Chapter 2
— Какие новости, Джиху? — произнес седовласый мужчина лет пятидесяти, лёгким движением руки отложив ручку и кипу бумаг в сторону. Он откинулся на спинку дорогого, обтянутого кожей офисного стула, сосредоточив свой серьёзный взгляд на работнике и по совместительству близком человеке, которому он давно поверил все аспекты своей жизни. Мин Хьюн был непростой фигурой в Южной Корее. Он был человеком прямолинейным, суровым, но что ещё более важно: главным директором одной из самых престижных компаний «Мин Группс». Ещё его прадед был ее основателем, поэтому уже не первый год члены семьи Мин поочерёдно занимают пост главного директора и отслеживают экономическое положение всей Кореи в целом. Каждая постройка предприятия, подписание договоров с иностранными партнёрами, поставка нужных стройматериалов — все это проходит через руки этого человека. Пожалуй, именно эта работа сделала Мин Хьюна таким местами грубым, но тот факт, что он ценил справедливость превыше всего, несомненно радовал и сглаживал остальные минусы его буйного характера. Он был мудр, умён, поражал своей стойкостью, чего явно не хватало его сыну Юнги. Этот парнишка является наследником «Мин Группс», да вот только своей несерьезностью приносит лишь одну головную боль своему отцу.
— Есть две новости, господин Мин. Одна хорошая, а другая плохая, — сказал Джиху, впиваясь пальцами в папку черного цвета.
— Начинай с хорошей, — ответил директор, сделав глубокий вдох и устало склонившись над столом из выбеленной древесины.
— Наши китайские партнёры дали согласие на подписание контракта о поставке титана и железа на территорию Кореи и пожелали узнать, когда вам будет удобно назначить встречу и обсудить все детали.
Мужчина лишь нахмурился в ответ, потом поднялся со своего места и расположился возле огромного по размеру окна, через которое открывался удивительный вид на высотные здания.
— Пусть приезжают завтра сюда к трём часам. Подписание контракта будет происходить в конференц-зале. И да, не забудь предупредить об этом всех сотрудников. Пусть хорошенько подготовятся.
— Как скажете, — Джиху поклонился.
— Что насчёт второй новости?
Прежде чем начать говорить, Джиху прокашлялся и неловко отвёл взгляд в сторону.
— Сегодня в пять часов утра вашего сына нашли в пригороде Сеула возле железнодорожного переезда без сознания. Он был доставлен в местную больницу. Серьезных повреждений врачи не нашли. На теле пара синяков, но при этом разбита челюсть. В крови был обнаружен алкоголь. Видимо, молодой человек был пьян и сцепился с кем-то, — сказал он на одном дыхании, начиная изрядно нервничать, сообщая столь неприятную новость. По крайней мере, она перестала казаться ему просто неприятной, когда господин Мин вытаращил на него свои карие глаза, подскочил с места как ошпаренный, а затем приблизился вплотную так, что грудные клетки обоих стали соприкасаться друг с другом. Его глаза были наполнены злостью, испугом и страхом. Похоже, он был просто в замешательстве, не в силах совладать с нарастающей с каждой секундой паникой. Да, его сын никогда не был «цветочком», но подобного расклада событий он от него точно не ожидал.
— Пять утра? Железнодорожный переезд?! Ты что мне такое говоришь?! Как он вообще оказался в пригороде Сеула? Почему, черт возьми, я узнаю об этом только сейчас, когда мой сын, не пойми где?! — яростно закричал он, активно жестикулируя руками. Джиху не испугался рева директора, потому что привык к подобным перепадам его настроения за последние десять лет службы. Сын Хьюна часто влипал в передряги, поэтому его эмоциональные срывы стали обыденностью для сотрудников всех отделов. Сегодняшняя ситуация отличалась лишь тем, что Юнги зашёл слишком далеко. Обычно люди его отца просто вытаскивали парня из клубов, где он напивался до потери сознания, но вот пригород Сеула и железнодорожная переправа — это явно что-то новенькое.
— Информация поступила только что. Вашего сына опознали не сразу.
