Карп в сухой колее

Положение дел было скверным.

Юн Шэнь более не был самим собой, вернее, более не существовал в прежнем бессмертном теле. По крайней мере, это единственное объяснение происходящему. Ныне его душа занимала тело некоего смертного господина Хэ Циюя, урождённого Хэ Вэя, двадцати двух вёсен от роду.

Хэ Циюй был четвёртым и самым младшим сыном прославленного генерала Хэ, что служил при императоре. Женщина, что назвалась его младшей сестрой, в действительности ею и являлась. Её имя — Хэ Цисинь, и она самая младшая из всех детей генерала Хэ.

На днях молодой господин Хэ проводил время как обычно: бесцельно прожигал жизнь и состояние собственной семьи в игорном доме. Он имел слабость к азартным играм. Сопровождал его личный слуга Су Эр. Вначале всё шло хорошо, Хэ Циюй развлекал себя обществом прекрасных ивовых сестриц и играл в кости. Ему даже везло: он выиграл достаточно крупную сумму, и это ещё больше подстегивало его разгоряченный алкоголем азарт. Вино лилось рекой, а смех не умолкал ни на мгновение. В тот вечер Хэ Циюй был опьянён не только вином, но и собственной удачей, и позволял себе многое. Он никогда не следил за языком и, даже будучи трезвым, часто говорил всё, что приходило ему в голову. С обширным влиянием семьи Хэ он мог себе позволить выражаться, как того пожелает. Для Хэ Циюя деньги решали многое, если не буквально всё.

Неудивительно, что такой подход к жизни не нравился другим, и рано или поздно нашлись бы те, кто пожелал бы преподать урок хороших манер зарвавшемуся молодому господину.

Удача решила отвернуться от молодого господина Хэ в роковой момент.

Обстоятельства сложились так, что, помимо Хэ Циюя, в игорном доме тем вечером отдыхал и другой знатный господин — Цзи Чу. Если Хэ Циюй был знатен по праву рождения, Цзи Чу зарабатывал свой чин, проливая пот, кровь и вышагивая по головам. В этот вечер он с компанией сослуживцев праздновал повышение по службе. Поговаривали, ещё несколько лет — и ему пожалуют чин генерала.

Хэ Циюй не был бы собой, если бы не нашёлся с очередной едкой речью по этому случаю. Казалось, он не жил без того, чтобы не уязвить кого-то или не испортить кому-то жизнь.

Как бы невзначай проходя мимо стола Цзи Чу, он решил поздравить того с радостным событием, но в своей манере:

— Слыхал, господину Цзи пожаловали новый чин. Поздравляю, — елейно произнёс Хэ Циюй, его губы расплылись в сладкой улыбке. Девушки, что поддерживали его под руки, захихикали. Хэ Циюй даже стоять ровно не мог от того, насколько был пьян. — Наверняка скоро в народе пойдёт молва о том, как сукин сын достиг драконьих врат!

Ивовые девицы, что сопровождали Хэ Циюя, разразились хохотом, вместе с ними и он сам. Наблюдавший за этой сценой Су Эр изнемогал от волнения. Господин не прислушался к его словам не дразнить Цзи Чу. Впрочем, как и всегда.

Цзи Чу и так обладал крутым нравом, а когда пьянел, то и вовсе становился свирепее тигра. Естественно, подобное оскорбление он не смог просто так спустить с рук. Цзи Чу вскочил со своего места и зло уставился на пошатывающегося Хэ Циюя, сжав кулаки. Ивовые барышни испуганно охнули и отпустили своего господина, из-за чего тот зашатался ещё больше, но продолжал высокомерно ухмыляться, как ни в чём не бывало.

Дружки Цзи Чу ощутили, что вскоре случится неминуемое, решили разрядить обстановку:

— Брось, дагэ], оставь этого пьяницу в покое.

