Chapter 17
С раннего утра следующего дня солнце стало щедро дарить своё тепло, грея рано подошедших студентов во дворике возле школы. Многие из них расположились за обеденными столиками, доставая из сумок ноутбуки и начиная что-то активно печатать, другие мирно сидели на лавочках, уткнувшись в какие-то многочисленные папки и тетради с пройденным материалом, третьи умудрялись в такую рань громко шутить и с топотом влетать через металлические школьные ворота, и лишь только Юнги, не отдав предпочтения ни лавкам, ни столикам, уселся прямо на траву под скромным деревцем, росшем на достаточно большом расстоянии от всего дворика, но с которого было прекрасно видно всю утреннюю суету. Словно противостоя такой хорошей погоде, парень нацепил на себя чёрные солнцезащитные очки и надел наушники, в которых играла тяжёлая рок-музыка. С видом самого равнодушного человека на всём белом свете он на каком-то глупом автоматизме наблюдал за учениками, хотя особого значения этому наблюдению не предавал. В столь ранний час его вряд ли можно когда-либо увидеть возле главного школьного здания, тем более сидящим под деревом, но Мин был абсолютно лишён сна всю ночь, за исключением того момента, когда его все-таки охватила лёгкая дремота, параллельно сопровождавшаяся бессмысленным кошмаром. После разговора с Тэхеном ему стало ещё хуже. В физическом и моральном плане его состояние подкосилось и пришло в полный упадок. Он отказался от пищи, стал мертвенно бледен и жутко рассеян, что больше замечали учителя. Юнги чувствовал себя одновременно и униженным, и подавленным, и оскорбленным, как никогда раньше. "Как он мог вообще подумать обо мне такое? Неужели все эти годы считал меня преступником, убийцей, отморозком, желавшим его смерти? Получается, он скрывался все это время, потому что думал, что я предатель? Не хотел, чтобы его обнаружили остальные? Как?.. Как он мог так поступить?"
Терзаемый бесконечными мыслями о своей персональной трагедии, он до сих пор не верил, что буквально вчера говорил с Тэхеном. Эта встреча оставила какой-то неясный, туманный осадок, будто её и вовсе не было. Зато образ, голос Чонгука, его движения до мельчайшей детали воспроизводились в его памяти снова и снова. Правильно ли было то, что Юнги рассказал со слов Чона о виновности Чимина, он не знал. Он даже не был уверен в достоверности информации, как и был не уверен до сих пор.
Перед его глазами неожиданно появился стройный силуэт Сохен. Девушка вынырнула из-за угла кирпичного здания и бодрой походкой направилась к одному из пустующих столиков. Мин почувствовал какую-то странную возбуждённость и жжение в груди. Ему вдруг резко захотелось приблизиться к ней. Он было схватился за ремень рюкзака, но откуда ни возьмись в радиусе пары метров от неё возник сам Ким Тэхен, который с безучастным видом зачесал пальцами рук густые темно-русые волосы, а затем с натянутой улыбкой сел за один столик с Чхве. Юнги отрешенно выпустил ремень и со строгим видом, который был незаметен под темными линзами чёрной оправы, стал наблюдать за их оживленным разговором. "Откуда они знают друг друга?"
— Вы только посмотрите, сам Мин Юнги пришёл к первому уроку!
Чей-то ровный тембр донёсся слева от уха. Парень неудовлетворённо поморщился, поёрзал на месте, а потом увидел худой силуэт своего друга, который явно находился в очень хорошем расположении духа. Он положил свои руки Юнги на плечи, а затем ловко уселся рядом.
— Ну и вид у тебя, — неожиданно пробурчал Ли, заглянув в лицо собеседнику. — Ты пьян?
Мин ухмыльнулся.
— Если бы... Честно говоря, я был бы не против напиться.
— Смотрю, у тебя настроение и так дерьмовое, так что я готов ещё больше его тебе испоганить.
— Валяй, — махнул Юнги, продолжая все так же наблюдать за Тэхеном и Сохен.
— Твой отец приезжал вчера.
Мин встрепенулся, стянул очки на переносицу, а затем посмотрел на сосредоточенного Чонсока, чтобы наверняка убедиться, что он не шутит.
— Ты видел его? Где? Когда? Он что-то спрашивал?
