Глава 2
Глава 2
США, штат Нью-Йорк, округ Саффолк, Колд Спринг Харбор. – Город Нью-Йорк, Куинс. 29 января 2022 года.
Такси едва тащилось среди потока машин, запрудивших мост Джорджа Вашингтона. Причиной случившегося почти километрового затора стала авария, вызванная густым туманом, с раннего утра окутавший Гудзон.
Профессор Адам Риз заметно нервничал. Часы показывали половину десятого утра. До назначенной встречи оставалось полтора часа, и он боялся опоздать, рискуя прослыть непунктуальным и безответственным в глазах внезапно объявившегося родственника, о самом существовании которого узнал лишь накануне.
Звонок незнакомца, назвавшегося Питером Джонсом, заставил его призадуматься. Новость стала большой неожиданностью и озадачила. Его назойливо мучили догадки, с какой стороны неизвестные Джонсы могли приходиться им роднёй. Ведь насколько он помнил (а память никогда его ещё не подводила) в своих разговорах ни мать, ни отец никогда не упоминали родственников с такой фамилией. Да и сам он, во времена юношества всерьёз увлёкшись изысканиями истории семейства Риз, нигде не сталкивался с упоминанием о ком-либо из Джонсов. Но это обстоятельство лишь ещё сильней разожгло его интерес. Он задавался вопросом о возможности того, что во время изысканий что-то важное действительно могло ускользнуть от его внимания. Но куда интригующей была мысль о возможности существования семейной тайны, которую посвящённые скрывали от него. Эта догадка чрезвычайно взбудоражила профессора, и он не мог думать ни о чём другом, терзаемый смутными подозрениями. Проведя ночь без сна и пересмотрев свой архив, он смог лишь ещё раз удостовериться, что и на этот раз память не подвела его.
До встречи оставался час и двадцать минут, когда такси наконец-то сумело миновать запруженный мост. Водитель-пакистанец, мужчина лет шестидесяти, с первых минут поездки изводивший своей беспардонной болтливостью, уверенно пообещал, что дорога до городка Колд Спринг Xapбор, займёт не более пятидесяти минут. Эта новость обрадовала Риза, не сдержавшего облегчённого вздоха.
Не смотря на интенсивное движение, за каких-нибудь полчаса им действительно удалось миновать Бронкс, пересечь Ист-Ривер через мост Уайтстон, проехать по Кросс-Айленд-Паркуэй вдоль залива Литл Некд до развязки на пересечении с Нортерн. Отсюда, по шоссе 25А, они взяли курс на восток и спустя 25 минут были на месте.
Как оказалось, большой георгианского стиля особняк Джонса размещался в проулке, примыкавшем к Вудбери-роуд в самом настоящем лесу. Большой, не менее полутора акра, участок был огорожен невысоким, в четыре фута, деревянным забором, по видимому, сооружённый исключительно для защиты от "визитов" лесных обитателей.
Расплатившись с водителем по счётчику и прибавив десятку «на чай», Риз вышел из машины и прямиком направился по расчищенной от снега дороге к дому, с первого взгляда пленявшего его своей добротностью и изысканностью. Глядя на роскошный особняк, профессор отметил, что по самым скромным подсчетам, тот стоил не меньше трех-четырех миллионов. И от одной этой мысли грудь его затрепетала от гнева. Он не смог сдержаться и пробормотал себе под нос проклятие в адрес новоявленного родственничка.
- Должно быть один из толстосумов-кровопийц, - злобно прошипел он, ища оправдания своим чувствам. Но как он не силился, так не мог совладать с сжигающей его сердце завистью.
Подходя к дому, Риз взглянув на часы и довольно улыбнулся. До назначенного времени оставалось чуть меньше двух минут. Но выждать их и позвонить в дверь точно в срок, секунда в секунду, почему-то было для него важным и значимым (На вопрос, почему же это было так важно, вразумительный ответ не мог дать и он сам).
Но всё получилось не так, как он рассчитывал. Не успел он пройти по дорожке и двух десятков шагов, как дверь дома беззвучно отворилась и на пороге предстала сухопарая пожилая женщина, одетая в чёрное платье с белоснежными кружевными манжетами и воротником.
- Мистер Адам? – спросила она.
- Да, мэм, – ответил профессор и учтиво приложил руку к полю кепки.
