Рассвет на Нефритовой горе

Между принцессой и небожителем вспыхнул буйный вихрь. Вихрь нарастал с неистовой скоростью, его воющие ветры угрожали поглотить все на своем пути. Сугар и Шу-Хуа пришлось отступить, чтобы их не затянуло.

Шу-Хуа опустил лук. И вслед за его действиями вихрь прекратился. Это был Байлун. Его глаза казались иначе, напоминая глаза змеи, нежели человека. Но Сугар старалась об этом не думать. Мало ли какие причуды у небожителей: сегодня змеиные глаза, а завтра — драконий хвост.

— Я — Белый дракон, бог-хранитель Востока и народа Хань. Сугар — моя воспитанница. Идти против неё — значит, идти против меня. Шу-Хуа, ты мой давний друг, и только поэтому я предпочту забыть это недоразумение.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев и жужжанием насекомых. Шу-Хуа ничего не ответил, лишь кивнул в знак смирения и спрятал оружие. Облегченно вздохнув, девушка поспешила уйти прочь.

Вопреки своему образу, принцесса не любила ссоры. Она всегда избегала конфликтные ситуации, а если те и возникали, то решала их мечом.

Хозяин горы дал поручение прислуге, и пригласил покровителя искусства в зал Танцующих цветов.

Зал Танцующих цветов — гордость Нефритовой горы. Его стены расписаны ожившими шедеврами, которые запечатлели всю прелесть Земного царства. Лепестки с ветвей ирисов кружились грациозно, образуя зачарованный вихрь, а изящные пионы распускались по углам, испуская тонкий аромат.

На высоком своде потолка запечатлен вид из Небесного сада, где волшебные птицы порхали в окружении нежных облаков, а стебли лотоса поднимались из глади зеркального пруда. Каждая деталь этих фресок пронизана движением и энергией, как будто они сами хотели пуститься в танец.

В центре зала возвышался изящный фонтан, из которого прорывалось мерцающее облако капель воды. Они переливались в воздухе всеми цветами радуги, создавая иллюзию крошечных танцующих фей. Их движения были плавными и завораживающими, они кружились и замирали под звуки сладкой музыки, которая казалось бы, витала в самом воздухе.

Мебель в зале искусно вырезана из редких пород дерева. Спинки стульев инкрустированы жемчугом и драгоценными камнями, а сами стулья были обиты тончайшим шелком, расшитым золотыми нитями. Каждый предмет в этой комнате был шедевром, созданным с такой утонченностью и мастерством, что простое созерцание наполняло душу покоем и восхищением.

Зал Танцующих Цветов был не просто комнатой, а произведением искусства, воплощающим всю изысканность и красоту Нефритового дворца. Он служил убежищем для Байлуна, который приходил сюда насладиться уединением и созерцать вечную гармонию природы, запечатленную в каждом уголке этого магического пространства.

Байлун не просто так пригласил Шу-Хуа в зал Танцующих цветов. Это место было особенным для них обоих. Этот великолепный зал создан матерью одного и принадлежал матери другого. Здесь они часто предавались воспоминаниям далекого и счастливого детства.

Шу-Хуа в исступлении, ведомый тайнами семьи, подошел к фонтану и протянул руки. Журчащие капли падали на его раскрытую ладонь.

—Ты знал, что я не был счастлив здесь? — Шу-Хуа прервал молчание первым. — Разве можно быть счастливым, зная, что твоя мать несчастна?

Байлун оторопел. Он впервые слышал об этом. В детстве Шу-Хуа не покидал этот зал, а став обитателем Небесного царства, он часто возвращался сюда в поисках вдохновения.

— Она была второй женой, — продолжил тихо Шу-Хуа. — Да, любимой. Но всё же — не первой. Она не была госпожой. Моя матушка была подобна этим каплям, вырывающимся из глубин фонтана в стремлении увидеть этот мир. И так же, как эти капли, матушка не могла выйти за пределы этого зала. Она танцевала, чтобы хоть как-то скрасить свои дни. Поэтому он так и называется — зал Танцующих цветов.

Байлун стоял неподвижно, словно боялся нарушить неожиданное откровение от сводного брата. Прежде ему не доводилось слышать подобного ни о второй жене отца, ни о названии зала.

Покровитель искусства обернулся к Байлуну. Заметив смущение и растерянность дракона, Шу-Хуа усмехнулся.

— Красивая баллада, правда? — ехидно выпалил он.

— Что ты имеешь в виду? — ещё больше растерялся Байлун.

Шу-Хуа удовлетворенно улыбнулся, радуясь реакции друга.

— Я это придумал, чтобы убедиться, что ты не променяешь меня на эту демоницу.

Байлун нахмурился. Он не разделил радость друга, но и не сердился на него. Он действительно мало знает о госпоже Ван Сяоцин, матери Шу-Хуа. Он знает лишь, что она была основательницей светлой школы "Сияние утренней звезды". Ван Сяоцин стала бессмертной, практикуя парное совершенствование с Нефритовым драконом. Возможно, госпоже Сяоцин действительно было тяжело делить мужчину с другой, и она чувствовала себя одинокой под тенью Нефритовой принцессой Юи.

