Бордовый Шелк

Я проснулась с ощущением, будто черепную коробку кто-то начинил ватой и битым стеклом. Сквозь щель в шторах пробивался резкий, недобрый свет — уже явно не утренний. Я с трудом сфокусировалась на часах: десять. Черт. Я проспала. Первая мысль — работа, паника, но тут же накатила вторая, более тяжелая и липкая — вчерашний разговор. Стыд.

«О боже, я опоздала на работу», — пронеслось в голове автоматически, но следом пришло странное, почти апатичное безразличие. Раз уж так вышло, устрою себе мини-выходной. Провал на работе казался сейчас сущей ерундой по сравнению с провалом в отношениях.

Голова раскалывалась не столько от вчерашнего вина, сколько от этого гнетущего, тошнотворного чувства вины перед Марком. Он прав. Я вела себя как истеричка. Но где-то в глубине, под толщей самоуничижения, шевелился крошечный, но цепкий червячок сомнения: а что, если не прав он?

Я встряхнула головой, и боль пронзила виски острой иглой. Нет. Надо прекратить это. Я приняла таблетку, закусив ее куском вчерашней пиццы, которая казалась теперь картоном. Потом села на кухне с чашкой крепкого кофе и просто сидела, слушая тишину пустой квартиры. Как давно я просто сидела в тишине, не лихорадочно обдумывая проблемы, не готовя ужин, не убирая? Эта тишина была звенящей и пугающей.

И тогда пришла идея — глупая, отчаянная, патриархальная до мозга костей. Извиниться. Загладить вину. Устроить ему тот самый романтический вечер, который не получился вчера. Свечи, хорошее вино, красивое белье... Может, тогда все вернется на круги своя? С этой мыслью, больше похожей на спасательный круг, я почему-то снова отключилась, смотанная бессонницей и стрессом, и провалилась в тяжелый, беспокойный сон.

Проснулась я от собственного всхлипа уже в сумерках. На часах было 17:00. Время действовать. Вспомнила, что возле офиса Марка есть тот самый уютный и дорогой итальянский гастроном, где мы иногда покупали сыры и колбасы. Идеально. Вызвала такси.

Через пятнадцать минут я уже стояла на знакомой улице. Вечерний воздух был холодным и колючим. Я шла, укутавшись в пальто, и уже строила в голове меню, когда мой взгляд скользнул по входу в его офисное здание.

И замер.

Прямо у стеклянных дверей, в тени высокого клена, стояла пара. Молодой человек в отлично сидящем пальто, в точности таком, какое я выбирала Марку, страстно, почти жадно целовал девушку в ярко-рыжих волосах. Он прижимал ее к стене, его рука лежала у нее на шее. Девушка закинула голову и смеялась прямо в его поцелуй.

Я замерла, как вкопанная. Нет. Не может быть. Парень был ужасающе, до дрожи в коленях, похож на Марка. Та же стрижка, та же осанка, тот же разрез плеч. Сердце ушло в пятки, а потом рванулось в горло, забилось бешено и громко. Я зажмурилась, изо всех сил потерла глаза, словно стирая картинку. «Это не он, это парейдолия, игра света, твоя паранойя, Алиса, ты сходишь с ума...»

Открыла. Никого. Там, где только что была страстная сцена, теперь лишь пустынный тротуар и желтый свет фонаря. Призрак. Галлюцинация, рожденная больной ревностью и недосыпом.

Но желание готовить тот самый особенный ужин умерло мгновенно и окончательно. Руки дрожали. В гастроном я так и не зашла. Просто стояла несколько минут, опираясь о холодную стену, пытаясь отдышаться. Вместо этого я набрала номер знакомого итальянского ресторана и заказала доставку. Пусть все будет так же ненастояще, как мое видение.

К семи его все не было. Сомнения, которые я так старательно топила в чувстве вины, выползли наружу, огромные и зубастые. А что, если это был не сон? Что, если мой мозг не придумал, а узнал? Что, если он правда там, с ней?..

Дверь открылась ровно в половине восьмого.
— Привет, любимая! — его голос прозвучал нарочито бодро и тепло. — У нас так божественно пахнет! Неужели ты заказала еду из «Беллуно»?

