Баланс

Следующие недели Эррор провел в компании новых знакомых. Они были удивительно к нему добры, совсем отличаясь от тех злодеев, которых все изображали, и он потихоньку начал к ним привыкать. В особенности — к Найтмеру. Эррор не отходил от него ни на шаг, и во время долгих прогулок оба вели тихую беседу, при которой Эррор никогда не забывал говорить: «Спасибо за все».   Найтмер отвечал: «Не за что», хотя только что сам выдал столько «спасибо», что Эррор потом целый день ходил, прижимая ладонь к груди и бормоча: «А мое "спасибо" больше». А Найтмер подкрадывался и отвечал: «Конечно». 

  Но, как подозревал Эррор, настоящим «спасибо» все же были вечера в компании всех них. Даст очень любил рассказывать страшные истории, и обижался, когда никто их не слушал. Эррор тогда предложил, чтобы всю неделю Даст их придумывал, а в пятницу вечером все откладывали дела и собирались вместе, чтобы он рассказал их. Все согласились, и такие пятничные вечера вошли в традицию. А после — истории стали рассказывать все, не только один Даст.

  Любимой историей Эррора была рассказанная Найтмером сказка о двух слепых, которые, щупая друг друга, понимали, что являются жуткими и уродливыми чудовищами, слившимися с отвратительными несуществующими уродцами; причем все зрячие монстры говорили им, что они выглядят почти как модели с журналов монстров; а они не понимали — что есть на самом деле.

  А однажды Найтмер не появился к назначенному времени. Даст на другой день спросил у него, где он был и чем занимался, а Найтмер ответил: «Слепые уродцы умерли». И они с Эррором замерли в немом ужасе, а Найтмер рассмеялся.

  Тогда у него впервые получилось своей историей напугать Даста, и тот долго обижался, всю неделю придумывая новые страшилки.

  После этого Даст стал гораздо уверенней рассказывать истории, стараясь переплюнуть Найтмера. Но разве кто-то может переплюнуть создателя ночных кошмаров, который знает страхи лучше, чем кто бы то ни был на свете? Нет, не сможет. Ведь и рассказывать страшилки можно по-разному. В случае Найтмера, если попадалась особенно страшная история, Даст, вспоминая ее, сочинял новые, лучшие страшилки, которые нравились ему куда больше. А Найтмер радовался, что Даст точно так же, как он, стремится превзойти его, и только посильный труд и вся сила воображения позволяют ему оставаться выше Даста на несколько ступенек.

  ***

  Готовить в этом доме Эррор любил больше всего, и после съеденной стряпни Хоррора (на словах — ужасной), его приняли, как повара, более чем хорошо.

  Поэтому в дальнем углу кухни он сам соорудил еще один длинный стол с расставленными на нем тарелками и баночками со специями. Когда его Хоррор с Дастом пробовали звать сыграть в карты, он давал понять, что занят, и потом демонстративно громко ронял на пол какой-нибудь соус, чтобы те поняли, что занимаются неблагодарным делом. А они смущенно улыбались и переставали к нему лезть.

  Всех такой расклад более чем устраивал. И Эррор почти адоптировался обходится без Найтмера. А приходы и уходы Найтмера из дому почти не волновали его, хотя и были довольно заметными. Но иногда ему приходить и уходить не надо было совсем. И никто не знал, куда он тогда уходит.

  Он приходил и уходил сам по себе, по собственному желанию. И никто никогда не мог определить, когда он сделает это вновь.

  Вот и сегодня ему пришлось уйти. Но на этот раз Эррор знал, почему. Он тоже это чувствовал — постепенно нарастающий дисбаланс. Поэтому, несмотря на темный и промозглый осенний вечер, он вышел во двор и стал вглядываться в темноту, пытаясь проглядеть сквозь тучи причину этого. Он и сам не знал, что пытался там найти, но это его успокаивало.

  Климат этой вселенной был самым что ни на есть уютным. Даже зачастую затянутое тучами небо не вызывало дискомфорта. Безоблачные дни и ночи — особо тихие. И это в самом страшном, самом депрессивном и безжалостном мире, каким только может стать наша реальность, могут быть такие красивые закаты. Но они же заставляют Эррора задумываться о чем-то главном. О смысле жизни, например. Его бессмысленной оборванной, даже не успевшей начаться, жизни. И ему хотелось пойти с Найтмером, но тот, в очередной раз, ушел, не предупредив.