Цзи Чу лишь хмыкнул и, прислушавшись к словам друзей, вернулся за стол. Как видно, ему не слишком-то и хотелось в свой праздник сцепляться с этим склочным младшим сынком Хэ. Однако же теперь не выдержал уже Су Эр. Он поспешил подхватить заваливающегося вбок господина, а заслышав оскорбление в его адрес, тут же прикрикнул:

— Да как вы смеете говорить так о молодом господине Хэ?! Бесстыжие!

Но слова слуги мало кого волновали и, казалось, стычка миновала. Су Эр крепко поддерживал Хэ Циюя, и тот смог выпрямиться и встать ровно. Ему не понравилось, что Цзи Чу так просто пренебрег им, словно он пустое место, а потому он решил добавить:

— Цзи-гэ, ты должен быть благодарен, знаешь? Я сейчас о твоей матери. Должно быть, ей пришлось сильно постараться, ублажая генерала Ли, чтобы тот взял тебя под опеку, а может, и не только его... Ты так быстро завоевал расположение четырёх великих генералов. Даже мой отец хорошо о тебе отзывался. Стоит ли мне называть тебя теперь братом? Как же жаль твою матушку. Усердная работа на благополучие сына погубила её! — Хэ Циюй расхохотался, а Су Эр испытал острое желание заткнуть ему рот прямо сейчас. — Ты же не забываешь возносить ей почести?

Цзи Чу одним движением подхватил со стола оловянный кувшин с вином и запустил его в голову Хэ Циюя. Су Эр, схватив его за плечо, вместе с ним пригнулся. Кувшин влетел в стену и с громким звоном упал на пол. Гости, до сих пор не обращавшие внимание на начинающуюся стычку, заохали. Цзи Чу широким шагом подошёл ко всё ещё пригнувшемуся Хэ Циюю и его слуге и оттолкнул последнего прочь. Он ударил Хэ Циюя в живот ногой, и тот не устоял.

Хэ Циюй повалился назад и ударился затылком о позади стоящий стол, опрокинув его. Сил подняться у него уже не было, но он всё ещё оставался в сознании. Он сплюнул кровь и хрипло рассмеялся. Су Эру начинало казаться, что господину доставляет немыслимое удовольствие доводить других до слепой ярости и позже оказываться избитым.

— Ты, верно, смелостью Небо превзошёл, Хэ Циюй, — пророкотал Цзи Чу и подошёл к нему ближе. — Твой гнилой язык бежит впереди скудного ума.

Он одним махом поднял Хэ Циюя с пола, удерживая за грудки, после чего двинул кулаком ему по лицу. Хэ Циюй безвольной куклой вновь полетел назад. Раздался треск, столешница разломилась, сидевшие за столом ивовые сестрички с криком разбежались. Хэ Циюй рухнул вместе со столом на пол.

— Господин Хэ! Господин! — закричал Су Эр, порываясь прекратить драку, но дружки Цзи Чу занялись им, схватив и тоже ударив по лицу. Так они и сцепились.

После последнего падения Хэ Циюй умолк, и в зале игорного дома вмиг стало тихо. Никто не смел вмешиваться в эту драку, многие работницы и посетители разбежались, другие же, зеваки, в остолбенении замерли у выходов, продолжая наблюдать за дракой, вернее, за избиением. Было не понаслышке известно, как велики силы Цзи Чу, и мало кому хотелось попасть под горячую руку.

Цзи Чу подошёл ближе, и как раз в этот момент Хэ Циюй поднял ножку сломанного стола, что лежала рядом. Собрав все оставшиеся силы, он швырнул её в лицо Цзи Чу. Торчащие во все стороны щепки угодили тому прямо в глаз. Цзи Чу вскрикнул и схватился рукой за лицо.

— Ублюдок! — взревел он и замахнулся ногой над грудью Хэ Циюя.

Цзи Чу сделался неуклюжим, поэтому даже изрядно пьяному Хэ Циюю удалось избежать удара. Он перекатился в другую сторону и пополз прочь в поисках, чем ещё можно отбиться от совсем озверевшего противника. Стоило ему на мгновение отвлечься, как его вновь подхватили и откинули к колонне. Столкнувшись с ней, Хэ Циюй обмяк и медленно сполз на пол. Из раны на виске хлестала кровь, она залила всё лицо. Цзи Чу вновь оказался рядом и, крепко схватив Хэ Циюя за горло, чтобы он уж точно не мог никуда деться, начал наносить удар за ударом.

