На стороне Ангелов

Три ночи. Три бессонных ночи. На деле, он даже не смог бы сказать, что больше не давало ему спать: работа над книгой или мысли.
"Как она говорила?" - Данте улыбнулся. - "То, что ты не спишь, - это исключительно твое решение. Если нужно, могу снотворного по-дружески дать."
Зевнув, он посмотрел на часы. До условленной встречи оставалось еще два часа.
"Отлично, как раз успею заскочить к Мэри! Хорошо, что договорились с Адрианом встретиться недалеко от нее".
Включив музыку на всю громкость, так, чтобы она смогла заглушить даже его некоторые мысли, Данте нырнул в метро. Он плыл в живом потоке куда-то спешащих людей, слился с ним, почувствовал себя его частью. Это даже немного расслабляло, но тут он заметил невдалеке знакомый силуэт.
"Не может быть, ей здесь, определено, нечего делать!" Ускорив шаг, маневрируя в толпе, он чуть обошел ее и, как бы ненароком, бросил быстрый взгляд.
"Так и есть, и что бы она могла забыть в этой части города." Переключив трек, который неизвестно как попал в его плейлист, он заскочил в уже закрывающиеся двери отходящего состава.

- Ну наконец-то! Спустя две недели ты снизошел до смертной меня! - рассмеялась Мэри, открывая двери и обнимая Данте.
- Совсем замотался, - виновато улыбнулся, проходя и закрывая дверь на ключ, - разве прошло уже две недели?
- Я понимаю, конечно, что тебе скучать некогда, но родной то сестре мог бы написать за все это время?
Она не злилась. Он вообще не мог припомнить, когда последний раз она всерьез злилась на него. Пусть Данте не верил в существование чистого альтруизма, даже между ближайшими родственниками. Алигьери, не без труда, свыкся с мыслью, что кому-то не совсем на него плевать. Этим "кем-то" была его старшая сестра.
- Я писал! Просто... - его прервали на полуслове.
- Просто статьи! - закончила за него Мэри. - Ладно уж, пошли, чайник закипел. Тебе кофе заварной или растворимый?
- Если тебе не лень после меня чистить кофеварку, то можно и заварной. - Данте, повесив пальто, пошел мыть руки и, конечно же, поправить разметавшиеся в разные стороны волосы.
- Растворимый так растворимый! - Она снова рассмеялась и упархнула на кухню.

Естественно, он знал, что не пожалеет она ему заварного. Как в принципе не пожалела бы ничего. На стол, казалось, легло все содержимое холодильника, буфета и спрятанного в комоде на черный, как называла она тот, в который заканчивалось все сладкое, день.
- Читала вчера твои последние работы. - Мэри знала, что первым он разговор не начнет. - Слушай, я удивлена, главный герой - вылитый ты! А сюжет то как закрутил, вся семья теперь ждет продолжения! Особенно та сцена, в которой ты девушку описывал, ты едва ли не заставил меня вспомнить, где у меня лежит платок.
- Да ну? - Данте по-настоящему был удивлен! Нет, его сестра, конечно, была довольно чувствительной девушкой, но больше все же рациональной и... Не романтичной, что ли. В любом случае отрицать то, что в семье высокий интеллект достался именно ей, он не мог. Самому Данте оставалось довольствоваться некоторым подобием талана. Втайне, он всегда искал ее одобрения, так как она была из тех немногих, кого по-настоящему уважал.
- А вот что тут такого? - только ей присущим тоном, его сестра произнесла только ей присущую фразу, которая всегда заставляла Данте улыбаться, - Я же девочка!

"Девочка" убрала со стола опустевшие тарелки и подала брату сахар. Кофе как раз чуть остыл и уже ожидал вынесения ему смертельного приговора.
- Рассказывай, как ты? -Этот вопрос обычно раздражал его, но некоторые исключительные удостаивались ответа. Она была в их числе.
Данте около часа рассказывал Мэри про новые задумки для книги, про записи песен, про служения. Рассказал про спор, который возник после студенческой встречи, на тему существования свободы воли. Далее последовал рассказ про поход в деканат, перевод на дистанционное обучение и переезд на неопределенно время к Мэту.
- У него же семья: жена и маленький ребенок. - В ее голосе звучали нотки удивления, но не сомнения. Она знала, что эти ребята не бросили бы ее брата в такой ситуации. Это ведь Мэри в свое время познакомила его с Мэтом.
- Натали и Эстер сейчас у бабушки, а мы на квартире. Натали сломала правую руку, так что вспоминай в молитве, прогнозы оптимизмом не блещут. Надеюсь, она восстановится куда быстрее. - Он питал слабость к тем немногим, кого мог назвать своими друзьями. По сути своей, Данте мог перечислить их всех поименно, и пересчитать на пальцах. У него были сотни знакомых, десятки товарищей, но друзьями считал очень немногих.
- Только не говори, что вы остались там вдвоем! - Она демонстративно закрыла лицо руками. - Вот же, оставили двух детей одних в доме! - Кухня снова заполнилась их смехом.