  Найтмер был для Эррора почти неприкосновенным, но это не мешало Эррору спрашивать у него все больше и больше. А Найтмер пытался ответить, он даже слушал его. Хотя у него явно были другие заботы, и Эррор, пусть неосознанно, но ему мешал. И Эррор тоже это чувствовал. Поэтому он боялся, что рано или поздно Найтмер не заговорит с ним о чем-нибудь важном. И тогда мир полностью рухнет. Но было ясно, что этот момент наступит нескоро. Или даже никогда. Потому что Эррор старался контролировать себя, одергивал после каждого неуместно заданного вопроса. Он мечтал перестать задавать вопросы. Но это получалось плохо. И его постоянно тянуло спросить что-нибудь глупое. Например, что такое счастье. Найтмер ведь не собирался рассказывать ему. А хотелось. И поэтому он не мог спросить.

  А счастье с точки зрения лорда тьмы было невыразимым... Возможно, мы ничего бы не поняли в его словах.

  Эррор зашел обратно в дом. Найтмер должен был вернуться с минуты на минуту, а пока его позвали опять во что-то играть. Может — пробовать настойки, но и этого Эррору хотелось не больше, чем проигрывать желание в дурака. Надо было чем-то занять себя. Эррор поднял упавшую на пол бутыль. Оказалось, что она пустая.

  — Давай иди сюда, Глючное чучело! — схватил его за шкирку Даст и потащил сажать за стол.

  Хоррор уже тасовал карты. Киллер стоял, облокотившись на подоконник, и, наклонив голову, делал вид, что это все ему неинтересно, но краем глаза все-таки посматривал на то, как Хоррор тасует. Эррор молча сел.

  — На что играем? — азартно спросил Хоррор.

  — На фантик от конфетки. — фыркнул Киллер.

  Эррор поставил перед собой бутылек. Хоррор посмотрел на него и ухмыльнулся.

  — Фантик от конфеты, — повторил он.

  — На фантиках мы далеко не уедем, — сказал Даст и подхватил бутылек.

  Хоррор кивнул.

  — Можно на раздевание.

  Но Даст отклонил предложения, заявив, что на раздевание играют только проститутки и те, у кого совсем нет вкуса.

  — А на желание играли в прошлый раз... — заключил он, откидываясь на стуле. — На деньги?

  Киллер, задумчиво моргая, оглядел игроков. Идея выиграть какую-нибудь сумму была заманчивой.

  — А у меня нету, — стыдливо пробормотал Эррор, и тут же перед ним плюхнулся мешочек с монетами.

  — Все равно все деньги в итоге так и остнутся в общей казне, — сказал Хоррор и стал раздавать карты.

  Вскоре на столе оказалось несколько крупных монет, несколько медяков и блокнот для ведения подсчетов. Киллер нервно смотрел на веер карт. По мере того, как карты перекочевывали из рук в руки, настроение его, обычно каменно-нейтральное, становилось все оживленнее. Он подкинул Эррору червонную даму, и тот ее неуверенно взял. На кону стояло чуть меньше пяти золотых.

  Хоррор преспокойно перебирал в руках свои шесть карт, хитро глядя в глаза Дасту. Киллер как завороженный следил за его пальцами, забравшимися под карты. Хоррор ухмыльнулся и сделал ход. Киллер стукнул ладонью по столу. Перед ним, предательски улыбаясь, лежал трефовый валет. Бурча что-то себе под нос, Киллер взял его и, подкинутый Дастом, бубновый. Затем начался следующий кон. Эррор смотрел на карты с непроницаемым лицом, но то и дело бросал взгляд на Даста.

  На кону уже лежало семь с половиной золотых, когда карты перестали их слушаться, и все козырные ушли в самом начале кона.

  В итоге победил Хоррор. Он довольно сгреб к себе все монеты и умиротворенно их пересчитывал.

  Даст разочаровано отбросил колоду и откинулся на спинку стула. Сидящий напротив Эррора Киллер, похоже, потерял всякий интерес к происходящему.

  А вскоре вернулся Найтмер. У него на лице умиротворенно замерло облегчение. Он сел рядом с остальными и с интересом посмотрел на довольного Хоррора. Из мешочка выкатилась одна из монет. Найтмер подобрал ее и задумчиво повертел в руках. Хоррор не обратил на это никакого внимания. Лицо его вновь приобрело твердое и неприступное выражение. Хоррор долго вглядывался в монетку и наконец грустно опустил глаза. Найтмер улыбнулся и опустил ее в мешочек. Хоррор больше не глядел в сторону монет. Он неожиданно открыл глаза, но уже в следующую секунду на его лице вновь появилась улыбка.

  — Вот видишь, — сказал он Эррору, — даже какое-никакое усилие не особо нужно. Это ведь все понарошку.