— Немедленно скажи водителю, чтобы подогнал машину! Пробей адрес больницы в системе и разузнай получше о том, что произошло! И главное — мне срочно нужно найти мерзавца, который сотворил это с моим Юнги! Ты все понял?! — сказал директор на повышенных тонах, на что Джиху кивнул и мгновенно удалился из кабинета, не забыв при этом поклониться. Господин Мин схватил свою рабочую сумку, мирно лежавшую на кофейном столике неподалёку от дверного проёма, и последовал за ним. На выходе из здания мужчину догнала его секретарша, чтобы помочь надеть пальто, но тот лишь грубо отмахнулся, выдернул его из её хрупких рук и быстрым шагом направился к машине, оставляя девушку в полном недоумении. Через несколько минут мимо неё пролетел как стрела и Джиху, чуть не сбив с ног.
— Опять чрезвычайная ситуация? — одна из сотрудниц подошла к секретарше, заворожённо наблюдая вместе с ней, как отъезжает машина.
— Похоже на то. Господин Мин выбежал из кабинета сам не свой, — озабоченно лепетала девушка, поднеся пальцы к побледневшей щеке.
— Сам не свой он выбегает только в двух случаях: когда сорвались его очередные планы, либо ненаглядный сынок снова устроил ему «сладкую жизнь». Другого не дано.
— Думаешь, в конце концов господин Мин Юнги займёт его место?
— Такой-то непутевый ребёнок, как у него? Да ни за что! С ним компанию ждёт полное банкротство, — презрительно пролепетала она, тут же мысленно избавившись от идеи о новом директоре в лице Юнги. — К тому же поговаривают, что он у него не единственный сын.
— Быть такого не может! — с неподдельным удивлением ахнула секретарша. — Господин Мин хоть и вдовец, но человек очень занятой. Сомневаюсь, что у него вообще есть время на других женщин. Да и вообще он по-прежнему тоскует по своей скончавшейся жене. Поверь, уж я то знаю.
— Можешь придерживаться своей точки зрения, но вот я не удивлюсь, если он волшебным образом настругал ещё одного наследничка. Представляешь, какая тут междоусобица начнётся за достойное место в компании? — Девушку, похоже, насмешило это предположение, но вот у верной и добросердечной секретарши появилось непреодолимое чувство отвращения к собеседнице.
— Иди-ка и займи своё место, Хена. Советую тебе меньше распускать свой язык, — приструнила она её и мгновенно развернулась на каблуках, направившись к лифту. Сотрудница недовольно фыркнула на такое грубое замечание и пошла в противоположную сторону.
***
Как только машина притормозила возле городской сеульской больницы, Хьюн быстро покинул её и в спешке направился к автоматически раскрывающимся дверям. Джиху едва поспевал за ним, не выпуская из руки телефон и продолжая названивать в разные пункты, чтобы собрать побольше информации о случившемся инциденте. Директор Мин не видел ничего вокруг себя, стремительно двигаясь к регистрационной и грубо расталкивая попадающихся на пути людей, которые с нескрываемым возмущением бросали ему грубости в спину.
— В какую палату определили пациента Мин Юнги? — первое, что спросил он, подойдя к стойке. Молоденькая медсестра окинула его встревоженным взглядом, сразу приметив, что с ним лучше не шутить. В течение минуты она ковырялась в каких-то папках с бумагами, что-то набирала на клавиатуре. Нервно закусив губу, мужчина готов был рвать и метать, начав неудовлетворённо постукивать пальцами. Он следил за каждым ее движением и был уже на грани, когда она, прокашлявшись, заговорила:
— Этот пациент был доставлен в палату под номером шестнадцать. Идите прямо по коридору и заверните налево. Он как раз недавно пришёл в сознание.
— Надеюсь, вы позаботились о моем сыне и определили его в палату для вип-персон? — зарычал седовласый. — С ним работали высококвалифицированные врачи?
Джиху нервно сглотнул, увидев испуганное лицо девушки. Он знал, что ситуация выйдет из-под контроля, если он не вмешается. Мин Хьюн никогда не заставлял себя ждать.