- Прошу, проходите, сэр, – пожилая леди посторонилась, придерживая дверь рукой. Впустив гостя внутрь элегантной прихожей, она закрыла дверь и заперла её на ключ.
- Позвольте, – несмотря на возражение Риза, она помогла ему снять пальто и повесила его в гардероб.
- Хозяин ожидает вас, – указав на лестницу, она предложила. – Прошу подняться наверх, сэр. Комната мистера Пита самая дальняя справа.
Поднявшись на второй этаж, профессор оказался в холле с паркетными полами, покрытыми восточными коврами ручной работы, выдержанными в умеренных тонах. Из холла в правое крыло дома вёл коридор, в который выходило четыре двери, расположенные друг против друга. Самая дальняя была приоткрыта, и Риз прямиком направился к ней. Уже возле двери он посчитал не лишним предупредить о своём приходе и негромко постучал костяшками согнутых пальцев по косяку.
Тут же раздался уже знакомый голос:
- Не надо церемоний, Адам. Входи уже.
В большой комнате, оказавшейся спальней, царил полумрак. Большие, от пола до потолка, окна были скрыты за коричневого цвета шторами. Воздух в комнате был не свеж и приторно пропитан запахом лекарств.
На широкой кровати, стоявшей сбоку от двери, напротив отделанного белым и чёрным мрамором камина, укрытый двумя одеялами, лежал старик. Седые волосы мужчины были аккуратно зачёсаны назад, обнажая широкий, изрезанный крупными морщинами лоб, выдававший большой ум его обладателя. Взгляд холодных цвета зимнего неба глаз был изучающе-пронзительным. Черты лица выдавали волевой, если не сказать, жёсткий характер мужчины, который не смогли сломить ни время, ни болезнь.
- Здравствуй Адам, проходи, – показав на стул, старик предложил. – Присаживайся поближе.
- Благодарю, сэр, – под пристальным взором старика Риз отчего-то смутился.
Передвинув стул к самой кровати, он присел и поспешил проявить учтивость и поинтересовался самочувствием старика.
- Какое там здоровье. Должно быть, пришёл мой час…, – начал было Джонс, но, взглянув на смутившегося гостя, рассмеялся и поспешил обернуть сказанное в шутку. – Я не говорю, что это случится прямо сейчас. Это было бы непростительно. Учитывая, что нам нужно поговорить о крайне важном деле.
Признание Джонса ещё сильней разожгло любопытство профессора:
- Я весь – внимание, – заверил он.
Ненадолго замолчав, изучающе поглядев на Адама, старик сказал:
- Знаю, что сейчас ты ломаешь голову, кто я такой и что означают мои слова о нашем родстве?
Адам не стал возражать.
- Да, точно так. Как ни старался, не смог припомнить никого из родни по фамилии Джонс.
Старик вновь улыбнулся. Но на этот раз в глазах его можно было прочесть грусть и сожаление.
- Так уж распорядилась судьба, что родные люди оказались разлученными на многие годы…
- Что это значит, сэр? – удивился профессор.
Слова Джонса озадачили его и заставили заволноваться. Тихий и вкрадчивый голос, раздавшийся откуда-то изнутри зашептал, что сейчас ему предстоит узнать нечто важное, что перевернёт его жизнь.
- Не стану утомлять тебя долгими разговорами о нашем семействе и начну с главного, – заговорил Джонс. – Всё началось в 1885 году, когда в семье моего деда Уильяма Джонса, в то время проживавшего в манхэттенском Трайбеке, появились на свет два мальчика-близнеца, названные счастливым главой семейства, Аланом и Эдвардом. Радость уже не совсем молодых родителей не знала предела. Ведь все предыдущие беременности Дороти, супруги Уильяма, заканчивались выкидышами. Но на этот же раз выжили оба дитя. Несмотря на то, что мальчики были похожи, как две капли воды, их характеры были полной противоположностью. Алан с малых лет был деятельным, неугомонным и любознательным, любителем всяческих проказ и проделок. Эдвард являл полную противоположность ему – был замкнут, скрытен, чурался шумных компаний и, к довольствию отца, был почтительным и послушным мальчиком. Большую часть времени он проводил за учёбой, рано увлёкся чтением. Со временем именно он стал помощником отцу в бизнесе, и к своему совершеннолетию стал для него незаменимым помощником. Так что совсем неудивительно, что спустя годы он унаследовал дело отца и приложил огромные и, надо отдать ему должное, весьма успешные, усилия по его расширению.
