Фальшивка

За ужином Рузи и Сэл принялись расписывать в тетрадях какие-то формулы и решать уравнения и настолько увлеклись, что Ниджат и Ирада вновь оказались предоставлены друг другу.

— Честно скажу, не так я себе представлял посиделки у костра. Какие там охотничьи байки, когда у тебя есть математика? А, кстати о байках: Ясмина тебе слала много благодарностей — якобы за помощь с сочинением. Но я тебе по секрету скажу ещё кое-что. Она же тебя повела не в абы какую кофейню, а в ту, в которой её одноклассники ежедневно заседают. Рассказала про тебя, что ты путешественница из далёких краёв, убийца великанов. Чтобы все обзавидовались.
— Никогда не знаешь, где пригодишься.
— Не иронизируй, ты ведь ей и вправду помогла.
— Я не иронизирую. Но я и не про Ясмину, на самом деле. Я про всё... вот это.
— М-м? А, насколько непривычно тебе такое?
— Ты имеешь в виду болота или работу на правительство?
— Всё.

В голове у неё была каша, и Ирада понятия не имела, что чувствует на самом деле, а потому стала сочинять на ходу.

— Работа странная. Мне платят деньги за то, чтобы не случилось ничего плохого. Хотя, наверно, родители бы одобрили.
— Транспортировка и хранение...
— Да-да, я об этом. Я вас в каком-то смысле транспортирую и в каком-то смысле храню. Но родители, конечно, товарами занимались, а не людьми.
— Если тебе интересно моё мнение, то у тебя всё хорошо получается. У меня, например, костры загораются только с десятой попытки. Про остальное вообще молчу.
— Спасибо.
— К тому же, знаешь, мне нравится, что ты не бряцаешь оружием понапрасну.
— Это я-то?
— Да забудь ты про ратушу, я про настоящее дело! Не скромничай: я же видел, что ты того каймана могла двадцать раз подстрелить, но дождалась, чтобы он развернулся и уплыл. Я имею в виду, кто-то другой на твоём месте наверняка стрельнул бы просто, чтобы сфабриковать свою полезность.
— Ну знаешь! Почём зря не хочется ни животных убивать, ни патроны тратить! — сказала она, изо всех сил стараясь не сфальшивить — хорошо ещё, что в полумраке Ниджат вряд ли мог хорошо видеть выражение её лица.
— Да, и я с этим согласен. Это правильно.

Дальше Ирада вполуха слушала в исполнении Ниджата давно знакомую ей песню: человек пытался сделать ей комплимент, но как будто не ей самой, а её заслугам, так чтобы нельзя было сказать, будто он стремится доставить ей удовольствие, но при этом он, конечно, стремится, и хочет, чтобы она догадалась, что он стремится, но не хочет быть пойманным за руку, чтобы в случае чего оставался путь для отступления. Ирада же в это время пыталась решить, не может ли связь с Ниджатом принести неприятности — в противном случае, конечно, было бы глупо отказаться от ночной компании. Пока же она решила принять его комплименты, но ответных не делать, чтобы выиграть время: получше познакомиться с его семьёй, побольше узнать о её возможностях. Ниджат, похоже, вполне удовлетворился её реакцией.

Проскучав уже много ночей, Ирада мысленно признавалась, что сейчас сорвала бы одежду с любого из своих спутников, если бы только ей дали письменные гарантии, что соитие не будет засчитано вступлением в какую-нибудь местную партию. И с поправкой на то, что для Сэл понадобился бы кляп: за последние несколько часов Ирада осознала, что теперь её раздражают уже не слова Сэл, но даже сам голос. Скоротав время за фантазиями на эту тему, Ирада дождалась, пока её компаньоны улягутся спать, после чего, прихватив с собой лампу, покинула лагерь. В случае чего она всегда могла бы сказать, что отошла по нужде и слегка заплутала, но кто, в конце концов, будет считать минуты от её ухода до возвращения?

Она понятия не имела, какой расчёт заставляет её думать, будто получасовые прогулки по острову каждую ночь серьёзно увеличивают её шансы на встречу с У. Что заставляет её думать, будто одна и ночью она имеет большие шансы, чем в компании и днём? В конце концов, за день они преодолевают по многу километров, посещают много рощ и островов, так чем эти полуночные патрули полезны? О том, зачем именно ей видеть У, она даже не думала — это был слишком сложный вопрос. Просто хотелось, и всё. В конце концов, из этого может выйти история, которая сделает её интересной в глазах окружающих.

