На стороне Ангелов

"Что? Где я?"
Данте был погружен в абсолютную тьму, впрочем, не такую, которая является просто отсутствием света, но осязаемую, затягивающую, словно даже проникающую внутрь. Протянув руку, он будто погрузил ее во что-то довольно плотное, тягучее и вытянув обнаружил, что вся она покрыта какой-то черной массой.
"Объективно, это нереальность," - при попытке рассуждать, голова взорвалась от дикой боли.
Он услышал смех. Сначала тихий, похожий на смех младенца, затем все усиливающийся и превращающийся в гул сотен и тысяч голосов, которые смеялись, и далеко не невинно, а так, как посмеивается садист, при виде связанной жертвы. Данте закрыл уши, стараясь не слушать, но это было бесполезно, звуки проходили не через его органы восприятия, а через разум непосредственно. Среди множества голосов он стал замечать обрывки фраз, и пусть не хотел, но невольно стал пытаться связать их во что-то цельное:
"Наконец-то ты здесь, Данте!" - вопил истошный женский голос. "Каково это, оказаться в аду, а?" - насмехался другой. "В аду? Это не может быть адом..." - этот голос был похож на голос самого Данте. Или это и были его мысли? "Да, да, да, вот ты и попался, вот ты и с нами!" - заорали во всю мощь. - "Или это мы с тобой?" - задумчиво. - "А ведь мы всегда были с тобой, Алигьери!" - снова поднялся дикий смех. Среди всех голосов, были те, что казались ему такими знакомыми, но он никак не мог уловить ни чьи они, ни что они ему кричали.
"Ты думал, что за твои грехи не будет наказания? Конечно, ты ведь у нас, как ты там себя называл? Демонолог? Ха! Еще и приписал себе темное звание, идиот!" - он почувствовал, как по правой руке что-то скользнуло, и через секунду она отозвалась дикой болью. Взглянув, он увидел в том месте длинный, окровавленный разрез.
"Ну что ты! Это же сам "Великий лев Господень"! Отниэль - мощь десницы Всевышнего!" - саркастично пророкотал другой. Такие же ощущения Алигьери почувствовал в левой своей ноге и свалился на одно колено.
"Правильно, мальчик, перед нами нужно стоять на коленях! Может тогда и останешься жив..." - все снова взорвалось леденящим душу смехом. - "Хотя, как ты можешь остаться жив, если ты уже умер?!" - что-то обхватило его голову, впиваясь когтями в затылок. Он упорно старался рассмотреть хоть что-нибудь перед собой, но ничего не видел!
"Что со мной? Неужели это конец? Или... Конец уже был, и это мое наказание?" - он устало мотнул головой, на его затылке появилось с десяток кровоточащих царапин, довольно глубоких, стоит отметить.
"Что? Нет, стой! Неужели ты настолько слаб?!" - завизжал голос, будто в самые уши, если бы он воспринимался именно так. - "Ты не борешься? Ну нет, так не интересно!" - Данте швырнуло в сторону на несколько метров.
"Давайте добавим веселья!" - предложил грубый мужской бас и, через мгновение, перед Данте начала вырисовываться фигура. Он не хотел поднимать глаза, но даже с опущенной головой прекрасно чувствовал, кто стоит перед ним.

- Данди, ты всегда был хиляком, но чтоб скатиться до такого! - насмешливо проговорил Персиваль. - Когда я учил тебя, ты всеми силами старался доказать, что это не так. Из кожи вон лез. Помнишь, как на одном из занятий не выдержал и зарычал на меня? Как же это было смешно, Данте, ты ведь взаправду считал себя львом!
- Учитель... - он снова почувствовал себя маленьким мальчиком, который два или три дня на неделе ходил по утрам к Персивалю на занятия.
- Заткнись! - здоровый, сильный мужчина, яростно оскалившись что было сил ударил его сапогом в лицо. - Ты не ученик мне! Ты всегда был худшим среди всех, кого мне довелось обучать! Прав был Вернанд, вместо тебя нужно было взять твоего младшего брата! Силуэт стал медленно расплываться, трансформируясь во что-то другое. Точнее, в кого-то.
- Ну что, разочарование семьи, не думала, что мы встретимся здесь. - она хмуро глянула на него и продолжила, - Хотя, где еще можно встретиться с таким сыном, как не по ту сторону смерти? Не звонишь, не пишешь, я умру - ты и знать не будешь. Не то что Мэри! Она всегда превосходила тебя! А ты, чем занялся ты? Статьи, книги? Серьезно? Ты - писатель? Данте, не смеши меня! Смешнее могут быть только твои песни. Помнишь, как в детстве я кричала на тебя, чтобы ты не пел? Впрочем, ты ведь никогда меня не слушал. Теперь мучаешь других людей своим так называемым "творчеством". - Ее образ начал медленно растворяться в воздухе.
- А она не так уж и не права, братец, - послышалось сзади. - Снова вляпался? Причем, как посмотрю, буквально! - Мэри оглядела покрытую черными пятнами одежду. - Как же ты мне надоел, Алигьери! Постоянно, ввяжешься во что-то ты, а приседать на мозг родители будут мне! Я уже по горло сыта твоими выходками! Мне плевать, слышишь? Плевать, и всегда было плевать на тебя! - По примеру всех прочих, она исчезла, плюнув перед этим Данте в лицо.