Алан же большую часть времени проводил вне стен дома и школы, до поздней ночи пропадая где-то на улицах, становясь непременным участником всех значимых и незначимых происшествий, случавшихся в округе. Стоит сказать, что таковые имели место быть каждый божий день. И дурное влияние улицы дало о себе знать, о чём не переставал сокрушаться Уильям. В девятьсот третьем Алан покинул отчий дом. В поисках приключений он отправился сначала в Европу, а затем, дальше на восток, в глубины Азии. С тем, чтобы пропасть там без следа.
Здесь старик прервал свой рассказ. Посмотрев на часы, он принял лекарство, лежавшее на прикроватной тумбочке и запил его водой из стакана. При этом он не проронил ни слова, и Адаму не оставалось ничего другого, как молча созерцать исполнение больным заведённого «ритуала». Через минуту, показавшуюся Адаму на удивление долгой, старик продолжил:
- Так вот, в один прекрасный день, в то время как непутёвый дядя Алан на утлом судёнышке пересекал Атлантический океан, опьянённый духом свободы и жажды приключений, в дом деда пришла девушка, проживавшая где-то в Джерси-Сити. В ту пору ей должно быть едва исполнилось семнадцать. Она была дочерью школьного учителя. Звали девушку Мэри. – Старик вновь замолчал, не сводя взгляда с лица профессора, но, не заметив на нём никаких эмоций, поспешил уточнить. – Её звали Мария Холанд. Да-да, именно так.
Слова старика повергли профессора в изумление.
- Бабушка Мария? – удивился он.
- Она пришла в наш дом, разыскивая Алана. Как позже рассказывала мне бабушка, ей пришлось постараться, чтобы успокоить несчастную девушку, потерявшую голову от отчаянья. Но тот день был первым и последним, когда Мэри переступила порог дома Джонсов. Дед буквально рассвирепел, едва услышав от жены весть о беременности девушки и возможной причастности к этому легкомысленного Алана. Но если это будет оправданием, девушка не сказала и возлюбленному о своём интересном положении. Не знаю, что послужило тому причиной. То ли неопытность, то ли..., – тут старик запнулся, но всё же нашёл выход, – то ли что-то ещё, о чём мы можем только догадываться.
От этих слов в груди Адама всё закипело, но старик, по всей видимости, даже не думал придавать значения его чувствам, и не был намерен прерывать свой рассказ:
- Уильям, не обращая внимания на уговоры жены, прямиком отправился к родителям бедняжки Мэри и обрушил на неё весь свой гнев. Так что ей пришлось принять на себя порицание не только за свой безнравственный поступок, но и за безответственность Алана, что, по моему глубокому убеждению, было весьма спорно.
«Не «спорно», старый ублюдок, а мерзко и гнусно!», – уточнил про себя Адам, замечая нараставшую ненависть к гнусному, как он приговорил, старикашке.
- И что произошло потом? – поинтересовался он. Дрогнувший голос выдал едва сдерживаемое волнение.
- Мне известно, что стараниями бабушки Дороти и её родителей, Марию, конечно же, после долгих уговоров, всё же сумели выдать замуж за бездетного вдовца Джона Риза, пару лет до этого схоронившего жену. После скромной свадьбы, молодожёны поспешили переехать в Филадельфию, где по истечении положенного срока, Мария родила мальчика, наречённого Генри. О том, что случилось с твоим отцом после, не мне тебе рассказывать.
- Да уж! – Профессор держался из последних сил, но всё же решился высказать то, что творилось у него на душе. – Мягко говоря, ваш рассказ поверг меня в изумление.
- Знаю, тебе нелегко узнать правду. Да и мне совсем не хотелось её говорить. – Сокрушённо покачал головой старик.
«Не лги, старый мерзавец. Не сомневаюсь, что это доставило тебе удовольствие. Иначе, зачем ты вообще пригласил меня к себе?», – подумал Адам, но и на этот раз промолчал.
Будто услышав его вопрос, Джонс ответил:
- Но пригласил я тебя не за этим. Это было лишь начало куда более загадочной истории. И, без сомнений, это куда важней того, что ты узнал о своей бабке и отце.
