Часть седьмая, в которой все сражаются
<center>Каждый из нас — свой собственный дьявол, и мы превращаем этот мир в свой собственный ад.Оскар Уайльд</center>Цукишима останавливается прямо посреди тропы, когда солнце едва окрашивает небо бледно-розовым, а утренние сумерки влажным туманом накрывают землю и говорит:- Мы на месте.Акааши оглядывается, но они просто встали посреди тропического леса, окружённые широкими листьям, спящими цветными растениями и стрекотом пчелоколибри - ничего даже похожего на место жительства людей не видно. Ему нужна ещё секунда, чтобы понять, что смотреть нужно по-другому.Он прикрывает глаза и становиться более устойчиво под изучающим взглядом Цукишимы. Вибрации расходятся по всему куску породы и приносят с собой информацию обо всём, что находиться вокруг. Акааши чувствует замершего Цукишиму с подозрительно учащённым пульсом, змею на верхней ветке ближайшего к ним дерева, целый рой паукоос неподалёку и охотящуюся в чаще дикую карликовую пуму.Но снизу, туда, куда глубоко вниз уходят корни вековых деревьев, гулко шумит в ушах пульс сотни человеческих сердец. Акааши пытается оценить объёмы полости под их ногами, но не может дотянуться так далеко. Он открывает глаза и поражённо смотрит на искрящегося удовольствием Цукишиму. - Это поразительно, - роняет Акааши и его слова камнем падают вниз, - там же целый город.Цукишима кивает и отходит немного назад, скрываясь в тени дерева, услужливо предоставляя Акааши место, чтобы развернуться. Земля мелко подрагивает под ногами, когда магия раздвигает тяжёлые пласты почвы и камней, открывая пропасть глубоко вниз. Крупные куски укладываются под ногами лестницей, уходя в темноту.- Я пойду первым, - Акааши делает уверенный шаг вперёд, но на секунду замирает, не имея за плечами уверенности в том, куда идёт, - но ты должен объяснить. Хватит секретов. Стекла очков Цукишимы отражают неровные клочки рассвета, пробивающегося через деревья. Он переступает с ноги на ногу, словно пытается согреться и опускает подбородок, чтобы лучше видеть лицо Акааши. Они сверлят друг друга взглядом ещё с минуту и Цукишима шумно выдыхает, наполняя пространство вокруг звенящей неуверенностью оседающего на холодную землю тепла от дыхания. А потом достает из сумки фонарик и они начинают спуск. Акааши идёт на две ступени впереди, прокладывая новые, когда под подошвой оказывается пропасть.- Что это за место? - спрашивает он, когда редкий проблеск фонарика и тишина начинают мешать мозгу спокойно работать, - И как ты нашел его?- Я не находил, - Акааши не видит, но думает, что Цукишима морщится, это слышно даже в раздраженном тоне его голоса. С другой стороны, Акааши почти уверен, что чуть более чем в девяноста случаях голос Цукишимы звучит раздражённо, - меня направила сюда семья, когда я отказался от бизнеса, чтобы занять чем-то кроме учёбы. - Это, - Акааши прерывается чтобы выдвинуть ещё пару ступеней и утереть пот с висков, - звучит немного грустно.- Нет, - Цукишима ровно светит ему под ноги, золотистый свет фонарика выхватывает из темноты стоножку, резво перебирающую своими лапками, - мой старший брат стал во главе семьи, а я должен был стать его правой рукой, но обстоятельства сложились иначе. В любом случае, это место больше тюрьма, чем настоящий город.Акааши улавливает эту перемену в его голосе и переводит тему в более мирное русло. Цукишима не хочет говорить о семье - они не станут. Сквозящее в его фразе о брате "лучше не спрашивай" не услышал бы только идиот. Акааши себя идиотом не считал, поэтому спросил:- Так что за город?- Батосутон, - говорит Цукишима и что-то в скале под их ногами вздрагивает, словно камень реагирует на своё имя. Это маленькое землятресение длится всего мгновение и всё затихает, - или Боевой камень.- Мне кажется, - тянет Акааши, прикладывая руку к холодному своду пещеры, - что название этому месту дали не развлечения ради.- Ты прав, - Цукишима легко трогает его за плечо, предлагая идти дальше.Они движутся почти в полной темноте ещё несколько минут, пока пещера не начинает раздаваться в стенах и потолке и не превращается в тупик прямо под ногами, словно полое пространство кончилось. - И что дальше? - Акааши ощупывает пальцами землю, усыпанную горной породой и чувствует металлические руды, и сплошной камень, - не понимаю. Я четко видел, что здесь полно свободного пространства.- Ты снова прав, - отвечает Цукишима, пытаясь обогнуть его, но в темноте всё равно случайно пихает коленом и спешно извиняется, - нас не пустят дальше просто так. Акааши не успевает спросить, как всё вокруг снова крупно вздрагивает, на этот раз дольше и с меньшим перерывом. Догадка ослепляет и перехватывает дыхание. Акааши смотрит вокруг с недоверием, но понимание уже оглушило его и лишило всех эмоций кроме искреннего восторга. Сейчас он чувствует себя больше Бокуто, чем собой.