— Пойдёмте, ваш сын сейчас больше всего нуждается в вас, — проговорил он, оттягивая директора от стойки, плотно схватив его за плечи. Он бросил строгий взгляд на медсестру, которая шумно выдохнула, а потом кивнула, услышав шёпот о том, чтобы пациент был переведён в вип-палату. Она стала что-то активно набирать на клавиатуре компьютера, пока Джи Ху целенаправленно повёл измотанного господина к своему сыну, продолжая придерживать его за плечи.
Они быстро прошагали по коридору, отчетливо слыша звук, исходящий от каблуков их ботинок. Оба остановились напротив входа и замерли.
— Идите, я дождусь вас здесь, — сказал он с ободряющей интонацией. Тот нахмурился, вздохнул и указал взглядом на вибрирующий в руке Джи Ху телефон, зажатый меж тонкими пальцами. Он тут же опомнился, но отклонил входящий вызов.
— Узнай, кто сотворил это с моим сыном, — грозно прошептал господин Мин, смотря работнику прямо в глаза. Тот ответил твёрдым кивком и разблокировал экран, чтобы перезвонить абоненту.
Хьюн выдохнул и дёрнул за ручку палаты. Его взгляд сразу же переметнулся на белоснежную постель и больного, лежащего под одеялом. Юнги выглядел крайне бледным, опустошенным и измученным. Парень неотрывно продолжал смотреть в потолок, как-будто там находилось что-то очень интересное и завораживающее. Затылок был перебинтован, как и запястье на левой руке, на скуле красовался значительный по размеру кровоподтёк, а под глазом был небольшой синяк. Какие увечья нанесены на других участках тела, было страшно подумать. Его худая фигура очень сильно напугала Хьюна. Он вздрогнул и тихо прикрыл дверь, но Юнги тут же среагировал на его движения и в течение нескольких томительных секунд пялился на вошедшего отца. Он равнодушно окинул его взглядом, а затем безразлично уткнулся лицом в подушку. Господин Мин не был оскорблён таким жестом, поэтому спокойно прошагал к кровати и сел на её край. Он по-прежнему жадно изучал глазами каждую деталь, боясь что-то упустить. Глаза обеспокоенно отслеживали приподнимающуюся при вздохе грудь, надеясь на хоть какую-то реакцию, но младший Мин продолжал упорно утыкаться носом в подушку, чтобы избежать зрительного контакта.
— Опять пришёл свои нотации читать? — приглушённо пробубнил он.
— Я был в шоке, когда узнал о случившемся, Юнги, — честно признался отец, скрепив руки в замок. — Ты не представляешь, как я беспокоился.
— Плевать.
— Кто сделал это с тобой? — глубоко вздохнув, спросил Хьюн.
— Без понятия.
— Ты действительно не помнишь или не хочешь мне говорить?
— Не помню.
После этой реплики наступило затянувшееся молчание. Юнги чувствовал себя действительно подавленным, смутно припоминая события прошлой ночи, но приезд отца ещё больше отравлял его душу, потому что он знал, что его папаша не отступится, пока не поднимет всю Южную Корею на уши, чтобы узнать, кто избил его драгоценного сына. Он просто терпеть не мог излишнего внимания к себе. Мин был готов оставаться побитым, лишь бы его не трогали. Каждый его проступок сопровождался пламенной речью со стороны отца, а затем следовало жестокое наказание, которое все равно никак не меняло внутренний мир восемнадцатилетнего парня с волосами мятного цвета. Сейчас он просто готов был выслушать лекцию, основную суть придуманного наказания и все. На большее был не способен.
— Вот и что прикажешь мне с тобой делать?
— Просто оставь меня.
— Чтобы ты снова связался с какими-нибудь отморозками, которые, в свою очередь, бросят тебя на рельсы поезда?! — с нескрываемым возмущением поговорил директор. — Что ты делал в пригороде Сеула? Отвечай, немедленно!
— Я не обязан перед тобой отчитываться, — Парень наконец оторвался от подушки и с помятым видом прикрыл лицо рукой.
— Ещё как обязан! Рассказывай все, что знаешь!
— Я просто был на вечеринке.
— Мне сказали, что у тебя в крови был обнаружен алкоголь. Хочешь сказать, что напился до беспамятства, поэтому не помнишь, как какие-то придурки использовали тебя, как боксерскую грушу?!