Тут старик переменился в лице. Он не мог скрыть странного возбуждения, и оно, казалось, прямо сейчас придавало ему сил. Схватив кисть племянника правой рукой, другой он достал из-под одеяла конверт и всунул его тому в руку. Понизив голос, он прошептал:
- Это письмо я получил совсем недавно. Это может показаться невероятным, но оно путешествовало сто лет, прежде чем сумело найти нужного адресата. Не могу сказать почему, но мне это показалось странным, и одновременно символичным и даже зловещим...
Старик не успел поведать о своих подозрениях. Устремлённый в сторону двери взгляд его неожиданно наполнился страхом. От неприятного зрелища холодок пробежал по телу Адама. В этот миг, каким-то загадочным для себя образом, он ощутил чьё-то присутствие за спиной. Но, обернувшись, он никого не обнаружил. В комнате по прежнему были только они двое.
Питер, бросив испуганный взгляд на него, вскрикнул:
- Ты же видишь его? – в глазах старика застыл вопрос.
Холодный пот прошиб профессора от этого крика.
- Кого? Я никого не вижу, – ответил он, испугавшись перемены, случившейся с Джонсом.
- Молодой мужчина, азиат, – голос старика дрожал. – Он приходит каждый день и что-то мне говорит…
- Сэр, здесь никого нет, – Риз принялся успокаивать больного. – Вы, должно быть, утомились, вот и мерещится всякое...
- Нет, нет! – вновь пронзительно закричал старик, но тут же замолчал, потеряв сознание.
- Сэр, сэр! Очнитесь! – Риз испугался, что свихнувшийся старый негодяй отдаст богу душу прямо сейчас.
Старик никак не реагировал на его слова. Спустя несколько секунд в комнату вбежала молодая женщина. Это была медсестра, видимо получившая сигнал от медицинского оборудования, к которому был подключён больной. Чуть позже в комнате оказалась и домработница.
Адам же не нашёл интересным для себя созерцать хлопоты медсестры и поспешил покинуть комнату. Спустившись на первый этаж, он решил дожидаться новостей в элегантно обставленной дорогой мебелью гостиной.
Стены комнаты, отделанной дорогими шёлковыми обоями, были увешаны картинами и гравюрами по большей части изображавшими сельские пейзажи. Паркетный пол почти целиком закрывал цветной ковер с длинным ворсом. Камин украшали двое позолоченных канделябров и старые часы в виде отдыхающей нимфы. В шкафу заботливой рукой были расставлены десятки фарфоровых, керамических и костяных собачек.
Но, глядя на все эти красивые вещицы, Адам испытывал одну лишь злость. Он ненавидел всю эту роскошь, которая была укором для его самолюбия. Он не мог ничего поделать с сжигающим его внутренности огнём. Теперь же его злость нашла выход. Она ненавидела не абстрактных богатеев, а лежащего этажом выше умирающего старого мерзавца, который и олицетворял собой зло, ставшее первопричиной всех несчастий, выпавших на его долю.
Прошло около пяти минут, прежде чем домработница спустилась к нему. Будто отвечая на его немой вопрос, она тяжело вздохнула и развела руками.
- Ему с каждым днём становится всё хуже, – призналась она.
- А чем болен мистер Джонс? – Адам поинтересовался ради приличия, чтобы не предстать в глазах женщины совсем уж бесчувственным.
- В том то вся странность, врачи и сами не могут понять, что с ним. Несмотря на возраст, мистер Пит прежде не жаловался на здоровье. Никогда не курил, выпивал самую малость, до последних дней занимался плаваньем, любил совершать пешие прогулки. Да и духом был бодр. А в какой-нибудь месяц странный недуг буквально превратил его в «развалину».
Риз обратил внимание, что женщина два раза использовала одно слово и поинтересовался:
- Что Вы имеете в виду, говоря о странной болезни?
- Он вдруг стал как будто не в себе.
- Как это? – удивился Адам.
- Он начал жаловаться, что какой-то мужчина является к нему и что-то требует от него. – Было видно, что женщине было неловко распространяться о недуге хозяина. – И после этих «визитов» ему становилось плохо.
- Мужчина-азиат? – поинтересовался Риз, и после кивка женщины, пояснил. – Перед тем как потерять сознание, он переменился в лице. По-видимому, его охватил страх. Он спросил, не вижу ли я мужчину, якобы стоящего прямо за моей спиной. Но я никого не увидел… Должно быть, болезнь как-то связана с головой? – После некоторого колебания предположил он.