- Мы движемся, - он встаёт на ноги ровнее и смотрит на Цукишиму, который не испытывает особенного удивления по этому поводу, - весь остров движется. - Не только остров, - поправляет его спутник, подходя ближе к сплошному камню скалы и вручает Акааши фонарь, - город внутри тоже постоянно смещается так, чтобы никто не смог его найти. Акааши хочет спросить и спросить ещё, потому что вопросов накапливается всё больше, а ответов появляется всё меньше. Один вопрос, догадка, мысль ставит его в тупик, но тут же вырывается вперёд и, прорвавшись сквозь губы повисает в воздухе. - Если город движется, - Акааши смотрит на спину Цукишимы, замершего у скалы и спина крупно вздрагивает под его взглядом, - то как далеко мы уже от Шу Дзинга?Как далеко мы уже от Куроо и Бокуто?- В пределах досягаемости, - он уворачивается от вопроса и прикладывает ладони к скале.Акааши думает, что его крупно наебали. Цукишима не врёт, его сердце бьётся ровно и звучно, но это так же может значить, что он просто хороший лжец. И все эти скачки от "скажу" до "не скажу", ему уже порядком поднадоели. От злости на лбу проступает вена, а камешки под ногами мелко подрагивают. Акааши открывает рот и закрывает, потому что скала уходит в сторону. Вопросы выветриваются из головы так стремительно что Акааши начинает думать, что всё это ещё больший наёб, пока не замечает тень прямо перед Цукишимой. Тот не дёргается, но в плечах появляется заметное напряжение и пальцы у него мелко подрагивают, словно от желания сжать их в кулаки или использовать магию. Но он ничего из этого не делает.- Вот уж не думал, что ты вернёшься, - басистый, твёрдый, как сами скалы, голос эхом звенит в ушах Акааши, пока мужчина делает шаг вперёд, отодвигая скалу, как дверь у себя на пути. Как только мужчина вплывает в свет фонаря, который всё ещё судорожно сжимает Акааши так сильно, что мышцы сводит от напряжения, то, в принципе, Акааши больше никогда и не подумает назвать это мышцами. Вот это мышцы, - хочется сказать Акааши тоном, которым обычно Куроо произносит - вот это волосы - и скорбь по этому поводу отражается у него на лице слишком явно, чтобы никто не заметил. Мужчина перед ним огромный настолько, что удивление по поводу движущегося острова сразу же отпадает. Появляется вполне реальная вероятность того, что заставляет этот огромный кусок земли и камня плавать вокруг своими габаритами конкретно этот индивид, играющий в этой экосистеме роль Солнца, вращающего планеты.- Это Фуко-сенсей, - говорит Цукишима, явно заметивший всю гамму удивления, которую прошёл Акааши за жалких пять секунд, - он старейшина и вождь Батосутона. - Приятно знать, что тебя всё ещё помнят, - довольно заключает Фуко-сенсей и его волосы, похожие на маленькие, уложенные колючки, так же удовлетворённо топорщатся ровно вверх, - зачем пожаловал, ледяной принц?Цукишима смотрит на Фуко как-то смешанно, а потом переводит взгляд на Акааши и что-то в его глазах передаёт незамысловатое послание - Скажешь об этом Куроо или Бокуто и я заморожу твои почки, а потом разобью их ногами. Акааши возвращает ему полный негодования взгляд - Думаю они догадаются сами и абсолютно удовлетворённый продолжает изучать Фуко-сенсея. Тот всё ещё ждёт ответа от Цукишимы, но явно заметив их быстрые переглядки, впервые смотрит и на Акааши тоже. Акааши чувствует себя так, словно его щупают руками, пока маленькие, чёрные глазки Фуко-сенсея пробегаются по нему с ног до головы. - За помощью, - наконец, сдержанно отвечает Цукишима, но сквозь целую вечность молчания, которая продлилась лишь три-четыре секунды, - мне нужно встретиться с Амарой-сенсеем. - Ты знаешь правила, Цукишима, - бычья шея Фуко-сенсея, увитая жгутами вен, поворачивает его массивную голову обратно к Цукишиме, но его взгляд всё ещё бегло осматривает Акааши, - ты больше не принадлежишь Батосутон-бо. Цукишима молчит, что-то обдумывая и Акааши, да, я рос в двух столицах и знаю правила этикета, не хочет представляться самостоятельно, но и прерывать их разговор кажется неправильным, молчит тоже. Фуко-сенсей, заметив общее напряжение, ведёт монолитными плечами и кивает подбородком с узкой полоской чёрной поросли на Акааши. - Кто это, холодное сердце?У Акааши слишком мало прилагательных, которыми он мог бы описать Фуко-сенсея, но в голове точно появляется что-то вроде: огромный, широкий, массивный, пугающий, но никак не смешной. Тем не менее, он упорно прячет усмешку при очередной прозвучавшей кличке Цукишимы. Фуко-сенсей складывает свои широкие, массивные, пугающие и никак не смешные руки на груди, Цукишима одной рукой обхватывает себя поперёк груди, а на второй закусывает ноготь большого пальца и отстранённо представляет его: - Акааши. Кейджи. Земля. Металл.