23 глава расплата
Я проснулась вместе с Адель в девять утра. Состояние было, мягко говоря, редкостное говно. Голова раскалывалась, во рту будто кошки ночевали. На тумбочке я заметила два стакана воды, две таблетки от головной боли и записку от Валентины:
*«Девочки, лечитесь. Как только придет Коля, я ему расскажу, как ты здесь пила и каких люлей отхватила. Держись, дочка!»*
У меня похолодело внутри. Будет жопа, если она и правда расскажет Коле про все мои пьяные подвиги. Он терпеть не может, когда напиваются до беспамятства, а я именно это и сделала.
От нас с Адель несло перегаром за версту, поэтому мы кое-как доползли до ванной, почистили зубы и поплелись на кухню в поисках спасительного кофе и чего-нибудь съестного. Кстати, тот самый охранник, который вчера благородно отшил Адель, стоял на посту у входа. Он с нескрываемым интересом смотрел на нее, но как только перевел взгляд на меня, я прищурилась, сделала вид, что достаю из-за пояса пистолет, и «выстрелила» в него жестом. Он вытянулся в струнку и резко развернулся, делая вид, что усердно несет службу.
Я предложила Адель скататься в больницу. Она кивнула и начала жарить яичницу — надо было хоть что-то запихнуть в себя.
**10:30.**
Мы прыгнули в тачку Коли. К одиннадцати были в больнице. Идти по длинным стерильным коридорам было тяжело — ноги подкашивались от волнения. Врач, встретивший нас, улыбнулся:
— Новости хорошие. Сегодня он должен окончательно прийти в себя. Состояние стабильное.
У меня отлегло от сердца. Адель зашла следом за мной и скромно уселась в дальний угол палаты, а я подошла к кровати, присела на корточки рядом, взяла его теплую, но все еще бессильную руку в свои и снова начала шептать, словно молясь:
— Как моё сердце дрожит, пускай услышит весь мир,Как без тебя мне прожить, прошу тебя я, просто скажи.Я буду быстро бежать, если нужна, то держи,Я для тебя свою жизнь, но ты меня не души. я скучаю по тебе до боли в груди. Я люблю тебя, слышишь? Даже если это не взаимно, я тебе колени прострелю, но мы будем вместе. Плевать мне на всех, я тебя люблю. Только пожалуйста, очнись...
Я начала плакать, положила голову ему на руку и вдруг почувствовала, как чья-то ладонь легонько гладит меня по спине.
— Адель, не до тебя щас, — буркнула я, не поднимая головы. — Обещаю, я буду с ним рядом.Даже если погаснет свеча,
Я зажгу её снова взглядом.Если он не проснется, я не знаю, что со мной будет. Я не выдержу без него. перестреляю ноги всем охранникам, которые его не защитили, идиотам бесполезным...
Тут я услышала сдавленное хихиканье Адель и подняла взгляд. Он... Он смотрел на меня! Его глаза были открыты, уставшие, но ясные. Он хрипло, еле слышно прошептал:
— Кому это ты там ноги-то прострелишь, Лис?
Я замерла на секунду, а потом начала смеяться и плакать одновременно, не в силах сдержать нахлынувшие эмоции. Я позвала врача. Тот, проверив его, улыбнулся:
— Все в порядке. Идем на поправку. Скоро выпишем.
Адель, сияя, выскочила вслед за доктором, оставив нас одних.
— Скажи, почему ты один поперся, дурак? — начала я, снова чувствуя, как подступают слезы. — Я же чуть не померла тут без тебя...
Он жестом подозвал меня ближе. Я подошла, и он слабо провел рукой по моим волосам.
— Прости меня, моя любовь. Не хотел пугать.
Я посмотрела в его глаза — в них была только нежность и усталость. И я решилась.
— Ты меня любишь? — выдохнула я.
Он слабо улыбнулся.
— До беспамятства. Даже лежа здесь, Ты мне снилась. Я тебя люблю, Алиса. Очень.
