Доверься мне.

Волна удушающей лихорадки пронеслась по телу. В кончиках пальцев отчётливо ощущалось покалывание, словно я засунула руки в мышеловки.

Я старалась. Правда, старалась косить голову в противоположную от лезвия сторону, но крепкая хватка направляла меня обратно, словно пытаясь насадить на холодное оружие.

Где-то внутри грохотала тревожная музыка из глупых телешоу о всезнайках.

Я смотрела на мужчин впереди, пытаясь понять, что делать.

Удастся ли мне вырваться? А если и получиться, то что дальше? Отправиться на растерзание другим ублюдкам? Как себя вести? Осторожно пытаться выйти на компромисс или не показывать свой страх? Умолять о пощаде? Плакать?

Все предположения автоматически откинулись, когда чреватый опасностью незнакомец сделал шаг назад, утягивая меня следом.

– Куда? Что.. ты.. эй! – глухой звук, который вырвался из моего рта даже не обратил на себя внимание.

– Валите отсюда, иначе я реально ей горло перережу, мне нечего терять, – мною откровенно нагло пользовались. Я стала своеобразным живым щитом.

Под, буквально, животные рыки, мы осторожно спиной двигались к выходу.

Мужчины явно не были пацифистами, но всё же не вступали в драку. Просто тихонько следовали за нами.

Когда моя гитара оказалась в поле моего зрения и разом с тем около ног одного из объектов моего страха случилось то, что с новой силой заставило меня поверить в серьёзность ситуации.

Бритоголовый с размытой татуировкой прямо на черепе с гигантским размахом ударил битой по гитаре, проламывая корпус и буквально срывая струны.

– Пожалуйста, отпустите меня... все. Я никому ничего не скажу, – я даже не знала, к кому обращаться. Ни одна из сторон конфликта не притягивала дружелюбностью. Страх пробрался под тонкий сарафан, царапая кожу ледяной коркой.

– Рот закрой, тебя вообще не спрашивают, – громкий звук на ухо заставил поморщиться.

Тем временем, его рука сместилась на мою шею, а нож перекочевал к пояснице. Я чувствовала, как сзади он делал маленькие надрезы на джинсовой ткани, из-за чего холодному воздуху было проще проникать к телу.

Медленно, но уверенно мы дошли до ступенек, прилично отдалившись от потенциальной опасности. Или наоборот только сильнее подвергая себя?

– Покричи, – всё тот же горячий шепот, который на этот раз сподвигнул меня посмотреть на его хозяина.

– Что? – моя голова не успела повернуться даже на несколько градусов, как цепкие пальцы сильнее сжались на шее, отсекая любые попытки распознать личность того, кто так ловко взял меня в заложники.

– Я сказал, кричи, как будто тебя режут, громко, сейчас кричи! – дважды меня просить не надо. Вдохнув побольше воздуха я во всю грудь заверещала, на сколько позволял мне осипший от страха голос.

Эхо подземки разнесло мой крик, опрокидывая на мужчин лёгкую панику.

Они стали отступать. Не захотели принимать на свою совесть кровь невинной. Или просто поняли, что ничего не добьются от державшего меня парня.

Да, именно парня. Его голос, хоть и был уже сформирован, но всё же волнение и отсутствие характерной хрипотцы указывало на то, что его обладателю не больше двадцати пяти.

Честно, когда мы стали подниматься вверх я понадеялась, что на этом приключения окончены и я со слезами на глазах и разбитой гитарой поплетусь домой. Я отчаянно поверила в это.

Всем своим существом поверила.

Наивная такая.

Апогей моего страха настиг меня, когда мы буквально выползли на поверхность.

В десяти метрах я увидела то, что заставило меня со всех сил вырываться и брыкаться в руках незнакомца, забыв о ноже, который успешно царапал мои лопатки.

Парень тащил меня к огромной машине. Нет. Не машине. Это грёбаный дом на колёсах. Огромная, кажется, двухэтажная махина, которая неприветливо освещала безлюдную улицу фарами и грохотала мощным мотором.

– Нет, нет, нет, отпусти, пусти меня, пожалуйста, х-хватит, – безуспешные попытки нанести удары присекались толчками в спину и заламыванием рук.

– Умоляю, меня будут искать, зачем тебе неприятности, отпусти, – канючила я, чем только сильнее раздражала его.

Возле машины, к которой мы направлялись, стояли трое парней, явно знакомых с парнем, который вводил меня в ужас.