По сравнению с Акааши, Цукишима высокий, хотя у них разницы в росте всего-то сантиметров десять. По сравнению с Цукишимой, Фуко-сенсей тоже высокий, но тогда для Акааши он просто титан. Сложно по другому назвать человека, который на две головы выше Цукишимы и на три его. И Титан смотрит на него теперь по-другому: более осознанно и заинтересованно, как на соперника. Акааши считает себя очень разумным парнем, который видит предел своих возможностей, поэтому искренне неуверен, соперника конкретно в чём ищет в нём Фуко-сенсей. Лицо мужчины тут же озаряется улыбкой, которая по ширине не уступает улыбке Бокуто, но от этого спокойнее вообще не становится. Он протягивает свою мозолистую ладонь Акааши, чьи тонкие пальцы тут же утопают в смуглой коже Фуко-сенсея. Акааши отстранённо замечает, что волосы на тыльной стороне его ладони гуще, чем у Куроо на голове. А вот под ними, едва различимые в темноте на смуглой коже, прячутся татуировки. Все руки до плечей Фуко-сенсея увиты сетью абстрактный рисунков синих чернил. - Приятно иметь дела со свежей кровью, - добродушно заявляет мужчина и отпускает его руку, - ты привёл его на обучение как и того первого мальчика?- Нет, - Цукишима делает глубокий вдох, словно что-то резко встало в его горле костью и нарочно не смотрит на Акааши, чтобы не поймать его заинтересованный взгляд, - нет, он мой коллега. Слово "коллега" отчего-то особенно врезается в память Акааши. - Коллега или нет, - Фуко-сенсей жмёт плечами и возвращает руки на их предыдущую позицию на груди, - я уже сказал: ничем не могу помочь, пока не пройдут бои. - Бои? - вопрошает Акааши, впервые подав голос за весь этот утомительный разговор и довольствуется только тем, что вопрос прозвучал абсолютно равно.Фуко-сенсей смотрит удивлённо сначала на Акааши, потом на Цукишиму и его густая чёрная бровь подпрыгивает вверх. - Ты не рассказал ему, а, сосулька?- У меня есть своё личное имя, Фуко-сенсей, ради Духов, хватит уже. - Цукишима гримасничает на него, но потом добавляет уже абсолютно спокойно, - Я надеялся на исключение для меня, как для старого друга и в память добрых отношений с моим отцом. Конечно же не бесплатно. Фуко-сенсей выглядит сначала оскорблённым, потом жутко злым, потом задумчивым и, наконец, раздаётся громоподобным рёвом, который можно опознать как смех. Вот это, - тянет голоском Куроо в его голове, - вот это не смех. Акааши с ним тут полностью солидарен. Сломанные кофемашинки затыкаются ко всем духам, когда звучит, ну, вот это. - А ты всё такой же наглый ублюдок, - огромная рука Фуко-сенсея обвилась вокруг шеи Цукишимы и на секунду Акааши показалось, что тонкий хребет переломится под таким давлением, но мужчина всего лишь растрепал итак побитую временем в дороге причёску. Цукишима выглядел настолько униженным и недовольным, что Акааши захотелось рассмеятся, а затем посочувствовать. Всё эта картина выглядела довольно комично, Куроо с Бокуто оценили бы по достоинству тонкого, бледного Цукишиму, больше похожего на ветку хвороста в удушающей хватке смуглых мышц Фуко-сенсея,которые с лёгкостью оторвали взрослого парня от земли, - сколько лет прошло, а ты всё не меняешься. - Прошло всего три года, - Цукишима отбивался, но немного вяло, позволяя тискать себя, как маленького ребёнка, - но это не ответ на мой вопрос. -Ты ничего и не спросил, - важно заметил Фуко-сенсей, опуская его на ноги, - но нет, маленький ледяной мерзавец, правила есть правила и ты это прекрасно знаешь. Всё, что я могу сделать в память о старой дружбе, так это дать вам всего два боя. Акааши никто так ничего и не объяснил, но при мысли, что он может оказаться в хватке Фуко-сенсея, но менее ласковой, его прошиб холодный пот. - Два боя? - Цукишима выглядел чуть более воодушевлённым, чем Акааши, возможно, потому что был в себе чертовски уверен, а возможно и потому, что это не двадцать, - Я с этим справлюсь. - Правила не такие, - возразил Фуко-сенсей и радость веветрилась из глаз Цукишимы так же быстро, как и появилась там, - по два боя для каждого из вас.Взгляды Акааши и Цукишимы метнулись друг к другу одновременно и слишком быстро, чтобы скрыть общее волнение, которое они сейчас разделили. Цукишима явно раздумывал о такой сделке и искал пути отхода, Акааши взвешивал все шансы и искал пути отхода. Но, как ни посмотри, им нужна была помощь. Шу Дзинг заполонили солдаты, до ближайшего города с лекарем ещё идти и идти, а Куроо и Бокуто не выдержат пути. С какой стороны не взгляни - Батосутон их единственный выход. Цукишима одним взглядом спрашивал, смотрел, словно оценивая, одним взглядом пытался выявить его силы и готовность сражаться. Акааши вспоминал широкие, тёплые ладони Бокуто и время, которое они разделили на дождливой веранде предгорья. А потом согласно кивнул. Цукишима задержал на нём взгляд ещё на одно мучительное мгновение и повернулся к Фуко-сенсею. - Мы согласны.Мужчина довольно кивнул и отступил в тень скалы, прикрывающей вход в туннель. Цукишима пустился следом, увлекая в темноту за собой и Акааши, в руках которого всё ещё мерно светился фонарь. Как только они ступили в сгущающиеся впереди тени, скала за спиной Акааши с хрустом двинулась с места, запечатав их под землёй. Пламя фонаря вздрогнуло от резкого порыва воздуха и заплясало в темнице стекла. Так они попали в Батосутон.***Куроо спал. Сон стал настолько же неотъемлемой частью его реальности, как Бокуто, Акааши или собственное изгнание. Его это не сильно беспокоило. Пока он мог просыпаться и продолжать жизнедеятельность - всё в порядке. Поэтому Куроо спал.