— И я тебя, — ответила я, и сердце мое готово было выпрыгнуть из груди.
Мы просто смотрели друг на друга и улыбались как счастливые дурочки.
— Вместе? — хрипло спросил он.
— Навсегда, — уверенно ответила я.
Он подвинулся на своей койке, освобождая место. Я прилегла рядом, осторожно, чтобы не задеть его раны. Наконец-то мне было хорошо. Я была с ним, и он был жив — это было главное. Он начал расспрашивать, что я делала все эти дни, но я не решилась рассказывать про пьянки с Русей, драку с его сыном, разбитую вазу и разборки с мафиози. Я просто коротко ответила, прижимаясь к его плечу:
— Умирала без тебя. И работала. Много работала.
После этих слов он обнял меня крепче, насколько позволяли силы, и мы пролежали так еще часа два, пока нас не выгнала строгая медсестра.
***От лица Николая***
Я услышал ее голос сквозь туман — любимый, надтреснутый от слез голос, который умолял меня очнуться. Я изо всех сил пытался открыть глаза, и у меня наконец-то получилось, как раз когда она, рыдая, лежала на моей руке. Я начал гладить ее по спине, а она принялась бубнить что-то про Адель и про то, что кому-то собирается прострелить ноги. И только тогда она подняла на меня взгляд и ошалела.
Я люблю ее. Готов ради нее на все. И услышать ее голос ... это было лучше любого лекарства. Мы признались друг другу, и потом мы просто лежали, и это было абсолютным счастьем. Жалко, что медсестра ее выгнала. После ее ухода я еще час просто смотрел в потолок и улыбался как идиот.
Потом попросил медсестру принести мой телефон. Первым делом набрал Руслана.
— Привет, старик. Я жив, — хрипло сказал я в трубку.
Он начал так громко смеяться, что у меня в ухе затрещало.
— Я знал! Через двадцать минут буду!
Я ждал его с нетерпением. Хотел спросить, как там Алиса, — по ней было видно, что она пережила ад, но рассказывать не хотела. Через положенные двадцать минут он зашел в палату, ухмыляясь во весь рот.
— Ну, здарова, пацан!
— Привет, старик, — ответил я.
— Знал бы ты, что творилось у нас после нападения на тебя... Но это еще сопли. Знал бы ты, что устроила твоя Алиса! У-у-у! — он свистнул.
Я вопросительно на него посмотрел, и он продолжил, присаживаясь на край кровати.
— Короче, после ранения я, как ты и просил, ей не звонил.
***Воспоминание***
*Я чувствую жгучую боль в животе. «Попали, твою мать...» Вижу склонившегося надо мной Руслана. Собираю последние силы, чтобы прошептать: «Ни за что... Алисе... не звони... не говори...» И проваливаюсь в темноту.*
***Конец воспоминания***
— Ну так вот, — Руслан выдохнул. — Она тебе звонила раз пять. Потом мне столько же. Но это, считай, цветочки. она врывается в мой дом, вся белая, с глазами, полными ужаса, и орет на весь дом: «ГДЕ, ТВОЮ МАТЬ, КОЛЯ?!» А я начал мямлить, подбирать слова помягче, а она как крикнет: «НЕ МЯМЛИ, ГОВОРИ!» Ну, я ей все, как есть, выложил. Она... она сначала просто стояла, а потом как разревется! На лестнице все сбежались, смотрят. Она это видит, хватает со стола стаканы и швыряет в них, а потом в меня вазу кидает ! Рухнула на пол прямо в осколки от той самой вазы, что в меня швырнула, и ревет так, что сердце разрывается. Они как тараканы разбежались!
Он замолчал, переводит дух. Я сидел, не дыша, не в силах вымолвить слово. Это была не та Алиса, которую я знал. От его слов у меня в сердце что то оборвалось. Это была какая-то отчаянная, дикая фурия.