  А потом положил мешочек на середину стола, крепко затянув веревку. Он явно желал показать, что все продумал, и никаких неожиданностей не будет. Выражение, которое появлялось на лице Хоррора, означало лишь одно — в дело включился автор. Еще бы! Он благодарственно кивнул куда-то в сторону от остальных и тут же надулся от гордости. Вид у него был самый что ни на есть гордый и неприступный.

  — Выйграл что ли? — догадался Найтмер и усмехнулся.

  Он уже знал ответ на свой вопрос. Увидел его, когда Хоррор собирал монеты.

  ***

  Целый месяц существования в этом мире отпечатались в сознании Эррора четким, как фотография, рисунком. И ему совсем не требовалось никаких подтверждений, что его не придадут. Не хотел думать об этом, пока все было хорошо.

  Вот тогда все должно было измениться. Когда он оказался во сне на дне собственной души и увидел, как свобода осыпается со своих стеблей, — почему он оставил свой долг и последовал за ней? Была ли в этом его собственная воля? Или воля обстоятельств? Почему же все переменилось так стремительно? И в каком он теперь оказался положении? Во сне ответить на вопросы не проучилось и, проснувшись, он сразу решил спросить об этом у Найтмера.

  Эррор постучал в его дверь примерно в девять часов утра. За дверью послышалось копошение, и вскоре она открылась.

  — Прости за беспокойство, — начал Эррор, проходя внутрь, — но я хотел бы спросить.

  Он попытался привыкнуть к стоящей темноте, и ему это почти удалось. Но когда он поднял взгляд, ему показалось, что Найтмер глядит на него в упор.

  — Спрашивай. — голос совсем отличался от представившегося ему серьезного лица, поэтому Эррор списал это на игры воображения и постарался скрыть охватившее его смятение.

  — Да я про сон. Не знаю, что он значит.

  Эррор аккуратно закрыл за собой дверь.

  — О, — оживился Найтмер, — Всегда готов поговорить об этом! Проходи, присаживайся, я сейчас включу лампу.

  Через секунду комнату осветил тусклый рыжеватый свет лампы, и Эррор быстро сориентировался, найдя кресло. Найтмер, наклонив голову к столу, пытался пригладить к нему мятую черную салфетку. Затем он поднял глаза на Эррора и попросил:

  — Рассказывай.

  Действовать нужно было осторожно: чуть затронет тему Инка и Хранителей — Найтмер догадается. Эррор был удивлен, что он еще ничего не заподозрил, но одновременно очень рад. Страх не отпускал его, и никак не удавалось вспомнить что-то, о чем можно было бы поговорить. Сон постоянно издевался, забываясь почти полностью и проблескиваясь только в самых спорных моментах. Эррор рвано выдохнул и осторожно начал:

  — К чему может сниться душа?

  Найтмер нахмурился.

  — Это всегда зависит от того, что ты вкладываешь в понятие. Душа — это не то, что ты обычно видишь перед собой.

  — Я знаю. Вернее, в теории, но не совсем это понимаю, но смысл такой. Почему снится, например, когда ты в ней, но как в комнате, и там что-то происходит?

  Найтмер встал со стула и подошел к полке. Провел рукой по корешкам тетрадей, выуживая одну с подписью «Д». Он стал перелистывать страницы, шепча себе под нос: «Душа, душа, душа, так, не «душ», дальше». Наконец он нашел, вскинув вверх указательный палец:

  — Нашел! Читай и ищи.

  Найтмер плюхнул перед Эррором тетрадь, где его почерком были расписаны все вариации снов под обобщенным словом «Душа». Эррор на мгновение задумался — как долго все это Найтмер писал, но тут же себя одернул и стал вчитываться. Найтмер внимательно наблюдал за ним. Несколько минут прошло в напряженном молчании.

  — Вот, — наконец сказал Эррор, указывая пальцем на пункт «26»:

  «Ощущение того, что душа содержит тебя в себе, как в сосуде, давя вопросами и неоправданным чувством вины. Оно бывает как приятным, так и мучительным, и в зависимости от чувств, испытываемых во время сновидений, меняется в бесконечно разнообразной степени».

  Найтмер внимательно пробежал глазами по пункту, а потом серьезно посмотрел на Эррора. Тот отвечал ему непонимающим взглядом. Найтмер нахмурился и сдвинул брови. Тогда Эррор быстро и нервно заговорил, размахивая руками:

  — Ты не подумай, там ничего такого, мне просто интересно. В этой самой «Душе»... — он замялся и с усилием закончил: — в этой «Душе» просто содержится все!

  — Я знаю. — ответил Найтмер и со вздохом захлопнул тетрадь. — Тебя что-то давит. Или чувство вины, или травма прошлого. Это все, что ты бы хотел знать, или ты хочешь избавиться от сна?