***- У меня плохое предчувствие по этому поводу, - говорит ему Цукишима, раскинувшись на кровати. Куроо перебирает его золотистые кудряшки, светящиеся в сиянии раннего утра, пропуская их между пальцами и слегка оттягивая, находя в этом отдельны сорт удовольствия. - Мы живём вместе уже почти пять лет, - Куроо оттягивает очередную прядь, Цукишима, лежащий на его согнутой руке, недовольно выдыхает. Тёплое дыхание щекочет оголённое плечо Куроо. - Думаю, что кольца не много изменят.Они затихают, разморенные теплом и светом на их общей, большой кровати. Куроо сам настоял на том, чтобы купить её, потому что предыдущая ужасно скрипела и почти разваливалась. А эта просторная, с высокой спинкой из красного дерева, за которую очень удобно держаться и резными столбиками, на которых умелыми руками мастера вырезан странно-завораживающий значок: круг, в который заключён ещё один, но меньше, с расходящимися от него четырьмя лучами, вытекающими за большую окружность и закручиващимися вдоль неё, но не соприкасающимися друг с другом. - Знаю, - отвечает Цукишима, выдёргивая его из раздумий о кругах и подтягивает сползающую на бедро простыню, - но всё же свадьба, это немного...- Слишком? - спрашивает Куроо и его пальцы в волосах замирают, словно тоже в ожидании ответа.- Я не это хотел сказать, - Цукишима привстаёт и опирается на локоть, чтобы их глаза встретились, рука Куроо так и остаётся замершей в воздухе, где только что была его голова, - думаю, это бессмысленно. - Бессмысленно? - бездумно повторяет Куроо и хмурится, - Ты не...- Мне не нужно кольцо, чтобы помнить, что я люблю тебя, - Цукишима прерывает его прежде, чем Куроо успевает сморозить очевидную глупость и улыбается, - я бы не вытерпел столько лет с тобой, если бы это было не так. Куроо заливается смехом и опрокидывает Цукишиму обратно на кровать, тесно прижимаясь к нему всем телом. От соприкосновения кожи с кожей по телу проходит разряд. Куроо чувствует как счастье и возбуждение накрывают его с головой в этом доме, их доме, наполненном покоем и счастьем на пять лет общих воспоминаний. - Я всё ещё не могу поверить в это, - шепчет Куроо Цукишиме, отрываясь от его губ и прикрывая глаза, - это всё слишком нереально. Это всё правда не реально.Куроо открывает глаза и видит перед собой поляну. В центре дуб. От дуба в стороны расползаются корни. Цукишимы нигде нет. - Что происходит?! - орёт Куроо в пустоту.Пустота ему не отвечает.Его сапоги тонут в сырой, влажной земле, засасывая его всё ниже и ниже. Обратно в мир Духов, обратно в ночные кошмары. Куроо пытается пошевелить ногой, но та уже погрязла по колено и грязь только с влажным чавканьем поглощает ещё сантиметр его бедра. Я предупреждал тебя.Я говорил: будь осторожен. Ты всё потеряешь. Кто под звездой счастливою рождён,Наполнен будет тьмою без остатка.И будет биться сердце ледяное,Лишь отдавшись другому украдкой.- Я ни черта не понимаю! - голос Куроо не создаёт эхо, он даже не может понять сказал ли это вслух или только у себя в голове.Ты итак в своей голове.Кто был любим, заставит сердце льда вновь биться,Но будет низвергнут, предательством окружён.Принц, баловень побед,В бою последнем потерпит пораженье.И всех его побед утерян будет след, Его удел - опала и забвенье.Куроо хочет кричать, но земля уже достигла рёбер и сдавливает лёгкие. Он вдыхает и не может вдохнуть. Горло горит огнём.Кто жил в достатке и любви,Не знал потерь в чужой земле,Но предал, оказавшись правым,Погибнет под стрелою браво.Куроо чувствует пальцами корни в земле, в рукава забиваются дождевые черви и личинки. Земля давит ему на горло, не позволяя не вдохнуть, не выдохнуть. Голова начинает кружиться от недостатка кислорода. Бесконечно стальное небо растягивается над его головой, поглощая всё пространство вокруг. Кто горд величием, славой и силой,Падёт на колени под неудачей,И боль от потери пронзит его Мощную грудь. Земля набивается Куроо в рот, скрипит на зубах и проталкивается всё глубже и глубже в глотку пока мир не темнеет перед глазами. Часов и дней безудержный поток,Прольётся кровью ночи полной в сумрак,Где нет листвы, застыл в деревьях сок,Падёт на мир безвременья полог. Куроо приходит в себя одним рывком и тут же падает обратно на камень. Резкая боль пронзает всё тело, сломанное ребро отдаёт огнём. Куроо хочет скрутиться, прижать колени к груди и лежать так, пока смерть не придет за ним. - Чувак, - Бокуто сидит в позе лотоса на камне чуть поодаль, медитирует и взгляд его тревожно выдаёт всё беспокойство, - Куроо, ты в норме?- Нет, - честно отвечает он, пытаясь восстановить дыхание, но не может вдохнуть слишком много из-за накатившей паники. В голе всё ещё крошиться земля, а под пальцами шевелятся черви, - нет, я точно не в порядке. Бокуто пересаживается ближе к нему и спасительно сжимает плечо, помогает сфокусироваться на этом мире. На реальном мире. Куроо больше не хочет спать. Он, как на исповеди, выкладывает Бокуто всё под чистую.Куроо больше не спит.