— Я встретил его на парковке прямо перед главным входом. Естественно, я не знал, как он выглядит, но посчитал оказать помощь незнакомцу, который вроде как кого-то искал. Он назвал твоё имя, фамилию и сказал, что хочет видеть. Я ответил, что являюсь твоим соседом по комнате, и бросился искать. Где ты, кстати, был вчера? Я оббегал весь главный корпус, но тебя нигде не было.
Вместо членораздельного ответа Мин тяжело выдохнул и опять натянул очки, отстранённо оперевшись на ствол дерева и снова обращая взгляд на столик, где сидели пару минут назад Тэхен и Сохен. Каково было его удивление, когда их уже там не оказалось. Он озлобленно опять схватился за ремень рюкзака, когда Чонсок с недоумением повторил свой вопрос.
— Ты можешь не лезть не в своё дело, а? — грубо бросил Юнги, подрываясь с места, тем самым заставляя Ли очень сильно удивиться. Он ринулся ко главному входу в здание, оставив поникшего друга в полном одиночестве. Чонсок знал, что с Юнги что-то происходит, и ни в коем случае не хотел ему докучать. Он был уверен, что Мин успокоится и потом сам с ним поделится о наболевшем. "Ему нужно время", — думал парень, с интересом продолжая прокручивать у себя в голове встречу с господином Хьюном.
***
Джиху в спешке клацал по клавишам компьютера, ожидая, пока будет распечатана вся документация о заинтересовавшем директора ученике. Когда все было готово, он скрепил бумаги степлером и быстрым шагом прошёл к кабинету с широкими дверями из красного дуба, скромно постучавшись.
— Войдите.
Господин Мин сидел за столом, склонившись над множеством разбросанных бумаг. Судя по кипе, закреплённой в увесистой синей папке с названием "Дело 12", он был глубоко погружён в мысли о сыне и пяти преступниках. Джиху давно заметил, что Хьюн, если выдавалась хоть одна свободная минутка, посвящал её этому инциденту, окутанному мраком. Ни зацепок, ни следов — это больше всего раздражало господина после всех предпринятых сил по раскрытию данного преступления. Кроме видео с камер слежения, снятого в ту ночь, больше ничего не было, и это страшным образом выводило из себя.
— Я нанял криминалистов, чтобы те провели собственное расследование. Клянусь, я найду этих уродов, — агрессивно сказал Мин, будто прочитав мысли секретаря, не спуская острого взгляда с фотографии, на которой были изображены пять темных силуэтов.
— Я прослежу, чтобы все прошло гладко.
Джиху поклонился.
— Что-то мне подсказывает, что это не принесёт никаких плодов.
Хьюн нахмурился и локтем разом отодвинул от себя все листы, уныло взглянув на тикающую стрелку часов.
— Почему же?
— Я туда уже кого только не посылал, но толку никакого. Создаётся такое впечатление, что меня либо дурят, либо эти парни профессиональные наемники или киллеры, хотя поступили они далеко не профессионально. Если они хотели убить Юнги, то не заморачивались бы настолько сильно. Они бы не пытались выкрасть его тело, вывезти куда-то в лес. Это слишком глупо. Если это были наемники, то они просто воспользовались бы винтовкой и тихо убили его. Тем более они позаботились бы о камерах. А эти раздолбаи совершенно не профессионалы. Им просто чертовски везёт.
— Мне кажется, господин, что целью этих людей была не смерть вашего сына, а желание испугать его.
— Солидарен, — задумчиво закивал седой головой Хьюн. — Я знаю, что мы сделаем, — Он с видимым трудом встал и громко хлопнул по столу, — допросим каждого, кто был в тот день на вечеринке.
— Но мы уже опрашивали и хозяйку дома, и...
— Теперь в допросе буду участвовать я самолично.
Джиху нервно покосился на директора, а потом низко поклонился, не смея больше сказать ничего лишнего.
— Как скажете, господин.
— Тащи, что ты там распечатал.
Мин кивнул в сторону плотно зажатых документов и грузно опустился обратно на стул.
— Как вы и просили, информация о соседе вашего сына в общежитии Ли Чонсоке.
Хьюн медленно закачал головой, приняв тонкий файл. Он с интересом стал всматриваться в мелкий шрифт, а затем в прикрепленную фотографию самого парня. Джиху понял, что может идти, но тихо продолжил:
— Но есть одно "но"...
— Какое?
— Вся биография, которую я пробил по базе, недействительна.
— В каком смысле "недействительна"? — удивлённо спросил Мин, смотря на не менее сконфуженное лицо своего сотрудника.
