And flames will break out

<center>Кто придёт с мечом - от меча и погибнет.</center>- Цукишима где? - переспрашивает Куроо, борясь с собственным телом, чтобы привстать на локтях и лучше рассмотреть женщину.- В заложниках города Камней, - повторяет она чуть более медленно и самодовольно, - а вы, я думаю, Омурада-сан. Я Амара. Вода. Целитель. Куроо смотрит на Акааши с немым вопросом. Тот кивает и что-то быстро принимается шептать Бокуто, склонившему голову вбок, чтобы лучше слышать. Они замирают в такой позе, в которой обычно стоят влюблённые, чрезвычайно увлечённые друг другом: Бокуто, его крепкая рука придерживает Акааши за талию, Акааши, цепляющийся за его рубашку на плече - абсолютное доверие в том, как они плотно прижимаются друг к другу тазом, бёдрами, коленями.У Куроо нет сил смотреть на всю эту идиллию и он переводит взгляд на Амару. - Младший, - покорно объясняет он. В голове комом мысли всплывает встревоженное лицо Цукишимы и его холодные руки. Куроо шумно сглатывает и чувствует, как щёки заливает жаром. У них с Цукишимой из общего только пара острых языков, недоверие и сны Куроо, которые, косвенно, к Цукишиме имеют отношения столько же, сколько Куроо к аватарам. Пока он, поглощённый раздумьями, устойчиво пялится в одну точку, Амара успевает подкрасться ближе и использовать один из камней, как подставку. На него из плотной кожаной сумки, которую Куроо не заметил раньше, выкладываются несколько пузырьков, наполненных жидкостями разных цветов и плотности. В одном из них ярко-оранжевая вода, в другом что-то сильно смахивающее на масло, в третьем вообще на дёготь. Куроо с опаской наблюдает за её ровными, чётко выверенными движениями, но Бокуто всё так же твёрдо стоит на месте, придерживая Акааши, так что всё, наверное, под контролем. Амара смотрит на него чуть более заинтересованно, чем лекарь на пациента и Куроо подмывает спросить - ты на это променял Цукишиму? - но он молчит и Амара молчит тоже. - Откуда ты вернулся? - возмущённо и обеспокоенно спрашивает Бокуто так, чтобы это услышали все присутствующие. - Из ада, - абсолютно серьёзно отвечает Акааши и тяжело оседает на пол. Амара фыркает так громко, что это не вяжется с её элегантным образом. Её очаровательное, круглое лицо искажает гримаса отвращения. Она откупоривает один из пузырьков и затхлый, плесневелый запах пещеры разбавляется чем-то травянистым. Девушка мановением руки опустошает склянку и жидкость зависает едва светящимся диском у неё на ладони. Она смотрит на Куроо со странной смесью эмоций в поразительно изумрудных глазах, окаймленных густыми, тёмными ресницами и вежливо просит раздеться до пояса. Куроо почти не смущён, когда Бокуто тут же оказывается рядом и с лёгкостью стягивает с него полуразорванную рубашку, оставляя кожу соприкасаться с холодным камнем. Амара удовлетворённо рассматривает его тело пару секунд и принимается за работу. В отличие от магии Цукишимы, её - теплая, и Куроо различает сладость на корне языка, пока огонь слабо курсируют по его венам. Кость с хрустом встаёт на место и Куроо издаёт такой нечеловеческий вопль, что Акааши теряет в цвете лица ещё пару тонов, ровняясь по яркости с бумагой. Бокуто плотно сжимает губы в ровную полосу и пальцы его оставляют несколько царапин на коже предплечий в напряжении. Мелкие осколки тянутся, рвут мышцы в клочья, становясь на место. Из глаз огнём вытекает несколько слёз, которые тут же с шипением превращаются в пар, оставляя на щеках белые дорожки соли. Кожа горит от боли, магии, которая пытается защитить хозяина и невыносимо чешется. Когда Амара принимается за сломанные ребра и ключицу у Куроо от боли закатываются глаза. Сквозь надвигающийся морок он чувствует ледяные подушечки пальцев Цукишимы на своих щеках.***Тебя не должно тут быть.Цукишима сидит в огромном кожаном кресле перед камином, зажимая между большим и указательным пальцами корешок тонкой книги. Он хмурится, смотрит на Куроо жутко недовольно. Это так контрастирует с мягким и уютным воспоминанием о Цукишиме в их общей постели, что Куроо на несколько секунд теряется, уставившись на его скрещенные на низком кофейном столике лодыжки. - Наверное не должен, - соглашается Куроо, но не может заставить себя оторвать взгляд от носков его мягких серых сапог, пока не говорит следующую фразу, - как и ты.Цукишима смотрит на него с долей удивления и непонимания. Книга слегка вздрагивает в его руке. В мягком, золотистом свете камина лицо Цукишимы кажется ещё моложе, но тени от его скул и под глазами заостряют черты, когда он поворачивает голову в профиль, чтобы рассмотреть что-то на противоположной стене. - Где же я должен быть? - спрашивает он, укладывая закрытую книгу на колени, Куроо подмечает знакомый круглый символ с расходящимися лучами на голубой обложке.Куроо смотрит на ровную линию его носа, точёный подбородок и челюсть, на изгиб тонкой, белой шеи, теряющейся в вороте свободной домашней рубашки.- Не здесь, - повторяет Куроо.Где-то рядом со мной. Цукишима, кажется, слышит эти сказанные кем-то другим слова и резко поворачивается, чтобы взглянуть на него. Его брови сходятся на переносице. Рука, лежащая на подлокотнике, сжимается в кулак. Температура в комнате стремительно падает, Куроо чувствует холод на своей коже, как от порыва ледяного ветра и не может вспомнить, почему так хотел этого. В глазах Цукишимы собираются грозовые тучи. Куроо не может смотреть, не может отвести взгляд. От решения его избавляет стук по дереву. Не из его реальности. Где-то по другую сторону чужого сознания. Температура возвращается в норму. Цукишима одним плавным движением перетекает в вертикальное положение и в два широких шага подходит ближе. Куроо ждёт отповеди. Готовит шпильки, шутки и отговорки. Цукишима выразительно смотрит ему в глаза несколько мгновений, а потом кладёт руку плечо. Куроо прошибает разрядом. Молнии синими вспышками проходятся вдоль пальцев, оставляя на идеальном зеркале чистого пола несколько горелых пятен. Цукишима это никак не комментирует. Стук повторяется. Тебя не должно здесь быть.Уходи. Куроо моргает. Цукишима прищуривается, словно пытается в чём-то убедиться, а потом разочарованно выдыхает. Куроо недоумевает. Но ничего не спрашивает. Настойчивый стук начинает нарастать в его - чужой - голове. Раздражает. - Тебе нужно уйти, - говорит Цукишима и смотрит куда-то за его спину, туда, где, вероятно, находится дверь, - только я могу тебя сейчас видеть, но нельзя оставлять своё тело без присмотра надолго. Возвращайся. Амара хороший лекарь и поможет вам выбраться из города. - Что насчёт тебя? - вопрос Куроо звучит более встревожено, чем он рассчитывал, но отчего-то в воздухе висит ощущение того, что времени осталось катастрофически мало. - Со мной всё в порядке, - он фыркает пренебрежительно, но пальцы, его холодные пальцы, о которых думал Куроо, мелко подрагивают в золотом свете камина, - вы должны любой ценой добраться до Республиканского города. - Мы не уйдём без тебя, - Куроо настойчиво делает шаг вперёд, Цукишима отступает назад.- Вы должны, - он разворачивается боком, снова демонстрируя свой профиль и взгляд его тускнеет, - я дал Акааши-сану инструкции о том, ка-- Мы не уйдём без тебя, - с нажимом повторяет Куроо, наблюдая за сменой эмоций на этом упрямом лице. Стук раздаётся под самым ухом. Настойчивый, громкий, мешающий. Куроо резко разворачивается и случайно задевает стоящую на тумбочке дорогую вазу. Та с грохотом летит на пол и разбивается на тысячи мелких белоснежных осколков. Вода медленно растекается по полу, впитываясь в ковёр. Они замираю от напряжения или от излишне громкого звука, не в силах пошевелиться или что-либо сказать. Цукишима застывает таким изваянием, что кажется не дышит и не моргает. Может ваза была очень дорога ему, - думает Куроо. Но то, что написано на его лице не похоже на ярость или разочарование от потери дорогого предмета декора. Это страх, ужас, неверие и бессилие. А потом его выталкивает. Выталкивает обратно, словно ноги отталкиваются от илистого дна озера, чтобы вынырнуть на поверхность. Куроо делает глоток воздуха, разрезая зеркальную гладь и просыпается. *** У Куроо голова кружится так сильно, что он ещё с минуту не может понять где находиться. Смотрит на своё обездвиженное тело со стороны. Бледная, измученная оболочка, лежащая на камне пещеры.Его глаза - физические глаза - широко распахнуты. Куроо видит это, из-за спины Бокуто, изо всех сил бьющего его по щекам. Акааши нервно меряет шагами пещеру, сгрызая в кровь ногти. Только Амара сидит чуть поодаль ни о чём конкретном не волнуясь и важно очищает пальцы от крови. Пока бесконечная боль его не беспокоит, Куроо отстранённо подмечает, что откуда бы не пришёл Акааши и что бы они не нашли на Парящих скалах, он вернулся оттуда в лучшем состоянии, чем был. Если игнорировать несколько свежих синяков, наливающихся чёрным на руках, шее и лице, а также лёгкую хромоту и общую утомлённость - в нём снова угадывается прежний Акааши Кейджи. Выскобленный, холёный, столичный мальчик. Волосы чистые и сияют своим привычным чернильным блеском. Исчезли следы постоянного времени в дороге - пыль, грязь и потёртая одежда. Кожа Акааши чистая, светлая, словно не было бесконечных часов под палящим солнцем. Его одежда идеально подогнана по фигуре в стиле столичных модников Ба Синг Се: широкая светлая рубашка с открытым воротом и закатанными по локоть рукавами перетянута узкой полоской тёмной кожи, за которую цепляются ножны и небольшой мешочек, предназначенный для денег. Под рубашкой тёмная безрукавка с воротом, закрывающим ключицы, а на ногах узкие штаны, плавно переходящие в низкие сапоги до середины икр. Одежда выглядит несомненно дорого. Куроо в голову закрадываются мысли о том, что органов Цукишимы в цене как раз хватит.Его отвлекает от дальнейших раздумий спокойный голос Амары, которая всё ещё выковыривает его кровь из своего идеального маникюра на юбку сливового платья. - Всё с ним в порядке, скоро придёт в себя, - девушка критично осматривает плоды своих трудов - не Куроо, ногти - и встряхивает рукой, - вздремнёт чутка.- У него сердце не бьётся! - восклицает Акааши нервно, словно пытается объяснить что-то простое умственно отсталому, - У живых людей должно биться сердце!- И часто с вашим мальчиком такое? - она снова морщиться от его тона, игнорируя выпад и прячет тонкую полосочку железа, которой чистила ногти в свою сумку. - Что такое вы имеете в виду? - вкрадчиво спрашивает Акааши, переводя взгляд с Амары на Бокуто и обратно. - Ну вот это, - она взмахивает руками так, словно это может всё объяснить, - когда он покидает своё тело?- Покидает тело? - вклинивается Бокуто и Куроо смотрит на его изнеможденное лицо впервые с начала разговора, - Как?Амара хмурится, морщится и её лицо за несколько секунд переживает столько метаморфоз, что все вокруг сбиваются со счёта. - Откуда мне знать, - она снова кривится и отворачивается к водопаду, показывая, что разговор ей неприятен, а значит - окончен. Куроо с ней полностью солидарен. Он обходит стороной Бокуто, стараясь не задеть его, чтобы получить доступ к собственному телу. И снова его пробивает жалость. Он похудел, щёки ввалились, а под глазами залегли тёмные круги. Некогда сильные мышцы ослабли, кожа побледнела и покрылась пятнами синяков, стараниями Амары стремительно заживающими, но всё же. Жалкое зрелище, - думает Куроо, присаживаясь на корточки рядом. Он не уверен, что нужно делать в таком случае. Паника стремительно подкатывает к горлу. Куроо стремительно отпихивает её обратно, оставляя на потом и решает проверить самую простую догадку. Он медленно касается своей собственной руки, обхватывает запястье пальцами. Как только кожа соприкасается с кожей, его тут же утягивает внутрь и вниз, словно засасывает воронкой. Глаза, нос, уши, пальцы, ноги, синяки и боль возвращаются. Куроо моргает и чувствует пересохшее горло, горящие от ударов щёки и каждую секунду, которую он полуобнажённый провёл на камне. Синхронный вздох облегчения Бокуто и Акааши доноситься до его ушей и самодовольный Амары где-то в стороне. - Эти приколы с притворюсь-что-сдох больше вообще не смешные! - злобно восклицает Бокуто и Куроо доводится прочувствовать всё его возмущение каждой клеточкой своих физических барабанных перепонок, - Ещё хоть раз и, клянусь Духами, я теб-- Ты что? - весело спрашивает Куроо, улыбаясь без боли в челюсти и резво садится, чувствуя только покалывание затёкших мышц и озноб от холода. Бокуто этот вопрос загоняет в тупик. Он замолкает, разглядывая его, а потом сокрушённо вздыхает и хлопает по плечу. - Мы последуем рекомендациям ледяного короля? - вопрошает со своего места Амара.- Нет, - твёрдо отвечает Акааши и снова принимается грызть ноготь на большом пальце, видно, переняв эту дурную привычку от Цукишимы. - Тогда, что дальше? - Куроо сладко потягивается и пытается посчитать в голове сколько уже задолжал медикам за их услуги.