***Пещера расширялась. Акааши не столько видел это, сколько ощущал в каждом своём шаге. Под подошвами крошился мелкий камень, а потом ноги резко увязли по лодыжку в мелком бледно-сером гравии. Ни Цукишима, ни Фуко-сенсей такой проблемой не страдали: оба шли ровно и устойчиво, как по обычной земле. Лодыжки начали медленно погружаться глубже. Мелкая волна паники прошлась по позвоночнику, когда Акааши взмахнул рукой, но галька не разошлась в стороны, а только с двойным усердием потащила его вниз. - Цукишима, - Акааши поставил фонарь на землю и с изумлением заметил, что тот встал абсолютно прямо.Вероятно, что-то в его голосе привлекло внимание Цукишимы и тот обернулся поспешнее, чем следовало. Лёгкая паника тут же исчезла из его взгляда, когда он обнаружил проблему. - Фуко-сенсей, - Цукишима остановился и подождал пока мужчина обернётся на его голос, - с вашей стороны было бы вежливо дать Акааши камень-ключ.Широкая ладонь Фуко-сенсея встетилась с его лбом в таком громогласном хлопке, что у Акааши на секунду заложило уши. Эхо со смехом повторяло этот звук ещё довольно долго, а потом затихло. - Моя вина, - признал он и достал из-под своей бледно-фиолетовой туники шнурок, на котором болтался зелёный кусок необработанного камня.Кристалла, - мысленно поправил себя Акааши, пока Фуко-сенсей шёл к нему. Мужчина горой замер перед ним и отломал от кристалла маленький кусочек, который тут же отрос обратно. - Мы не любим незваных гостей, - сказал он, опуская кристалл на протянутую ладонь Акааши, - просто назови ему своё имя, маленький камешек. Акааши, которого уже почти по колено утянуло вниз, сильно задрал голову, чтобы с сомнением посмотреть на Фуко-сенсея. А потом с безнадёжностью наполовину мёртвого опустил взгляд на кристалл в своей ладони. - Акааши Кейджи, - тихо произнёс он.В следующие пару секунд ничего не изменилось. А потом его вытолкнуло на поверхность с такой силой, что едва не опрокинуло, но он, к своей чести, удержался на ногах. Цукишима гаденько посмеивался в сторонке. Внутри Акааши снова вскипел гнев. Пока Фуко-сенсей грудой мышц разворачивался, чтобы дальше пойти вперёд, Акааши поравнялся с Цукишимой и задал вопрос, пока не успел остыть и обдумать всё слишком хорошо.- Что за бои? Цукишима скосил на него взгляд и снова уставился вперёд, губы его зашевелились в ответе. - Насколько я помню, мы уже говорили о том, что Батосутон - город боевых камней. - голос Цукишимы тих, но сквозит уверенностью человека, который знает о чём говорит. Это не сказка и не легенда - больше воспоминание о прошлом, - Город основали отщепенцы кланов земли несколько сотен лет назад и их предки до сих пор живут тут и защищают это место. Сам я не знаю, но говорят, в недрах города хранится свиток , в котором описано величайшее искусство магии земли, которое недоступно даже аватару. - Вот к чему все эти ловушки, - добавляет Акааши и наконец, начинает немного понимать.- Вроде того, - Цукишима кивает и чуть замедляется, чтобы Акааши было удобнее поспевать за его широким шагом, - но даже без свитка, люди которые тут тренируются получают достаточную закалку, чтобы потом попасть в личную стражу короля.- Но тогда почему никто до сих пор не знает об этом городе? - Акааши задумчиво смотрит в спину Фуко-сенсею. Тот их явно не слушает, но в груди разрастается чувство, будто они сплетничают, - Разве никто ни разу не проболтался?- Те, кто попадает на обучение в Батосутон-бо всегда либо выходцы этого места, либо приглашённые ученики, которых приводят только те, кто могут выходить на поверхность - проверенные и преданные тайнам города. Акааши кивает, но вопрос о том, как попал сюда сам Цукишима отпадает сам собой. В память о добрых отношениях с моим отцом.Меня направила сюда семья, когда я отказался от бизнеса.У Акааши рождается другой вопрос. - Тогда почему ты был тут? - Цукишима запинается, но продолжает идти так, словно и не допускал этой оплошности, но Акааши чувствует, как ускорился его пульс, - Это оплот магов земли, почему тебя, мага воды, направили сюда?- В какой-то степени из-за Фуко-сенсея, - он шумно сглатывает, словно что-то мешает ему говорить и язык заплетается, - он маг земли, но провёл некоторую часть своей жизни в племенах воды, где и познакомился с моим отцом. Он хорошо знаком со стилем мастеров воды обоих полюсов и считается грамотным оружейником. Он преподавал мне владение мечом, стрельбу из лука и метательное оружие. - Что ещё, Цукишима? - Акааши понимает, что давит слишком сильно, но чувствует в этом необходимость. Словно, если не узнает всё сейчас, потом будет уже поздно, - Что ты недоговариваешь? - Библиотека, - с шумом выдыхает он, словно сдавшись, - я согласился приехать сюда ради библиотеки. - Акааши изгибает бровь, мол "И?", - Именно тут я практиковал и совершенствовал магию крови. Акааши снова чувствует ту волну ледяного страха, которая прокатывается по его коже при упоминании магии крови. Он знал, знает, что Цукишима её изучал, но не знает на каком уровне и каких успехов он успел достичь. Слово, которое