Всюду за ней следовали разноцветные огни. Со дна болота всё так же поднимались светящиеся капли и растворялись где-то в кронах бутылочников. Сами бутылочники были увиты сияющими лианами, а кусты под ними сверкали листьями и плодами. Оказавшись вдали от костра, Ирада обнаружила себя в месте, где всё вокруг светилось, но ничто не освещало. Свет этих стеблей, листьев и плодов, в отличие от света её лампы, был эгоистичным: он обращал внимание на себя, но не позволял разглядеть ничего вокруг. Даже грибы в давешней пещере были не столь самовлюблённы — хотя, должно быть, только потому, что их было много и что их высаживал человек, организовывал специальным образом, чтобы был толк. Недружелюбные создания. Из-за них она теперь будто находилась внутри потухшей печи, где лишь по тлению нескольких угольков можно примерно понять, где пол, а где потолок. Жара, надо отметить, стояла вполне соответствующая, даром что оба солнца закатились много часов назад. Больше всего на свете ей хотелось оказаться в маленькой душевой комнатке в её новом скромном жилище — сейчас эта душевая чудилась неземным, волшебным местом.

На восточном берегу, где каменистая коса соединяла их остров с соседним, человек в длинном плаще-палатке привязывал свой бревенчатый плот к коряге.

— А вот и ты, — сказал он приветливо.
— Самур! — Ирада от удивления слишком повысила голос, испугалась и закрыла рот ладонью.
— Так, хорошо, в этот раз ты даже помнишь моё имя, — усмехнулся Самур, почесывая седую бородку.
— Я теперь всё вспомнила. Я вспомнила, что тебя невозможно запомнить.
— А помнишь ли ты наш уговор?
— Ещё бы! — от нахлынувшего счастья у неё кружилась голова. — Ты обещал, что познакомишь меня с У!
— Да.

Она и не заметила, как Самур оказался вплотную к ней; было непривычно видеть его эдаким бродягой: свет лампы выхватывал из темноты весьма застиранный и многократно штопанный походный костюм.

— А ты взамен обещала помочь мне.
— Конечно... Самур, прости, но я опять забыла: помочь с чем именно?
— С наведением порядка. Я в прошлую нашу встречу не уточнял, что именно имею в виду, потому что не знал, как всё сложится. Но теперь я всё знаю. Присядь, — он жестом предложил разделить с ним замшелый ствол упавшего дерева. — Ирада, я должен предупредить тебя, что моя просьба — опасная. Я честный человек, и поэтому никогда не стану требовать от тебя исполнения обещания, данного авансом. Тем более — обещания, которое ты не можешь запомнить в силу моей природы. Если испугаешься, то всегда можешь отказаться. Я не стану держать на тебя зла. Слушаешь внимательно? Хорошо. Не страшно, если ты забудешь какие-то детали, но основы должны засесть в памяти крепко.

За вами следуют люди. Они движутся по вашим вешкам, надеясь совершить тёмное дело. Они очень осторожны. Жестокость жизни сделала их подозрительными сверх меры. Чтобы встретиться с ними, тебе придётся развернуть экспедицию. Оставь здесь что-нибудь ценное — например, ключ. Да, ключ подойдёт. Когда вы отчалите от острова, выжди час или два, а потом предложи вернуться. На обратном пути ты столкнешься с преследователями. Потребуй у них объяснений. Угрожай, если не поддадутся. Я сожалею, но их сердца слишком очерствели, и, возможно, они перестали понимать иной язык, кроме силы. Если так, то делай необходимое, чтобы добиться ответа. Лучше всего, если твои товарищи будут там и услышат всё. Так у нас будут свидетели, которые придадут дело огласке. Тебе интересно, могут ли преследователи напасть. Я боюсь, да. Они вооружены, но слабо: твой шестигранник и дальше, и точнее. Береги спутников и себя. Это — главное. Если дойдёт до насилия, то его я возьму на себя.

Только сейчас Ирада заметила в руках Самура длинную винтовку со странным шарообразным приспособлением возле спускового крючка.

— Они преступники?
— Да. Ты убедишься в этом, как только встретишься с ними. Ты согласна?
— Да.
— Подумай.
— Я подумала. Да. Где мы встретимся в следующий раз?
— Нам не будет нужды видеться. Я придумал, как оставить для тебя память о себе. Помнишь, где мы встретились впервые?
— В... в библиотеке? Да?
— Да. По возвращении возьми там сборник поэзии Илчина Догу. В художественном зале. Внутри я оставлю твою награду. Не волнуйся, никто другой её не заберет, я позабочусь.