В зал вошла прислуга, держа поднос с чайным сервизом. Цветочно-сливочный аромат наполнил зал. Небожители сели, и наполнили свои чашки нежным чаем. Горячий напиток помог снять усталость, накопившуюся за короткий день.

За чаем друзья обменялись новостями. Байлун поделился с другом подробностями встречи с принцессой империи Ляо. Шу-Хуа внимал каждому слову. Ему самому стало любопытно, как девушка из далекого севера оказалась во владениях Нефритовой горы.

Нефритовая гора находилась в мире смертных, но была скрыта от людских глаз. Лишь нескольким бессмертным доступен вход в горное убежище.

— Одного я в толк не возьму: кому от этого какая выгода? — Шу-Хуа поставил пиалу на чайную доску вверх дном, давая понять, что больше ему не наливать.

Байлун повторил за другом. И вскоре прислуга унесла посуду. Байлун провел девушку взглядом, и как только та скрылась за дверью, он вернулся к разговору.

— Кто-то явно плетет паутину в верхнем царстве. И мне нужна твоя помощь в поимке паука.

Шу-Хуа откинулся на кресло, снимая напряжение.

— Почему ты подозреваешь небожителей? Демоны тоже могущественные.

Байлун помрачнел. Известно немало властителей из Подземного царства, способных сражаться на равных с богами верхнего мира. С последним повелителем демонов справился его отец, запечатав древнее зло ценой своей жизни и жизнью госпожи Сяоцин.

С тех пор демоны вели себя тихо, не вступая в конфликты с небожителями. Только в мире людей изредка появлялись последователи демонического пути, желавшие подчинить небесные школы злой силе. Но ни демоны, ни небожители не встречали в конфликты людей, что не нарушало равновесия сил.

— А почему ты уверяешь, что она не демоница? — поинтересовался Шу-Хуа, не выдавая волнения.

— Она — киданька. — спокойно ответил Байлун, будто это было весомым доводом.

— Её руки в крови. — Шу-Хуа удивился стали в собственном голосе.

— Как и у всех воинов, — невозмутимо парировал Байлун.

Покровителю искусства не понятно поведение дракона. Казалось, Байлун намеренно отказывался признавать очевидное. Шу-Хуа уже начал подозревать Сугар в любовном заклятии. Это бы многое объяснило.

Шу-Хуа притворился, соглашаясь с утверждениями друга. Он не верил невинности Сугар. Многое не сходится.

Поблагодарив за чай, Шу-Хуа поспешно покинул зал Танцующих цветов. Он сконцентрировался на духовной силе девушки и вскоре оказался возле неё. Сугар сидела на коврике у низкого столика, её ловкие руки скользили по сияющему булатному кинжалу. Её тонкие пальцы осторожно водили по камню для заточки, издавая мягкий шипящий звук.

Воздух был наполнен запахом металла и гранита. Каждая крупинка песка, отделенная от камня, падала в тишину, нарушаемую только легким дыханием принцессы и звуком точильного камня.

— Меня с юности тренировали искусству войны, — Сугар нарушила тишину, давая знать, что заметила присутствие гостья. — Точка кинжала для меня не просто задача, а священный ритуал.

Принцесса метнула взглядом в бессмертного. Днем мужчина не заметил неземную красоту киданьской принцессы. Такая может заворожить и без всяких заклятий. Но Шу-Хуа намерен проверить девушку.

— Зачем ты здесь?

— Зачем Байлун спас меня? — отстраненно ответила девушка.

Девушка встала и подняла кинжал, осматривая его под солнечным светом. Его лезвие было острым и казалось живым. Сугар пропустила по лезвию подушечку большого пальца — порез был быстрым и безболезненным. И удовлетворенная своей работой, принцесса убрала кинжал в ножны, украшенные драгоценными камнями.

— Ты одурачила Байлуна, но меня не проведешь, — Шу-Хуа приблизился вплотную, изучая каждое движение лица девушки. — Байлун управляет жизнями, исцеляя и раня. Моя сила в чувствах: я боль и радость превращаю в искусство.

Сугар наклонила голову, не прерывая зрительного контакта. Её белое как лист бумаги лицо, казалось, было лишено эмоций.

— А во что превратишь мою ненависть? — голос девушки отдавал леденящей стужей.

Шу-Хуа вздрогнул от ужаса. Он ощутил боль и гнев, сковавшие сердце девушки. Мужчина сложил руки в печати и произнес заклинание:

Око Истины, откройся во тьме,

Взором чистым, ложь, обнажи мне!

Сквозь руки бессмертного потекло сияние, создавая сферу чистого света, окутавшую Сугар. Когда сияние коснулось киданьки, её тело испустило красный свет. Боль не охватило принцессу, но коснулось самого небожителя. Его тело затрепетало от боли, он корчился и кричал. Но правда о Сугар всё же раскрылась перед ним.