он дал, повисло между ними, как точка в разговоре. Да и не до разговоров больше было. Свод пещеры стал таким высоким, что потолок терялся в слабой дымке тумана над их головами. Акааши смотрел и не верил своим глазам: снизу, в сотне метрах под его ногами распростёрся целый город, сплошь созданный из тёмно-серого графита камня, как дно каньона, которое они пересекали на лианах. Сотни небольших прямоугольников домов простиралось сколько хватало глаз, рассечённые прямыми и диагональными полосами улиц, по которым друг за другом ехали автомобили. Среди серого и чёрного то тут, то там парками, клумбами, лужайками, газонами перед домами и городскими аллеями проскакивала зелень деревьев, кустарников, цветов и травы. Дальше, у самого края города в скале была выдолблена невероятная по размеру статуя мужчины, с грузно лежащими на груди огромными руками, увитыми той же абстракцией татуировок, что и у Фуко-сенсея. Статуя своим тяжёлым, неподвижным взглядом смотрела вниз, пока шипящими реками по бокам от неё вниз спадали широкие водопады, образуя у её ног большое озеро, каналом разделяющее город пополам. Левее статуи из той же скалы был выбит круг, уходящий дальше в камень, напоминающий вытянутое поле. Люди спокойно прогуливались по площадям с фонтанами и магазинами, пересекали дороги с целыми кипами пакетов в руках. Дети и леди в пышных платьях выгуливали свинособак, которые не стесняясь гадили в ближайшие клумбы, на декоративных поводках и в блестящих ошейниках, которые отражали света столько же, сколько и камзолы Ойкавы на фото из газет. Даже с такой высоты, когда человек кажется муравьём, Акааши насчитал не менее пятидесяти человек, но население города явно превосходило все его ожидания. И самое невероятное, что успел выхватить его цепкий взгляд - освещение. Солнце не просачивалось сквозь гору и его заменили кристаллы. Сотни, тысячи кристаллов, излучающих мягкий свет были разбросаны по всему городу, стекаясь выше, к потолку, на которым единым центром системы обосновался самый большой из них. Низко свисающий, он излучал света столько, что хватило бы на пол мира. Акааши замер в искреннем восторге и изумлении. Взгляд подмечал всё больше и больше деталей, цепляясь за мелочи. Цукишима смотрел на него с вежливым, прохладным пониманием, человека, который жил тут.- Это просто невообразимо, - голос у него сел до шёпота от затаённого чувства необъятности увиденного. - Добро пожаловать в Батосутон, - величественно произнёс Фуко-сенсей и повёл их вниз. ***Фуко-сенсей отвёл их в старый дом Цукишимы, который ждал его возвращения всё это время. Акааши понял это, как только они пересекли порог внушительного особняка в том районе Батосутона, в котором каждый дом вокруг был таких же габаритов, как и этот. Единственное, что внешне отличало это выдающееся, двухэтажное здание от прочих - огромный символ Северного племени воды, выполненный серебром на фасаде здания и такие же меньше по всему его периметру. Акааши невольно задался вопросом, чем занимается семья Цукишимы, разглядывая высокие потолки из чёрного мрамора. В них тут же отразились сотни, мириады золотистых и бледно-голубых огоньков - кристаллы среагировали на их присутствие и тут же приветственно зажглись, разливая повсюду мягкий свет. Блики отразились на идеально гладких, отшлифованных стенах - чёрных или графитовых - как и все постройки в городе. Но их лучи, размытые пятна света заблестели на медного цвета тяжёлых шторах, дорогих коврах и белоснежных шкурах, которыми были устелены полы вплоть до винтовой лестницы на второй этаж. Они сняли свои пропитанные потом и грязью куртки в холле, который слева переходил в огромную гостиную, а справа, вдоль увешанных картинами стен, вёл прямо к лестнице. Стен, разделяющих холл и гостиную не было, но дальше, параллельно гостиной шёл коридор, который упирался в стену, где был разбит мини-сад с голубыми и белыми растения в самом цвету. В доме витал запах еды: мясо и свеженарезанные овощи, приправы и что-то сладкое. У Акааши от голода свело желудок. Он так давно не ел по-настоящему хорошей еды: что-то помимо булок и яблок. Они оставили сапоги у порога и прошли внутрь. Цукишима, не раздумывая и не останавливаясь ни на секунду, тут же поплёлся в гостиную, утопая ногами в мехах. Он обессилено упал в огромное мягкое кресло, взглядом указывая Акааши на ещё одно, стоявшее вполоборота к его. Мягкая голубая ткань шёлком коснулась грязной кожи на его руках. На долю секунды Акааши захотел вскочить и не пачкать мебель, но всё вокруг отчего-то напомнило ему дом. Такой не похожий на этот - полная противоположность - весь дерево и зелень, но такой знакомый со своими запахами еды, гулом голосов слуг на кухне и мягким удовлетворением покоя после долгого дня. Акааши внезапно, впервые за всё время как они покинули столицу, с момента, как Бокуто спрыгнул с крыши их семейного магазина и встряхнув за плечи, сказал, что нужно бежать, он заскучал по дому. По мягким рукам его матери в своих волосах и по крепкой руке отца на его плече. - Когда будет бой? - спросил Цукишима, разрушив повисшее молчание, как хрупкую чашку о мраморный пол. Он не дал Фуко-сенсею ответить, - Нужно чтобы всё кончилось как можно скорее: у нас двое раненых. Один в тяжёлом состоянии.