Ирада сняла с шейной связки ключ от своей комнаты в родительском доме и сунула его под бревно возле большого обломанного сука. Возвращение в лагерь она помнила смутно, однако большую часть разговора сумела удержать в голове до утра. Увы, таков был Самур: он сопротивлялся вниманию и памяти. Таковы же были его слова. Она помнила главное: если сегодня всё исполнит правильно, то по возвращении домой её будут ждать долгожданные ответы на хотя бы некоторые из накопившихся вопросов.

От острова они отплыли около десяти часов. Час спустя Ирада якобы хватилась недостающего ключа и сослалась на то, что споткнулась, прогуливаясь ночью до ветру. Сэл тут же закатила истерику: оказалось, что они и так движутся чрезвычайно медленно (это прозвучало впервые), что возвращение угробит им не два часа, а целый день, что искать иголку в стоге сена нет никакого смысла, а уверенность Ирады о том, что она помнит, где потеряла ключ, — не более чем самообман. Пока Рузи отвлекал коллегу рациональными доводами, Ниджат принял командирское решение, и шаланда развернулась. Ирада пообещала, что если кто-то из её спутников в будущем захочет вернуться за чем-нибудь, то она согласна заведомо и без объяснения причин — просто в знак уважения и доверия.

В итоге они даже не успели достичь острова: на подходе к нему в зарослях ягодных кустарников обнаружилась лодка, в которой сидели двое. Незадолго от отплытия Ирада прочистила карабин и приготовила к бою пару патронов, которые волей случая не напитались болотной влагой. И сейчас она, держа правую руку на ремне, левой помахала незнакомцам и громко крикнула: "Эй там, в лодке, вы кто такие?" Между их судёнышками было порядка пятидесяти метров.

— Путники! — послышался ответ. Голос молодой, но как будто изрядно прокуренный.
— Здесь нет пути, а значит и путников не может быть. Как долго вы нас преследуете? От выселка? Или от самого города? Вы идёте по нашим флагам — с какой целью?
— Пусть госпожа не злится, — отвечал тот же голос, — мы уже разворачиваемся.
— Я велела не разворачиваться, а отвечать на вопросы! До ближайшего жилья отсюда полтора дня пути! Вам нечего здесь делать, кроме как преследовать нас. Отвечайте, кто вы и зачем здесь, иначе будем считать вас бандитами!
— Пусть госпожа считает, — ответил другой незнакомец, — нам нет дела.
— Хорошо, — Ирада сняла оружие с плеча, — считаю вас бандитами на счет пять! Один!

Преследователи зашевелились, однако сложно было понять, что именно они делают — один схватился за весла, а другой будто рылся в мешке, но сказать наверняка с такого расстояния было трудно. Ирада шёпотом велела своим спутникам лечь на дно или хотя бы встать на колени. Пришлось повторить дважды, потому что все трое будто окаменели. Очень неуклюже они принялись искать себе место на дне шаланды.

— Два!

Послышался удар вёсел о воду, лодка преследователей начала поворачиваться.

— Три!
— Пусть госпожа проявит благоразумие!
— Отвечай на вопросы, скот! Кто вы такие и зачем преследуете нас?
— Мы просто путники, госпожа! Просто идём своей дорогой!

Их лодки в этот момент оказались на параллельных курсах, так что Ирада могла всё хорошо разглядеть: один незнакомец сидел на корме и орудовал веслами, другой был на носу. Их разделяли какие-то не то тюки, не то снасти — это, впрочем, было неважно. Важно было то, что между ними было по меньшей мере три метра неживого пространства. Ирада понимала, что сказать ей, в общем, больше нечего. Ну а что тут скажешь? Они идут в отказ. Даже не пытаются соврать что-то изобретательное. И что ещё тут можно сделать? Как ещё гарантировать безопасность? "Заткните уши", — прошептала Ирада.

Поворачивая ключ, она хотела крикнуть "четыре", но потом передумала. Всё равно враньё, так что какая разница. От выстрела лодка преследователей сперва качнулась влево, а затем вправо и хлебнула воды через образовавшуюся пробоину. Непристойно ругаясь и оскорбляя друг друга, те кое-как догребли до острова и стали тащить повреждённую посудину на берег, роняя в воду и прибрежные заросли часть груза. Понимая, что её спутники ещё не в состоянии соображать, Ирада сама взялась за шест, и вскоре брань незнакомцев затихла вдали. Небо всё ешё было черно от взволнованных птиц: они кричали, будто пытаясь выяснить друг у друга, что стряслось. Насекомым же было плевать: их не волновали дела людей, а потому они пели так же, как и прежде.