- А дальше, - Бокуто пружинисто подскакивает на ноги и идёт в дальний угол, куда кучей скинуты их походные рюкзаки, - мы идём за твоей пассией. Акааши уверенно кивает. Амара закатывает глаза. Да, - думает Куроо, - мы идём за Цукишимой.***Куроо не особо много путешествовал в жизни. Он ездил с родителями на границу страны Огня в детстве, чтобы понежиться на песчаных пляжах. А потом с матерью по дипломатическим вопросам. В общем, Куроо не много путешествовал в бытность принцем. Теперь он повидал сравнительно больше, когда в послужном списке его профессий на единственной строке появилась красная печать "уволен". Но даже Куроо оказывается поражён Батосутоном. Когда они входят в город, Акааши крупно вздрагивает. Бокуто тут же оказывается по правую руку от него и крепко сжимает его ладонь в своей. Акааши дарит ему улыбку, сокрушённую и благодарную, и переплетает их пальцы. Куроо не смотрит. Он отвлекается на узкие городские улочки в переплетении графитовых домов и кристаллов. Пока Амара гордо марширует впереди их процессии, коротко отвечая на приветствия всех жителей, встречающихся им на пути, они теряют ещё час времени.Куроо ощущает общую нервозность. Бокуто напряжён так, словно готов драться с кем угодно прямо сейчас. Акааши выглядит так, словно готов закопать себя под землю на месте. Тем не менее, Куроо успевает отвлечь себя разглядыванием людей и улиц. Все кто здоровается с Амарой, разглядывают их с интересом. Куроо невольно припоминает взгляды, которыми их провожали в Шу Дзинге и вздрагивает. Эти полны только праздного любопытства. Женщины в изящных, пышных платьях смотрят на них, как на новые статуи для своих газонов. Некоторые мужчины с галстуками всех оттенков и форм, каких Куроо даже не мог бы припомнить или вообразить, останавливаются и жмут им руки. Дети повисают у Бокуто на одежде и раскачиваются, пока разгневанные родители не одёргивают их за руки, поспешно извиняясь. Куроо не чувствует исходящего от них страха или удивления. Ко всему прочему, он видит тут магов. Магов земли, в традиционном зелёном и коричневом, выходящих из лавок, что расположились вдоль всей улицы. Яркими всполохами красного и оранжевого ловит взгляды магов огня. На торговых улицах возле фонтанов маги воды в голубых одеждах, подбитых белыми и бурыми мехами, развлекают зевак. Что оказывается занимательнее всего, маги воздуха и монахи, которых они встречают по мере того, как проходят город, направляясь к скале со статуей, останавливаются. Они приветствуют Бокуто, уважительно кланяются и разговаривают с ним, как со старым знакомым.Амара, явно не особенно довольная тем, что внимание переключилось с неё на кого-то другого, ведёт их дальше. Чем ближе они подходят к статуе, тем выше становятся дома, шикарнее сады и изощрённее изгороди. Бокуто минуты три не может отойти от живой изгороди, украшенной статуями с целующимися девушками, а потом заливается румянцем и подленько хихикает всю дорогу. До них долетает шум водопада и гомон толпы. Звуки становятся всё громче и навязчивее, пока они не замирают на перекрёстке. Амара кивает Акааши, мол дальше и сам справишься, шлёт обольстительную улыбку Куроо и Бокуто, а потом разворачивается и уходит в сторону шума. Акааши поворачивает направо от перекрёстка и быстрым шагом минует улицу по каменному тротуару, утаскивая Бокуто за собой. Мимо них с шумом проносится дорогая машина. Куроо смотрит ей вслед и думает, что в этом районе их куда как меньше, чем у торговой площади или на шумных улочках Нижнего города.Акааши почти срывается на бег. Он явно сдерживал себя при Амаре, но сейчас его нервозность проступает капельками пота на висках. Бокуто и Куроо ничего не спрашивают - молча шагают быстрее.Они останавливаются у особняка размером с половину королевского дворца и Куроо хочет спросить не ошибся ли Акааши адресом. Но тот уверенно толкает массивные витые ворота, которые плавно открываются под его рукой. Дорожка, ведущая к дому, выложена серым камнем, при ярком свете кристаллов отливающих голубым и плавно переходит в широкий круг площадки, разветвляясь в четыре стороны. Всё это кажется смутно знакомым, но у Куроо не хватает времени, чтобы по достоинству оценить ухоженность двора. Они быстро минуют подстриженные газоны, укрытые бисером листьев с фруктовых деревьев, на которых зреют сочные розовые сливы и белоснежные яблоки. Акааши не останавливаясь влетает в дом и проходит дальше в гостиную, не снимая сапогов. Он выпускает руку Бокуто из захвата и как только двери за ними тихо закрываются, кричит:- Цукишима! Куроо замирает столбом, Бокуто рядом с ним. Они смотрят на Акааши, запыхавшегося и взмыленного, которого потряхивает от напряжения. Куроо моргает несколько раз и даже щипает себя за руку, чтобы убедиться, что не провалился в очередное видение. Ни он, ни Бокуто, затерявшийся в том же шоковом состоянии не успевают вставить и слова, как сверху винтовой лестницы доносится голос: - Не нужно так кричать, я всё ещё тут. Куроо поворачивается и щипает себя ещё раз. Цукишима плавно спускается на первый этаж, скользя пальцами по перилам. Он без очков, свободная белая рубашка отливает перламутром, по бокам падая разрезами до середины бедра. Широкие штаны подвёрнуты до колен, а позади тащится бледно-голубая пола кардигана или халата, Куроо не может сказать точно. Но роскошная жизнь во дворце научила его определять стоимость и качество ткани. Так вот если это не шёлк, у Куроо много вопросов к придворным швеям. Не успевают босые ноги Цукишимы ступить на мех ковра, Акааши заключает его в объятия. Куроо слышит, как челюсть Бокуто с грохотом падает на пол. Челюсть Куроо следует за ней с тем же звуком, когда Цукишима медленно, но абсолютно уверенно сжимает руки на спине Акааши и утыкается носом ему в шею. Теперь, Куроо понимает, почему Бокуто залипал на целующихся девушек. Эта сцена будет сниться ему в самых извращённых фантазиях влажных снов. Они замирают в таком положении на несколько секунд, а потом разжимают руки. Акааши о чём-то судорожно рассказывает Цукишиме, тот кивает и вставляет несколько комментариев. - Ты не пошёл по адресу, что я дал, - едва слышно говорит Цукишима, но голос его звучит так невероятно довольно, что Куроо вздрагивает.Он встряхивает головой и этим движением привлекает внимание Цукишимы. Они встречаются взглядами на мгновение и замирают. Акааши всё ещё говорит, Цукишима всё ещё слушает, но теперь всё его внимание приковано к Куроо. Он бегло осматривает его, подмечая явные улучшения и кивает. То ли для Акааши, то ли для Куроо, то ли для себя. - Это можно обсудить позже, - говорит он, не сводя взгляда с лица Куроо, - сейчас тебе и мне нужно готовиться к бою.- К бою? - Бокуто стягивает сапоги и без приглашения разваливается на диване, всем видом излучая озадаченность и внимание. Цукишима кивает ещё раз и проходит мимо них к своему креслу у камина. Акааши занимает второе. У Куроо дежавю, но он не спорит, падает в подушки между диваном и креслом. Из коридора вырисовывается мальчишка, лет пятнадцати, не больше, Куроо признаёт в нём слугу по белому переднику и аккуратной голубой рубашке. Он наклоняется и что-то шепчет Цукишиме на ухо.- Не столь важно, - отвечает он и бегло осматривает всех присутствующих, - позаботься о том, чтобы моим гостям подготовили комнаты и горячие ванны. И подай что-нибудь к столу. Мальчишка уважительно кланяется и исчезает во тьме коридора. Акааши не выглядит впечатлённым, а Бокуто да.- Ты что, Цукки, принц или типа того? - он подпирает голову рукой, но дивана критически не хватает, чтобы уместить его тело и ноги приходиться согнуть в коленях, чтобы повернуться на бок. - Типа того, - Цукишима скрещивается с ним враждебными взглядами, - и не называйте меня так. Акааши скорбно вздыхает. Куроо хихикает. Мальчик-слуга возвращается с подносом горячих бутербродов. Бокуто отвлекается на еду и ссора утихает, не успев начаться. Куроо пихает в рот столько еды, сколько могут уместить его щёки и почти плачет от ощущения тепла в желудке. Он ест так быстро, что почти не ощущает вкуса. - Возвращаясь к теме разговора, - Цукишима устало откидывается на спинку своего кресла и обращается больше к Акааши, чем ко всей компании, - последний бой, как и предыдущий, будет до просьбы о пощаде. Ты сам можешь выбрать соперника, раз уже победил мага земли, то на выбор остались вода, огонь, воздух и оружие. - Оружие? - Бокуто комом проглатывает бутерброд и смотрит с большим интересом, чем ожидал Куроо. - Да, - спокойно поясняет Цукишима, - это битвы на мечах, ножах, шпагах, рапирах - любом холодном не метательном оружии. - Я собираюсь выбрать оружие, - говорит Акааши спокойно и Бокуто давиться едой. Пока Куроо хлопает его по спине, под тяжёлые хрипы, Цукишима призывает воду из стоящего на столике графина и наполняет подсунутый Акааши стакан. Бокуто жадно пьёт, давится ещё больше и затихает. - Это было бы самым разумным решением, - объясняет Акааши под тремя изучающими взглядами, - я часто тренировался с Бокуто-саном и Куроо-саном в спаррингах, а так же хорошо осведомлён о технике ведения боя. Но ничего из этого не сравниться с моими познаниями в оружии. Это будет, несомненно, лучшим преимуществом. Цукишима согласно кивает и принимается грызть ноготь большого пальца. Куроо подтверждает свою догадку о преемственности дурных привычек.- Тогда, мне было бы разумнее всего выбрать противника в стихии магии воды, но из возможных вариантов остались лишь огонь, земля, воздух и оружие, - он рассуждает вслух и в комнате всё замирает, слушая его слова, - но я никогда не был хорош в мечах и не так часто имел возможность сражаться с магами воздуха, - Бокуто самодовольно ухмыляется и пихает себе в рот ещё бутерброд, - полагаю, я выберу огонь. Куроо не может объяснить восторг, поднимающийся в его груди, когда Цукишима решает. Он присоединяется к обсуждению боя и Цукишима прислушивается к его словам, внося свои коррективы. Бокуто горячо благодарит мальчика-слугу за еду, пока тот заливается румянцем и спешно ретируется, а потом подтягивается в беседу. Они успевают составить примерный план развития событий, когда мальчишка возвращается сообщить, что ванны и комнаты готовы. Куроо чувствует себя намного лучше, когда сытый поднимается на второй этаж под гомон голосов. Их разводят по комнатам быстрее, чем ему хотелось бы, но чувство удовлетворения греет его ещё долго. ***Городской дом Цукишимы прекрасное место, решает для себя Куроо. Он так долго отмокает в горячей ванне, что воду приходится своими силами подогреть дважды. От мысли, что мыться не доводилось почти два месяца бросает в лихорадку. С другой стороны те три недели, которые они провели у Древа Духов не в счёт. У него даже щетина не росла. Куроо выплывает из ванной с морщинистой кожей старика и румяный настолько, что стайка девушек-слуг смущённо хихикают, застилая ему на широкую кровать новое бельё. Одна из них с боем отбирает у него старую одежду и оставляет в комнате, завёрнутым в пушистый халат.Куроо не успевает соскучиться или хоть немного расслабиться в уюте, как ураганом возгласов и сущего довольства в комнату врывается Бокуто. Его лицо того же цвета, что и у Куроо, и гладко выбрито. С концов потемневших волос на пол капает вода. Вслед за ним входит ещё одна кучка девушек, занося с собой небольшие деревянные чемоданчики. Бокуто выглядит столь счастливым, что быстро приподнимается на носках, почти прыгает до мягких кресел у зеркала, куда их усаживают. - Цукишима-сан поручил нам заботу о ваших волосах, - одна из девушек откалывается от своих подруг и кладёт нежные пальцы на плечи Куроо. Бокуто почти мурлычет от удовольствия, когда на их лица размашистыми движениями наносят густые маски, умопомрачительно пахнущие сандалом. Куроо не может отделаться от мысли, какими именно словами многоуважаемый Цукишима-сан попросил что-то сделать с их волосами. Он отделывается от этой мысли, разморенный горячей ванной, сытостью и быстрыми порхающими перед глазами руками девушек. - Как вы хотите, чтобы я вас подстригла? - Она смотрит на него через зеркало, запуская руку в его сильно отросшую шевелюру, - У вас такие густые волосы, не хотите просто подровнять кончики? Будет жалко срезать много, мне кажется, что в них даже гребень застрянет!Она звонко смеётся. Куроо смотрит на свои волосы и замечает, что чёлка уже достаёт ему почти до подбородка, а на затылке пряди уже можно собрать в небольшой, но довольно толстый хвостик. Бокуто косит на него взгляд, пока двое женщин в четыре руки пытаются расчесать колтуны на его голове. Мать Куроо всегда с обожанием играла с его волосами. Она всё повторяла, что он весь пошёл в отца и только волосы передались ему от неё. Хозяйка Огня с огромным удовольствием украшала его непослушные колючки цветами и заплетала мелкие косички, вплетая в них красные и золотые ленты. Бокуто едва заметно кивает и удостоверившись, что выполнил свою работу, снова с благоговейным видом отворачивается к зеркалу. Женщины с удовольствием обсуждают с ним что-то в мире парикмахерского ремесла. Куроо закусывает губу и тянется к чемоданчику с принадлежностями.