- И это не упоминая, что нас преследуют, - добавил Акааши, заполучив внимание Фуко-сенсея, - время действительно играет тут ключевую роль. Фуко-сенсей опустил своё грузное тело на диван, оставшийся пустовать, когда они с Цукишимой заняли кресла. Белая кожа обивки давала яркий контраст со смуглой, почти чёрной кожей мужчины. Его волосы-колючки задумчиво покачивались вслед за головой.- Во что ты снова ввязался, мальчик-лёд? - глаза Фуко-сенсея метнулись к Цукишиме, но тот встретил его взгляд не дрогнув, - И что тебя связывает с этим маленьким камешком?Шестое чувство подсказало Акааши, что маленький камешек это он. Кличка ему совсем не понравилась. Как и атмосфера, повисшая в комнате. От Цукишимы волнами расходилось раздражение, которое он не мог унять, как ни пытался. Акааши неосознанно сел ровнее, развернув плечи. Цукишиме это не требовалось: он, откинувшись в кресле, положив одну руку на спинку и закинув ногу на ногу внушал ровно столько уважения, сколько хотел. Фуко-сенсей взгляд не отвел. - Я защищаю одного из сыновей Омурады Тову, - наконец, выдал Цукишима и голос его звучал чётко, поставлено - король в своих владениях - нотка гордости от важной миссии, капля сожаления от того, что пришлось сознаться - отлично преподнесённая ложь, - нас выследили в Шу Дзинге до того, как мы с небольшим отрядом успели пересечь границу. Акааши был горд и прибывал в таком неописуемом восторге, что поаплодировал, если бы не нужно было клеить на лицо маску лёгкого раздражения. Омураду Тову знали абсолютно все в Столице и за её пределами. Старик так любил бордели и крепкие напитки, что сам вряд ли знал, сколько незаконнорожденных детей у него было. Некоторых, наделённых магией в основном, он забирал в своё поместье и растил как личную стражу. Его жена, госпожа Омурада, ничего не могла поделать с распутностью Товы, но ходили слухи, будто бы она собственными руками удавила некоторых ублюдков мужа. - Признанного? - спросил Фуко-сенсей с лёгким интересом, словно ожидал что ему сообщат о прибытии важного гостя.- Да, - уверенно сообщил Цукишима и даже кивнул для верности, - его признали на празднестве в честь аватара Аанга два месяца назад. Но, думаю, хорошо, что эта новость померкла на фоне изгнания наследного принца из страны - нам было бы куда сложнее вывести Омураду-младшего из Столицы, если бы все знали его в лицо. Фуко-сенсей важно кивает и они с Цукишимой продолжают неспешный разговор о политике. У Акааши перехватывает дыхание. Два месяца назад. Всё это кажется таким свежим в воспоминаниях, но прошло уже полтора месяца. Поезд, прогулка по пустыне, Ланг с его кукольными домишками, погоня, пещеры, снова пустыни, горы, битва на заводе, бесконечный лес, потерянный во времени, Шу Дзинг, снова погоня, снова пещеры и всё это кажется таким далёким и ужасающим на фоне происходящего с ним сейчас, что Акааши просто выпадает из реальности. Чувство утекающего через пальцы времени подхлёстывает нервы, пока он смотрит как Цукишима и Фуко-сенсей неторопливо что-то обсуждают. - У нас нет на это времени! - На волне гнева его поднимает с кресла, кулаки сжимаются сами по себе под звон встряхнувшегося здания, - Там люди ранены, они ждут нашей помощи, пока вы чешете языками!Цукишима кривится так сильно, что его лицо перестаёт быть знакомым и он снова начинает сквозить раздражением. Фуко-сенсей же, явно привыкший к таким вспышкам гнева, вообще никак не реагирует, только говорит абсолютно спокойно: - Мы как раз это и обсуждали, - он складывает руки в замок на своих коленях, а потом снова обращается к Цукишиме, - для мага земли он так нетерпелив.- Его близкий друг - один из пострадавших, - в тон ему отвечает Цукишима и одним взглядом приказывает Акааши сесть, тот не подчиняется, - можно простить ему эту вольность. Акааши больше не хочет играть по правилам Цукишимы. Он смотрит прямо на Фуко-сенсея и говорит достаточно громко, для того, чтобы у его голоса не было возможности сорваться на середине фразы:- Бой. Устройте свой бой для меня прямо сейчас. Мои близкие ждут меня, они ждут, когда я приду с помощью. Я обещал вернуться и у меня нет лишнего времени на вежливость.Мать убила бы его за подобные слова. Фуко-сенсей только снова издал звук, который в его понимании был смехом.- Смелый камушек, - добродушно протянул он, вставая с дивана, Цукишима встал с кресла вслед за ним, - вот какую сделку я тебе предлагаю: я не могу устроить приготовления к боям быстрее, но мне нравится твоё стремление защищать тех, кого ты любишь. Возможно, - быстрый взгляд на Цукишиму, - ты подашь пример кому-то ещё. Так что вот сделка: ты проводишь два боя подряд, оставляешь Цукишиму здесь и уходишь к своим друзьям с лекарем и целым мешком золота. Ну как тебе сделка? Согласен?