В Шанцзин, в столицу империи Ляо, пришла весна, о чем говорил воздух, наполненный запахом тающей земли и свежей травы. Высокие стены города, когда-то неприступные, украшены гирляндами из зелени и распускающихся цветов. Над узкими улочками развеваются разноцветные флаги, создавая праздничную атмосферу. Люди одеты в яркие весенние наряды, спеша по своим делам или просто наслаждаясь пробуждением природы.

В самом сердце города возвышается императорский дворец — величественное и внушительное сооружение. Золотые крыши его павильонов сверкают под весенним солнцем, а изысканные сады цветут пышным цветом. А в самом дворце царила атмосфера ликования — у императора Гереля родился сын, и столица готовилась к празднику.

Громадный тронный зал был усыпан ярко-алыми коврами. Золотистый свет тысяч свечей разливался по стенам, украшенным резьбой и ярко раскрашенными шелками. Дворец наполнялся звуками музыки и звоном колокольчиков.

Император Герел величественно восседал на золотом троне под балдахином из драгоценных камней. На его лице играла гордая улыбка. Рядом с ним стояла императрица Ваньянь Мэй, прекрасная и лучезарная, держа на руках новорожденного принца.

Знать и придворные толпились вокруг трона, осыпая императора и его семью поздравлениями и дарами. Дети из придворной свиты исполняли традиционные танцы. Смех и веселье заполняли зал.

Внезапно в зал вошел гонец, одетый в черное. Его смуглое лицо было бледным и взволнованным. Он склонился перед императором и прошептал что-то на ухо.

Выражение лица Гереля изменилось. Он отстранил гонца и, поклонившись супруге, поспешно покинул тронный зал.

Зал охватила тишина. Радостное настроение мгновенно испарилось. Гости переглядывались, в их глазах отражалась тревога. По залу поползли перешептывания. Все говорили о принцессе Сугар.

Император Герел направился в восточную часть дворца, к королевским покоям. Он остановился возле двери, расписанной узорами, напоминающими цветы смоковницы. Это были покои принцессы Сугар, его сестры. Сестры, которую он любил всем сердцем. Сестры, которая пошла на него войной.

Император не отважился войти в пустующую комнату. Сугар не любила, когда заходили в её комнату.

Герел твердо сжал челюсть и кулак. Он смахнул слезу, предательски скатившуюся по щеке. Его зеленые глаза искрились от злости.

Неожиданно дверь отворилась сама по себе, будто приглашая к себе. Герел шагнул вперед и оказался в просторных покоях принцессы. Комната удивила императора своей скромностью. Традиционный низкий стол был завален наконечниками луковых стрел. На стенах висели мечи, и среди них величественно красовался рекурсивный лук, когда-то принадлежавшей их покойной матери, западной воительнице Илге из племени, кочевавшей близь Цзиньшаньских гор.

Герел провел руками по луку. Ему стало горько, что сестра никогда не простит его. Если бы он не родился, Сугар бы сейчас перекочевала на западные степи, охотилась бы вместе с матерью. Если бы у Илге и у Сюцая не родился сын, Сугар стала бы императрицей Ляо.

— Должно быть, тебе было тяжело пережить её смерть. Но ты даже не осознаешь, что ты была счастливее меня: ведь ты росла, наслаждаясь её смехом и теплом её объятий... — слёзы падали на дорогую ткань, оставляя мокрые следы.

Сугар отпрянула, прекращая видение.

— Что за игры ты устроил? — прорычала она, закипая от злости.

Шу-Хуа отходил от болезненных ощущений.

— Око Истины, — простонал мужчина, корчась от боли.

Заклятие поиска правды — запрещенная техника. Для её совершения заклинатель использует Цзин — жизненные силы — тем самым сокращая продолжительность жизни. Шу-Хуа — бессмертный, при разовом исполнении заклинание его не убьет, но ему потребуется сто лет, чтобы пополнить запас жизненной энергии.

— Кто это был? — тихо спросил Шу-Хуа.

Он сел, опустившись на колени.

— Щенок, — проскрипела Сугар.

У Шу-Хуа чуть не отвисла челюсть от услышанного, но он предусмотрительно молчал. Непонятно, кому были адресованы эти слова. Он слишком слаб, чтобы противостоять Сугар. В его нынешнем состоянии он не способен даже призвать божественный лук. Тем более, он и сам догадался, кого увидел в видении.

— Что ещё ты увидел? — холодно спросила киданька, нарушая возникшее молчание.

Её голос звучал угрожающе твердо. Казалось, она вот-вот поднимет свой красивый кинжал и проверит остроту лезвия на его тонкой шее. Тела небожителей защищены золотым лучом. Но из-за запретной техники тело Шу-Хуа на время потеряло свою броню.

— Т-только императорский дворец — солгал небожитель.

Сугар села возле него, рассматривая его лицо. Шу-Хуа напрягся, готовый к удару. Но вместо удара принцесса спрятала кинжал, и впервые за день улыбнулась.