Он улыбнулся. "Если они думали, что удивят меня этим, то глубоко ошиблись. Я ведь давно об этом знал."
Когда думал об этом, рядом с ним оказался его старший брат.
- Что с тобой, Данте? - он окинул его мрачным взглядом. - Чего ты развалился, как свинья в грязи? - протянул ему руку и поднял на ноги.
- Амбер? И ты? - Он устало поднял голову на него.
- Что ты опять мямлишь? - Лицо того, кто всегда во всем поддерживал его, перекосило. - Я тебя мигом сейчас в чувства приведу! - Одним движением он вогнал в бок Данте узкое лезвие.
На лице не дрогнул ни мускул, отойдя на шаг назад, Данте завел руку за правое плечо. Если он верно понял механику этого мира... Да! В его ладонь легла рукоять меча! Он вытащил и любовно оглядел темное, чуть отдающее серебром лезвие.
- Как в старые добрые! - рассмеялся Амбер, и, проделав ту же операцию, набросился на Данте.
Братья закружили в смертельном танце. Ноги Алигьери постоянно вязли в непонятной темной почве под ногами, давали знать о себе глубокие порезы, старший же брат его будто парил.
- Ты ведь всегда считал себя лучшим, не так ли? - насмешливо бросал он, оставляя кровавые отметины на руках и ногах Данте. - По ту сторону то, мне ни разу не удалось тебя одолеть.
Он не отвечал. Боясь сбить дыхание, напряженно следил за его клинком и уже не нападал, а только отбивался. Его загоняли в угол и они оба понимали это, но...
- Я лучший мечник, Данте! - заорал Амбер, обрушивая на голову промедлившего Алигьери страшный удар, но в этот момент Данте потянул вторую руку к поясу, извлекая из, в момент образовавшихся там ножен, второй меч и, откатившись вправо, с разворота рубанул что было сил двумя клинками по своему противнику. Открыв глаза, он увидел, что разрубил его надвое.
- Ты зверь, братец, - отхаркивая кровь прошептал Амбер. - Ты всегда был зверем, - улыбнувшись, он растаял, оставив после себя лишь кровавые пятна.
Данте упал на колени. Его вырвало. Руки затряслись, роняя клинки, которые тут же испарились, будто их никогда и не было, оставив за собой лишь повисшую в тяжелом воздухе серебристую пыль. Как, впрочем, не было у него и времени расслабиться. Из тьмы к нему вышли две его любимые младшие сестренки: Ари и Джейн. Они шли мимо, словно не замечая его, болтая между собой:
- Да не сумасшедший он! - крикнула Ари, останавливаясь прямо перед носом у Данте.
- Я то с тобой согласна, - успокаивающим тоном проговорила Джейн, - но тебе не кажется странным, что вчера наш брат разговаривал со мной от четырех, явно разных, лиц? Одержимым он быть точно не может, мы оба знаем, кто он. Так может...
- Он устал. Он просто устал, - сказала, подводя черту, Ари. - Сама знаешь, какой образ жизни он ведет. Вот и... Он не сумасшедший. Просто слишком много на себя берет и никого не слушает, что это ему не по силам.
- Вот именно! - Джейн развернулась так, что Данте теперь видел и ее лицо. - Явно не по силам! Даже он не справится с этим! Ему отдохнуть нужно от всего. Он сломается. Точнее, уже сломался.
- Брат и без того держался очень долго. -Они прошли мимо и стали медленно исчезать. До Данте доносилось только: "Но вот он и сдал. Теперь ему не выиграть. Это не под силу даже Данте".

