И не ведай.

Авель вышел из покоев Лоренцо с лёгким звоном в ушах. Тяжесть разговора осела где-то под сердцем, тревожным комом. Он не мог объяснить, почему - ведь ничего дурного не было сказано, и всё выглядело даже обнадеживающе. Но внутреннее напряжение не отпускало.
Он шёл по коридору быстро, почти на цыпочках, будто хотел убежать от собственных мыслей. Тени от свечей колыхались по каменным стенам, воздух был прохладным, и чем ближе он приближался к лестнице, тем больше его шаг превращался в бег.
И тут - он резко врезался во что-то мягкое и большое.
- Осторожно, - прозвучал спокойный голос.
Авель отшатнулся, быстро подняв взгляд. Перед ним стоял отец Рафаэль. В рясе, с чётками, свисающими с запястья. Лоб слегка нахмурен, взгляд пристальный, но не строгий.
- Простите, - выдохнул Авель, отступая на шаг. - Я... не заметил Вас.
Рафаэль смотрел на него внимательно.
- Всё хорошо, - тихо сказал он. - Ты куда так спешил?
Авель опустил глаза. Он хотел бы соврать, но не знал, как.
- Возвращаюсь в спальню. Просто немного устал, - добавил он, чуть хрипловато.
Рафаэль промолчал, будто что-то взвешивая. Потом мягко предложил:
- Пройдёмте со мной. Я как раз собирался заварить мятный чай. Думаю, он поможет вам успокоиться.
Авель не знал, почему, но сдерживаться не захотел. Он только кивнул.
Они пошли рядом, шаг за шагом. Молчание между ними не тяготило - наоборот, было почти утешительным. Рафаэль ни о чём не спрашивал, не давил. Только иногда бросал короткий взгляд в сторону Авеля - ровный, спокойный, почти отеческий.
В комнате, куда они вошли, царил полумрак. Рафаэль подогрел воду, добавил в чашку свежие листья мяты, и протянул напиток Авелю.
- Осторожно. Горячо.
- Спасибо... отец, - шепнул Авель, принимая кружку обеими руками.
Тишина снова воцарилась. Но она уже не казалась тяжёлой. Рафаэль сел напротив, не задавая лишних вопросов. Просто был рядом.

Авель сидел, обхватив чашку, словно это была последняя защита от того, что бурлило внутри. Тепло от мяты разливалось по телу, но внутри всё равно дрожало.
Рафаэль не торопил. Лишь изредка глотал свой чай и смотрел сквозь пламя свечи.
- Я... - начал Авель, голос прозвучал тише, чем он хотел. Он сжал пальцы сильнее. - Я не знаю, почему именно вам могу это сказать. Но если я не скажу... - он замолчал, осознав, что не может подобрать слов.
Рафаэль только слегка кивнул, не перебивая.
Авель глубоко вдохнул.
- Лоренцо... предложил мне покинуть монастырь. Он сказал, что может продвинуть мой голос. Что я мог бы петь на сцене, как другие... избранные. Что я был бы... как сын ему.
Он помолчал. В груди защемило.
- Это звучит как мечта. Я ведь всегда пел... всегда верил, что в этом моё дыхание. А он - первый, кто увидел во мне что-то. И всё же... когда он говорил, я чувствовал... не радость. А тревогу. Словно мне предлагается что-то красивое, но с чем-то неправильным внутри. Как будто это не благословение, а сделка, в которой я не понимаю цены.
Рафаэль не изменился в лице, но его глаза стали мягче.
- Вы не должны бояться мечтать, Авель, - произнёс он спокойно. - Но мечта не должна пахнуть страхом.
Авель поднял на него взгляд.
- Я почувствовал от него... не заботу. Желание. Как будто... я не голосом его заинтересовал, а чем-то другим.
Тишина стала гуще.
Рафаэль отвёл взгляд и медленно поставил чашку на стол.
- Спасибо, что сказали. И что доверились.
- Я... не знал, к кому ещё идти, - тихо признался Авель.
Рафаэль посмотрел прямо в него.
- Если вы когда-нибудь почувствуете, что не в безопасности - скажите. Независимо от того, кто стоит перед вами. В монастыре вы не один.
Авель кивнул, сжав губы. У него першило в горле, но внутри стало немного легче. Как будто часть тьмы рассеялась.
- Отдохните сегодня. Завтра - новый день. И никакое предложение не важнее вашей чистоты и спокойствия.
- Спасибо, отец, - шепнул он, и голос предательски дрогнул.

Рафаэль посмотрел на него мельком будто пытаясь найти что то. Авель встал и направился к себе в комнату.