— Ну так вот, после этого она просто лежала и рыдала. Я охраннику приказал отнести ее обрабатывать, Валентина там с ней возилась. На следующий день они вдвоем поехали к тебе в больницу. Жена потом рассказывала, она у тебя на корточках сидела и плакала. А когда они назад ехали, за ними хвост прицепился. Алиса догадалась, они молодцы, справились — твоя девочка водила машину как — Шумахер!
Я слушал, и сердце сжималось то от боли, то от гордости.
— Потом, когда они вернулись, Алиса села в саду на лавочку, а к ней этот придурок Костя, мой сынок-неудачник, пристал. Щас дословно: «Что за нудятину слушаешь? Че такая грустная? Конфету сосала невкусную? Или парень бросил? Давай, я скрашу одиночество!»
Я уже видел по камерам, как у нее глаза налились злобой. Она ему так врезала, что он с лавки слетел! А потом и вовсе набросилась на него, уже лежачего, с криками: «КАКОГО ХРЕНА ТЫ КО МНЕ ЛЕЗЕШЬ?! У МЕНЯ ЛЮБОВЬ УМИРАЕТ, А ТЫ, ТУПОЕ УРОДЛИВОЕ СОЗДАНИЕ, ЛЕЗЕШЬ СО СВОИМ ГРЯЗНЫМ ФЛИРТОМ! Я ТЕБЯ ЗАКОПАЮ ЗДЕСЬ!» Охранники еле оттащили. Этот придурок до сих пор с синей рожей ходит! — Руслан снова рассмеялся.
А я сидел в шоке. Вот это задала моя любовь!
— Потом, на следующий день, она села работать. Ее целый день разные люди донимали по мелочам. А потом я зашел к ней со «стариками» — теми самыми, с собрания. У них были подозрения насчет нее. Щас дословно.
*Руслан перешел на шепот, изображая участников драмы:*
*Я:* «У нас к тебе серьезный разговор, Алиса».
*Она,* спокойно: «Слушаю внимательно».
*Тут Шрам,* тот, с физиономией в шрамах: «Насколько ты сейчас близка с Марком Островским? И что ты забыла у него в тюрьме?»
*Она,* усмехнувшись: «Я с ним максимально далека, как Земля от Плутона. А в тюрьму я ходила, чтобы лично насладиться зрелищем того, как он гниет за решеткой. И, знаете, злость в его глазах была лучшим спектаклем в моей жизни. Рекомендую».
*Шрам* не отступает: «А с Николаем что у тебя? Насколько вы близки?»
*Тут она взрывается,* и голос ледяной сталью: «Что происходит? Какую шнягу вы тут пытаетесь смонтировать? Говорите нормально и по делу!»
*Все тогда поднапряглись, и я начал:* «Хочешь по-взрослому? Изволь. Именно после твоей свиданки с Марком на Коляну устроили засаду. Информация о его маршруте утекла. А тебя и мою жену чуть не грохнули на трассе. Вопросы есть?»
*Руслан сделал паузу.*
— По-моему, она тогда подорвалась с кресла как ужаленная и начала орать: «Вы совсем охренели, что ли?! То есть, по-вашему, это я все слила? Среди вас есть крыса, это и ежу понятно, но бочку катите на меня? Удобно, блять, очень удобно!»
Только не злись, Колян, — Руслан поднял руки. — Короче, Шрам ей в ответ так говорит, с ухмылкой: «А ты из дерзких. Люблю таких».
Она, конечно, охренела. И как начнет его кроить: «Ты че, охренел, старый пердун? Ты хоть знаешь, кто мой жених? Тебе повезло, что он сейчас в больничке, а не тут. Иначе он бы тебе уже кишки на уши намотал, тварина беспозвоночная!»
Мужики тогда подсели и умучали из кабинета, а я остался наблюдать. Тут этот дружбан Шрама такой начинает: «Мелкая пиявка, ты че себе позволяешь! Язык прикуси!»