Один, два, три...

— Дагэ! Прекрати, дагэ! Ты убьёшь его!

Дружки Цзи Чу оттащили его от Хэ Циюя. Су Эр тут же бросился к своему господину и не сдержал крика, увидев, в каком состоянии тот оказался.

Су Эр судорожно попытался нащупать пульс на запястье Хэ Циюя, но его руки дрожали так сильно, что ничего не выходило. Да и не лекарь он вовсе, лишь пару раз видел, как его господина осматривали. Но сейчас Су Эр чувствовал, как липкий ужас разливается по его нутру. Грудь господина совершенно не двигалась, он не дышал. Совсем не дышал!

Су Эр растерянно обернулся на замерших позади Цзи Чу с компанией, но и те были не помощниками. В безмолвном ужасе они глядели на бездыханное тело, а потом вдруг отмерли и бросились прочь из игорного дома. Су Эр вновь повернулся к своему господину и попытался привести его в чувство. Схватил за плечи, похлестал по щекам, но всё тщетно. Он бы хотел позвать на помощь, но, едва обратился к столпившимся зевакам, со стороны Хэ Циюя донёсся хриплый вздох.

В этот момент в теле господина Хэ впервые очнулся Бессмертный небожитель Юн Шэнь.

Выслушав всю историю злосчастного вечера в игорном доме, которую ему поведал Су Эр, Юн Шэнь испытал отвращение. Похоже, Хэ Циюй в действительности умер в той драке, а душа Юн Шэня заняла тело в момент, когда изначальная покинула тело... Однако же Юн Шэнь не мог сказать, что ему было сильно жаль этого молодого господина Хэ.

Но если Хэ Циюй умер, то что же с Юн Шэнем?

Как так вообще вышло, что его душа попала в это тело?

Юн Шэнь попытался вспомнить хоть что-то, предшествовавшее его пробуждению в новом теле, но мысли по-прежнему путались. Должно быть, раны этого тела сказывались на ясности сознания. Со слов Су Эра этот Цзи Чу неплохо приложил Хэ Циюя о многие поверхности во время драки, да и кулак у него был довольно тяжёлым.

Будучи бессмертным, Юн Шэнь мало задумывался о смерти и перерождении. Смерть для него была в целом чем-то непостижимым. Он не страдал от болезней, время было над ним не властно, а в сражениях мало кто мог его одолеть, не то что убить. Однако же он точно знал следующее: в пламенном Диюе перед прохождением через мост перерождения каждая душа испивала напиток забвения в павильоне тётушки Мэн и только тогда возвращалась на землю. Было попросту невозможным пройти через перерождение, сохранив воспоминания прежней жизни, это противоречило естественному ходу вещей. Сохранившим память дозволялось оставаться лишь в форме бестелесных мстительных духов. Юн Шэнь таковым себя не считал. Кроме того, любопытным нюансом было и то, что Юн Шэнь оказался в теле взрослого мужчины, а не начал своё перерождение с начала жизненного пути.

Юн Шэнь покосился на медный таз, наполненный водой, из отражения на него смотрел Хэ Циюй. Избалованный отпрыск аристократической семьи, обладавший слабым здоровьем. Распутный и бесстыжий. Пьяница, прожигающий жизнь день за днём, бесталанный и не блещущий умом.

Богиня Судьбы, должно быть, решила поиздеваться, раз заслала Юн Шэня в тело этого отброса.

***

Су Эр с тревогой теребил рукава своего одеяния и не осмеливался поднять головы, лишь украдкой поглядывая на Юн Шэня, что так и замер с тех пор, как он завершил рассказ.

После злополучного вечера господин стал другим.