— Не знаю, как такое возможно, но вся его биография является неверной. Кто-то, я так понимаю, незаконно проник в базу и полностью изменил ее. В ней отмечено, что сейчас этот парень учится в Колумбийском колледже, когда на данный момент он находится на территории Кореи и, более того, учится с вашим сыном. К тому же там даже не указано точно, где он родился и кто его родители.
После слов Джиху Хьюн долго хмурился и молчал, а потом стал нашёптывать его имя, словно пробуя его на вкус.
— Тут что-то нечисто, — прошептал он. — Похоже, кто-то пытается спрятать его.
— Позвольте спросить, господин, — решил поинтересоваться Джиху, — зачем вам эта информация?
— Хочу знать, с кем общается мой сын.
Мин сам не верил в то, что сказал, так как причина любознательности крылась совершенно в другом. Секретарь знал, что он что-то не договаривает, но не решался ничего уточнять. Хьюну показалось лицо Чонсока каким-то отдалённо знакомым, но он никак не мог понять, где мог его видеть.
— Свяжись с Юнги и скажи, чтобы завтра был после уроков возле главного входа в школу как штык.
— Слушаюсь.
Джиху поклонился и бесшумно покинул кабинет. Господин Мин провёл большим шершавым пальцем по предоставленной из базы данных фотографии Ли и как-то удрученно засмотрелся на аккуратные черты, которые все больше и больше стали навевать на него подозрительные сомнения о невозможном.
***
POV Минджи
— Как прошёл твой день? — как можно мягче пыталась произнести я, смотря на Хенджуна, который лениво ковырялся в тарелке с ужином.
— Это ты сказала повару, что готовить на ужин? — вместо ответа на вопрос спросил он и с грохотом откинул от себя вилку с ножом. Что-то неприятное сформировалось в груди, когда он сделал это. Я медленно проглотила кусочек говядины под его пристальным взглядом.
— Да, — честно призналась я. — Что-то не так? Тебе что-то не нравится?
— Так вот, — Он склонился над тарелкой и недовольно прищурился, — возьми себе на заметку — я терпеть не могу горох. К тому же у меня на него аллергия. Предупреди об этом поваров, и пусть они никогда не кладут его на гарнир. Меня только от одного его вида и запаха начинает воротить.
Я опустила взгляд, так как ощутила себя безумно неловко. Ужасное чувство, будто меня пристыдили, как маленькую девчонку, не давало даже дышать спокойно. Когда я отдавала распоряжение, то была уверена, что Хенджуну должен обязательно должен понравиться ужин. И как я могла так просчитаться?
Спустя несколько минут неловкого молчания он со вздохом пересел на другой стул рядом со мной и нежно коснулся руки.
— Не переживай. В этом нет ничего страшного.
— Прости, — охнула я, только теперь позволив себе заглянуть в его глаза. Они выглядели мутными и уставшими, но при этом на лице царила трогательно-милая улыбка. Я сбивчиво задышала, отмечая про себя, что со дня нашей помолвки ещё не видела его таким. Все это время Хенджун относился ко мне равнодушно, словно к чужой. Целыми днями он пропадал в компании его отца, точнее, теперь его компании, в которой стал главным директором, возвращался поздно вечерами, часто по ночам занимался какими-то чертежами. Порой в его кабинете даже не гас свет, поэтому в основном мне приходилось засыпать в полном одиночестве. Только после неожиданного приезда Чимина, который скрасил его, стало немного легче. Честно говоря, он мне стал, как младший брат. Возможно, всю грусть по Тэхену и семье я вымещала на нем. Я собирала его в школу, следила за успеваемостью и собственноручно по утрам готовила ланчи, пока Хенджуна могла не видеть сутками. И нас обоих это устраивало, по крайней мере, меня, но до определённого момента, когда мне искренне стало его не хватать. Возможно, это связано с тем, что поначалу я ощущала себя очень некомфортно подле него, а затем свыклась с осознанием, что мы близкие друг другу люди. Лишь в такие тихие вечера за ужином, перед тем как Хенджун снова полностью предоставит меня самой себе, я начала сближаться с ним с помощью таких простых, незамысловатых вопросов вроде: "Как дела?", "Как прошёл твой день?" и тому подобное. Он всегда отвечал незаинтересованно и односложно, поэтому для меня все это время его внутренний мир продолжал оставаться загадкой. Я знаю его лишь по внешней оболочке, как директора одной из самых известных компаний Южной Кореи, но что твориться внутри — мрак, покрытый тёмной вуалью.