*Мысли Коли: «Меня как переклинило. Как этот Шрам посмел на Алису вякать? Выйду из больнички — руки-ноги на разные стороны разложу».*
Руслан перевел дух и продолжил:
— Алиса долго не терпела. Достала из ящика травмат и начала считать: «Раз...» Они галопом из кабинета! А она им вдогонку по ногам отстрелялась!
На этом моменте я не выдержал и рассмеялся. Во дает!
— Потом мы катались на суд к Марку, — закончил Руслан. — И отметили это дело.
После его рассказа я еще немного поговорил с Русом, он пообещал разобраться с теми, кто напал, и ушел. А я лег спать, впервые за долгое время чувствуя не просто облегчение, а дикую, звериную гордость за свою женщину.
***От лица Алисы***
Пока я наслаждалась временем с Колей, Адель уехала на такси домой. А я потом, счастливая и окрыленная, поехала в особняк. В машине на всю громкость играла бодрая музыка, и я подпевала, выбивая ритм рулем.
Я влетела в дом, и на пороге меня сразу же встретила Валентина.
— Ну что, как наш больной? Неужто уже на свидания зовет? — подмигнула она.
Я довольно кивнула, и она начала меня крепко-крепко обнимать, радуясь за нас.
— Молодец, дочка, молодец! Выстояла!
Мы еще немного поболтали, и я помчала в свой кабинет — работать. Сегодня меня, что удивительно, никто не доставал. Возможно, еще и потому, что к своей табличке «НЕ БЕСПОКОИТЬ! УБЬЮ!» я добавила рукоятку настоящего ножа, приклеенного к дверь на уровне груди.
Потом ко мне заходил Руслан, указал на дверь и спросил с ухмылкой:
— Алиса, а какого хрена ты мою дверь продырявила?
Я просто показала пальцем на то что оно прикреплено . Он рассмеялся, покачал головой и вальяжной походкой удалился.
Я погрузилась в работу, наконец-то поймав состояние полнейшего дзена, и вовсю составляла сложный договор на закупку. И тут в мой кабинет буквально ввалился один . Это были тот самый мужики с утра — тот, с шрамом (погоняло у него, оказывается, было банальное «Шрам»)
Я, не отрываясь от документов, холодно бросила:
— Тебе в этот раз прострелю колени на месте. Выбирай — уйти самому или на носилках.
Но в ответ услышала лишь тяжелое, прерывистое хрипение. Я подняла взгляд и обомлела. Шрам был весь в крови, еле стоял на коленях и протягивал мне мобильный телефон. Я взяла его и услышала родной, любимый голос:
— Любовь моя, я все за тебя сделал. Не должна ты свои белые ручки об их грязную шкуру марать.
Я рассмеялась.
— Я так понимаю, это с твоей подачки самосуд произошел?
— Ты у меня такая проницательная, Лис, — он рассмеялся, и я представила его улыбку. Я улыбалась как дурочка, глядя на окровавленного Шрама.
Тут в кабинет влетел еще один человек. Я уже начала орать: «ТУТ ЧЕ, ПО-ВАШЕМУ, ПРОХОДНОЙ ДВОР?!» — и опять охренела. Это был второй мужик, который тогда на меня накинулся. Он был, естественно, тоже весь в крови и, не говоря ни слова, рухнул на колени передо мной, опустив голову.
Я спросила у Коли:
— Какой ты молодец! Всех нашел и наказал?
Он хрипло засмеялся в трубку:
— Ради тебя, Лис, хоть звезду с неба.
— Ладно, в больнице не скучай. Вроде, Валентина говорила, что к тебе поедет, а я пока поработаю.
Он попрощался, и я положила трубку. Затем повернулась к двум «кающимся грешникам».
— Так, Биба и Боба, встали и вышли отсюда. И на заметку: если услышу какое-нибудь обидное погоняло, придуманное про меня, угроза прострелить башку станет реальностью. Понятно?