Он безмолвно волок меня по асфальту, стирая носки кед и лодыжки. Я мешком болталась в его руках, пытаясь потянуть время, но, как на зло, ни одной живой души, кроме угрожающих мне людей, не было.

– Да хватит уже дёргаться.

Что это за звук? Это был стук забитых гвоздей в крышку моего гроба, когда я, наконец, увидела его лицо. Абсурд всего происходящего не вязался в моей голове.

Так не бывает...

Знакомые черты лица натолкнули меня на мысль, что его голос мне знаком. Агония накатывала, захватывая и выводя из строя последние работающие области мозга.

Жуткими цепями вокруг моих плеч обвились руки Кирилла Бледного.

Да нет же...

Челюсть двинулась, норовясь отвалиться к ногам и парень это заметил, чуть послабливая напор.

Тогда я поняла, что значит «выбить почву из под ног».

Что вы думаете?

Я в моменте заткнулась и попросила автограф на своей груди?

Хрена с два.

Чудом высвободив руку я стала колотить его по лицу и груди, стараясь нанести максимальный ущерб.

Не успела...

Дотащив меня к остальным, как я понимаю, участникам группы "Пошлая молли", он буквально бросил меня к их ногам.

Колени счесались об цепкий асфальт и я почувствовала, как жжение импульсами поднималось к бёдрам.

– Вооу, так ты ещё своих шлюх не приводил, – грязным оскорблением вылетело из рта рыжего, который внимательно рассматривал меня.

Унизительно и больно. Стерпеть и продолжать умолять? А поможет ли? Их вообще можно разжалобить?

Один резкий рывок, подъём и чёткий удар в пах, заставляет рыжего обидчика согнуться пополам, выплёвывая дюжину угроз в мой адрес.

Ловлю подаренную фору в несколько секунд с благодарностью и порываюсь убежать в обратную сторону.

Наплевать, что там я могу столкнуться с новой проблемой в виде недоброжелателей иного клана. Главное не с ними. Не в эту огромную машину.

Не шлюхой.

На что я рассчитывала со своими короткими ногами спросите вы?

Я не отвечу, потому что не знаю.

Слепая надежда на спасение схлопнулась так же быстро, как меня потянули за распущенные волосы в обратном направлении.

– Дим, готовь шприц, она меня уже заебала.

– Ч-что?! Не надо никаких шприцов, вы совсем уже поехали? Отпусти меня, мудак.

Я потеряла смысл всех оскорблений, которые произнесла в тот вечер, перетекающий в ночь.

Несмотря на безумные протесты и несогласие меня всё же занесли внутрь, припечатывая спиной с разведёнными в сторону руками к небольшому раскладному столику. Осмотреться никто не дал и я, переводя дыхание, крестом застыла в чужих руках.

– Что вы собрались делать? За мной уже вышли родители, я не совершеннолетняя, вас посадят, – за небольшой дверью слева показался человек, названный Димой. В его руках шприц с прозрачной пузырящейся жидкостью. Да я готова даже стереть из памяти момент, что я до остолбенения боюсь иголок. Главное – не мои страхи, а что они собрались мне колоть. И что делать после того.

Зачем им это всё?

Они же просто обычные музыканты.

Музыканты же?

Я сглотнула яд, смачивая горло и снова начала вырываться, чем порядком стала бесить их.

– Если ты сейчас не успокоишься, то он удвоит дозу и ты проспишь несколько суток, – я вдрагиваю, когда Кирилл приближается к моему лицу, крепко хватая за челюсть, чтобы сконцентрировать моё внимание на его словах. Смотрю в его чёрные глаза, пытаясь не сигануть в само пекло.

Мы не разрывали зрительного контакта, пока в мою руку, чуть выше сгиба локтя с лёгкой болью вошла игла. Кто-то выдавливал жидкость, а я не могла даже моргнуть под его давлением.

Пальцы беспомощно сжимались и разжимались. Затянутые илом и ужасом мозги отказывались принимать новые порции адреналина. Реальность воспринималась сквозь странные искривляющие призмы. Я услышала, как мотор загримел с новой силой.

– А ты боялась, – я даже не ощутила должного облегчения и спокойствия, когда чужие руки передали контроль над моим телом мне.

Мне...

Рывком я поднялась на ноги, теряя координацию в этот же момент.

Искажённые лица и покорёженная, так называемая, комната плыла перед глазами. Не могло же так быстро подействовать?

Что же со мной? Давай, Дина, включай голову!

Кирилл сделал один выпад ко мне и я отступила назад, рваным, потерянным шагом. Фатальным, для меня, шагом.

