Chapter 5
Юнги прищурился и, выдернув руку из цепкой хватки телохранителя, смахнул пару мятных прядей волос с бледного и уставшего лица. Во всем теле чувствовалась невыносимая слабость после нескольких часов непрерывной езды в душном салоне машины с громилами отца, которые не оказывали никакой реакции на его брань и вообще любые попытки привлечь на себя внимание, чтобы хотя бы открыть идиотское окно и впустить немного свежего воздуха внутрь. Парень вяло потопал в сторону небольшого магазинчика возле заправки, чтобы найти туалетную комнату, но в его руку снова вцепился один из наёмников. Он побагровел от злости и, мгновенно среагировав на его движение, прокричал:
— Я что уже не могу справить свою биологическую нужду?! Отпусти меня, идиот!
Мин начал отчаянным взглядом прожигать в каменном лице дыру, и тот, медленно оглянувшись назад, словно спрашивая у своего сотоварища разрешения, нехотя выпустил тонкую кисть из своей огромной ладони. Он поплёлся к туалету, увлекая за собой троих охранников, которые и без того привлекали всеобщее внимание. Каждый, кто стоял на заправке, а затем и в самом магазинчике, не упустил возможности поглазеть на незнакомца с необычной внешностью и преследовавших его мужчин в смокингах ростом под метр девяносто. Его просто убивала вся эта излишняя показуха.
Он влетел в туалетную комнату и яростно хлопнул дверью, небрежно скинув рюкзак, ранее висевший на спине. Он знал, что телохранители, стоявшие снаружи, не позволят никому войти, поэтому в весьма спокойном состоянии расстегнул сумку и достал из нее другой комплект одежды, который подготовил на всякий случай. Этот «всякий случай» явно наступил, потому что Мин полностью сменил всю верхнюю одежду, надел припасенную им же кепку, постаравшись максимально спрятать под неё свои волосы, цвет которых сразу мог бы выдать его, и для достоверности поверх футболки накинул спортивную кофту, натянув на голову капюшон, дабы уж точно быть уверенным, что никто его не заметит. Горькое осознание, что придётся оставить рюкзак со всеми уликами, одеждой и едой, пришло не сразу. Парень опустился на холодный пол и начал активно рыться в карманах в поисках телефона.
— Господин, по распоряжению вашего отца мы должны доставить вас в место назначения за определённый срок, поэтому я посоветовал бы вам поторапливаться.
Мин ухмыльнулся, убрав гаджет, и подбежал к грязному подоконнику, на котором валялась куча выкуренных сигарет, пустая стеклянная банка, неизвестно из-под чего, и пепел. Одним ловким движением руки он открыл окно и протиснулся через обшарпанные рамы, когда наемник обеспокоенно повторил его имя, все никак не решаясь зайти внутрь, чтобы не потревожить личное пространство своего подопечного. Юнги спрыгнул, приземлившись на ноги, и, спрятав руки в карманы, активно стал двигаться к небольшой лесистой местности, располагавшейся прямо возле какой-то реки с прозрачной чистой водой. Господин Мин был прав: его действительно завезли очень далеко от Сеула. Идти прямо рядом с дорогой было бы очень глупо, потому что его сразу же бы обнаружили. Именно поэтому он, ни секунды не медля, стал скрываться меж кустистых зелёных зарослей.
***
В течение десяти минут он бежал так быстро, насколько мог, пока не понял, что обесточен энергией. Тяжёлая отдышка мешала ловко перемещаться, поэтому пришлось остановиться. Он понял, что не сможет дальше двигаться даже быстрым шагом, так как грудь и шею пронзала жуткая ноющая боль. Она обычно появлялась, только когда парень оказывался в душных маленьких помещениях, либо занимался сильной физической нагрузкой. Честно говоря, он вообще никогда не обращал на неё должного внимания, живя по принципу «поболело и пройдёт», но в последнее время боли участились, и Юнги не на шутку задумался, что это может понести за собой серьёзные последствия.