- Врачи говорят о том же, – вновь тяжело вздохнула женщина и замолчала.
После недолгого молчания, наконец-то вспомнив о своих прямых обязанностях, она поинтересовалась:
- Простите, сэр. Могу я предложить вам кофе или чай?
- Благодарю, но вынужден отказаться. – Посмотрев на наручные часы, Адам признался. – К сожалению, мне уже пора. Как скоро мистер Пит придёт в себя?
- До вечера он точно не проснётся, – без колебаний ответила она.
И это обрадовало профессора, не испытывавшего желания продолжать разговор со свихнувшийся старикашкой. Сейчас ему не терпелось как можно скорее убраться из этого дома.
- Вечером я улетаю в Вашингтон, – солгал Адам, но немного подумав, на всякий случай пообещал. – Но, как вернусь, обязательно навещу вас вновь.
- Конечно, сэр. Мистер Пит сказал, что вы приходитесь ему племянником. Слава богу, что у него остался кто-то из родни. И мы всегда рады вас видеть.
- А супруга, дети? – Риз задал вопрос, интересовавший его больше всего. И кто, как не старая и верная прислуга, мог лучше знать о семейных делах Джонса.
- Жена хозяина, Джудит, с которой он прожил душа в душу тридцать лет, скончалась семь лет назад. У неё был рак. Болезнь появилась внезапно и распространилась очень быстро. Должно быть, она так задумала свести счёты с жизнью, – женщина замолчала и, тяжело вздохнув, смахнула выступившие слёзы.
- Что вы имеете в виду? – спросил Риз.
- Дело в том, что за год до этого погиб их единственный сын, Билли. Ему было всего двадцать восемь. Он не был женат, вернее сказать, не захотел жениться и завести детей. Ну, вы понимаете, о чём я? – Вздохнув, она лишь посетовала. – Это стало так модно…
- Понимаю, – усмехнувшись, кивнул головой профессор. – Времена меняются, а вместе с ними и нравы. Так что не стоит удивляться.
Вновь глянув на часы, он заторопился. С каждой минутой ему становилось всё труднее сохранять невозмутимость. Всё внутри бурлило и клокотало. Шокирующая новость о происхождении его отца стала неприятным откровением. Сама мысль, что он мог быть сыном незаконнорожденного, бесила его. Сейчас больше всего ему хотелось побыть одному, чтобы успокоиться и навести порядок в мыслях. Поспешно одевшись и любезно распрощавшись, он вышел из дома и едва переступил его порог с жадностью глотнул свежего воздуха.
На улице заметно похолодало. Ледяной ветер, дувший с севера, принёс мелкий и колючий снег. Но холод был кстати. Спустя пару минут, пронизывающий ветер пробрал Риза до костей и остудил разгорячённую кровь.
- Не мог даже представить, что это так неприятно и унизительно, – прошептал он, но тут же твердо решил. – Но я не позволю этой новости «выбить меня из седла».
Покинув владения Джонса и оказавшись один на пустынной дороге, Адам посетовал на то, что позабыл вызвать такси. Укрывшись от ветра и снега под ветвями ели, он позвонил в службу вызова. К счастью, приезда машины ему пришлось ждать недолго.
Спустя полтора часа, продрогший и голодный, Адам вошёл в уютное кафе, находившееся в двух кварталах от его дома в Куинсе. На удивление внутри было немноголюдно и свободными оказалось больше половины столиков. Присев за дальний от дверей, заказав кофе с молоком, порцию блинчиков с кленовым сиропом, он достал из кармана сложенный вдвое конверт и положив перед собой, в который раз принялся его изучать.
Всю обратную дорогу в Нью-Йорк он размышлял над произошедшим. Рассказ старика, ставший неприятной неожиданностью, всё же не до конца убедил его. Верней, он не хотел, да и не мог, признать услышанное правдой. Именно это было единственной причиной того, что он не торопился открывать злосчастный конверт. Даже себе он не мог признаться, что боялся найти в нём ещё одно свидетельство позорной тайны своего происхождения. И ещё четверть часа разглядывания старого конверта понадобилось ему, прежде чем он убедил себя в неуместности отрицания факта.