Заходил в кофейню он с прекрасным настроением, которое всегда сопровождало его, передаваясь от сестры, судя по всему, воздушно-капельным путем. Адриан, как обычно, был уже на месте.
- А выглядишь ты куда лучше, чем в прошлый раз! - с улыбкой отметил он, протягивая руку.
- Тому свои причины. - Данте улыбнулся в ответ и, сняв на этот раз перчатку, ответил крепким рукопожатием.
- Сколько у тебя свободного времени? - Адриан глянул на часы, нахмурив лоб и прикидывая что-то в уме.
- Думаю часа два найдется, а что? - "Первый раз он поинтересовался, сколько я смогу ему уделить. Сам спешит куда-то? Оно и к лучшему, не будет воду лить."
- Нет, нет. Ничего. - Поправив очки, забрал со стойки чашки с кофе и пошел к ближайшему столику. Данте последовал за ним.
Удобно разместившись и ожидая очередного монолога, он взглянул на своего оппонента. Адриан, закрыв глаза, погрузился в свои мысли.
- О чем задумался? - Может он и не прочь был посидеть просто так, но терять время, которое было отведено для конкретной цели - люто ненавидел.
- Скажи мне, Алигьери, - глаза не открывал, говорил медленно. - Допустим, ты стоишь у рычага, который переводит стрелки железнодорожных путей. По путям несется вагонетка, потерявшая управление. На одних путях работает пятеро человек, на других - один. Сможешь ты отвести вагонетку от пятерых рабочих, направив ее на беззащитного одного?
- Толлехин, ты увлекся работами Филиппы Фут? - Данте окинул его насмешливым взглядом, чего тот, в принципе, не увидел. - Мы пришли, чтобы говорить о философии и этике?
- Ты пришел выпить халявного кофе и размять свой мозг. - Его голос звучал ровно и холодно.
- Не только поэтому. - Он тоже выровнял тон голоса и говорил максимально отрешенно. - Еще мне интересно было узнать, какую ересь сморозит сегодня пасторский отпрыск. - После этих слов Адриан открыл глаза, пылавшие от бешенства, на что Данте самодовольно ухмыльнулся.
- Давай же, о великий и мудрейший, ответь мне! - враждебно, едва ли не угрожающе прорычала задетая Адрианина гордость.
- Да, парень, я бы перевел стрелки. - Он отвечал спокойно, хотя знал, что последует за таким ответом.
- Ты бы убил человека? Вот так вот спокойно, без раздумий? - Адриан вскинул брови. - Быть может у него есть семья, дети, у которых он - единственный кормилец. И ты так хладнокровно убьешь его?
- У тех пятерых тоже могут быть семьи и дети, - резонно отметил он в ответ.
- А может это бригада пьянчуг и ты обречешь на смерть хорошего человека зря. - Прожечь в Данте дыру взглядом как-то не получалось, но он старался.
- "Может быть", "вероятно", "а вдруг". В этой ситуации решает количество спасенных и количество погибших. И в моем разрешении дилеммы - спасенных на четыре человека больше. - Он пожал плечами, будто задачка не стоила драгоценного времени.
- Принцип меньшего зла. - Адриан снова прикрыл глаза.
- Нет никакого "меньшего зла", - поморщился Данте. Он не любил говорить о том, в чем его знания провисали, а это была именно такая тема.
- Согласен, в иных случаях добро и зло - лишь формальности. Люди придумали понятия, которые бы отражали их принципы морали, разделяли что-то, что хорошо, от того, что плохо. Ты бы действовал из понимания, что спасти больше людей - это хорошо, это правильно, а значит это и есть добро. Плевать, что в то же время, совершая свое "добро" ты параллельно совершил бы убийство. Рационализм на твоей стороне, ты рассудил и принял решение. Вот только...
- взгляд темно-зеленых глаз обжег Данте. - Кто дал тебе право судить, кому жить, а кому умереть? Человеческая жизнь - бесценна, разве не этому учит Писание? И ты так легко бы лишил кого-то жизни? Впрочем, ты бы лишил. Это видно по твоим глазам: жестокость тебе свойственна.
- Разогнался, - отрезал Данте. - Полез он в мою душу через глаза. Через что еще ты в меня залезешь? - он нагнулся над столом, чуть не уронив при этом чашку с кофе. - Да, я жесток! Но не более жесток, чем эта жизнь! В действительности, такой истории быть не может, это психологическая задачка, но зная это, мой ответ не изменится.
- Совершить грех, чтобы предотвратить трагедию, - медленно произнес Адриан. - Совершить убийство, ради пяти жизней.
- Не заставляй меня совершать его, ради спасения жизней моих нервных клеток. - Данте откинулся назад.