— Курить и бухать надо было меньше, — вынес он вердикт, сморщившись от боли и сползя вниз по кроне дерева, оперевшись на ствол. Он хотел прислушаться к окружающим звукам, чтобы сразу удостовериться, что охрана не настигла его, но не мог даже сосредоточиться, так как рваная шумная отдышка пускала неприятные импульсы по всему телу. Он уже действительно успел тысячу раз пожалеть, что посадил своё здоровье на сигаретах и алкоголе, так как теперь даже не в состоянии оторваться от своих преследователей больше, чем на километр. Охранники отца ещё те бегуны, и измученный Мин прекрасно это знал. Пошатнувшись, он поднялся с прохладной земли, задержал дыхание и в очередной раз прислушался. Его пальцы стали невольно теребить кулон, безмятежно висящий на шее. Одновременно он продолжал смутно ощущать боль, которую доставляла ещё не до конца зажившая гематома. Лёгкий ветерок трепал его мятные волосы, небрежно торчавшие из-под кепки, и листву, которая медленно опадала с деревьев. Юнги на секунду впал в какие-то глубокие раздумья и совершенно позабыл, что где-то в радиусе нескольких метров от него могут рыскать громилы директора. Он с удовольствием продолжал бы так беззаботно стоять, не желая разрывать гармонию с природой, но шорох от сломанной неподалёку ветки донёсся до его ушей, и он испуганно распахнул глаза. Судорожно оглядываясь вокруг, он никого не увидел и, сославшись на то, что это все проделки его больного разума, двинулся дальше. Грудь продолжала ныть, но уже не так сильно.
Парень обогнул овраг и вышел к какой-то реке. Перед ним открылся необыкновенный вид: на противоположном береге было множество полей, небольших, радующих глаз домиков с красными крышами, каких-то заборов, ещё построек, похожих на сараи. Если присмотреться, то можно было приметить маленьких людей, шныряющих туда-сюда, как муравьишки. Этот пейзаж случайно напомнил ему многочисленные картины, висевшие в кафе, в которое он заглянул, когда удалось вырваться из мерзкой больницы. Бледное лицо тронула тёплая улыбка. За последние годы Юнги вряд ли мог увидеть что-то столь более прекрасное. Его глаз привык видеть сеульские высотки, бары, богато обустроенные дома, красивые машины, дымные клубные помещения, в которых он постоянно тратил все своё время и деньги. Он привык к ночи, музыке, серой и безликой веселящейся толпе, не ко дню, не к шуму реки, который сейчас так нежно ласкал его уши, не к простым людям, которые трудятся в пригороде, не покладая рук. В тот момент в его сердце зародилось что-то странное, необыкновенно чуждое. Он шмыгнул носом и уже более угрюмо уставился на представший пейзаж. Воспоминания о матери застали его врасплох.
FLASHBACK
— Юнги! Юнги, милый, подожди меня!
Маленький, резвый и крайне очаровательный Мин бежал вдоль реки, быстро перебирая ногами и постоянно спотыкаясь о близ лежащие камни. Он бежал настолько быстро, насколько мог, стараясь не угодить в мамины объятия и побыстрее добраться до большого и могучего дерева с массивными раскидистыми ветвями. Солнце золотило осоку вокруг, и ему все казалось, что она тоже хочет, как мама, заключить его в свои объятия и не отпускать. Он стал заливисто смеяться, потому что вдруг почувствовал, что никто и ничто не сможет его остановить. Он всесилен. Сзади послышался ответный мягкий женский смех. Мальчика это лишь ещё больше развеселило и подбодрило, поэтому он расставил руки по бокам и сделал вид, что прыгает через скакалку, скачкообразно направляясь к дереву. Юнги был уверен, что мама может читать его мысли, поэтому подумал: «Смотри, какие папа смастерил для меня качели! Они привязаны к дереву, представляешь? Они привязаны прямо к дереву!» Без оглядки он запрыгнул на них и стал нетерпеливо болтать ногами, чтобы его раскачали.