Он вошел на кухню, поцеловал меня в щеку. Его губы были холодными. От него пахло морозом и... кофе.
— Привет, — я натянула улыбку. — Да, решила сегодня устроить себе полный выходной, ахахахах. — Мой смех прозвучал фальшиво и нервно.

Мы сели ужинать. Тишина за столом была гробовой, звенящей, прерываемой лишь стуком вилок. Он ел с аппетитом, я — ковыряла еду, чувствуя, как комок в горле растет с каждой секундой. Я не выдержала.

— Слушай, а что ты делал в пять часов? — спросила я как можно небрежнее, глядя в тарелку. — Я тебе звонила, а ты трубку не брал. — Я врала. Я не звонила. Но мне нужно было услышать его ответ.

Он не моргнул глазом, доедая последнюю ложку тирамису.
— А, да. Ходил на поздний обед. Со секретарей ,Ксюшей. Обсудить проект. Срочный вброс был. Телефон случайно в кабинете оставил, протупил.

Пазл. Сошелся. Со страшным, оглушительным щелчком. Обед. С секретаршей. Ксюшей. В пять часов. Рыжие волосы мелькнули перед глазами.

Я встала так резко, что стул gratingly заскрипел по полу.
— А как она целуется? — выпалила я. Голос был тихим, хриплым и абсолютно чужим.

Он замер с ложкой на полпути ко рту. На его лице промелькнуло самое настоящее, животное чувство — страх. Чистейший, неотфильтрованный испуг. Но уже через секунду его лицо исказила маска ярости. Он швырнул ложку на стол.

— Что ты несешь в последние дни, а? Я молчал, терпел твои выпады, но сейчас не буду! — он поднялся, и его тень накрыла меня. — ТЫ ПОСТОЯННО МЕНЯ РЕВНУЕШЬ! Сначала докопалась до духов, теперь какой-то поцелуй придумала! ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ, ОБЪЯСНИ МНЕ!

Его ор оглушал. Но я уже не боялась. Я видела его страх. Это было лучшее доказательство.
— А ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ? — закричала я в ответ, и слезы сами хлынули из глаз, горячие и горькие. — СМОТРЕТЬ, КАК ТЫ С КЕМ-ТО СНОШАЕШЬСЯ? ТЕБЕ ПЛЕВАТЬ НА МЕНЯ, НА НАШИ ПЯТЬ ЛЕТ!

Он не растерялся. Его крик стал еще громче, еще беспощаднее, перекрывая мои рыдания.
— ЭТО МНЕ ПЛЕВАТЬ? — он изо всех сил ударил кулаком по столу, тарелки звякнули. — ЭТО ТЫ СВОЕЙ ИСТЕРИКОЙ РУШИШЬ ВСЕ, ЧТО У НАС БЫЛО! ТЫ СВОИМИ БРЕДНЯМИ! Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ ЭТО ВЫНОСИТЬ!

Я не стала больше ничего слушать. Развернулась и побежала прочь, в спальню, захлопнув за собой дверь и повернув ключ. Я рухнула на кровать, вся трясясь, и зарылась лицом в подушку, чтобы заглушить собственные всхлипы.

Снаружи было тихо. Он не пошел за мной. Не стал ломиться. Просто оставил.

Я достала наушники, трясущимися руками запустила случайный плейлист. В ушах зазвучали чужие голоса, певшие о любви, которая жжет, о предательстве, о боли, о ненависти. И сквозь этот шум, сквозь слезы, до меня дошла простая и страшная мысль.

Всем нужна любовь. Но она бывает разной. Одна — как якорь, который держит тебя в шторм. Другая — как нож, который ты сам себе вонзаешь в сердце, боясь его вытащить, потому что тогда истечешь кровью. Я искала свою половинку, а вместо этого стала заложницей. Я чувствовала себя потерянной, будто меня выкинули в открытый космос, в холодный, безвоздушный, бесконечно одинокий мир, где нет ни звука, кроме эха моего собственного отчаяния. И в этой тишине я наконец услышала правду. еталей, чтобы передать внутреннюю борьбу Алисы и накал сцены.