У Цукишимы от чистой ярости челюсть сводит, он испепеляет Фуко-сенсея взглядом такой ненависти, что ещё чуть-чуть и она концентрированной кислотой плеснётся из его глаз и прожжёт пол.- И что ты по твоему делаешь?! - Шипит он так злобно, что вазы с цветами начинают мелко подрагивать. - Покупаю тебя, - невпечатлённо сообщает Фуко-сенсей, словно говорит о новых обоях, - мне давно приглянулась твоя сила, ледяной король, такой талант мало где встретишь. Ну так что, камушек, по рукам?Акааши смотрит на побелевшего Цукишиму в его разорванной рубашке, грязных штанах и босиком. У него на ногах пальцы в кровь стёрты, как и ладони из-за лиан. На щеке ещё не зажил порез, оставленный солдатами, которые преследовали его, когда он выносил раненого Куроо с поля боя. У Цукишимы синяки под глазами и щёки уже начали впадать из-за бессонной ночи, которую он провёл пытаясь вылечить Бокуто и следующей, в которую он спал лишь час, чтобы как можно скорее вернуться к ним с помощью. Акааши смотрит на высокомерного Цукишиму, который даже сейчас взглядом не просит пощады, а только выше вздёргивает подбородок и сжимает кулаки в бессильной ярости. Дом, в котором они стоят, одежда, которая сейчас порвана, но раньше явно стоила больше половины оружейного магазина родителей Акааши - всё это принадлежит ему и с каким пренебрежением он относиться ко всему этому. Как много он не рассказал, как много он знает на самом деле, чего хочет? Все эти мелкие ссоры, недомолвки, секреты. Всё это в руках Акааши прямо сейчас и, о, Духи, как же он устал. Он набирает в лёгкие так много воздуха, что грудь обжигает болью и говорит:- Нет. Облегчение на лице Цукишимы почти осязаемо. Он смотрит на Акааши со смесью удивления, благодарности и гордости в глазах. Смотрит на него по-другому, как на равного себе. А вот у Фуко-сенсея на лице выражение абсолютно противоположное. Он хмуриться, разглядывая Акааши.- Как насчёт другой сделки? - Цукишима обходит мужчину и становится с ним лицом к лицу так, чтобы Акааши был по правую руку от него, - Завтра мы оба проведём по одному бою и ты отпустишь лекаря с Акааши.- А дальше? - с притворным интересом спрашивает Фуко-сан, - Это же не вся сделка, я надеюсь?- Нет, - Цукишима ниже Фуко-сенсея, но сейчас возвышается над ним горой чистого, неприступного льда, - потом они все возвращаются в Батосутон, а я сражусь с твоим Чемпионом. Зрачки Фуко-сенсея восхищённо расширяются и загораются такой жаждой, какой Акааши не видел даже у голодающих в подворотнях, если дать им хлеба. Он смотрел восторженно, с вожделением по которым можно писать картины или подрисовывать в словари под словом "жадность". Акааши взволнованно взглянул на Цукишиму, но тот был абсолютно непреклонен в своём решении и казалось, даже не боится. - По рукам, ледяной король, - Фуко-сенсей жмёт узкую, длинную ладонь Цукишимы и задерживает рукопожатие дольше положенного, а потом, словно невзначай, проводит подушечками пальцев по бледной коже на его запястье. На прощанье он рекомендует им вымыться, чтобы не убить противника одним только своим запахом и Акааши всерьёз задаётся вопросом, будут ли бои идти до смерти. Но прежде, чем он успевает спросить у Цукишимы об этом, тот уже исчезает. ***Бокуто просыпается от ощущения чужого присутствия и тут же лёгкий ураган поднимает его на ноги. Он легко, как вышло, пихает Куроо носком сапога и прикладывает палец к губам. За водопадом шагов не слышно, но на воде пляшут блики горящих факелов. Бокуто занимает оборонительную позицию чуть впереди от Куроо, который всё ещё не может пошевелиться так, чтобы не поморщиться. В груди всё ещё тяжело и ноет от яда, а руки крупно дрожат, но сражаться он может и будет. Ожидание медленно поднимает градус в комнате или это из-за того, что Куроо нервничает. Бокуто не знает и узнавать не планирует. Он делает решительный шаг вперёд, когда один из людей за водопадом ступает под воду. Ком в груди резко отпускает. Чернильные кудряшки мокрым пятном вплывают в пещеру и Бокуто на всей скорости, которую берёг для атаки, влетает в Акааши и отрывает его от земли, прижимая к себе. Тело в его руках насквозь мокрое, мелко подрагивает от холода, но горячим пульсирует по венам и отдаётся пульсом в висках. Акааши смыкает руки у него на спине и цепляется за рубашку, глубоко втягивая носом его запах. Вслед за Акааши в пещеру входит женщина. До неё не долетает ни капли влаги, все они зависают в воздухе в сантиметрах от её смуглой кожи. Крупные каштановые кудри, обрамляющие круглое лицо, тянутся почти до середины бедра.Куроо хмурится. Он переводит быстрый, встревоженный взгляд с Акааши на женщину и не верит, что Цукишима мог настолько измениться за время их пути. Он подмечает на лице Акааши совсем свежие синяки, хромоту и дрожащее запястье. Бокуто тоже видит. Его брови так резво сходятся на переносице, что Куроо даже не успевает отследить это движение. В его голове уже проигрываются самые худшие сценарии. Бокуто открывает рот, Куроо спрашивает:- Где Цукишима?А дальше, как в комедии - Акааши открывает рот, женщина отвечает:- В заложниках.