— Ну не прямо, чтобы до беспамятства, — задумался Юнги, — но алкоголя было достаточно, чтобы забыться и ничего не соображать.
Порой Хьюна поражала искренность и чисто подростковая незрелость собственного сына. Он совершенно не понимал, как будущий наследник «Мин Группс» может катиться по наклонной и в таком раннем возрасте губить себя в пьяном угаре. Сначала Юнги ограничивался обычными домашними арестами, но пристрастие к алкоголю и вечеринкам росло так же, как и жестокость наказаний. Последний раз он был сослан к своей тетушке в Америку на месяц подальше от цивилизации, где помогал копать грядки и сажать огурцы. К сожалению, даже огурцы не помогли ему встать на путь истинный.
— Я в курсе, что ты знаешь все мои лекции касательно твоего поведения наизусть, — медленно проговорил господин, на что Юнги зевнул и лениво кивнул в ответ, — но что бы я не предпринимал, на тебя это никак не действует. Либо я действительно родил тебя настолько тупым, — продолжал он, и уголки губ парня дернулись вверх из-за того, что ему показалось забавным замечание отца насчёт его тупости, — либо дело не во мне, а только в тебе. Дело, похоже, в твоём внутреннем мире. Ты прекрасно знаешь, что я не отступлюсь. Рано или поздно я сделаю из тебя человека и избавлюсь от всех твоих внутренних недругов, срубив их прямо на корню. Я буду бороться за тебя, — Он наклонился и ткнул пальцем больному в грудь, — пока ты собственноручно не закажешь мне гроб в похоронном бюро и не упокоишь в нем моё тело, понял?
— Смотрю, ты уже все здорово продумал, пап, — Юнги заливисто засмеялся, — но меня не исправишь. Я такой, какой есть.
— Это мы ещё посмотрим, — бросил Хьюн с вызовом, продолжая любоваться улыбкой сына. — Знаешь, я много думал по поводу твоего образования, — Мятная голова склонилась в бок, и он сделал вид, что спит. Ещё одна вещь, которую Юнги просто не переносил — разговоры с отцом об образовании. Они сразу вызывали у него либо сонливость, либо рвотный рефлекс. Он вбил себе в голову, что совершенно ни на что не годен, хотя в средней школе был одним из самых ответственных и умных учеников, занимавших призовые или победные места в олимпиадах по точным наукам. Откровенно говоря, он был далеко не глупым ребёнком. Просто его личина бунтаря мешала в полной мере осознать это, — и пришёл к выводу, что тебе нужно сменить школу.
— Дерзай. Можешь записывать меня хоть в сто школ одновременно. Мне не нужны эти бессмысленные занятия, от которых нет никакого толку. Люди выбирают университеты, работу, а эту идиотскую школу не выбирает никто.
— Знаю, ты будешь охотно сопротивляться, но я прекрасно понял, что если снова запишу тебя в частную или даже обычную государственную школу, — это будет пустой тратой времени. Я выбрал другую стратегию.
Парень впился в своего собеседника удивлённым взглядом.
— Ты чего там себе надумал? — пробасил он. Брови мужчины дернулись вверх. Он почувствовал себя удовлетворённым тем, что смог заинтересовать сына разговором, несмотря на то, что потом тот будет отчаянно сопротивляться и кричать.
— Я связался с одним моим старым и очень хорошим знакомым, который подыскал тебе специальную школу, где есть общежитие. Когда-то в ней учился его сын. Там ты будешь жить, питаться круглый год. Я специально поговорю со всем персоналом, чтобы с тобой помимо общих занятий проводили частные уроки. Ты будешь под полным контролем учителей, а покидать стены школы только на школьном автобусе по особо важным случаям. Найдёшь там себе нормальных друзей, остепенишься, забудешь о своих пьянках-гулянках и вернёшься ко мне с прекрасным аттестатом, будучи нормальным человеком, готовым управлять целой компанией, — довольно произнес Хьюн. Как только он закончил, Юнги громко засмеялся, потом замолк и уставился на него с ещё более серьёзным видом.
— Чего ещё пожелаешь? Судя по твоему описанию, это больше похоже на тюремное заключение. Я не собираюсь жить в общежитии, деля кров с тараканами!