***

### **Глава 3: Призрак у офиса**

Я проснулась с ощущением, будто черепную коробку кто-то начинил ватой и битым стеклом. Сквозь щель в шторах пробивался резкий, недобрый свет — уже явно не утренний. Я с трудом сфокусировалась на часах: десять. Черт. Я проспала. Первая мысль — работа, паника, но тут же накатила вторая, более тяжелая и липкая — вчерашний разговор. Стыд.

«О боже, я опоздала на работу», — пронеслось в голове автоматически, но следом пришло странное, почти апатичное безразличие. Раз уж так вышло, устрою себе мини-выходной. Провал на работе казался сейчас сущей ерундой по сравнению с провалом в отношениях.

Голова раскалывалась не столько от вчерашнего вина, сколько от этого гнетущего, тошнотворного чувства вины перед Марком. Он прав. Я вела себя как истеричка. Но где-то в глубине, под толщей самоуничижения, шевелился крошечный, но цепкий червячок сомнения: а что, если не прав он?

Я встряхнула головой, и боль пронзила виски острой иглой. Нет. Надо прекратить это. Я приняла таблетку, закусив ее куском вчерашней пиццы, которая казалась теперь картоном. Потом села на кухне с чашкой крепкого кофе и просто сидела, слушая тишину пустой квартиры. Как давно я просто сидела в тишине, не лихорадочно обдумывая проблемы, не готовя ужин, не убирая? Эта тишина была звенящей и пугающей.

И тогда пришла идея — глупая, отчаянная, патриархальная до мозга костей. Извиниться. Загладить вину. Устроить ему тот самый романтический вечер, который не получился вчера. Свечи, хорошее вино, красивое белье... Может, тогда все вернется на круги своя? С этой мыслью, больше похожей на спасательный круг, я почему-то снова отключилась, смотанная бессонницей и стрессом, и провалилась в тяжелый, беспокойный сон.

Проснулась я от собственного всхлипа уже в сумерках. На часах было 17:00. Время действовать. Вспомнила, что возле офиса Марка есть тот самый уютный и дорогой итальянский гастроном, где мы иногда покупали сыры и колбасы. Идеально. Вызвала такси.

Через пятнадцать минут я уже стояла на знакомой улице. Вечерний воздух был холодным и колючим. Я шла, укутавшись в пальто, и уже строила в голове меню, когда мой взгляд скользнул по входу в его офисное здание.

И замер.

Прямо у стеклянных дверей, в тени высокого клена, стояла пара. Молодой человек в отлично сидящем пальто, в точности таком, какое я выбирала Марку, страстно, почти жадно целовал девушку в ярко-рыжих волосах. Он прижимал ее к стене, его рука лежала у нее на шее. Девушка закинула голову и смеялась прямо в его поцелуй.

Я замерла, как вкопанная. Нет. Не может быть. Парень был ужасающе, до дрожи в коленях, похож на Марка. Та же стрижка, та же осанка, тот же разрез плеч. Сердце ушло в пятки, а потом рванулось в горло, забилось бешено и громко. Я зажмурилась, изо всех сил потерла глаза, словно стирая картинку. «Это не он, это парейдолия, игра света, твоя паранойя, Алиса, ты сходишь с ума...»

Открыла. Никого. Там, где только что была страстная сцена, теперь лишь пустынный тротуар и желтый свет фонаря. Призрак. Галлюцинация, рожденная больной ревностью и недосыпом.

Но желание готовить тот самый особенный ужин умерло мгновенно и окончательно. Руки дрожали. В гастроном я так и не зашла. Просто стояла несколько минут, опираясь о холодную стену, пытаясь отдышаться. Вместо этого я набрала номер знакомого итальянского ресторана и заказала доставку. Пусть все будет так же ненастояще, как мое видение.

К семи его все не было. Сомнения, которые я так старательно топила в чувстве вины, выползли наружу, огромные и зубастые. А что, если это был не сон? Что, если мой мозг не придумал, а узнал? Что, если он правда там, с ней?..