***Он чувствует себя обновлённым настолько, насколько это вообще возможно. Прохлада гуляет по подстриженному затылку и поднимает рубашку на спине. Куроо словами описать не может, как рад снова надеть красный. Это не очень предусмотрительно с их стороны, но в Батосутоне его никто не знает, что делает город значительно лучше. Бокуто покидает его комнату после стрижки и укладки, с силой приложившись в дружеском жесте к его плечу. После всех примерок и подгонов одежды он без сил падает на кровать и каждая косточка в теле ему искренне благодарна. За широкими окнами спальни уже темно. Город светится непрекращающимся потоком жизненной энергии, Куроо чувствует её пульсацию в себе. Через пятнадцать безуспешных смен поз, он с тяжёлым вздохом садится в кровати. Сон не идёт. Или Куроо не хочет, чтобы он приходил. В комнате тихо и прохладно. Из открытых окон едва слышно шум фестиваля и гудки машин. Купол из кристаллов на своде пещеры скорбно померк, утопая во мраке. В доме все давно уже спят. Комната Бокуто дальше по коридору. Акааши спит на противоположной стороне. Где ночует Цукишима никто не знает. Куроо зажигает слабо заметное пламя на кончике пальца и выскальзывает во тьму коридора. По полу тянет холодным сквозняком. Босые ступни обжигаются об ледяной мрамор пола, пока Куроо, так тихо как может, идёт по коридору к лестнице. Свет на первом этаже не горит, но за винтовой лестницей он находит тёмный провал ещё одного коридора. Куроо мог бы спуститься вниз и взять что-нибудь перекусить. Но из-за долгого времени в дороге, он уже почти привык есть совсем мало. Шастать по чужому дому не хорошо, особенно если это дом того, кто спас тебе жизнь и пустил на порог. Куроо мается раздумьями ещё с пару минут и неуверенно сворачивает за угол. В этой части дома также чисто, как и в других, но несмотря на все старания слуг в воздухе чувствуется запустение. Как будто никто не ходил тут уже несколько лет. Куроо прошибает озноб, когда он сталкивается с недовольным взглядом тёмных глаз в обрамлении очков. Пламя в руке вспыхивает так ярко, что на долю секунды освещает весь коридор до самой лестницы, от которой он пришёл.Куроо звонко икает от ужаса, но быстро берёт себя в руки и отпускает длинный вздох облегчения. Портрет написан так искусно, что пугает до звона в ушах. Аккуратными мазками акрила на широком полотне, затянутом в посеребрённую раму, написан портрет пожилого мужчины. Его седые брови строго надвинуты на глаза, выражая недовольство, а дорогой камзол испещрён драгоценными камнями и увит тонкой вышивкой. В серебряном мехе капюшона плаща теряются длинные светлые волосы, тронутые сединой. Куроо позволяет себе вольность сделать свет чуть ярче и коснуться подписи внизу портрета. Тонкими иероглифами там отпечатано, явно рукой художника - Цукишима Саро, 103 ДГ. Фамильная портретная галерея, - понимает Куроо, пока минует длинный коридор, увешанный портретами мужчин, женщин, стариков, старух, детей и подростков. Он силится вспомнить, не встречалась ли ему раньше фамилия Цукишима. Если это богатый род, пусть даже и из Северного племени воды, он бы обязательно знал об этом. Все родовитые фамилии всегда на слуху. На ум ничего не приходит. Краем глаза Куроо отмечает имена и даты на портретах. Ему становится интересен один конкретный. Чем глубже он уходит в глубь дома, тем ближе к настоящему времени меняются года. Девушка с каштановыми волосами и глазами цвета насыщенного янтаря, подросток с острыми локтями в дорогом сюртуке, старуха со сморщенной кожей, но ясным взглядом. Все они смотрят недовольно и слегка надменно, словно провожая невольного наблюдателя взглядом. Куроо чувствует себя неуютно. Он почти достигает конца коридора, когда ряд портретов обрывается. В коридоре чисто, нет даже намёка на паутину, но этот портрет так густо усеян пылью, что Куроо едва удаётся определить цвет ткани, которым он накрыт. Он на ощупь трёт материал пальцами, отмечая его грубость. Таким не накрывают то, что ценят. Таким накрывают то, о чём не хотят вспоминать. Куроо медлит всего секунду прежде чем сдёрнуть ткань. Целый тайфун пыли поднимается в воздух, танцуя в свете пламени. Пока весь этот ужас оседает на пол, Куроо так крепко стискивает в кулаке ткань, что пальцы сводит от боли. На его чистую рубашку сыпятся годы сожалений. Портрет - та же самая серебряная рама, расписанная узором инея - сбор неуверенных мазков краски на полотне. Дрожащей рукой, словно художник опасался того, кого писал. Узкое лицо подростка не выражает ровным счётом ничего: брови прямые и светлые, аккуратный нос, тонкие губы, высокие скулы и лоб, прямая челюсть. Куроо чувствует раздражение и невыносимое желание добавить любую из всех человеческих эмоций на это безучастное, красивое лицо. Эта пустота не величие и не превосходство. Она не раздражение, не холодная ярость или разочарование. Это просто ничего. Куроо скользит взглядом по портрету и чувствует нарастающую дрожь во всём теле, когда заглядывает подростку в глаза. За стёклами очков, с мастерски переданным бликом на стёклах, та же бездонная пропасть. Не выражение лица вызвало у Куроо тот внутренний трепет. Это были глаза. Карие, почти чёрные, хоть художник и пытался добавить в них света и более ясно изобразить живой оттенок - безуспешная попытка. Мелкие янтарные и цвета хорошего коньяка вкрапления на радужке только добавляют взгляду отрешённости. Куроо отводит взгляд к коротким светлым ресницам, но не может долго и отвлечённо думать о палитре и снова заглядывает в глаза портрету. То, что так сильно его тревожило - тени на дне зрачка. Мрак, поселившийся в глубине сознания был навеки запечатлён напуганным художником. Куроо ненавидит этот портрет. Он с надеждой переводит взгляд на тонкую подпись и все ожидания разбиваются о посеревшие от пыли иероглифы - Цукишима Кей, 194 ПГ. У Куроо сводит челюсти. Кей. Цукишима Кей. Только вероятность поджога дома и отсутствие права портить чужую собственность уберегают полотно от сожжения. Куроо небрежно накидывает ткань обратно на ужасный портрет. Он слишком подавлен и зол, чтобы позаботиться о заметании следов своего пребывания. Цукишима будет явно не в восторге, если узнает. Цукишима Кей.У Куроо по лицу расползается ухмылка. Подавленное настроение отходит на второй план. Когда они встретились в Шу Дзинге, Цукишима не назвал своего имени, только фамилию. Теперь он знает его. Это немногое изменит, вряд ли вообще хоть что-то, но Куроо чувствует себя словно узнал важный и тщательно скрываемый секрет. Он уже хочет вернуться в свою комнату, решив, что событий на сегодня достаточно, но на краю поля зрения дверная ручка ловит блик пламени. Всё внимание было полностью поглощено разглядыванием портрета и дверь осталась без внимания. Куроо клянёт себя за неосторожность и прислушивается к тишине коридора. Из под узкой полоски над полом не видно света. Он всё же приглушает пламя и так тихо, как может нажимает на ручку. Та не скрипит и отличается примерным поведением. Дверь открывается без сопротивления. Если его вдруг поймают, можно будет порекомендовать Цукишиме хорошую фирму замков.Укол совести приходится ниже пояса. Может, Цукишима просто не ожидал, что кто-либо из них так подло проберётся в его кабинет?В том, что эта комната - кабинет нет ни малейшего сомнения. Куроо ведёт пальцами по замысловатой мозаике на стене. Тусклый свет его пламени языками пляшет на синих осколках камней. Куроо делает пару шагов назад, пока не упирается бёдрами в рабочий стол, чтобы получше изучить всю картину.Пейзаж оказывается не очень радостным. На мозаике изображена девушка, сидящая на глыбе льда, из её глаз-сапфиров катятся крупные слёзы. Тёмные волосы утопают в туманах вокруг, а кожа так белоснежна, что сливается с платьем. У её ног шустро разбегается весенний ручей, освобождая от талого снега молодую зелень. Куроо бы и не подумал, что подобное будет во вкусе Цукишимы. Унылый мотивчик.Последующее изучение стола и полок не даёт ему никакой новой или хоть немного интересной информации. Он лениво листает сборник стихов в мягкой коричневой обложке, когда цепляется взглядом за ряд голубых корешков. Куроо тут же узнаёт их - мягкие, обшитые словно бархатом обложки с круглым символом - одну из них Цукишима читал, когда Куроо застал его в кресле у камина. Сборник стихов тут же оказывается заброшен обратно на полку. Как и ожидалось, обложка на ощупь мягкая. Символ на ней вдавлен чуть внутрь, Куроо отслеживает бороздку пальцем и тут же видит разницу. Та книга, которая была у Цукишимы сравнительно новее. Эта потёртая и немного грязная у углов, словно кто-то часто клал её в сумку. Он зажигает свечу, оставшуюся на столе, чтобы изучить книгу двумя руками и ничего не сжечь. Куроо опускается в кресло и открывает первую страницу. На обратной стороне обложки подпись, уже трудно различимая, но ещё понятная:Кей,Несмотря на твой отъезд, ещё не всё потеряно. Я всегда жду тебя дома. Возвращайся, когда поймёшь, что жизнь стала невыносима и я приму тебя обратно. Пускай этот скромный подарок даст тебе хоть немного утешения в твоём долгом пути. Мы ещё встретимся. С любовью, Ц.А. Куроо перечитывает запись снова и снова, но никак не может усвоить написанное. Ладони начинают нагреваться. Куроо с ужасом осознаёт, что пытается вычислить загадочного Ц.А. по собственным эмоциям. Возлюбленная? Написано от мужского лица. Тогда возлюбленный? Любовник? Жених? Он встряхивает головой, пытаясь отогнать эти мысли. Это так же может быть отец, брат или кузен, близкий друг. Кто угодно и не обязательно в романтическом плане, верно? Куроо знает, что ревность неуместна. И ничего не может с собой поделать. Он переворачивает страницу, чтобы не видеть раздражающее послание и с удивлением обнаруживает, что вещь в его руках вовсе не книга. Пламя вздрагивает от его шумного вздоха и продолжает равномерно освещать дневник. Куроо скользит взглядом по страницам каллиграфически исписанным сотнями записей. Почерк у Цукишимы ровный, чуть наклонённый вправо. Он всегда выдерживал один и тот же формат записи и ни разу не сбился: от предыдущего дня две фаланги указательного пальца, число, месяц, год, день недели, фаза луны, снова маленький пропуск и сама запись. Куроо отлистывает на самое начало.24 число яркого достойного*. 190г. ПГ.Четверг. Новолуние.Цукишима Кей. Двенадцать лет. Первый день вне Северного племени воды. Из окон повозки совсем не видно неба. Кучер сказал, что до следующего города остановок не будет. На карте, которую я забрал из дома, указано, что ближайший от Столицы город Курук находится в двадцати восьми милях на юго-восток. Это около пяти часов езды. К тому моменту уже наступит рассвет. Этот старый маразматичный козёл притворяется, что не слышит меня.Надвигается буря. Даже в крытой повозке становится холодно. Мама оставила мне в сумках дополнительные одеяла, но и они не спасают от холода. Какой смысл в покорении льда, если я даже не могу согреть собственные ноги?Кучер свистит одну и ту же мелодию уже второй час. Я просил его заткнуться, но безрезультатно. Раздражает. Надеюсь его язык замёрзнет достаточно сильно, чтобы расколоться и не мучить мои уши этим кошмаром.Четвёртый час в дороге. Поднялся ужасный ветер. Из-за снега не видно ничего и на метр за пределы окна. Стекло покрылось ледяной коркой, а повозку заносит на льду. Из-за холода не могу спать. Кучер больше не свистит. Куроо не хочет читать дальше. Он захлопывает дневник и впихивает его на полку. На ходу задувает огарок свечи и покидает кабинет почти бегом. Кристаллы над городом окрашены в нежно-розовый. Куроо пересекает коридор не чувствуя холода на босых ногах и падает в постель, тяжело дыша. Он не может уснуть ещё с пару часов. В его голове двенадцатилетний ребёнок, заледеневшими пальцами делающий записи в повозке, пока та несётся по снежной пустыне. ***Утром, ближе к десяти часам, его будит стук в дверь. Несмотря на недостаток сна, Куроо чувствует себя бодрым, проведя время на мягком матраце в окружении подушек. Он подумывает проигнорировать гостей, тем более, что никто из тех, кого он мог бы хотеть видеть, не ждал бы разрешения войти. Стук повторяется ещё раз и Куроо садится в кровати, сонно промаргиваясь. За окнами уже светло и город гудит. По улицам прогуливаются люди. Куроо зевает и разминает плечи после сна. Рубашка сбилась на груди, так что он поправляет её прежде, чем пригласить гостя войти. Вопреки всем ожиданиям дверь открывает мальчишка-слуга, принёсший им вчера еду и до смерти зашуганный Бокуто. Он склоняет голову, сделав пару шагов от порога и закрывает за собой дверь носком ботинка. Его руки заняты большой коробкой из-за которой видно едва ли собственные ноги. Куроо поднимается с кровати и, игнорируя протесты, забирает груз из тощих рук. - Швеи закончили заказ на одежду, - рапортует он, но не уходит. Куроо вопросительно наклоняет голову и направляется к комоду, чтобы сгрузить на него коробку, мальчик объясняет, - Цукишима-сан хотел бы знать, не составите ли вы ему компанию за завтраком. Куроо спотыкается о собственную ногу, но успевает удержать и баланс, и одежду. С изумлением на лице так не получается. Он с недоверием поворачивает голову и плечи его вздрагивают от неприятного ощущения. Цукишима узнал, что он был в его кабинете? - Это всё, что он спросил? - Уточняет Куроо и, чтобы занять руки, принимается разбирать одежду из коробки.