— Я найму сто охранников, если потребуется, и они силой запихнут тебя в машину, чтобы отвести в эту школу! Если сбежишь, то эти люди все равно отыщут тебя и вернут обратно. Тогда я найму ещё больше охранников и расставлю их по всему периметру учреждения, ты меня понял?!
Лицо парня побагровело. Несмотря на жуткую боль в мышцах, он поднял свой корпус, сжал кулаки, игнорируя нарывы в перебинтованном запястье, и впился гневным взглядом в лицо отца, который с непоколебимым видом тоже в ответ уставился на него.
— Если запишешь меня в эту идиотскую школу, тогда потеряешь своего единственного сына, — прошипел Юнги, прекрасно зная, насколько тяжело ему слышать о таком. Он специально давил на самые больные места, зная каждую деталь в психологии своего папы. — Запишешь — я исчезну, и ты больше никогда меня не увидишь. Ты потеряешь меня так же, как потерял маму. Даже если наймёшь миллион охранников, они тебе не помогут.
Господин Мин застыл от произнесенных слов. Он был ошарашен до глубины души, но не подал виду. Он прекрасно знал, насколько сын был самостоятельным человеком, любившим свободу, но не был готов услышать, что в любую секунду он настроен отказаться от собственного родителя, порвать с ним все связи и жить своей жизнью. Для его хрупкого сознания, не свойственного такому человеку, это было непостижимо. Седовласый всегда дорожил своим чадом, находил в нем отраду сердца своего. Несмотря на жуткую загруженность на работе, раскрывал перед ним все свои слабости, а Юнги, поняв, за какие ниточки нужно дергать, стал умело пользоваться этим. Хьюну было очень досадно осознавать, что сын его ни во что не ставит, но как и любой другой порядочный отец он надеялся на лучшее. Он всегда смотрел на парня с нежностью, даже когда злился, потому что младший Мин был полной копией покойной жены. Это была одна из основных причин, почему он не мог налюбоваться на Юнги.
Директор тщетным образом попытался пропустить мимо ушей непозволительные слова и забыть о них, поэтому резко поднялся и произнес:
— Моё тебе последнее слово: после выписки из больницы ты незамедлительно отправишься в специальную школу, проучишься там год и вернёшься обратно в Сеул. Я даю тебе шанс на исправление, поэтому советую отнестись к этому, как к манне небесной. Рано или поздно ты скажешь мне «спасибо».
— Моё последнее слово тебе: я никуда не еду, и ты меня не заставишь. Если боишься потерять меня, то тогда оставишь свои мысли о какой-то там школе и поступишь более благоразумно, не отправив меня в неё.
— Единственное, что можно оставить, — прорычал Хьюн, — так это твой шантаж. Тема закрыта.
Дверь яростно захлопнулась, на что Юнги скривился и от вспыхнувшей злости ударил кулаком по прикроватной тумбе, совершенно забыв об ослабшем запястье. Он согнулся в три погибели и злостно прокричал что-то нечленораздельное седовласому вдогонку, надеясь, что он хоть что-то уловил, чтобы специально задеть за живое.
— Джиху, — директор тут же позвал парня, которого считал своей правой рукой, покинув палату. Тот вскочил с широко распахнутыми глазами, будто спрашивая: «Ну как все прошло?» Он понял это и раздраженно отмахнулся, давая понять, что его сын в любой ситуации неисправим, — немедленно доложи медсестре, чтобы она не переводила пациента Мин Юнги в вип-палату, а также найми десять телохранителей и пришли их сюда. Пусть сторожат весь периметр. Мимо них даже муха пролететь не должна, услышал?
— Да, конечно, но, позвольте узнать, с чем связаны такие распоряжения?
— Этот негодяй снова наговорил мне гадостей и отказался ехать в специальную школу, — коротко пролепетал он, выбегая пулей из уже ненавистной ему больницы.
— Думаю, что вы правильно поступите, если отправите его туда. Под влиянием совершенно другой среды он изменится, — ответил Джиху, открывая господину дверь машины.
— Вот только бы до Юнги донести это, — выдохнул директор, усевшись внутрь салона и продолжая беспорядочно прокручивать у себя в голове слова сына о побеге.