Он рассмеялся в ответ на моё испуганное "прости", отчего я сразу расслабилась, выдавив из себя некое подобие улыбки.
— Хочешь, прикажу, чтобы нам принесли десерт? — засуетилась я, по-прежнему ощущая его тёплую ладонь на своей руке. — У тебя ведь нет аллергии на цитрусовые? Повара приготовили отличное пирожное с апельсиновой начинкой.
— И как я раньше не замечал, что у меня такая поразительно заботливая жена, — тихо произнёс он, сохраняя все ту же чарующую улыбку на лице. Я смущённо отстранилась, но Хенджун потянулся второй рукой к пряди выпавших волос и аккуратно убрал их за ухо, — ...и такая красивая.
Все чувства, которые я раньше испытывала к этому человеку, смешались в нечто приятно томное и незнакомое. Несмотря на свою привлекательность, Хенджун всегда казался мне более степенным, хоть и любил выставлять свои достоинства на показ. И все же я не имею права судить его, так как совершенно не знаю, каков он внутренне.
— Фу, как приторно. Дайте мне кислородный баллон и вызовите скорую срочно.
К столешнице прошагал из ниоткуда Чимин, на лице которого красовалась хитрая и самодовольная улыбка. Он налил в стакан сок и, отпивая понемногу, продолжал смотреть, то на меня, то на брата. Я смутилась пуще прежнего, не зная, как скрыть выступивший румянец. Хенджун, как старший брат деловито взглянул на наручные часы и строго произнес:
— А тебе не пора спать? Кому-то завтра в школу.
— Разве я мог пропустить вашу сцену воркования, а, голубки? К тому же я сам решу, когда мне ложиться. Ты мне в отцы не нанимался.
— Я отвечаю за тебя, так что не вынуждай звонить отцу и жаловаться на твоё "потрясающее" поведение.
— И я люблю тебя, брат, — засмеялся Чимин и приторно улыбнулся.
Вдруг телефон, мирно лежавший на столе, завибрировал, и я радостно подскочила с места, когда увидела, что звонил Тэхен.
— Я на секундочку отлучусь, хорошо?
Это звучало больше не как вопрос, а утверждение. Взглянув на кивнувшего Хенджуна, я выбежала в просторный холл и села на диван, в предвкушении нажав на кнопку ответа.
— Алло, Тэхен-а, привет, ты как? Я так скучаю! Ты не собираешься на каникулах ко мне приехать? — радостно залепетала я.
— Минджи...
Мне потребовалась секунда, чтобы по интонации понять, что с ним что-то не так. Я нервно положила ладонь на колено и сжала его.
— Алло? Что-то случилось? Тэ?
По ту сторону послышался тяжёлый вздох, а затем прерывистое сипение.
— Тэхен?
— Это он, Минджи. Он виноват в той аварии. Я...я поверить не могу. Я говорил с Юнги, Минджи, я видел его... Он все сказал мне...
— Что? Тэхен, ты хорошо себя чувствуешь? Скажи более разборчиво, что произошло? Кого ты видел?
В этот момент рядом со мной сел Хенджун и беспокойно взглянул в мои испуганные глаза.
— Чимин виноват в аварии. Из-за него я попал в кому.
После этой фразы вокруг будто остановилось время. Я медленно обернулась и увидела Чимина, спокойно стоявшего напротив и оперевшегося на дверной косяк. Его безмятежно радостное лицо не выражало ни единой эмоции.
— Т-ты уверен? — запнувшись, пролепетала я, ощущая, как меня нервно стало колотить изнутри.
— Да.
— Ты говорил родителям?
Вместо ответа на вопрос он, проглатывая слова в агонии то ли злости, то ли испуга и шока, дрожащим, но серьёзным голосом выдавил из себя:
— Ты должна немедленно расторгнуть помолвку и вернуться в Корею.
В течение минуты я была не в силах что-либо произнести, пока Хенджун не дотронулся ладонью до плеча, тем самым отрезвив меня и заставив разом все мысли выбросить из головы. Не успев ничего ответить, в телефоне послышались монотонные гудки.
— Что произошло?
Хенджун нахмурился и плотнее вжал свои пальцы в моё плечо. Я обернулась и снова взглянула на Чимина, который, встретившись с моим пустым взглядом, снова улыбнулся.