- Да, - коротко отвечает мальчишка и не двигается с места. Куроо раздражённо выпускает воздух через зубы. Он переводит взгляд на себя в зеркало и шпигует отражение недовольством. - Я спущусь через пятнадцать минут. - Не стоит, - тут же торопливо говорит мальчик, - я проведу вас в комнату Цукишимы-сана. Куроо не может выдавить из себя слова. Слуга быстро кланяется и покидает комнату, оставляя Куроо разбираться с одеждой и противоречивыми чувствами по поводу приглашения. Он ума приложить не может чего ждать от завтрака и, вероятно, это первый и последний приём пищи в его жизни, который вызвал столько ужаса. В коробке аккуратными стопками лежат новые вещи. Куроо надевает тёмные штаны, стараниями швей сделанные так, чтобы бегать в них было максимально удобно. Из того же материала: тонкого, тёмного и облегающего, как вторая кожа, Куроо остаётся в восторге, он находит пуловер. Тем не менее, в этой одежде, слишком тёмной для раннего, солнечного утра, Куроо чувствует себя не в своей тарелке. Он закатывает до локтя рукава пуловера, но остаётся недоволен и тратит ещё пять минут, раскапывая и вороша одежду. Из целой кучи цветов, разбросанных по полу, он достаёт рубашку с коротким рукавом изумительного тёмно-красного цвета, украшенную золотистыми вставками-полосами. Одни Духи знают, как сильно Куроо скучал по красному цвету. Он заправляет рубашку в штаны и крепит к поясу ремень.Из комнаты он вываливается в одном сапоге и не расчесавшись. Мальчик-слуга, честно ждущий его в коридоре, прячет смех кашлем и придерживает его под руку. Сапоги Куроо тоже успевает оценить: высокие, мягкие и очень удобные. Цена за всё это добро на троих должна была выйти астрономическая. Комната Цукишимы оказывается всего через пару дверей от его. Мальчик смотрит на Куроо с немым вопросом в глазах и, дождавшись утвердительного кивка, стучит. Они входят в комнату по очереди. Слуга кланяется и переводит взгляд с Цукишимы на Куроо, мол вот пожалуйста, а потом быстро исчезает из комнаты. Куроо теряется. Он ожидал белый, голубой или серый в переизбытке, но комната Цукишимы не особенно сильно отличается от той, в которой он провёл ночь. Всё те же чёрные полы и белые стены. Тот же комод между окон, кровать у стены. Куроо стоит рядом с книжным шкафом, краем глаза замечая ещё несколько голубых корешков и спешно отводит взгляд. Цукишима стоит у окна и задумчиво смотрит на город. На нём кофта из того же материала, но с высоким воротом и без рукавов. Куроо уже говорил, что она облегает, как вторая кожа? Он повторит. Плечи у Цукишимы белые и усыпаны снежинками едва заметных веснушек. Плотные наручи тянутся от середины предплечья до запястий, обнажая тату на руке. Куроо не дожидаясь приглашения становится рядом с ним. Вот так, вблизи, он замечает, что на тату Цукишимы, поверх символа Северного племени воды, лёгким серпом луны изображен полумесяц. Родовой символ.Они не разговаривают, но Куроо замечает, как Цукишима быстро пробегается по нему взглядом. Глаза за стёклами очков открываются чуть шире, Куроо видит, как сильно расширяется зрачок. У Цукишимы дёргается кадык, он быстро облизывает губы. - Хорошая была идея, - хрипло выдаёт он, но прокашливается и продолжает, смотря в противоположную сторону, - выбрать фирменным цветом красный. Тебе идёт. Куроо кивает и трёт горящую шею. Они неловко зависают на миг или два. Куроо смотрит на широкие штаны Цукишимы, уходящие в сапоги чуть пониже колена. Замечательные сапоги, - думает Куроо, - с облегченными металлическими пластинами, чтобы наносить удары ногами. Когда отвлекать себя разглядыванием одежды становится невозможно, Куроо вспоминает зачем пришёл. - Завтрак, - гаркает он и Цукишима крупно вздрагивает от неожиданности.- Да, - тут же реабилитируется он и хватает с подоконника подбитую белоснежным мехом куртку, - мы должны поесть, сегодня сложный день. Цукишима за рукава повязывает куртку на пояс и жестом приглашает Куроо следовать за ним. Из комнаты ведут три двери: в коридор, в ванную и гостиную. Напротив едва теплящегося камина стоит небольшой столик и два стула. Диваны и кресла, в обычное время стоящие в центре комнаты, сдвинуты к стенам. Возле них безмолвными статуями замерли слуги с подносами. Цукишима небрежно махает им рукой, усаживаясь за один из стульев. Куроо садится напротив и убирает руки со стола, пока перед ним торопливо расставляют тарелки. Еды хватило бы на человек пятнадцать. Куроо тянется за жареной скубосельдью, украшенной зеленью через два сорта мяса, блюдо с яйцами, птицу и три разных соуса. Когда на стол опускают графин с красным чаем, Цукишима просит слуг оставить их. Куроо вилкой разламывает рыбу под тихие смешки Цукишимы и почти давится мелкой косточкой. Они завтракают преимущественно молча, слишком смущённые, чтобы выдавать больше пары слов в минуту. Цукишима начинает завтрак с куска шоколадного торта и только потом приступает к птице и овощам. - Я уже передал заявку на бой от своего лица и Акааши, - между делом говорит он, проглатывая дольку жёлтого помидора, - мы пойдём на арену сегодня в семь. Куроо мычит в ответ немного отстранёно, полностью поглощённый едой. О правилах боя ни ему, ни Бокуто ничего не рассказали толком. Всё, что Куроо успел подчеркнуть для себя, это выбор соперников и то, что бой будет окончен просьбой о пощаде. - Почему ты выбрал мага огня? - Куроо вытирает рот салфеткой и сыто откидывается на спинку стула.Цукишима возит остатки птицы по тарелке, размазывая соус по фарфору. Он прикусывает губу и хмурится, словно правда раздумывает над ответом. - Как я и говорил ранее, - он отодвигает тарелку от себя и возвращает всё внимание Куроо, - у меня печально мало опыта в боях с магами воздуха. Про обращение с оружием лучше вообще не говорить. А выйти на арену против мага земли в городе, где это почти культ - самоубийство. Я не питаю ложных надежд. - Ты не веришь в собственные силы, - парирует Куроо и Цукишима от его слов морщится, как от гнилого яблока, - чуть больше уверенности.- Я обычный парень, - Цукишима жмёт плечами и Куроо невольно зависает на этом движении, исследуя открытую кожу плечей.- Так или иначе, - Куроо моргает, прогоняя наваждение. Цукишима, следящий за его глазами всё это время ехидно улыбается, - бой против мага огня будет сложным, разве нет? Это противоположная стихия. - Я сражался с отрядом солдат Страны Огня, когда мы отступали из Шу Дзинга, - напоминает Цукишима и Куроо рад, что он заменил позорное "сбегали".Куроо на это сказать нечего. Он не помнит из той ночи ничего, кроме дождя, крови, огня и отстранённого лица Цукишимы. Позже, Акааши кратко рассказал ему о произошедшем, но тоже со слов Цукишимы. Вторая сторона произошедшего скрыта в его памяти пологом тьмы и боли. - Я тебя понял, - Куроо складывает руки на груди и раскачивает стул на задних ножках, - расскажи мне больше о том, как пройдёт бой. Цукишима просит подождать минуту и зовёт обратно слуг, которые в срочном порядке убирают со стола всю посуду, оставляя только графин с прохладным чаем, чашки и блюдо с печеньем. Служанка подкидывает несколько поленьев в камин и вместе с остальными покидает гостиную, закрывая двери. Ещё секунду они молча разглядывают огонь в камине. Цукишима встаёт со своего места и разливает по чашкам чай, никуда конкретно не направляя взгляд. Он выглядит таким рассеянным и уязвимым, подвигая Куроо чашку, что никак не вяжется с тем жестким образом на портрете. Наблюдая за его немного сбивающимися движениями, Куроо видит лишь сейчас мальчишку, который пытается прыгнуть выше собственной головы. Его руки, хоть с малой мускулатурой, слишком тонкие. Черты лица ещё острые - юношеские. Сколько Цукишиме сейчас? Девятнадцать? Двадцать? И он привёл их в свой дом и сегодня будет сражаться за них. Чувство, которое он почти позабыл в пустыне и пещерах, накатывает с новой силой. Жгучий стыд за то, что другим приходится чем-то жертвовать, чтобы защитить его. Цукишима хоть и вышел ростом, выглядит так, словно переломать его пополам ничего не стоит. Куроо торопливо отводит глаза. - Акааши будет сражаться на мечах, - говорит Цукишима, пропустив его редкую трещину в броне или просто не заметив быстрой смены эмоций на лице, - скорее всего, против него поставят более опытного бойца. Он хорошо показал себя в первом бою против мага земли, поэтому Фуко-сенсей перестанет его недооценивать. Ублюдок быстро учиться на своих ошибках. Цукишима садится на своё место и делает неспешный глоток чая, но его поза выражает раздражение. Куроо не хочет вмешиваться в ход его мыслей, поэтому просто наблюдает, потягивая чай и позволяя Цукишиме самому развивать мысль. - Фуко, этот грёбанный козёл, - зло заявляет он, прикусывая ноготь большого пальца и, кажется, вообще забыв о присутствии Куроо в комнате, - хотел купить меня, как какой-то сувенир. Старейшина, глава сената, уважаемый человек на деле оказался просто старым... - Он прерывает себя и с удивлением смотрит на Куроо, - Я прошу прощения. Куроо с удовольствием подмечает, как его зрачки снова расширяются, поглощая тёмную радужку. В отблесках камина на дне его глаз пляшут тени. У Куроо по шее до аккуратно выбритого парикмахером затылка ползут мурашки. У Цукишимы щёки зацветают розовым, но он тут же маскирует смущение надменной ухмылкой. - Я не должен был так говорить, - он вальяжно откидывается назад и взмахивает рукой. Но его голос становиться громче и он избегает взгляда Куроо, - вряд ли во дворце вы слышали подобные слова. Куроо заходится смехом на грани кашля. Цукишима смотрит на него обвиняюще и хмурится. Когда приступ смеха сходит на нет, Куроо трёт глаза и с улыбкой смотрит на собеседника. - Расскажи мне абсолютно всё. ***На арену их забирают на машине. Куроо с Бокуто уже ждут в прихожей, когда водитель стучит в дверь. Они просят подождать ещё секунду и Бокуто уносится вверх по лестнице за второй половиной команды. Куроо провожается взглядом его серебристую рубашку, перетянутую ярко-оранжевым поясом и принимается отсчитывать секунды. На двенадцатой со второго этажа доносится возмущённый возглас Цукишимы и успокаивающий ропот Акааши. Водитель недоуменно смотрит на Куроо, но тот лишь головой качает. Машина достаточно большая чтобы вместить четверых человек, но оказывается слишком тесной, чтобы вместить Бокуто с его восхищением по поводу путешествия не пешком. Они снова минуют изгородь, украшенную целующимися девушками и хихикают уже оба. Цукишима на это глаза закатывает и получает поддержку в виде утешающего хлопка по плечу от Акааши, разглядывающего приборную панель с заднего сиденья. Час-пик уже прошёл, но на дорогах машин довольно много и, пока они стоят в глухой пробке в центре города, Куроо замечает, что подавляющее большинство машин так же движутся к арене, оставляя соседнюю полосу почти пустой. Он озвучивает свои наблюдения вслух.- Сегодня на арену Камней выйдет Чемпион, - поясняет с пассажирского Цукишима, не поворачивая головы, - все хотят взглянуть. На вопрос Бокуто о том, кто Духи их всех разбери, такие Чемпионы и чем прославились, к немалому удивлению Куроо, отвечает Акааши:- В каждом из пяти искусств есть свой Чемпион, - спокойно поясняет он и Бокуто тут же затихает, прекращая елозить на месте. Его подстриженные и привычно взъерошенные волосы оказываются примяты низкой крышей кабины, - это те, кто проявили невероятный талант, особые знания или умения в боях со своей стихией. Поэтому победить такого опытного соперника сложно и им крайне редко бросают вызов. Куроо оценивающе оглядывает абсолютно спокойного Цукишиму взглядом. По его лицу нельзя понять нервничает ли он или напуган. Почувствовав на себе взгляд, он слегка наклоняет голову и смотрит Куроо прямо в глаза.- Ты должен победить, Цукки! - Восклицает Бокуто и подпрыгивает на месте, пытаясь дотянутся до Цукишимы руками.Он почти полностью перегибается через Куроо, когда Цукишима переводит взгляд на него. Он молчит, наблюдая, как Куроо со смехом отпихивает Бокуто от себя. Когда они немного успокаиваются под строгим взглядом Акааши, смотрит Бокуто в глаза.- Я не смогу этого сделать, - говорит он и все в машине замирают, как громом поражённые, - и даже не питаю надежд на то, что смогу сделать это сам. - Прежде чем разгневанный Бокуто успевает прочитать ему мораль о вере в себя, Цукишима продолжает, - Хорошо, что я не буду один. Он ничего больше не объясняет и судя по выражению лица Акааши, он тоже не в курсе задуманного. Водитель поглядывает на Цукишиму с нескрываемым подозрением и неприязнью.