— С каких пор ты у меня так быстро бегаешь? — запыхавшись, произнесла женщина с миловидным лицом и очень красивой формой губ. Эту миловидность перенял от неё и Юнги. В целом он был действительно очень похож на мать. Её волосы небрежными локонами спадали на плечи, и он всегда любил их трогать, когда сидел на ручках. Его ладошки постоянно тянулись к мягким тёмным волосам, приятно пахнущим лавандой. Глаза у неё были яркие, карие, лучезарные, были похожи на лунные полушария. Даже пребывая в грустном состоянии, они постоянно излучали тот неугасимый свет, который всегда так ценил мальчик. Ему казалось, что этот свет исходил из её души. Каждому маленькому ребёнку кажется, что его родители самые светлые люди на планете, но Юнги ещё более тонко и восприимчиво ощущал это. Он хотел сделать это нечто своей маленькой вечностью, которую мог бы поселить в своём крохотном сердечке и находить в нем свои дальнейшие моральные силы. Но не смог. Он просто не успел одолжить у мамы этот свет.
«Я всегда быстро бегал! Лучше посмотри на качели! Они мне так нравятся! Скажи, они отличные?» — подумал Юнги, продолжая неутомимо вертеться.
— Какие хорошие качели, — улыбнулась женщина, словно услышав сына. — Твой отец действительно постарался на славу!
Мягким движением руки она коснулась канатов, к которым была привязана деревянная дощечка, на которой сидел мальчик и с улыбкой разглядывал ее. Он благоговел от мысли, что может общаться с мамой силой мысли.
— Я буду качаться на них все время! Каждый год! Нет, каждый день! — возбужденно выпалил он вслух.
— Будешь взрослым и будешь по-прежнему на них качаться? — засмеялась женщина, прикрыв одной рукой рот, а другой, начав раскачивать качели.
— Конечно!
— Даже если будешь очень занят?
— А что, когда я вырасту, то буду сильно занят? Мы будем приезжать сюда все вместе и качаться на них!
— Ты же вроде как собирался папе на работе помогать, — Госпожа наигранно нахмурилась и, прищурившись, взглянула на сосредоточенного Юнги. Несмотря на это, она не могла не улыбнуться, видя столь юное лицо.
— Я хочу и помогать папе и качаться на качелях... — пробубнил он и расстроенно повесил голову. Госпожа Мин еле слышно засмеялась и, остановив качели, присела на корточки.
— В один прекрасный день ты по-настоящему сможешь оценить важные вещи в своей жизни. Ты будешь помогать и мне и папе, — улыбнулась она, ласково продолжая изучать тёмные круглые глазки ребёнка. Юнги был в замешательстве, не представляя себе, как можно сделать такой сложный выбор. —...и качаться на качелях.
Его лицо тут же просветлело.
— Мы ведь всегда будем приезжать сюда, да? Все вместе? Втроём?
Уголок её губ дёрнулся вверх, и она склонила голову на бок.
— Конечно, милый, конечно. Все вместе.
Женщина положила свою тёплую ладонь на пухлую, румяную щёчку. Разные мысли норовили влезть в голову, но тёплая рука матери их мгновенно прогоняла. «Всегда, мам?» — спросил про себя Мин.
— Всегда, — было ее ответом.
END OF FLASHBACK
Юнги продолжал печально вглядываться вдаль, не в силах сдвинуться с места. Он искренне терпеть не мог, когда его одолевали подобные воспоминания, нежданно-негаданно приходящие из глубокого прошлого. Ему казалось, что он давно избавился от них, схоронил где-то в самом дальнем уголке своей чернильной души, но потом они умудрялись воскресать и наносить такую сильную боль, которую даже грудная клетка не приносит. Мин считает, что любые воспоминания делают человека слабым, крайне уязвимым, убивают его, поэтому просто лучше жить без всяких воспоминаний. По крайней мере, он старался так жить, и, можно сказать, что ему с трудом, но удавалось это. Хотя вряд ли это можно назвать жизнью. Клубы, алкоголь, сомнительные люди, теперь ещё и персоны, которые устроили на него покушение, что привело парня к больничной койке, — разве это жизнь? Нет, это просто мелочное существование.
— Ты обманула меня, мама, — пролепетал парень, горько ухмыльнувшись, смотря на облака. — Как ты могла сделать это? Как могла обмануть меня? Знаешь, не ты одна. Качели тоже. Качели тоже меня обманули. Ушла ты, и качели тоже ушли. Представляешь, какие-то местные мальчишки сорвали их и выкинули в реку месяцем позже. Забавно, правда? Как же все-таки легко разрушить чужое счастье... Я стал взрослым, но теперь нет никакого «вместе» и «всегда». Ты вселяла в меня мысль о вечности, но все оказалось таким относительным. Ничто не вечно. Теперь я не хочу помогать отцу, терпеть его не могу и качели, знаешь ли, тоже. Где же вечность, мам? Правильно, её нет.