Первым пришёл в себя Рузи и тут же стал извиняться от имени всех: мол, они так напугались, что фактически бросили Ираду и заставили её в одиночку расхлёбывать эту пренеприятнейшую ситуацию. Удивительно, но все трое согласились с тем, что, конечно, этот выход из положения был наилучшим, так как теперь они могут хотя бы какое-то время не волноваться за свою безопасность.

— Но, боюсь, об этом мы должны будем рассказать в первую очередь, — подытожил Ниджат. — Причём уже в выселке. По прибытии поищу полицейских.
— И всё-таки как вы думаете, — Сэл всё ещё слегка вздрагивала каждый раз, слыша плеск воды вдалеке, — что им было нужно?
— Полиция пусть разбирается, — махнул рукой Рузи, — не хватало ещё нам голову засорять. Оторвались, и то хорошо. Ой! Ирада, а как же твой ключ?

Ирада постарался сделать свои взгляд и тон как можно более снисходительными.

— Ну не стану же я ради него жизнью рисковать? Самый главный ключ при мне, а все остальные восстановлю.

Судя по тому, как все морщились, пороховой дым каждому попал в горло.

— А без ключа карабин вообще не взведётся?
— Нет. Только если разобрать и завести пружину изнутри. И изготовить такой без чертежа сможет только тот же мастер, что делал оригинал на заказ.
— Я, конечно, не компетентен тебе давать советы, но наверно тебе бы стоило заказать несколько дубликатов, пока не потерялся этот. Это не упрёк в твой адрес, я просто хочу сказать, что нам плыть ещё день, и кто знает, какая чертовщина может произойти дальше.

Но ничего не произошло. Остаток их путешествия был настолько непримечательным, что они без конца возвращались к обсуждению того странного столкновения. Рузи в какой-то момент тоже поддался общему настроению и стал строить теории насчёт того, кем же были преследователи. С большим отрывом побеждала версия о грабеже: должно быть, те люди хотели ночью напасть на лагерь и сбежать с каким-нибудь ценным оборудованием — а оно у инженеров и впрямь было ценным. Ниджат, однако, когда они остались наедине, рассказал Ираде, что это вполне могли быть хозяева тростника. Она возразила, что они минули остров и отправились в погоню — а зачем, если их тайник остался нетронутым? Ниджата это не убедило, и втайне он остался при своём. Ещё Ирада заметила, что с этого дня он глазел на неё уже как-то совсем беззастенчиво — она отвечала ему тем же. В последний вечер перед прибытием она призналась, что ей нравятся его духи, и попросила как-нибудь показать ей парфюмерные магазины города. Ниджат охотно согласился.

Экспедиция увенчалась успехом. Выяснилось, что водный маршрут от выселка №16 до выселка №17 мог быть проложен в разумные сроки — бюджет ещё предстояло высчитать, но это уже было не их дело. Департамент путей сообщения был доволен, Лейли Леван пришла в восторг, и только полковник полиции, если верить Ниджату, от его донесения стал мрачен. Ниджат сказал, что в полиции так пока и не решили, какой отдел возьмёт ответственность за охрану нового пути, когда тот будет готов.

В пятницу вечером Ирада, получив вознаграждение, немедленно выделила средств Генже и Фанису на покупку одежды и мебели. Фанис к тому дню уже чувствовал себя настолько хорошо, что помогал жене по дому как никогда — но, справедливости ради, раньше это и не было его прямой обязанностью, пока они жили в господских хоромах. Также Фанис целиком взял на себя выгул лошадей и вообще всяческих уход за ними.

Генже сказала, что успех экспедиции следует отметить, и пошла на крытый рынок, пообещав к ночи приготовить что-то особенное. Поскольку других планов на этот день у Ирады не было, она решила подчиниться внезапно охватившему её желанию прочесть что-то юмористическое и жизнеутверждающее, а потому направилась в библиотеку, не вполне отдавая себе отчет в том, почему идёт туда, а не в книжный магазин, который гораздо ближе. Ей предложили каталог, однако она помнила, что ей очень советовали сборник Илчина Догу, хоть и не могла вспомнить, кто именно и когда. Уединившись за столиком в самом дальнем углу зала на третьем этаже, она раскрыла том и обнаружила внутри аккуратно вклеенную в самый центр синюю тетрадь — и тотчас вспомнила всё.