На горизонте уже маячат гранитные стены арены. Она колоссального размера и наполовину вгрызается в скалу, из которой вырезана. Чёрные плиты стен высятся над городом, как исполины. От такого впечатляющего количество камня Куроо чувствует себя придавленным к земле невероятной массой. Непринужденность атмосферы сдулась, как воздушный шарик, и выветрилась сквозь кондиционер и приоткрытые окна, когда они заметили толпу. Они так близко к водопадам, что можно увидеть отдельные потоки воды и детей, бегающих босиком по мелкой серой гальке. Но шум голосов заглушает даже толщи воды, падающие с высоты тысячи футов. Кажется, весь Батосутон пришёл поглазеть на бои. Из-за столпотворения пришлось согнать больше патрульных, которые могли бы контролировать движение. Женщины, мужчины, дети, старики, молодёжь пересекают дороги под надзором патрульных и их такое необъятное количество, что Куроо теряется. Спасибо Духам, что они правда не пошли пешком. Бокуто начинает заметно нервничать. Он нетерпеливо крутится на сидении, поглядывая то на Акааши, то на людей за окнами. Куроо пихает его плечом и уверенно кивает. Весь путь до парковки они сидят молча. Пропихиваясь сквозь людей к чёрному входу им приходится несколько раз останавливаться, чтобы Цукишима принял пожелания удачи от обеспокоенных. Город любит своих Чемпионов, - понимает Куроо, - но ещё больше он любит кровавое месиво. Они ныряют в слабо освещённый туннель чёрного входа. Редкие кристаллы на потолке дают такой минимум света, словно им вообще не рады. Куроо ощущает вес стадиона и многотысячной толпы над своей головой. У следующего поворота их ждёт сопровождающий в угольного цвета форме обслуживающего персонала. Цукишима не удостаивает его и граммом внимания, продолжая путь без остановок, как будто знает весь лабиринт коридоров, как собственный дом. Сопровождающий тушуется и краснеет лицом от злости, но плетётся следом за ними. Бокуто показывает ему язык и со смехом опережает Куроо в два прыжка. Они минуют коридор и две лестницы, прежде чем Цукишима останавливается перед двойными дверьми. Шум, доносящийся из-за них нельзя ни с чем спутать. Куроо знает, что это значит. Пришло время разделиться - одна часть вниз, на арену, другая вверх, на трибуны. Они замирают, переглядываясь и не зная толком, что сказать. - Никто не прощается, - говорит Бокуто и голос его, полный непоколебимой уверенности, вселяет облегчение, - Акааши, - он срывается на полуслове и начинает звучать выше и чуть более взволнованно, - надери им там всем зад.Акааши кивает и переступает с ноги на ногу. Он раздумывает ещё секунду и делает быстрый шаг вперёд, хватая Бокуто за запястье. Всё происходит так быстро, что Куроо начинает беспокоится не истратил ли Акааши половину сил на этот молниеносный выброс. Он оставляет звонкий поцелуй на щеке Бокуто.- Увидимся позже, - спокойно говорит он, но хрипотца выдаёт его с головой, - после боя. Это звучит как обещание. Бокуто рассеянно кивает головой и только тогда Акааши выпускает его руку и отступает в тень коридора позади. Куроо и Цукишима неловко смотрят друг на друга. От возможности решать их освобождает Бокуто, Куроо готов его расцеловать тоже. Он со всей присущей ему бесцеремонностью и улыбкой широкой настолько, что у Куроо от одного взгляда на его лицо начинают болеть скулы, влезает между ними. Издав количество "хэй" равняющееся неприлично большому числу, он хлопает активно сопротивляющегося Цукишиму по плечу пока тот не перестаёт кривиться от боли, явно вообще потеряв чувствительность конечности, а потом добавляет:- И ты! - От крепкого захвата Бокуто на его белых плечах у Куроо заныли кости, - Ты не можешь проиграть! Давай, Цукки, иди и утри этим ублюдкам их носы!Цукишима издаёт звук, похожий на чистое отчаяние и выворачивается из цепких лап Бокуто. Он поправляет сползающие очки и делает такое недовольное лицо, что Куроо почти становится легче. Они кивают друг другу и расходятся в разные стороны. На прощание Цукишима смотрит Бокуто в глаза и говорит "ладно".*** Стадион забит до отказа. Куроо не осознавал это в полной мере, даже когда смотрел на всех этих людей на улице. Теперь, когда жёсткие каменные сидения, уходящие ступенями в высоту заняты полностью, он понимает. И ужасается. Они с Бокуто оказываются зажаты между нескончаемым потоком людей, ищущих свои места и металлическими перилами. Самые дешёвые места оказываются в самом низу. Куроо видит людей, одетых не так богато, как те, что проходят мимо них. Дамы, сверкающие драгоценностями на шеях, мочках ушей и запястьях, богато расшитых платьях протекают мимо них в обнимку с мужчинами в павлиньих костюмах. Ближе к арене от широкого овала поля боя, усыпанного грязной жёлтой землёй, люди отделены лишь плотным стеклом. Куроо лучше бы оказался там. Где от арены ты отделён лишь парой сантиметров слабой защиты. Он бы хотел сейчас сидеть с Цукишимой в его гостиной и говорить о чём-нибудь. Или всей компанией пройтись по городу. Что угодно, лишь бы не это напряжение. После мест снизу высится широкий каменный выступ, ограждённый перилами, к которым их прижали. Дальше вверх уходят места для тех, кто не считает монеты в своих карманах. Поскольку эта часть стадиона не погружена в тень скалы, Куроо может рассмотреть свод пещеры над городом и яркие осколки кристаллов, отливающих золотом. Вторая часть арены, при этом не менее забитая народом, уходит вглубь скалы. Тень от навеса разделяет поле на две неравные части. Поскольку сопровождающий покинул их как только они вышли из коридоров, никто не сообщил о расположении мест. Единогласно было принято решение остаться на месте. Куроо облокачивается о перила и смотрит вниз, на бушующий океан людских голов. - Ты думаешь, всё пройдёт нормально? - Спрашивает Куроо, поворачивая голову, чтобы взглянуть на Бокуто.Тот замер, не прикасаясь к железу перил, скрестив руки на груди. Его нечеловечески яркие глаза скользят по полю так, словно уже высчитывают все параметры для разгона и атаки. Вся легкомысленность и смущение, которыми он провожал Акааши и Цукишиму испарилась, оставив после себя точный расчёт и хладнокровие. Куроо иногда забывает, что Бокуто не уступает по силе никому из них. Если не превосходит. - Я не знаю, как сражается Цукки, потому что никогда не видел этого, - говорит он чётко, не сводя взгляда с дверей на арену, - но если судить по теории и тому алгоритму действий, который он составил при обсуждении... - он прерывается и моргает, Куроо переводит взгляд на арену, но там ничего не происходит и он с немым вопросом наклоняет голову в его сторону. Бокуто объясняет, - Я правильно употребил слово "алгоритм"?Куроо по памяти проигрывает его речь и утвердительно кивает. Бокуто довольно щурится и продолжает. - Думаю, он довольно опытен. Но его полное неверие в себя может кардинально поменять ситуацию. Куроо тяжело вздыхает и трёт переносицу двумя пальцами, позволяя себе на мгновение прикрыть глаза и утонуть в шуме толпы. - А что насчёт Акааши? - Спрашивает он, не меняя позы.- А что насчёт Акааши? - Бокуто пожимает широкими плечами и Куроо смотрит на него скептично, - Наше с тобой волнение не поможет им. И Акааши, и Цукки оба уверены в своём выборе соперника. Всё, что мы можем сделать это поддержать их. И он, несомненно, прав. Куроо очень хочется верить в успех, но спина Бокуто так напряжена, а тон так показательно безразличен, что Куроо, неосознанно, выпрямляется. Проходит ещё минут пятнадцать, прежде чем люди перестают пребывать и занимать свои места. Гул становится всё тише и тише, пока не стихает вовсе с появлением на арене мужчины. Коренастый человек, в котором Куроо угадывает очертания молодого парня, но из-за фигуры ошибочно принимает за взрослого мужчину, поднимает руку и на стадионе воцаряется тишина. На нём камзол такого яркого синего цвета, что это аляповатое пятно немного сбивает с толку. В руке у него громкоговоритель. Бокуто, до этого пытавшийся сбить цену на воздушную кукурузу, обращается во внимание. Куроо почти падает вниз из-за того, как сильно перегибается через перила. - Дамы и господа! - Радостно начинает глашатай, приветствуя толпу взмахами свободной руки, - Добро пожаловать на сорок седьмой Турнир Камней! Толпа ревёт от восторга и нетерпения. Парень выглядит столь довольным, словно все эти аплодисменты для него одного. Он выжидает, пока народ умолкнет и поворачивается к трибунам, на которых замерли Куроо и Бокуто спиной, а затем низко кланяется.- Старейшина Фуко, наш возлюбленный лидер и бессменный вождь. Да подарят тебе Духи долгие годы. - Люди, богатые и бедные, поднимаются со своих мест и кланяются тоже, эхом повторяя слова как молитву. Куроо смотрит туда, куда повёрнуты лица людей, на которых застыло благоговение и замечает высокий помост. На нём стоит стул, больше каменный трон, со спинкой такой высокой, что та почти упирается в потолок из скал. Мужчина, занимающий это почётное место, тяжело встаёт и сгибается в поясе, изображая поклон. Он машет раскрытой ладонью, пока люди щедро поливают его аплодисментами. Человек, которого Цукишима называл ублюдком и козлом, выглядит абсолютно довольным жизнью. У Куроо в груди теплеет от гнева и он кладёт руку на плечо Бокуто. Они оба замирают, напряжённые, как струны и сверлят старейшину взглядом. Под рукой Бокуто трещит металл перил. Глашатай тем временем продолжает:- Мы рады приветствовать наших бойцов! Всех: тех, кто сражается на этой арене уже многие годы, тех, кто попал сюда впервые и даже тех, кто пришёл сюда, чтобы доказать свою силу, - он понижает голос до заговорщицкого шепота и быстро поворачивается вокруг собственной оси, поднимая с земли клубы пыли, - многие из вас слышали, что кто-то осмелился бросить вызов Чемпиону огня. Я расскажу вам сейчас - это чистая правда. Но давайте по порядку. Оставим же самое лакомое на потом и поприветствуем наших бойцов!Железные двери открываются с таким диким рёвом, что Куроо морщится от скрежета ржавых петель. Они забывают о Фуко и следят глазами за длинной шеренгой мужчин и женщин, выходящих из ворот. Куроо замечает Цукишиму первым и быстро хлопает Бокуто по плечу, привлекая его внимание. Но не он один отмечает присутствие Цукишимы среди бойцов. Толпа узнаёт его и принимается кричать так громко, что сбивает с шагу некоторых участников. Цукишима морщится, Куроо видит это даже со своего места. Он вертит головой, разглядывая трибуны и, вероятно, разыскивает их взглядом, но не может увидеть в беснующей толпе. Он оставил свою куртку в раздевалке, оставшись только в безрукавке и Куроо в голову приходит абсолютно тупая затея. - Бро, - Куроо быстро расстегивает пуговицы на рубашке и снимает её, крепко сжимая в кулаке, - нужно дружеское плечо. Или два. Бокуто одобрительно кивает, его волосы полощутся вверх-вниз пока он энергично машет головой. Куроо ловко запрыгивает на ограду, а оттуда на плечи Бокуто и пытается сесть ровнее, пока эта неутомимая сова принимается наворачивать небольшие круги. Люди косятся на них недовольно. Куроо плевать хотел на их мнение. Он за волосы направляет Бокутомобиль ближе к ограде, но тот дёргается так резко, что Куроо успевает удержаться только в последний момент, лишив Бокуто клока волос. Он даже не замечает, энергично подпрыгивая на месте. Куроо с воодушевлением набирает в лёгкие побольше воздуха и поднимает свой яркий самодельный флаг, размахивая им над головой. А потом кричит так громко, как позволяет горло.- Цукишимааааа!Цукишима тут же поворачивается на своё имя и глаза его расширяются от ужаса и смущения. Он краснеет так ярко и стремительно, что сливается цветом с рубашкой Куроо. Несколько человек просят их замолчать, Бокуто посылает в зануд струю воздуха, под звонкие визги поднимающую пышные юбки нудящих дам. - Сделай их, Цукки! - орёт Бокуто и Куроо снова находится на грани столкновения с полом, когда гора мышц сдвигается, чтобы показать Цукишиме палец вверх.Куроо копирует его позу и продолжает размахивать рубашкой, как неумелая стриптизёрша. Они тянут на очень хромую группу поддержки, но оказываются вполне довольны проделанной работой.Цукишима спешно отводит взгляд, словно они не знакомы и трёт пунцовые щёки руками. А потом сгибается пополам, складывая руки на животе и исходит таким смехом, что скатывается в слёзы. Куроо и Бокуто смеются тоже. Всё разворачивается под ошалелыми взглядами глашатая и остальных бойцов. Куроо не жаль. Цукишима выпрямляется и тяжело переводит дыхание, упираясь руками в поясницу. Он кивает глашатаю, мол простите, продолжайте и всё оставшееся время не сводит глаз с Куроо. - Эм, да... - Неуверенно произносит ведущий, но тут же реабилитируется под смешки толпы, - Вот это поддержка! У наших зрителей сегодня уже обозначились любимчики!