Левая часть затылка словно окунулась в горящую смолу. Сильно зажгло. Стук о мой собственный череп проник в голову чуть позже, чем я успела приложиться о дверной косяк. Машина начинает своё движение и я снова оступаюсь, падая прямо на пол, даже не успев подставить руки, чтобы защитить лицо. А дальше только проскользнувший холод к спине через надрезы в сарафане.

***

Наверное, мой рот был полон соли, потому что ни открыть, ни даже пошевелить языком я не могла. А противное ощущение не покидало меня.

Только лёгкие потихоньку всасывали крошечные порции воздуха. От которых под закрытыми веками плавно двигались жёлтые пятна.

У них была своя тусовка.

Она походила на средневековый бал, где в медленном танце по тёмному мраморному полу перемещались небольшие жёлтые кругляшки.

– Твою ж... – я вскочила так же резко, как и ощутила, что моя постель вовсе не моя. Чёткое ощущение движения резко оборвало мой сон.

При открытии глаз захотелось прищуриться. Кто-то добавил яркость на максимум.

Словно, я, как в грандиозном боевике, очнулась в больнице под чутким взглядом родных, которые сейчас же уверяют меня в том, что теперь всё будет ванильно-хорошо.

Но так ведь не будет...

Сквозь небольшое окошко на меня попадали прямые лучи солнца.

Картинка за окном менялась. Слишком быстро менялась.

Мы ехали километров двести в час...

На мне лежало тяжёлое одеяло. Белое.

Как и, в принципе, всё, что меня окружало.

Небольшая спальня в настоящем доме на колёсах была аристократического белого цвета. Ничего лишнего, кроме лёгкого небрежного бардака.

Я быстро оглянулась в поиске телефона или хотя бы чего-то из моих личных вещей. А следом глаза прошлись по комнате с целью найти что-то для самообороны.

До нельзя наивная дура.

Ничего, что могло бы меня спасти даже спустя десять минут я не нашла.

Рука в месте укола зудела. Я почесалась, пытаясь понять, сколько вообще сейчас времени.

Тело болело, как после многочасовой тренировки в зале. Мышцы словно отслаивались от костей, медленно опадая к ногам горящими ошмётками, оставляя всем напоказ голый скелет.

Даже в кончиках пальцев была такая невыносимая боль, что, казалось, будет проще и вовсе их отрезать.

Ноги с тихим топотом носили тело по комнате. Мозг находился в некой прострации. Как можно собраться, когда тебя буквально похитили и накололи непонятно чем? Да и ещё кто? Грёбанные зазнавшиеся музыканты?

Мир явно свихнулся.

Покоя не давала бешеная скорость автомобиля и плотно закрытая дверь, ведущая, вероятно, к ним...

Интересно, меня заперли?

Почему оставили одну?

Что мешает мне сейчас разнести к херам эту комнатушку и повыбивать стёкла?

Наверное, моя до поразительности больная тупость.

Тихонько подкравшись к двери я положила ладонь на ручку.

Сердце колотилось не хуже, чем у загнанного зверька. Хотя зверьком меня было назвать сложно. А вот зверем...

С каждой секундой я сатанела всё больше. От ощущения использованности хотелось бить подушки до гусиных перьев. Просто использовал, как защиту.

Очень по мужски, Кирилл Бледный.

Я была далеко не из робкого десятка. Всегда могла вставить своё слово в защиту. Оспорить свои права. Но на мирной територии. Без неведомых мне шприцов, угрожающих мужчин и ножа у лопаток.

Меня просто обезоружили и бросили на минное поле со словами «не дёргайся, а то этот нож дойдёт до самых позвонков». И от этого захотелось вогнать кому-то ногти в шею по самые эти позвонки.

Я надавила на ручку, распахивая дверь, а с ней и мои глаза, больше не щурясь от яркого света. Теперь щурясь от презрительной злобы.

Как мухи в сонном царстве, за тем небольшим столиком, на котором я вчера оказалась распята, сидела троица и с короткими смешками перекидывалась в партию дурака.

Даже не обратив на меня чёртового внимания...

Один только рыжий кинул в меня ленивый взгляд и рутинное «доброе утро». Как будто ничего и не произошло.

Как будто мы безумная семейка, озабоченная длительными путешествиями.

Пересчитав их всех поголовно я поняла, что главного героя истории не наблюдается.

Он за рулём.

Точно. Кто-то же должен управлять машиной. Наплевав на вялые, почти незаинтересованные взгляды в мою спину, я прямой наводкой последовала к кабине водителя.