  Эррор понял, что просто взмахом руки Найтмера ничего не получалось. А если получалось бы, то он бы этого не сделал. Решившись, он тихо сказал:

  — Нет, наверное, не стоит.

  — Уверен?

  Уверен он не был. Лампочка в лампе взволновано мигнула пару раз, но Найтмер положил на абажур руку, и та успокоилась. Эррор не знал, что ответить. Конечно, он не был в этом уверен, но и говорить об этом с Найтмером ему очень не хотелось. Он смущенно потупил взгляд и быстро, почти неслышно прошептал:

  — Не думаю, что тебе стоит это знать, но это не потому, что я тебе не доверяю, ты не подумай, просто пока не уверен.

  Найтмер заинтересовано поднял на него взгляд и улыбнулся краем рта.

  — Все в порядке, ты можешь мне рассказать.

  Эррор чувствовал, что может совершить ошибку, сделав это, но и что успокоить душу — тоже. Кто его знает, как он будет выглядеть в глазах Найтмера? Да и будет ли вообще? Итак, вздохнув, он решился. Медленно подбирая слова, сказал:

  — Это из-за Инка... Я думаю.

  Найтмер замер, удивленно уперевшись взглядом в Эррора. Какое-то время они смотрели друг на друга, а потом Эррор продолжил:

  — Видишь ли, я... Нет, не знаю, с чего начать, не могу. Не стоит.

  Найтмер покачал головой.

  — Расскажи. Ты можешь мне довериться, Эррор, если ты думаешь, что я смогу тебе помочь — говори.

  Эррор выдохнул. Потом еще раз, и еще. Наконец, выдохнул и начал. Он говорил и сам поражался собственному спокойствию. Он говорил об Инке, о своей жизни, о балансе. Просто говорил, не контролируя поток слов. Он даже не думал, что может сказать что-нибудь лишнее. Найтмер же, наоборот, слушал очень внимательно, не произнося ни слова. Его лицо постепенно становилось все более удивленным и каким-то растерянным. Закончив, Эррор стал ждать, что скажет Найтмер. Но Найтмер молчал долго. Его руки все это время теребили салфетку. То, что перед ним сидел потерянный Четвертый хранитель ничуть не успокаивало. Эррор терпеливо ждал, вглядываясь в складки пледа. Затем он заговорил.

  — Я не знаю, почему не решился покинуть антипустоту раньше, даже когда она меня сводила с ума. Прости, что заставил тебя все то время выполнять мою работу.

  Эррор не узнал собственный голос. Это было так странно и непонятно — говорить, говорить и говорить. Он сегодня, пожалуй, сказал слишком много для самого себя.

  Наконец, Найтмер поднял взгляд. В его глазах была бесконечная усталость, смешанная с безграничным счастьем.

  — Эррор, твою мать! — только и сказал он, прежде чем радостно кинуться обнимать Четвертого.

  ***

  Дальше были настойки. Эррор и Найтмер решили ничего не говорить пока остальным, хотя довольную мордочку Найтмера заметили все. Он сидел в сторонке, прихлебывал что-то из большой пузатой бутылки и глядел на Эррора, который объяснял бестолковому Киллеру, как пользоваться водяной баней. Тот решил своей пустой башкой, совсем не подумав о бесконечно засранной кухне и количестве грязной посуды, сделать собственный, в домашних условиях, так сказать, шоколадный фонтан. Башня посуды с криво стекающим по ней топленным шоколадом, которую Киллер протащил по коридору в комнату, сразу произвела фурор. Туда окунули, без преувеличения, все. И даже, кажется, больше. Там теперь безобразно плавали печенья, кусочки яблок, крекеры, шкурки апельсинов и чей-то пластиковый нож. Но Киллера это уже не волновало. Он выложил фонтан себе в профиль и теперь сидел, отвечал на комментарии.

  Хоррор с Дастом распивали настойки, а Эррор пытался собрать пустые бутылки в одну кучу.

  Найтмер подполз к Эррору и тихо попросил его:

  — Оставь это до завтра, пусть этим займутся Даст с Хоррорм. А то я поражаюсь, как у тебя хватает на все сил.

  — Спасибо, — ответил ему Эррор.

  Он сел рядом и облокотился о его плечо.

  Завтра, кончено же, ничего не было убрано.

————————————
Отчет: 2559 слов
Мне не нравится, как скачут размеры абзацев, но ничего с этим не могу поделать
Может, если через год я буду переписывать баланс в третий раз, то разберусь с этим :)
Ладно, так нельзя шутить, надеюсь, это реально последний раз, когда я переписываю баланс (кроме новых глав, конечно)