Куроо с более высокой позиции замечает и Акааши, выходящего из тех же дверей. Он поворачивает руками голову Бокуто в нужном направлении и снова машет рубашкой, пока их не замечают. На Акааши оружия столько, что потянет на небольшой магазинчик. Через всю грудь росчерком кожи протекает ремень, на котором крепятся пять золотистых треугольных метательных кинжалов, не длиннее указательного пальца Куроо. На левой стороне корпуса, заложенные за пояс из чёрной кожи, ножны. На правом бедре ещё один кинжал, уже больше и увесистей - при более детальном досмотре, Куроо просто щурится, это оказывается стилет с изящно вырезанной рукоятью. Завершает всё это помпезное металлическое величие тонкая спираль серебристого хлыста, заметно отливающая голубым и фиолетовым, плотно обвившаяся вокруг его правого предплечья до самого запястья. Акааши, в полном обмундировании и железными пластинами на плечах и лодыжках, выглядит как волшебный охотник из старых сказок. Бокуто стремительно нагревается под ним. Куроо интересно другое. Он не может отвести взгляда от хлыста. Электра, - понимает Куроо, - та, которую мы забрали с завода. Когда только успел?Он смотрит на Цукишиму, который уже заметил Акааши и двигался к нему на встречу и думает, что понял. Бокуто, полностью поглощённый созерцанием своего сказочного охотника, делает неловкий шаг назад и оступается. Куроо чувствует, как почва, или плечи на этот момент, стремительно уходят у него из под ног. Он больно приземляется на задницу, но воздух из лёгких вышибает, когда Бокуто, заваливаясь следом, приземляется затылком ему прямо в пах. Куроо хрипит и переворачивается на живот, пытаясь выбраться и пихает Бокуто ногами. Он на четвереньках отползает подальше и сворачивается калачиком у дверей. Бокуто потирает ушибленную спину и медленно подбирается ближе к нему. Куроо поднимает вверх палец, прося дать ему минутку и прижимает ладони к самому дорогому и бесчестно покалеченному. Пока они возятся, большая часть представления бойцов уже проходит. Куроо может с нормальным лицом опираться на перила только к моменту, когда глашатай представляет фаворитов. - Цукишима Кей! - Громкоговоритель делает его голос немного механическим, но Куроо чувствует его неподдельный восторг даже с высоты трибун, - Маг воды, которого мы все хорошо знаем! Он вернулся в Батосутон, на арену, где провёл бесчисленные дни в тренировках! И сегодня здесь, чтобы бросить вызов Чемпиону огня - Панууу!Мужчина, выходящий из дверей, кажется Куроо смутно знакомым. Всё в этой сухощавой фигуре, чёрных, как смоль волосах и змеиных глазах выглядит опасно. Бокуто рядом с ним напрягается. Цукишима на арене замирает столбом и бегло осматривает раззадоренную арену. Акааши наклоняется к нему и что-то шепчет. Цукишима не смотрит на него, продолжая сканировать людей, но кивает в знак того, что замечание принято ко вниманию.Пан обходит арену в круге почёта и смыкает руки над головой, приветствуя поклонников. Он становится перед помостом Фуко и низко кланяется. Куроо вспоминает, где мог видеть этого человека. - Это невозможно, - шепчет он так тихо, что за гулом толпы и не должно быть слышно, но Бокуто вопросительно смотрит на него в ожидании продолжения, - помнишь ту историю, лет пять назад, когда один из послов Страны Огня в Царстве Земли исчез без следа? - Бокуто кивает, понимая ход его мысли и тут же принимается изучать мужчину в красном спортивном камзоле, - Тогда чуть не развязалась война, все так силились понять куда он делся, что не раздумывая обвиняли друг друга.- Как звали посла, Куроо? - Севшим голосом спрашивает Бокуто и руки его подрагивают от напряжения. Цукишима на арене нервно вздрагивает и крепко цепляется за предплечье Акааши, когда представляют его соперника. Они быстро переговариваются под недовольным ропотом остальных бойцов. Чемпион возвращается в тень коридора и исчезает. Цукишима коротко и крепко жмёт руку Акааши, мимолётно смотрит на трибуны и следует за ним. Большинство бойцов следят за его удаляющейся спиной, как за самой желанной мишенью, призовым кроликом в этой охоте. Акааши невзначай кладёт руку на стилет, принимая все взгляды на себя. Он одним своим видом напоминает, кто здесь настоящий охотник. Бокуто задыхается восторгом, забывая о своём вопросе, но Куроо всё же отвечает. - Пан Дэуш, - Говорит он, - шансы Цукки на победу с этого момента резко падают. ***Они следят за десятком боёв, дёргаясь от ожидания перед каждым. В итоге, у Куроо ноги затекают так сильно, что он садится на пол и просовывает ноги между прутьями. Бокуто стоит решительно ещё пятнадцать минут и поступает так же. Они успевают достать абсолютно каждого лавочника в этой части стадиона, обзавестись целой кучей закусок, которые всё равно в горло не лезут и согнать с мест около семи человек не привлекая внимания охраны. Обложившись крекерами и разноцветными леденцами на палочках, Куроо задумчиво наблюдает, как маг земли разбивает арену очередным несчастным соперником. Бои, идущие до пощады не значат, что тебе дадут её попросить. Жёлтая земля довольно быстро покрывается кровью. Пару боёв назад для магов воды выкатили огромный чугунный бак с водой. Не то чтобы это помогло хоть кому-то из них. С поля уже унесли с десяток трупов. Куроо каждый провожал взглядом. Толпа больше не скандировала их имена. Когда глашатай объявляет начало боёв на мечах, Куроо готов плакать от радости. Ему не особо прельщает наблюдать за этим, но спортивный азарт и желание поскорее покончить со всем этим берут своё. В отличие от Куроо толпа утихает, словно в спектакле дали антракт. Девчушка бегает между рядами с деревянной коробкой в руках. В её карманах звонко шумят монеты. Она останавливается позади них и громко прокашливается, привлекая внимание. Даже сидя на земле Куроо на пару сантиметров выше неё. Бокуто не утруждает себя лишними телодвижениями отдавая своё безраздельное внимание арене. - Не желаете сделать ставку? - Спрашивает она довольно громко, - Выигрыш составит десять к одному, если угадаете победителя. Бокуто отвлекается на секунду и передаёт девочке последний оставшийся у него в кармане золотой юань. Она сияет от радости и принимает ставку. - На кого ставите, господин? - В её руках блокнот и маленький кусочек угля появляются так быстро, что Куроо не успевает разобрать откуда они взялись. - Акааши Кейджи, оружие, - говорит он, всё ещё сканируя прибираемую арену взглядом.Девочка хмурится чему-то в своих записях. Она смотрит на помятый листок и снова на спину Бокуто так, словно тот отпустил неприличную шутку при ней.- Вы уверены, господин? - Она спрашивает, но всё равно быстро чиркает углём и убирает деньги в отдельную ячейку своего ящика, а затем отрывает цветастый билет и протягивает Бокуто. - На этого бойца поставило всего с десяток человек, не думаю, что он победит. - Он победит. - Коротко отвечает Бокуто таким тоном, что сталь начинает петь, а в воздух поднимаются фантики от леденцов. Девчушка сразу же переключает своё внимание на Куроо. Она осматривает его с ног до головы, на голове заостряет внимание и показательно громко фыркает. - Что насчёт вас? Сделаете ставку?Куроо тянется к кошельку, лежащему в его поясной сумке и рубашка, небрежно накинутая на плечи тут же сползает вниз. Он поправляет её и протягивает девушке два золотых юаня. Она таращится на него, словно на недоумка и принимает деньги.- На Акааши Кейджи, - говорит он и добавляет, - и Цукишиму Кея. Девочка сбивается и широко перечёркивает то, что писала. Она глупо моргает по-детски большими глазами и Куроо видит собственное отражение в её зрачках. Теперь она смотрит с жалостью.- Что-то не так? - Уточняет Куроо и видимо что-то в его голосе звучит достаточно тревожно, чтобы Бокуто обернулся. - Вы что, одни из тех странных богачей, которые любят тратить деньги на ветер? - Она упирает ящик себе в талию и хмурит на них тонкие бровки, - Одно дело делать ставку на Акааши Кейджи, - говорит она со знающим видом, - и совсем другое на Цукишиму Кея. У Куроо очень плохое предчувствие. Бокуто скалится на неё и весь подбирается, словно правда готов отчитать ребёнка прямо сейчас. - Сколько людей поставило на него? - Спрашивает Куроо и голос неожиданно подводит его и ломается.- Только вы, господин, - уверенно говорит она, но опасливо косится на притихшего Бокуто, словно он набросится из-за этих слов, - абсолютно все остальные поставили на его смерть. Вы единственный такой. Куроо вперивает взгляд в никуда. Он чувствует, как пульс кровью стучит в голове. Девочка оставляет ему два билетика от ставок и тихо удаляется. Бокуто с отсутствующим видом поворачивается обратно к полю. Он уже похоронил Цукишиму Кея. Куроо находится во фрустрации следующие два или три боя, а может десять, но он точно замечает момент, когда из тяжёлых дверей выходит Акааши. Всё тот же блестящий воин с мрачным лицом, облачённый в сталь. Он выходит на середину арены и поворачивается лицом к трибунам. Его ноги тонут в рыхлом кровавом песке. Трибуны ликуют глядя на него, но Куроо знает об истинном положении дел. Все дамские вздохи посвящаются не ему, а смерти, которую перед ними разыграют. Будут ли они кричать громче, когда его кровь брызнет на землю? Как громко они будут кричать в экстазе, когда на его глазах убьют Цукишиму? Изощрённый спектакль, в котором победитель и главный хищник не боец, а толпа. Акааши смотрит на Бокуто и поднимает вверх сжатый кулак. Обещание. У них ещё есть будущее, за которое он будет сражаться. Бокуто так сильно кусает себя за нижнюю губу, что по подбородку скатывается тонкая струйка крови. Он тут же вскакивает на ноги, Куроо следом, чтобы успеть остановить его если что. Бокуто вдыхает так глубоко, что его широкая грудь увеличивается в два раза. Окружающие их зрители ворчат и с неприязнью закрывают пальцами уши. Куроо предусмотрительно поступает так же. - АКААШИИИ! Бокуто кричит так громко, что в итоге срывается кашлем и хрипами сорванного горла, но взгляда слезящихся глаз от арены не отводит. Акааши наклоняет голову, принимая боевую стойку и ровная улыбка освещает его лицо. Он одним плавным движением извлекает из ножен на поясе меч. Нет, - думает Куроо, наклоняясь ближе, чтобы лучше присмотреться, - не меч. Катану. Стальной клинок переливается в закатном свете кристаллов, отмечая солнечными бликами стены стадиона. Куроо замечает вдоль кромки лезвия вязь переплетающихся символов, но не может прочесть с такого расстояния. Кончик лезвия Акааши опускает, показывая, что готов ждать своего соперника, но его левая рука ложится на вторые ножны, которые Куроо не заметил раньше.- Он собирается сражаться парными клинками! - Бокуто подпрыгивает на месте, не в силах сдержать рвущееся из него волнение, - Акааши достал себе дайсё! Только посмотри, смотри! Бокуто тычет пальцем в направлении Акааши и с трудом стоит на месте. Куроо понимает только половину им сказанного. Когда очередная волна восторга утихает, он, наконец, поясняет. - Катану и сето часто используют вместе, но этот набор, скажем честно, стоит очень недёшево, - Бокуто складывает руки на груди и плотоядно скалится, словно чувствует кровь на сверкающей стали, - катана - длинный меч, сето - короткий. Если их изготавливает один мастер, то комплект называют дайсё. - Ага, - Куроо кивает и гаденько ухмыляется, - ты это всё знаешь, потому что Акааши долго и упорно читал тебе лекции о клинках. Бокуто заливается горячим румянцем, но улыбается так знающе, словно это он тут отпустил пошлую шутку. Глашатай взбирается по лестнице на трибуны прочь с поля и уже оттуда вещает. Находящиеся рядом с ним зрители посылают взгляды понимания зрителям за спинами Куроо и Бокуто. Вся опера пахнет жареным. - Гость нашего города, талантливы маг земли, победивший в первом бою - Акааши Кейджи! - Он от возбуждённого состояния переключается в абсолютное спокойствие так же быстро, как Бокуто мечется из стороны в сторону, - И его соперник, прибывший из глубин стран, покрытых никогда не тающим льдом вечной мерзлоты! Боец, рождённый чтобы выживать! Впервые на этой арене ледяной ирбис!