Они закивали головами так, что казалось, вот-вот оторвутся, и, поддерживая друг друга, кое-как выползли из моего кабинета.
Я вздохнула. Одна проблема — лужи крови на паркете. Я сходила к Валентине, попросила тряпку и ведро. Она, конечно, отговаривала, говорила, что приберет уборщица, но я настояла — самой быстрее.
И вот, к сожалению, я забыла о двух вещах. Во-первых, на мне была юбка. Во-вторых, коллектив здесь преимущественно мужской. И, конечно же, я забыла закрыть дверь. Я стояла на коленях, оттирая пятна крови, как вдруг услышала сзади похабный свист и наглый голосок:
— Ого, что это у нас такая хрупкая девушка на коленках полы моет? Давай лучше ко мне присядь, красотка.
Я резко встала, не поворачиваясь, и достала травмат. Слишком часто я стала его использовать, ну да ладно.
— Убирайся, пока цел, — бросила я через плечо.
Потом повернулась. Мужик, судя по всему, новенький, слава обо мне и моем «женихе» до него еще не дошла. Увидев мое лицо и пистолет в руке, он побледнел, глаза его стали круглыми, и он бросился бежать вниз по лестнице. Я, не целясь, выстрелила ему вдогонку и попала в руку. Он заорал на весь дом.
На шум прибежали Руслан и Валентина. Руслан, вздыхая, спросил:
— Алиса, у меня один вопрос: за что в него?
Я повернулась к ним и сказала спокойно:
— Ну, если бы какой-то непонятный мужик свистнул Валентине и предложил присесть к нему на колени, он был бы уже мертв. Я правильно рассудила?
Руслан согласно покачал головой, а Валентина отвесила мне подзатыльник за стрельбу в доме, но потом одобрительно шепнула:
— Правильно сделала. Я щас ему перекись прямо в рану налью, чтоб неповадно было.
Мы обе рассмеялись, и я, довольно улыбаясь, пошла обратно в кабинет доделывать уборку.
**19:00.**
Я не спустилась на ужин. Да, я сегодня только завтракала, но больше не хотелось. Меня, конечно, пытались накормить насильно, но я умчалась к себе в комнату.
Возможно, вы спросите, почему я не живу в доме Коли? Ответ прост: мне больно там находиться одной. Я заезжала за вещами, и на меня нахлынули приятные воспоминания о наших с ним моментах, от которых стало невыносимо грустно. Когда он вернется из больницы, я сразу же перееду обратно. А то я тут всех местных мафиози по-фегачу.
Я вышла на небольшой балкончик, закурила сигарету. Да, я иногда курю. Только когда все слишком сложно или, как сейчас, слишком хорошо. Параллельно я заглянула в новости. Все они пестрили заголовками о Марке, его махинациях и многочисленных изменах. Я почувствовала вкус победы. Теперь я поняла: кармой для Марка стала — Я. От этого осознания стало на душе так светло и спокойно.
Тут мне позвонил Коля по видео-связи. Я мгновенно затушила сигарету, проветрила балкон и приняла звонок. Мы мило болтали, и тут он обрадовал меня:
— Короче, врач сказал, что выпишет меня через пару дней. Если, конечно, я буду соблюдать постельный режим. И жить первое время буду у Руслана.
Я начала радоваться, но он продолжил с печалью в голосе:
— Боюсь, у меня не получится его соблюдать, этот режим...
— Почему же? — искренне удивилась я.
— Ну как же... У меня такая молодая, красивая невеста с бойким характером. Как тут будешь спокойно лежать? — он начал смеяться.
Я фыркнула:
— Значит, Руслан все-таки рассказал тебе про мои подвиги?
Он коротко кивнул, и мы оба рассмеялись. Мы поболтали еще минут десять, потом он пошел спать — силы еще были не те. Да и я собралась.
Завтра будет новый день. И новые возможности. Теперь — точно счастливые.