Помолчали.
- Прости, вспылил. - Он и сам не понял, что его так вывело из себя.
- Ничего, бывает. - Адриан допил кофе. - И все же. Ведь концепция большего и меньшего зла существует, от нее никуда не денешься. Человек со своей падшей природой творит зло постоянно, вопрос лишь в том, какие будут последствия? Последствия лжи, очевидно, не такие серьезные, как последствия убийства. Жизнь постоянно загоняет нас в ситуации, где мы "стоим у рычага", решая, какое зло в конкретной ситуации будет меньшим. Так устроен мир. - Лукавый взгляд скользнул по Данте, - И ты сам, Алигьери, вспомни, чем руководствовался, когда расставался с девушкой, которая была тебе небезразлична. О, ты разбил бедняжке сердце, однако, это казалось тебе меньшим злом, чем то, что ты мог с ней сделать, если бы поддался юношескому порыву!

У Данте перехватило дыхание. "Спокойно. Спокойно, чтоб тебя! Это было давно. Слишком давно. Я поступил правильно."
- Ты прав, - голос тихий и будто виноватый. - Я пошел по пути меньшего зла, но говорить, что это было добром - безумие, с моей стороны. - Он помолчал. Мысли путались в его голове. - Но касательно греха: "Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем", послание Иакова, вторая глава, стих десятый. - Процитировал и тоже залпом допил остававшийся кофе. - Грех есть грех. И ложь, и убийство удаляют нас от Бога. И блуд, и клевета лишают нас возможности с чистой совестью приходить к Нему. Да, на земле это имеет градацию, но в другом измерении все ведет к одному. Меньшее зло, большее зло, это все равно зло, и это все равно несет проклятие.
- Значит избежать проклятия невозможно? - Адриан скрестил руки на груди. - Довольно занятно со стороны Бога заставлять нас играть на заведомо проигрышных условиях.
- В таких условиях мы оказались не из-за Бога. "Весь мир лежит во зле", в таком мире мы живем. Ты не можешь не грешить вовсе, в определенном смысле, все мы остаемся рабами, даже те из нас, кто получил свободу Христа. Парадоксально, не правда ли? Да, ты не вынужден больше грешить, у тебя есть доступ к силе, которая способна каждый раз сокрушать грех, ты уже не раб. Но от привычек раба ты не избавлен. Твоя "плоть" по инерции несет тебя ко греху, и ты снова падаешь. Если у меня нет выбора, совершить зло или нет, то я совершу то, от которого пострадает как можно меньше людей. - Он знал, что этого недостаточно, но и добавить уже было нечего.
- "Бедный я человек, кто избавит меня от сего тела смерти?" - Адриан усмехнулся, видимо все же довольный исходом беседы. - Значит человечество обречено быть вечными узниками, если не своих желаний, то окружающей действительности, пропитанной злом.
- Да, - Данте прикрыл глаза. "Неужели он добивался именно этого? Должно быть что-то еще. Почему? Отче, почему все устроено именно так? Неужели все устроено именно так?!" Легкая дрожь прошла по всему его телу. Открыв глаза, он снова заговорил: - Человек испортил идеальный подарок от Бога - вверенный ему мир. И теперь человечество пожинает плоды. Я не знаю, почему Бог позволил этому случиться, почему Он позволил созданному Им миру погрузиться во тьму, но Он не бросил нас в этой тьме! Абсолютное зло исключает возможность добра, но добро имеет место в нашем мире! В нем есть любовь, милосердие, сострадание, в нем есть хорошее, и все единственно потому, что Бог не оставил его!
- Конечно. Ему, очевидно, доставляет своеобразное удовольствие наблюдать за тем, как люди мечутся от безысходности. - Отчего-то он начал закипать.
- Вовсе нет. Это не Он нас ограничил, а мы сами. Более того, человек плюнул в лицо Бога, отвернувшись от Него, но Он не покинул этот мир и не отвернулся от нас! Над миром абсолютного зла все еще Его твердая рука, сберегающая нас от окончательного разложения! - Эмоции накрыли Данте, он будто и сам не думал об этом раньше. По крайней мере, не давал эти мыслям в нем уйти далеко.
Адриан посмотрел на часы и встал. Когда он отошел на несколько шагов, Данте окликнул его:
- Ты задал вопрос в начале. кто дал мне право судить. - Лицо его было теперь абсолютно спокойным, хотя минуту назад он буквально пылал.
- Ну и? - недоуменно спросил Толлехин.
- Адриан, а кто дал право тебе судить Бога? - Адриан застыл на месте, а Данте, поднявшись, прошел мимо него и вышел первым.