Бокуто задыхается возмущением так сильно, что давится. Куроо, хлопая его по спине, с тревогой наблюдает, как двое загонщиков вытаскивают на арену поистине огромную кошку. Они отцепляют толстые цепи от её намордника и спешно убираются подальше. Рык, больше похожий на гром, разлетается по арене. Акааши, оставшийся один на один с монстром, даже бровью не ведёт. Ирбис широкой лапой стягивает с морды оставшиеся ремни и предстаёт во всей своей первозданной красоте. Невероятно огромная кошка, которая накроет Куроо целиком, если встанет на задние лапы и в холке достаёт ему до плеча. Ирбис пушистый настолько, что на прекрасном белоснежном меху едва различим его чёрно-серый узор. Ирбис одновременно самое великолепное и ужасающее создание, которое Куроо доводилось видеть. Он величественно начинает ходить по кругу, замечая Акааши на другом конце арены. Бокуто так сильно дёргает перила в порыве злости, что палка с громким скрежетом выгибается дугой под его руками. - Здесь слишком мало место для манёвра, - шипит он яростно и сгибает металлический прут ещё сильнее, Куроо не смеет оторвать взгляда от арены, - ирбис слишком большой и ловкий, а у Акааши нет места для того, чтобы разбежаться! Охотник и жертва кружат друг вокруг друга. Ирбис не сводит с Акааши пристального взгляда насыщенно-синих глаз. Толпа затихает, затаив дыхание. Ряды, располагающиеся ближе всего к стеклу, опустели. В один момент, Куроо замечает, как напрягаются мышцы Акааши и он быстро откатывается вправо и в тот же миг ирбис прыгает, в одно движение преодолевая добрую половину арены и впиваясь лезвиями когтей туда, где стоял человек всего секунду назад. Акааши бежит к стене и не сбавляя темпа подцепляет пальцами стилет. Ирбис широкими прыжками нагоняет его слишком быстро. Толпа беснует, Куроо случайно поджигает обёртки от конфет, переполненный возбуждением и ужасом. Ирбис подбирается так близко, что замахивается лапой. Акааши разворачивается в последний момент и наносит режущий удар по когтям зверя. Первая кровь густо брызжет на землю арены. Капли падают градом в пыль, разбиваясь и стекая в лужу. Бокуто перестаёт дышать на одно долгое мгновение. Раздаётся вой, наполненный болью и всё на стадионе снова оживает в движении. Белоснежная лапа ирбиса окрашена в красный. Белоснежный рукав рубашки Акааши тоже. Кровь тонкими ручейками струится между кольцами хлыста и капает с пальцев. Бокуто выламывает один из прутов и с силой швыряет его в стену так, что зрители дёргаются и покрывают их отборным матом. Движение не замедляется ни на секунду. Акааши продолжает бежать, крепко сжимая в раненой руке катану, в другой стилет и выиграв себе немного форы. Ирбис теряет пару секунд в скорости из-за боли в лапе. Когда до стены остаётся не более двадцати метров, Акааши сбавляет скорость, позволяя ирбису нагнать себя. Куроо принимается грызть ногти и клясть весь этот турнир на чём свет стоит. Он разгоняется так стремительно, словно хочет пробежать сквозь камень и, прежде, чем что-либо успевает произойти, Бокуто оживлённо вскрикивает. Акааши по инерции делает несколько шагов по стене и отталкивается от неё ногами, разворачиваясь в воздухе. Ирбис теряет свою добычу из поля зрения и вскидывается с пугающим рыком, когда Акааши приземляется ему на спину и вгоняет стилет аккурат между лопаток. Зверь с диким рёвом изворачивается, пытаясь достать его. Длинных хвост крупно бьёт по земле, поднимая целые облака пыли. Акааши окровавленными пальцами цепляется в пыльную шерсть на загривке ирбиса и проворачивает стилет. Новый вой прорезает гул толпы, эхом отражаясь от высоких стен и Куроо чудится в этом звуке только боль. У него не находится времени на моральный аспект боя. Ирбис круто разворачивается вокруг себя, скидывая наездника со спины. Акааши пролетает половину поля с ужасающим звуком вывихнув плечо и в кровь раздирая кожу. Он не двигается, лежа на земле. Его стилет остаётся в спине ирбиса, а катана далеко впереди. Куроо хочет попросить Бокуто не смотреть, но и сам понимает, что не сможет отвести взгляда. Ирбис глубоко втягивает в себя воздух и с глухим рыком направляется к Акааши. Он всё ещё не двигается, замерев на боку. У Куроо по телу пробегает дрожь и ещё чуть-чуть и он пошлёт к Духам все эти сраные правила. Взгляд Бокуто не отрывается от неподвижного тела Акааши. Ирбис подбирается достаточно близко, чтобы в один прыжок добить его. А потом отвлекается. Он отвлекается так легко и неожиданно, что стадион разражается тихими смешками. Ирбис с шумом отпрыгивает в сторону, поднимая своими огромными лапами целый ураган пыли. Рана от стилета в его спине кровоточит и сковывает движения, как и порезанная лапа. Бокуто от облегчения оседает на пол. Куроо не может сдвинуться с места и с его губ тоже срывается нервный смешок. Акааши переворачивается на спину, зажимая в одной руке сето. Блики от кристаллов отражаются на зеркальной поверхности лезвия. Кошка, даже самая большая, всегда остаётся кошкой. Ирбис ловит солнечного зайчика на залитой кровью арене. Акааши победно ухмыляется, но тут же кривится от боли. Вся правая сторона его лица разодрана в лоскуты. Одежда порвана и испачканы, залита кровью. Бокуто смотрит на него, как на самое прекрасное создание в мире. - Какой неожиданный ход! - Восклицает глашатай, вместе с остальными зрителями прилипая к стеклу и наблюдая за кошкой больше автомобиля, охотящейся за бликом, - Кто-нибудь ожидал такого поворота событий?!Толпа разражается одобрительным гулом и аплодисментами. Акааши склоняет голову в благодарность, заливая кровью арену. Он смотрит на Бокуто с широкой улыбкой на лице. И несмотря на все увечья, Куроо думает, что Акааши Кейджи, как и ирбис, самое великолепное и ужасающее существо, которое ему доводилось видеть. Охотник приручивший монстра. Пока толпа приветствует победителя, а Акааши продолжает развлекать ирбиса, подбирая свою катану и возвращая её в ножны, к глашатаю подходит один из работников стадиона. Куроо замечает это, когда следит за кругом почёта. Лицо парня меняется от счастливого к задумчивому, потом до поражённого и напуганного и в итоге принимает выражение полного смирения. Куроо переводит взгляд на Фуко. Тот, сидя на своём каменном троне, улыбается. Куроо дёргает Бокуто за короткий рукав его туники и кивает в сторону помоста. Глашатай поднимает громкоговоритель и даже не пытается скрыть разочарования и горя в голосе, который принимается звучать особенно тонко. - Дамы и господа, - начинает он и Акааши останавливается, но не смотрит в его сторону, чтобы не отвлекаться от ирбиса, - к нашему величайшему сожалению, животные не могут просить пощады, поэтому в правилах чётко указанно, что с поля боя в случае победы человека живым уходит только один. Толпа тут же замолкает и злобно косится на глашатая, словно он способен изменить это решение одним своим словом. Бокуто тяжело вздыхает и прячет лицо в ладонях. Стадион наполняется недовольным ропотом и злыми выкриками. Акааши продолжает отстранёно играть с огромным котом. Он явно раздумывает над решением этой проблемы. Яку, - думает Куроо, сжимая виски, - сейчас бы здесь пришёлся к месту именно он. Потому что несмотря на свой отвратительных характер и комплекс роста, Яку прирождённый дипломат. Он столько раз вытаскивал их из самых невозможных ситуаций, что Куроо первый и последний раз в жизни жалеет, что не слушал его чаще. Бокуто заламывает руки за спиной и раскачивается вперёд-назад, словно обезумевший маятник. Он тоже думает. Они все. Каждый на стадионе, кому есть хоть малейшее дело до ирбиса думает об этом сейчас. Куроо уверен, что Цукишима, который обязательно бы следил за этим боем, тоже думает. Их время выходит. Глашатай никого не торопит. Акааши выглядит по-настоящему задумчивым. Словно у него правда есть выход. Если он и допускает абсурдную мысль о том, что хоть один из них подпустит ирбиса хоть на шаг ближе к нему, то переоценивает успех этой самоубийственной затеи. Бокуто понадобиться всего пять секунд, чтобы оказаться на арене. Куроо девять. Цукишиме, если учесть, что он прямо за дверьми - двенадцать, но бегом. Толпа молчит в ожидании. Акааши смотрит на ирбиса с такой скорбью в глазах, что Куроо становится физически тесно в груди. А потом он достаёт один из метательных клинков из пояса. Ирбис отвлекается на его движение, но, видимо, перестаёт чувствовать угрозу, продолжая играть. Акааши судорожно втягивает воздух на грани всхлипа. Он задыхается на это арене и метает кинжал. Треугольное лезвие входит идеально в глаз и ещё до того, как зверь успевает почувствовать боль, Акааши перерезает ему глотку одним слитным движением катаны. Куроо смотрит на то, как пушистые бока перестают подниматься от дыхания. Как поразительно синий глаз подергивает мутная пелена и не может найти ни единого слова достаточно выражающего его чувство ненависти ко всему происходящему. Акааши достаёт свой стилет из остывающей туши животного и кинжал из его глаза и, не очищая, возвращает в ножны. Он покидает арену в полной тишине. Никто больше не аплодирует. Только Фуко ухмыляется со своего каменного трона. Впрочем, тишина не длится долго. Как только тушу ирбиса оттаскивают с поля, оставляя впечатляющий кровавый след на земле, бои возобновляют. Люди снова восхищённо скандируют имена победителей. Дверь за их спинами тихо открывается. Акааши проскальзывает на трибуны: всё ещё грязный и в крови, но уже с исцелённой кожей, вправленными суставами и перевязанными ранами. Бокуто не обнимает его, когда видит. Он медленно, так мучительно медленно подходит ближе, что Куроо становится страшно. Его широкая ладонь ложится на розовую полосу шрама на челюсти, которую не смогли залечить целители. Акааши льнёт к его рукам и прикрывает глаза, словно бесконечно уставший. Его раненое предплечье туго перетянуто бинтами. Рука висит плетью вдоль тела. Бокуто плевать на людей, которые смотрят. Он сжимает его руку в своей и целует открытый лоб, покрытый пылью. Пальцы Акааши сжимаются в его руке. Губы Бокуто плавно ложатся ему на переносицу, скулы, щёки, нос. Он дышит загнано, заполошённо. Они стоят так близко друг к другу, что не могут вдохнуть полной грудью из-за искрящегося напряжения. Акааши подаётся вперёд и утыкается лицом в грудь Бокуто, прячась в вороте его туники. Бокуто целует его волосы и массирует позвонки на шее. Они общаются тактильно, без слов. Каждое движение - чётко сформированная фраза, на языке, который они создали сами. Куроо чувствует зависть. Они стоят так на протяжении всего следующего боя. И следующего. И только, когда глашатай громко и радостно возвещает, что последний бой начинается, подходят ближе к ограждению. Бокуто встаёт чуть позади, позволяя Акааши опираться на себя. Они не расцепляют рук. Куроо крепко жмурится, за следующий бой он не хочет потратить ни единой лишней секунды на то, чтобы моргать. Светлая макушка появляется на залитом кровью поле. Бой Цукишимы начинается. ***Бокуто считает себя хорошим человеком. Он из тех людей, которым доверяешься чисто интуитивно. Поэтому, когда Куроо рассказывает ему о своих снах, Бокуто меняет своё отношение к Цукишиме не в лучшую сторону. Он делает свои выводы и не заводит привычки скрывать неприязнь, если она есть. Поэтому Цукишиме он не доверяет. Его суждение колеблется, когда он видит Акааши в объятиях Цукишимы - в хорошую или плохую сторону не понятно, но что-то определённо меняется. Меняется и когда ему выделяют спальню и тогда, когда целая группа парикмахеров угождает его привычкам укладывать волосы. Меняется, когда ему приносят сшитую лично для него одежду, соответствующую всем предпочтениям и тогда, когда Куроо после завтрака с Цукишимой улыбается. Бокуто думает, что это хороший знак. Но он не доверяет Цукишиме. Но когда Цукишима выходит на поле боя и Акааши крупно вздрагивает в его объятиях, а Куроо теряет все свои цвета так быстро, словно осыпающийся цветок, Бокуто не может понять. Мальчишка на арене выживет с шансом в два процента. В три, если прекратит с попытками самоанализа. С чего вдруг самые близкие для него люди так привязались к нему? К этому прекрасному мертвецу. Бокуто думает, что наконец понял. Потому что на арену выходит Пан, а у Куроо краснеют белки глаз. Цукишима дорог им, потому что ничего не взял взамен. А может потому, что смог понять их обоих - беглецов, покинувших дом слишком внезапно. Бокуто находит между собой и Цукишимой кое-что общее. Они оба будут защищать их. Поэтому смотря на Куроо и Акааши, наблюдающих и не имеющих возможности вмешаться, Бокуто их понимает. Он думает, что понял и Цукишиму тоже. В его груди расползается волнение, привычно помещаясь на своё место между лёгкими и мешая вдыхать. Куроо мелко подрагивает и вот-вот загорится факелом. Бокуто свободной рукой посылает к нему прохладу ветра, отвлекая от волнений. Акааши дёргается и сжимает его пальцы, впиваясь ногтями в ладонь. Глашатай объявляет начало боя. Пан не думает долго. Уверенный в своей победе он атакует молниеносно, выпуская залп трещащего огня. На мгновение Бокуто теряет Цукишиму из вида и почти дёргается в направлении перил. Цукишима срывается вдоль линии огня и в долю секунды оказывается у соперника перед глазами. Он широко замахивается рукой и швыряет Пану в лицо льдом, а потом так же стремительно сбивает его с ног короткой подсечкой. Толпа восхищённо ликует, Бокуто видит, как Куроо кричит вместе с ней, размахивая рубашкой. Они разделяют общий азарт. Акааши так крепко сжимает челюсти, что явно находится на грани вопля. Бокуто старается не спешить с выводами. Ты пытаешься сократить расстояние, - думает Бокуто, рассеянно массируя руку Акааши, - зачем?