Дверь открылась ровно в половине восьмого.
— Привет, любимая! — его голос прозвучал нарочито бодро и тепло. — У нас так божественно пахнет! Неужели ты заказала еду из «Беллуно»?

Он вошел на кухню, поцеловал меня в щеку. Его губы были холодными. От него пахло морозом и... кофе.
— Привет, — я force-нула улыбку. — Да, решила сегодня устроить себе полный выходной, ахахахах. — Мой смех прозвучал фальшиво и нервно.

Мы сели ужинать. Тишина за столом была гробовой, звенящей, прерываемой лишь стуком вилок. Он ел с аппетитом, я — ковыряла еду, чувствуя, как комок в горле растет с каждой секундой. Я не выдержала.

— Слушай, а что ты делал в пять часов? — спросила я как можно небрежнее, глядя в тарелку. — Я тебе звонила, а ты трубку не брал. — Я врала. Я не звонила. Но мне нужно было услышать его ответ.

Он не моргнул глазом, доедая последнюю ложку тирамису.
— А, да. Ходил на поздний обед. С секретаршей , Ксюшей. Обсудить проект. Срочный вброс был. Телефон случайно в кабинете оставил, протупил.

Пазл. Сошелся. Со страшным, оглушительным щелчком. Обед. С секретаршей .Ксюшей. В пять часов. Рыжие волосы мелькнули перед глазами.

Я встала так резко, что стул gratingly заскрипел по полу.
— А как она целуется? — выпалила я. Голос был тихим, хриплым и абсолютно чужим.

Он замер с ложкой на полпути ко рту. На его лице промелькнуло самое настоящее, животное чувство — страх. Чистейший, неотфильтрованный испуг. Но уже через секунду его лицо исказила маска ярости. Он швырнул ложку на стол.

— Что ты несешь в последние дни, а? Я молчал, терпел твои выпады, но сейчас не буду! — он поднялся, и его тень накрыла меня. — ТЫ ПОСТОЯННО МЕНЯ РЕВНУЕШЬ! Сначала докопалась до духов, теперь какой-то поцелуй придумала! ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ, ОБЪЯСНИ МНЕ!

Его ор оглушал. Но я уже не боялась. Я видела его страх. Это было лучшее доказательство.
— А ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ? — закричала я в ответ, и слезы сами хлынули из глаз, горячие и горькие. — СМОТРЕТЬ, КАК ТЫ С КЕМ-ТО СНОШАЕШЬСЯ? ТЕБЕ ПЛЕВАТЬ НА МЕНЯ, НА НАШИ ПЯТЬ ЛЕТ!

Он не растерялся. Его крик стал еще громче, еще беспощаднее, перекрывая мои рыдания.
— ЭТО МНЕ ПЛЕВАТЬ? — он изо всех сил ударил кулаком по столу, тарелки звякнули. — ЭТО ТЫ СВОЕЙ ИСТЕРИКОЙ РУШИШЬ ВСЕ, ЧТО У НАС БЫЛО! ТЫ СВОИМИ БРЕДНЯМИ! Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ ЭТО ВЫНОСИТЬ!

Я не стала больше ничего слушать. Развернулась и побежала прочь, в спальню, захлопнув за собой дверь и повернув ключ. Я рухнула на кровать, вся трясясь, и зарылась лицом в подушку, чтобы заглушить собственные всхлипы.

Снаружи было тихо. Он не пошел за мной. Не стал ломиться. Просто оставил.

Я достала наушники, трясущимися руками запустила случайный плейлист. В ушах зазвучали чужие голоса, певшие о любви, которая жжет, о предательстве, о боли, о ненависти. И сквозь этот шум, сквозь слезы, до меня дошла простая и страшная мысль.

Всем нужна любовь. Но она бывает разной. Одна — как якорь, который держит тебя в шторм. Другая — как нож, который ты сам себе вонзаешь в сердце, боясь его вытащить, потому что тогда истечешь кровью. Я искала свою половинку, а вместо этого стала заложницей. Я чувствовала себя потерянной, будто меня выкинули в открытый космос, в холодный, безвоздушный, бесконечно одинокий мир, где нет ни звука, кроме эха моего собственного отчаяния. И в этой тишине я наконец услышала правду.