Су Эр умолчал кое о чём из страха быть наказанным. После того как они вернулись в поместье Хэ, господин метался в бреду две ночи и два дня. Тогда он шептал странное, многого Су Эр не понимал, часто господин повторял одно и то же. Бредовые приступы были порой настолько сильными, что сопровождались судорогами. Как бы Су Эр ни пытался достучаться до господина, привести того в чувство — тот не приходил в себя.

На третий день в поместье прибыла вторая госпожа, Хэ Цисинь, и Су Эр был отослан прочь.

На пятый день господин, наконец, очнулся.

Это был далеко не первый случай пьяной драки. Су Эр, прислуживавший господину с юности, точно знал, как тот вёл себя в той или иной ситуации, и давно привык, что после подобного Хэ Циюй пребывал в крайне мрачном расположении духа и мог в отместку поколотить и ничтожного слугу, раз тот так удобно ошивался под рукой. Во время болезни же господин становился капризным и опять же вымещал всю злость на всех, кто оказывался рядом. Даже если это были члены семьи.

То, что наблюдал Су Эр сейчас, не было похоже на типичное поведение господина Хэ. Добровольно принять заботу младшей сестры и даже не прикрикнуть на никудышного слугу? Невероятно. Вместо привычного озлобленного состояния Хэ Циюй был задумчив и в какой-то степени меланхоличен. Да и выражаться стал несколько странно, прямо как тогда, в бреду. Могло ли это быть последствием избиения? Господин был серьёзно ранен, все лекари, посетившие его, в один голос говорили об этом. Даже цвет его глаз сменился с угольно-чёрного на этот необычный, напоминавший холодную сталь. Такой непривычный и чужой. Словно подменили.

Су Эр пока не мог для себя определить, что ему было по душе больше: озлобленное и взбалмошное, но старое и предсказуемое поведение господина или же это отстранённое и задумчивое, но совершенно неожиданное.

Неожиданности не заставили долго ждать.

Господин вдруг встрепенулся. Его глаза расширились от ужаса. Он резко откинул тяжёлые одеяла. Медный таз полетел на пол и покатился с громким звоном, вода расплескалась.

Хэ Циюй с прыткостью, несвойственной раненому человеку, подскочил с кровати и ринулся вперёд, к выходу из комнаты.

— Господин! Постойте же! Вам нельзя вставать!

Су Эр попытался ухватить его за руку, но тот ловко увёл её в сторону и, казалось, не обратил никакого внимания на попытки слуги остановить его. Приблизившись к двери, он пошатнулся, чуть не рухнув на неё.

Порыв холодного ветра окатил их двоих, стоило дверям распахнуться. Хэ Циюй прошёл ещё пару шагов, выходя на веранду. Он судорожно бормотал себе под нос что-то, Су Эр не мог различить, что именно, но это было очень похоже на то, что он говорил в бреду. Хэ Циюй продолжал идти вперёд как заворожённый. Он сошёл с веранды и пошёл дальше. Босые ступни утопали в тонком слое снега, выпавшем за утро. Выйдя из-под навеса, Хэ Циюй задрал голову к небу и замер.

Снег не прекращал идти с самого рассвета. Несмотря на приближающуюся весну, холод не спешил отступать. Крошечные снежинки, подхватываемые порывами ледяного ветра, кружили вокруг. Всё сияло белизной, такой, что впору было зажмуриться. Подсвеченный холодным солнцем, снег ослеплял.

Оцепенение Хэ Циюя продолжалось недолго. Хрупкая фигура, одетая лишь в тонкие нижние одежды, после очередного дуновения ветра дрогнула. Су Эр наблюдал, как его господин, не сводя глаз с неба, рухнул на колени.

***

В это же время разум Юн Шэня, что находился в теле господина Хэ, был переполнен вопросами.

Пусть Юн Шэнь не мог припомнить многое, но он точно знал, кем является. Он бессмертный мастер с пика Шугуан, одного из пяти великих пиков Обители Бессмертных, хранитель Небесных печатей, страж Небесного барьера.

Именно два последних титула делали невозможным всё то, что происходило сейчас.