Письмо, адресованное некоему Найджелу Россу с пометкой "Для Эдварда Джонса", судя по обратному адресу, указанному на конверте и почтовым штемпелям, действительно прибыло из России в Нью-Йорк более ста лет назад.
Вскрыв конверт, профессор обнаружил внутри три листа пожелтевшей бумаги, испещрённых аккуратным почерком.
«Здравствуй дорогой брат!
Я жив и здоров, полон сил и энтузиазма. Как ты знаешь, моя неугомонная натура не даёт мне ни дня покоя и зовёт всё вперёд, к новым впечатлениям и открытиям. Вот уже третий месяц минул, как я обосновался в далёком краю, в самом центре Евразии, в глубинах великой азиатской равнины, в небольшом городке Верном, расположенном на востоке Туркестанского края у самой границы с Китаем. Меня устраивает здесь, если не всё, то очень многое. Прекрасный климат, красивейшая природа, представленная разнообразными пейзажами от величественных гор до засушливых пустынь и солончаков, приветливость и гостеприимство местных жителей и много чего другого.
Не хватает только самого главного – вас, родных и близких мне людей. И, как странно бы это не прозвучало, даже отца, не смотря на всё наше с ним непонимание и разногласия. Более же всего скучаю по матушке. Как она? Как её здоровье?
К сожалению, за всё это время я не получил от вас ни одного письма. И это укрепляет мои подозрения, что ни матушка, ни ты не получили ни одного из моих посланий. А это может означать лишь то, что отец так и не простил меня.
Надеюсь, что это письмо всё же попадёт тебе в руки, так как я выслал его на адрес известного тебе Найджела Росса, моего верного друга.
И молю тебя, как можно быстрее выслать мне ответ.
Как бы странно это не звучало, но последние дни меня не покидают тревожные предчувствия. И были они вызваны словами предупреждения, которыми со мной поделился местный шаман. Тебе известно, что я всегда с большим сомнением, если не сказать, неприятием, относился к разного рода медиумам и гадателям, так что заподозрить меня в чрезмерной впечатлительности было бы нечестно. Но по какой-то причине (до сих пор непонятной) слова шамана заставили меня призадуматься и посеяли в сердце необъяснимую тревогу. Удивило меня то, что этот странный человек не только сумел в точности рассказать обо мне самом и обо всём, что со мной приключилось, но и поведать правду о членах нашего семейства, включая и тебя, мой дорогой брат.
Но особо впечатлили и буквально заинтриговали слова шамана о моём опрометчивом решении покинуть отчий дом.
«Ты оставил девушку, которая носит под сердцем твоё дитя. Но вам не суждено увидеться. Ребёнку же суждено обрести нового отца», – сказал шаман.
Эта новость повергла меня в изумление и заставила заволноваться.
«Это могла быть только бедняжка Мэри!», – подумал я.
Но шаман не хотел прекращать свои попытки повергнуть меня в ещё большее смятение. Куда загадочными стали слова пророчества, слетевшие с его губ, что от семени моего родится мальчик, в жилах которого будет смешана кровь двух рас. И этому удивительному ребёнку суждено спасти людской род от великой беды. Ему, после многих испытаний, будет дан шанс обрести силу и власть. Напоследок шаман добавил, что прямо сейчас могущественный талисман в виде чёрного камня нашёл путь к своему Избраннику.
Слова шамана удивили и озадачили меня. Ведь за неделю до встречи с ним, при самых удивительных обстоятельствах, .я повстречал женщину, уверявшую, что прибыла из далёкого прошлого, чтобы передать мне осколок Магического камня, с которым связана одна из величайших тайн Земли.
Что это было? Совпадение или же чья-то ловкая мистификация, или всё-таки, правда? Этого я не знаю. Сейчас же могу подтвердить своё страстное желание понять, что таит в себе странный камень, который в этот самый момент лежит передо мной на столе, пленяя своими странными «чарами».
Завершая своё послание, прошу тебя разузнать, что приключилось с известной тебе Мэри Холанд. И я надеюсь на скорый ответ.
Сам же я решил задержаться в этих краях ещё на какое-то время, намереваясь разрешить ещё одну загадку, о чём сообщу тебе в следующем письме.
С нетерпением жду новостей от тебя.
Твой брат Алан».
Прочитав письмо, Риз положил его перед собой на стол и призадумался.