Цукишима наносит прямой удар ледяной пикой по земле, но Пан успевает откатиться в сторону и увеличивает между ними дистанцию, создавая огненное кольцо ногами. Цукишима подпрыгивает достаточно высоко, чтобы пламя его не задело, но запаздывает на секунду и огонь облизывает носки его сапог, оставляя подпалины на металлических пластинах. Он призывает воду из чана, формируя ледяные пики со сверкающими остриями на руках и снова сокращает расстояние, избегая огненных дуг летящих к нему. Бокуто наблюдает за смертоносными взмахами его руки и замечает во льду пятна ржавчины. Он переводит задумчивый взгляд на чан с водой и видит коррозию только у самого дна. И понимает. Никто не пополнял запас воды с самого первого боя.У тебя нет выбора, - думает Бокуто встревожено, - ты сокращаешь расстояние, потому что на дистанционные атаки не хватит ресурсов, а те, для которых воды достаточно слишком слабы, чтобы нанести достаточно урона.Цукишима оставляет порез на щеке Пана и собирается сделать новый замах, но разница в опыте наконец сказывается. Он открывается и соперник покрывает кожу своей руки огнём, попадая Цукишиме в солнечное сплетение. Из-за давления воздуха шум толпы прорезает хлопок. Удар оказывается достаточной силы, чтобы Цукишиму отбросило к другому краю поля и впечатало спиной в чан. Куроо издаёт звук поистине нечеловеческий. У Акааши подкашиваются ноги и он едва успевает удержаться за Бокуто, чтобы не осесть на пол. Пан без перерыва переходит в наступление. Он поднимает ревущую стену огня, которая перевешивается через трибуны и эта непреодолимая стена жара движется прямо на пытающегося встать Цукишиму. Ну же, - думает Бокуто, - сделай хоть что-нибудь!Прежде чем огонь накрывает Цукишиму с головой, Бокуто успевает заметить, что Акааши крепко зажмуривает глаза. Он не может винить его. Не тогда, когда у самого в голове всё идёт кругом. Куроо даже не двигается. Огонь распадается на мелкие языки и тут же гаснет. Как только дым рассеивается достаточно, зрители поднимают волну аплодисментов. Из чана выползает, облепляя боковину, огромная колонна льда. Она тянется по земле ещё с метр, вливаясь в огромный ледяной шар. Лёд трескается, как стекло, оплавленный огнём. Цукишима с шумом отламывает ледяную корку и выходит из укрытия на арену. Его кожа покрыта мелкой крошкой льда, а пальцы слегка посинели от холода. Цукишима переступает через ледяной панцирь, опираясь обожженной рукой о шар. Его слегка шатает, поэтому он не отпускает единственную опору в виде ледяной стены. Его голова опущена так низко, что Бокуто не видно выражения лица. Цукишима выдыхает облако пара и поднимает взгляд на противника.Бокуто чувствует, как все мышцы в его теле тут же напрягаются. Эти эмоции в глазах, не отражающиеся на лице, заставляют его мелко дрожать и покрываться ледяным потом. Пан несмело отступает на шаг назад. Он тоже это чувствует. Всё его естество требует немедленно бежать, спасать свою жизнь. Аура вокруг Цукишимы наполнена такой беспросветной чернотой, что дыхание с хрипом вырывается у Бокуто из горла. Ненависть, чистая ярость и жажда крови струится из его глаз. Бокуто чувствует, что готов бежать. Или атаковать. Он с содроганием понимает, что сделал бы что-либо из этого не задумываясь, если бы ноги не стали такими ватными. Весь ужас всплывает в его груди масляными пятнами. Бокуто рвано поворачивается к Куроо, но тот ликует. Акааши тоже расслабляется. Никто кроме него и Пана не чувствуют этого. Бокуто заставляет себя посмотреть на Фуко. Его инстинкты кричат, запрещая отводить взгляд от угрозы, но он заставляет одеревеневшие мышцы повернуть голову. Фуко вжался в свой трон так сильно, что по спинке и подлокотникам пошли трещины. Его кожа побелела, выделяя татуировки на руках и заблестела от пота. Глаза бешеные. Бокуто представляет, как выглядит сам и нервно утирает пот над верхней губой. Пан делает ещё один шаг назад. Цукишима делает один вперёд и поднимает руку. Вода тут же вздымается из чана, облизывая тающий ледяной купол и превращается в волну. Целое цунами ощеривается на мага огня ледяными иглами из вспенившихся волн. Никто не смеет отвести взгляда. Спина Цукишимы напрягается и он добавляет вторую руку, с трудом удерживая толщу воды. Каждая капля, оставшаяся в чане и кусочек льда, оставленный на поле собираются в смертоносное оружие, стягиваясь за спину мага. Температура на стадионе стремительно падает, оставляя воздух влажным и прохладным. А потом Цукишима круто разворачивается по своей оси и направляет ладонь в сторону Пана. Вода и лёд с шумным плеском обрушиваются вперёд лавиной. Мелкие острия льда пиками выпрыгивают из волн, как жалящие рыбки и нескончаемым потоком сыплются на Пана. Он не успевает отступить или защитить себя, прежде чем его накроет и закружит по полю водой. Ржавая волна окрашивается красным от ран, нанесённых льдом. Цукишима без сил падает на четвереньки, загнанно дыша и широко открывая рот. Очки с тихим стуком падают на землю. Пот и кровь из разбитой головы текут у него по вискам, заливая глаза. Куроо кричит громче толпы и самих Духов, неистовым ликованием разбивая кандалы страха. Бокуто промаргивается и снова видит в Цукишиме не больше, чем мальчишку. Акааши крепко хватает Куроо за ладонь и кричит вместе с ним, перегибаясь через перила. Бокуто наблюдает за ними с чувством всепоглощающей любви. Цукишима победил, они могут не скрываться в этом городе и теперь надежда прорывается гулом голосов в его ушах. Бокуто чувствует искренний восторг и не собирается его сдерживать. Цукишима отталкивается руками от земли и садится на свои ноги, уставившись в потолок. Мелкие осколки льда и водяная морось отливают горячим золотым светом, паря в воздухе вокруг него и влажно оседая на пыльные, пшеничные кудри. Куроо затыкается внезапно и Бокуто наблюдает за тем, как огонь кратко вспыхивает у него на шее и плечах. Цукишима выглядит словно сошёл с картины о святых падших войнах. Он потрёпан и взгляд устремлён в никуда. Возможно, - думает Бокуто, закидывая руки на плечи Куроо и Акааши, - он просто не видит без очков. Вода впитывается в землю, оставляя после себя бурую грязь и лужи. Толпа скандирует имя своего победителя, все взгляды направлены на Цукишиму. Возможно, именно поэтому Бокуто первым замечает движение на другом конце арены. Ослепительная вспышка прокатывается по полю, покрывалом жара захлёстывая всё вокруг. Гул голосов нарастает и превращается в недовольные вскрики. Цукишима едва успевает выставить перед лицом непослушные руки и его тут же накрывает огнём. Над ареной повисает стена дыма. Бокуто рукой чувствует, как Акааши перестаёт дышать. Он замечает это, потому что и сам задерживает дыхание. Куроо тут же выворачивается из-под его руки и бегом направляется к выходу в коридор. Бокуто не успевает его остановить или как-то повлиять на ход событий, потому что и сам слишком ошарашен, чтобы воспринимать окружающую его реальность. Куроо преодолевает расстояние до двери на такой скорости, что чуть не оказывается сметённым в сторону, когда она открывается. Он отскакивает в сторону, не собираясь упускать и секунды времени, но вошедший крепко ухватывает его за локоть и тут же оказывается с заломанными за спиной руками прижат к стене.- Я не в настроении, - рычит Куроо, сжимая запястья незнакомца до хруста, но на ощупь чувствует только ткань перчаток. Тот даже не морщится от боли, только поворачивает голову, чтобы рассмотреть Куроо лучше. Зелёные глаза сканируют его лицо так быстро, что он не успевает заметить и Акааши говорит:- Куроо-сан, я знаю его, опустите пожалуйста. Вы не можете драться с детьми.Куроо приличия ради на секунду сильнее сводит руки парня за спиной и ослабляет хват. Зарождающаяся драка утихает, прерываемая тихой благодарностью незнакомца, поправляющего смятую одежду и, Духи помилуйте, что вообще на нём надето? Поверх светло-голубой рубашки, у воротника повязанной тонким кожаным ремешком, надета фиолетовая жилетка, расписанная самым невероятно отвратительным цветочным узором, который Куроо только доводилось видеть. Светлые волосы разделены косым пробором и зачёсаны на одну сторону, а вторая часть небрежно заколота маленькой синей заколочкой со снежинкой. Модный кошмар, невероятным образом оказавшийся знакомым Акааши, тут же протискивается мимо Куроо к перилам, преодолевая расстояние широким шагом ног, затянутых в синие драные штаны по последней моде. Куроо вспоминает, что делал, но Бокуто успевает за эту краткую заминку ухватиться за его плечо и оттащить подальше от дверей. - Ты поздно, - замечает Акааши, не сводя взгляда с клубящегося на арене дыма. - Всё уладил?- Конечно, но поручения Цукишимы-сана всегда такие дотошные, - жалуется незнакомец, так же вглядываясь в дым так, словно пытается прочесть будущее по волшебному шару. - Это Лев, - объясняет Акааши, на краткий миг бросая взгляд на Бокуто, - Хайба Лев, смотритель городского дома, приемник Цукишимы и просто очень талантливый парень.Лев хохочет, но как-то излишком нервно. Он заикается под взглядами Куроо и Бокуто и стремительно отворачивается, скрывая румянец на щеках. Они обсудят это позже. Недовольный ропот толпы не умолкает.- Сколько тебе лет, пацан? - Куроо всё ещё зол, недоволен и перевозбуждён, но от мысли, что он чуть не сцепился с ребёнком прошибает холодным потом.- Четырнадцать, - вскользь отвечает Лев, полностью поглощённый созерцанием арены. Лицо Куроо сводит судорогой и он даже на секунду отвлекается от прошлых переживаний. - Там! - восклицает Бокуто быстрее всех кидаясь к ограде. Он замечает блеск стали, а потом резкий порыв ледяного воздуха снимает завесу дыма с арены. Бокуто окружает их четверых куполом раньше, чем прогорклая копоть хлынет на трибуны. Холодный пыльный воздух накрывает зрителей под громкие возмущения и надрывный кашель. Цукишима на полусогнутых, словно не успел провести атаку до конца, замирает на поле. Сверкающий клинок Пана приставлен к его горлу. Люди, слишком поражённые произошедшим, принимаются громко кричать оскорбления. - Это нарушение правил! - Орёт Лев и его поразительно звонкий голос разлетается над ареной. Цукишима щурится, его очки валяются на земле позади. Одна его рука касается земли, а другая крепко держит запястье Пана с занесённым коротким клинком. Бокуто смотрит на Цукишиму немного иначе. Несмотря на то, что соперники схожего телосложения, невооружённым взглядом видно, что Пан крепче. И всё же Цукишима остановил атаку на полпути и всё ещё удерживает его руку. У Цукишимы на лице играют жвалки, а пальцы сильнее упираются в землю. Он подрагивает от напряжения, вкладывая остатки сил и сознания, чтобы не сдавать позиций. - Он ищет воду, - отмечает Бокуто с тревогой, - она вся испарилась из земли и воздуха, когда закончилась предыдущая атака. Куроо нервно кусает губы и в итоге запускает руку в волосы, оттягивая чёлку достаточно сильно, чтобы прийти в себя. Лев треплет руками полу своего жилета. Бокуто смотрит на притихшего на своём троне Фуко и ждёт какого-либо вмешательство, но вождь только ухмыляется вальяжно взмахивает рукой. Пан тут же усиливает напор. Ноги Цукишимы носками сапог зарываются в землю. Бокуто не может придумать выхода из ситуации. Он судорожно перебирает все варианты, но информации о Цукишиме у него катастрофически мало. Лев жалобно всхлипывает, сжимая руки в кулаки. Бокуто смотрит, как тухнут глаза Акааши и как сильно Куроо кусает себя за губы и щёки, сжимая знатно помятые перила. - Не вздумай отступать! Это всё, что он может сейчас сделать для них. Для них всех. Акааши на ощупь находит руку Бокуто и крепко сжимает его ладонь. Цукишима вздрагивает и замирает, словно прислушиваясь. Его лицо проясняется, глаза смотрят более осознанно. У него есть план. По крайней мере Бокуто хочет в это верить. Цукишима сильнее упирается ногами и, под натиском Пана, резко уходит в бок. Лезвие глубоко режет кожу у него под ключицей. Толпа вскидывается осуждением и злостью. Цукишима откатывается в сторону и даже не пытается зажать рану. Кровь быстро стекает у него по груди, но из-за тёмного цвета безрукавки увидеть как много уже пролилось невозможно. Цукишима прикладывает ладонь к порезу и его пальцы моментально становятся красными. Рана слишком глубокая, чтобы он смог продержаться на ногах ещё больше трёх минут. Пан тоже понимает это и вскидывает клинок выше, целясь прямо в горло. Он делает выпад, но прежде, чем сталь вспорет нежную кожу горла, Цукишима контратакует. Он собрал достаточно крови в своей ладони, чтобы сформировать из неё лезвие. Цукишима привстаёт на одно колено и запускает лезвие вперёд, словно бумеранг. От одного молниеносного движения голова Пана падает в песок и прокатывается по арене. Следом падает тело. Народ замирает в ужасе и восторге, пока Цукишима шатаясь, встаёт с колен. Кровавое пятно растекается от торса по серым штанам. Он едва принимает устойчивую позицию, как тут же устремляет взгляд на трибуны.Куроо плавит руками перила, когда толпа взрывается поистине апокалиптическим звуком восторга. Цукишима смотрит прямо на Бокуто и сжимает окровавленную ладонь в кулак, поднимая руку в его направлении. Бокуто поднимает целое торнадо и его крик, полный гордости и восхищения, тонет в гуле других голосов. А потом Цукишима падает и больше не встаёт.