Небо пусть и было мрачным и тяжёлым, но оно было мирным. Вещи сохранили свой естественный ход, как будто ничего не случилось, как будто Небесный барьер не раскололся надвое, впуская в Срединное царство полчища кровожадных и ужасных демонов.

Во время демонического нашествия Юн Шэнь был тем, кто дал отпор и применил Небесные печати. Он был тем, кто одолел демонического царя Чи. Он вложил всё своё существо, чтобы Небесный барьер получилось восстановить. Так он стал хранителем печатей и стражем Неба. Пока он жив, барьер будет стоять.

Теперь же Юн Шэнь...

Даже думать об этом было страшно.

Почему небо было безмятежным, птицы пели свои песни? Почему ветви дикой сливы, украшенные кроваво-красным цветением, мирно покачивались на ветру? Со смертью хранителя барьер должен был пасть.

У Юн Шэня закружилась голова. Его колени немели, как и руки, что безвольно свисали по бокам и касались земли. Намокшее от снега нижнее одеяние липло к телу, а ветер холодными прикосновениями заставлял вздрагивать.

— Почему мне так холодно? — прошептал он.

Вдруг на плечи опустилась тяжёлая мантия. Нос уткнулся во влажный мех. Невольно Юн Шэнь схватился за края, натягивая её на себя сильнее. Сжимая ткань в руках, он не чувствовал пальцев.

Как же холодно. Бессмертные не испытывают холода. Почему же ему так холодно?

Отчего он вообще беспокоится об этом? Есть проблемы и важнее: без хранителя печатей Небесный барьер может рухнуть в любой момент. Быть может, сейчас он поддерживается остаточной энергией или силами его боевых братьев и сестёр, но это ненадолго. Небесные печати слишком опасны, никому не под силу сдержать их мощь, кроме него.

Он должен... Должен сейчас быть там...

Но боги, как же ему холодно.

Юн Шэнь часто заморгал. Его грудь разрывалась от накатившего ужаса, волнения и тревоги. Он часто и поверхностно дышал, не в силах от сковавшей дрожи вдохнуть глубоко. Наконец, он обернулся к человеку, что дал ему накидку. Это был Су Эр. Он подошёл ближе и обхватил Юн Шэня за плечи, одним рывком ставя его на ослабевшие ноги.

— Почему мне так холодно? — повторил вопрос Юн Шэнь.

Выражение лица Су Эра было трудно прочитать, но в его глазах бывший бессмертный смог разглядеть растерянность.

— Вы выбежали на улицу будучи босым и одетым лишь в одно исподнее.

Юн Шэнь хмыкнул. Смертные тела слишком хрупкие. Су Эр бережно довёл его назад до покоев. Оказавшись в тёплом помещении, Юн Шэнь всё ещё дрожал и сильнее кутался в спасительную мантию.

— Всё ещё холодно.

— Вам нужно переодеться.

Юн Шэнь никак не отреагировал на эти слова и отвёл взгляд к окну. В его разуме продолжала биться одна-единственная важная мысль: что стало с Небесными печатями и Небесным барьером? Сколько осталось до неминуемой катастрофы?

Су Эр вновь подошёл к нему, держа в руках сложенную одежду. Он положил её рядом с Юн Шэнем и потянул к нему руки, чтобы снять мантию и помочь переодеться, как тот резко оттолкнул его.

— Не прикасайся.

— Тогда переоденьтесь сами, вам нельзя переохлаждаться, или же этот слуга может позвать...

Юн Шэнь скривился в негодовании: к чему были все эти глупые хлопоты? Это так раздражало и отвлекало. Тем не менее, не было похоже, что этот слуга от него так просто отвяжется.

— Я справлюсь сам. Иди, — сухо сказал он и указал Су Эру в сторону двери.

Тот поколебался, но всё же вышел, перед этим почтительно поклонившись. Как только двери закрылись за ним, Юн Шэнь поправил меховую мантию, кутаясь в неё сильнее, и вновь взглянул в окно. Теперь, когда он остался один, мыслить стало проще, пусть смертное тело и продолжало дрожать.

Юн Шэню предстояло обдумать многое.