Он стоял на коленях, упираясь обеими руками, которые, впрочем, погрузились запястьями в вязкую черную массу. "Может они правы?" - мелькнуло в голове его.
- Конечно правы, Данте! - положив руку на его плечо, мягко произнесла Вивиан. - Твое бурное воображение стало создавать тебе больше так называемых "дел", чем не менее бурная действительность. Ты знаешь, я люблю тебя, но сколько можно с умным видом заниматься ерундой? С литературной точки зрения, все твои работы - это просто безобразная писанина. С точки зрения здравого смысла, - они еще и бред. Духовный мир? Серьезно? Мой дорогой брат, ты всегда хотел стать священником, но твой разум выдает слишком много нелепостей, которые ты пытаешься выдать за духовность.
- Но, Вивиан... - Данте дрогнул. Его младшая сестра всегда отличалась исключительно рациональным умом, высоко развиты были у нее и аналитические способность, и понимание психологии, и логика. Если так говорит она...
- Помнишь, что я ответила, когда ты спросил, останусь ли я с тобой, если ты сойдешь с ума? - она мягко улыбнулась и стала таять.
- Данте, Данте, Данте, - укоряющим тоном проговорил за его спиной Адриан. - А ведь я сомневался в этом. Правду тебе говорю, сомневался!
- Сомневался в чем? - злобно бросил Алигьери, прекрасно понимая, о чем идет речь.
- В том, что тебя на самом деле никто никогда не любил. В том, что никто в тебя не верит, - Толлехин утешительно похлопал его по плечу. - Но их нельзя винить, верно? Разве можно уважать такую тряпку?
- Замолчи... - Данте оскалился.
- Ты как побитый щенок, никому не нужный, никем не любимый, выброшенный на улицу, к которому можно испытывать только жалость, - медленно продолжая, он нашептывать на самое ухо: - Я ведь понимаю, каково это, Данте.
- Я сказал заткнись, мразь! - взревел он и что было сил вдарил по тому месту, где только что был Адриан.
- А ты слабее чем кажешься, Алигьери! - засмеялся в пространстве голос Толлехина. - Хочешь, можем спросить у нее?

"Нет! Нет, только не..." - окончить мысль он не успел. Из тьмы выступила Лисс. Она присела на корточки рядом с ним и приподняла его голову за подбородок.
- Давно не виделись, Данте! - насмешливо бросила она. - Смотрю, на этот раз ты тоже передо мной на коленях?
- Не надо, - прошептал он в ответ. Глаза его заблестели.
- Так рад видеть, что сейчас расплачешься? - рассмеялась она. - Алигьери, ты всегда был несдержанным в проявлении чувств! - Встала и что было сил ударила его ногой под ребра. Данте рухнул. - Ты действительно настолько слаб? Неужели такой слабак рассчитывал, что я позволю ему быть рядом с собой? - потянув за волосы, она приподняла его голову, с лица стекала черная жижа. - Ты ничтожество, Алигьери, ты всегда был смешон и жалок! И я никогда, слышишь? - она нагнулась к самому его уху: - Я никогда не полюбила бы тебя! - сказав это, Лисс отпустила голову Данте.
Он рассмеялся. Приподнявшись и опершись на одно колено, Данте сплюнул кровь и насмешливо посмотрел на ту, что презрительно уставилась на него сверху вниз.
- Спасибо, дорогая, - с улыбкой сказал он. - Вот ты и помогла мне понять.
- Понять что? - смотря на него, как на душевно больного спросила Лисс.
- Где я, - медленно произнес он, поднимаясь на ноги, - И кто ты. - С этими словами он извлек из воздуха меч и всадил ей в грудь по самую рукоять. - Сволочь, как ты посмел использовать ее образ?! – глаза его буквально пылали алым пламенем.
- Дошло наконец! - улыбаясь, вид ее снова стал расплываться, меняя форму и очертания. - Не плохо, Алигьери, - сказав это, Адриан исчез, оставив Данте одного.
Голосов он тоже больше не слышал.

Зажегся свет. Черная масса стала трансформироваться, и через минуту Данте уже стоял в пустой, но светлой комнате. Дверь у противоположной стены отворилась и в нее вошла она. Он ждал.
Подойдя вплотную, Лисс крепко обняла его. Дрожащими руками он обхватил ее в ответ.
- Ты ведь не настоящая... - прошептал на ухо.
- Нет, - так же тихо ответила. - Как ты понял, что та была тоже не настоящей?
- Так же, как понял, что именно ты - ее проекция в моем сердце. - Данте улыбнулся, легонько приподнял ее за подбородок и поцеловал. Смотря в ее большие, серые глаза, он еле слышно ответил: - Рядом с тобой всегда спокойно. Когда ты рядом, я действительно могу расслабиться и отдохнуть от сотен и тысяч мыслей. Только с тобой.
Улыбнувшись и проведя рукой по его щеке, Лисс медленно стала растворяться.

Данте открыл глаза. Он был дома, сидел в кресле, что стояло у камина. На противоположном кресле сидел Адриан.