длительных секунд воцаряется тишина, нарушаемая лишь какофонией звуков улицы.
— Да. Я помогу.
В подтверждение своих слов она обнимает меня, укладывая голову мне на плечо.
Тогда и началось восстановление "Рая".
— Ты же знаешь, как я отношусь к Эстер, — Авива вырывает меня из воспоминаний, больно ударяя о скалы реальности. — Она забрала Дэниела, разрушила жизни паствы, надругалась над тем, что существовало долгие годы.
— Эстер все равно нужна нам. Нужна Создателю.
— Нет! — Авива подскакивает с дивана и в два шага оказывается у двери, плотно сжимая металлическую дверную ручку. — Выбирай, либо ты продолжаешь путь со мной и мы воскрешаем "Рай", либо ты губишь жизнь, в надежде обладать Эстер, — после этих слов Ави открывает дверь и ударяется, громко топая ногами.
— Я выбираю вас обеих, Морриган.