Он выдохнул, оторвал свой блеклый взгляд от пейзажа, который не казался ему уже столь прекрасным, и сделал несколько маленьких шагов вперёд.
— Господин, стойте, где стоите, иначе мне придётся принять крайние меры, чего бы я очень не хотел! — прогремело в паре метрах от него. Парень провёл языком по обсохшим бледно-розовым губам и ядовито ухмыльнулся. Он почувствовал, как ему стало ещё более омерзительнее и хуже на душе. Мин медленно обернулся и взглянул на настороженных телохранителей, готовых в любую секунду наброситься на него, как голодные собаки на свежий кусок мяса.
— Ну как уже успели доложить папаше, что я снова сбежал?
Ответа он не получил. Юнги сделал резкий шаг назад, ступив на большие холодные булыжники ногой. Позади него все так же скоро бежала и шумела река. Он посмотрел вниз, и в лицо резко подул промозглый ветер, заставивший его кожу покрыться мурашками. Два телохранителя, стоявшие впереди, дернулись и хотели схватить его, но он с хрипом закричал:
— Если вы сейчас сделаете хоть один шаг, я прыгну, слышите? Я прыгну, не шучу!
В глазах охраны отразилась тревога и страх. Их главной обязанностью было доставить в школу парня целым и невредимым. Они полностью отвечают за его жизнь, и что же будет, когда директор узнает, что его сын упал в реку, и нанятые им же собственноручно специалисты не смогли уберечь его дорогое чадо? Лучше даже не представлять себе, какой это будет скандал. В лучшем случае, эти охранники просто потеряют работу, ну, а в худшем — Хьюн превратит их жизнь в сущий ад.
— Он блефует! Точно блефует! — закричал один из них.
— Нет, только попробуй дернуться, и вся твоя жизнь станет кошмаром, понял?! — зарычал Юнги, расположив одну из ног ещё ближе к краю. Телохранитель, стоявший ближе всех к парню, сконфузился. Он не знал: следует ли просто делать, что говорит будущий наследник, либо уже идти на риск.
— Господин Мин, прошу, давайте вы отойдёте от края, и мы спокойно все обсудим! Я обещался вашему отцу доставить вас в целости и сохранности до вашего нового учебного заведения! Прошу, не подставляйте ни меня, ни себя! — взмолился он. Юнги продолжал все так же мерзко улыбаться, пропустив реплику через уши. Он знал, как более эффективно расшевелить нервишки наемников. Актёр был из него хоть куда, поэтому он любого был в состоянии убедить в абсурдности собственных намерений.
— Передай отцу, что я ни за что не буду учиться там, — на удивление спокойно произнес парень. Его развязность и ядовитая ухмылка заставили телохранителей напрячься ещё больше, так как сейчас он выглядел, как какой-то психически-неуравновешенный человек, не способный трезво оценивать свои поступки и действия. — Я никогда не буду подчиняться ему и делать так, как говорит он. Ведь это из-за него вся моя жизнь разрушена. Из-за него погибла моя мать...
В исступлении он повесил голову и замер.
Один из телохранителей, стоявших сбоку, решил перехватить его и повалить на землю, но Юнги боковым зрением заметил это и в целях самозащиты поднял руки над головой. Его резко пошатнуло и, оступившись, он ощутил, как резкий воздушный поток охватил тело. В глазах застыл тихий ужас, когда за долю секунды пришло осознание того, что он потерял опору под ногами. Словно в замедленной съёмке он увидел, как с места подорвался охранник, стоявший ближе всего к нему. Он вытянул руку, в желании схватить парня за рубашку, но не смог дотянуться. Юнги хотелось закричать, но он даже не успел почувствовать, как его подхватило ледяное водное течение, так как чрезвычайно сильный удар обо что-то твёрдое пришёлся прямо на затылок. Обессиленное тело камнем рухнуло в воду.