Утро в монастыре выдалось ясным, но в воздухе чувствовалось напряжение. Всё будто дышало тишиной перед громом. Авель проснулся до звона колокола - сны оставили в теле странную тяжесть, как будто он не спал вовсе. Он молча оделся, заправил постель и вышел во двор.
Монастырская жизнь текла, как всегда: ровно, размеренно, по привычке. Сестра Элиса попросила помочь ей с приготовлением благовоний, а затем - с расстановкой стульев в зале для трапез. Все двигались чуть быстрее обычного, переглядываясь и перешёптываясь.
- Лоренцо прибудет уже к обеду, - сказала кто-то из братьев.
Авель промолчал. Это имя витало в стенах монастыря с уважением и... сдержанным страхом. Он видел, как некоторые начали натирать пол до зеркального блеска, как брат Доминик распорядился поменять скатерти на алтаре.
Во время трапезы было непривычно шумно. Кто-то говорил о том, как меценат однажды пожертвовал золота больше, чем было нужно на восстановление крыши. Кто-то шептал о других его дарах - мол, щедрость у него всегда сопряжена с причудами.
Авель жевал медленно, глядя в окно. Ему не хотелось участвовать в подготовке к очередному поклонению власти, пусть даже завуалированной добрыми делами.
После еды его отправили с другими послушниками готовить небольшую сценку из Писания - для вечернего представления. Он сдержанно произносил свою реплику, репетируя в полголоса, но мысли его были далеко: снова кидались к Рафаэлю, к странной ночной встрече, к мятному чаю и к спокойствию его глаз.
Он чувствовал, как с каждой минутой приближается что-то неприятное. И всё же, как всегда, оставался молчаливым, сдержанным. Просто продолжал делать то, что нужно.
До вечера оставалось совсем немного.

Праздник для Лоренцо подходил к концу, и в воздухе витала тяжесть переигранного веселья. Послушники пели, декламировали стихи, разыгрывали сцены из Писания, словно ярмарочные артисты перед привередливым купцом. Авель сдерживал раздражение, выполняя свою часть без ропота. Он знал, как работает система.
Но взгляд Лоренцо - тяжёлый, вымеренный, скользящий по нему с приторным вниманием - настораживал.
Когда все уже начали расходиться, Лоренцо подошёл ближе, его перстни звякнули о деревянную спинку скамьи.
- Ты по-прежнему молчишь, Авель, - проговорил он, усмехнувшись. - Я всё ещё жду ответа.
Авель медленно выпрямился.
- Мне хорошо здесь. В монастыре.
- Ты уверен, что это предел твоих желаний? - голос Лоренцо стал почти шелестящим.
- Если я и уйду, то сам. Без чьей-либо помощи, - спокойно, но твёрдо сказал Авель.
Губы Лоренцо дрогнули. Он смотрел на юношу долго, слишком долго - и, не сказав больше ни слова, повернулся и вышел.
Вечером, когда свечи отбрасывали длинные тени по каменным стенам, в келью Авеля постучали.
- Тебя зовут. Срочно, - сказал брат, избегая взгляда.
- Я ничего не сделал, - нахмурился Авель.
- Это Лоренцо... Он сказал, что речь идёт о хулиганстве. Лучше иди. Он меценат. Мы не можем его прогневать.
Сердце Авеля опустилось. Он шёл по тёмному коридору, и каждый его шаг отдавался тревогой. Он понял, куда его ведут, ещё до того, как увидел дверь с золотым обрамлением.

Авель застыл в нерешительности перед высокой дверью, за которой, как он чувствовал, начиналась ловушка. Слишком тихо. Слишком роскошно. Слишком не по-монастырски.
Брат, сопровождавший его, лишь буркнул:
- Если тебя зовёт Лоренцо, ты не должен перечить. Мы все зависим от него.
И ушёл, оставив Авеля наедине с немым решением.
Он толкнул дверь и вошёл.
Золотой свет свечей отражался в полированном серебре, винный аромат смешивался с тяжёлым запахом благовоний. Лоренцо в шёлковом халате развалился на кресле, рядом - другой юноша стоял на коленях, молча массирующий его ноги.
- Авель, - голос был ленивым, почти игривым. - Я думал, ты догадаешься прийти раньше. Но ничего. Теперь ты здесь.
Авель шагнул внутрь. Тревога сдавила грудь.
- Я пришёл, потому что меня позвали. Но ответ мой тот же. Я останусь здесь. Мне хорошо в монастыре. И если уйду - то сам.
Лоренцо встал, не спеша, с бокалом вина в руке.
- Такая жалость. Иногда выбор ведёт к последствиям. Тебе пора это понять. - Он приблизился ставая почти в притык. - На колени.
Авель не двинулся. Его глаза метались. Тело застыло в цепенеющем страхе.
- Ты не понял меня? - Лоренцо резко схватил его за челюсть.
Но в этот миг дверь распахнулась.
- Если вы хотите сохранить свою репутацию, господин Лоренцо, - холодно сказал Рафаэль, входя в комнату, - советую вам немедленно собирать вещи и покинуть монастырь до утра.
Он стоял прямо, тень от его фигуры легла на ковёр. В его взгляде не было ни страха, ни ярости - только ледяное, бескомпромиссное спокойствие.
Лоренцо застыл. Его рука соскользнула с лица Авеля.
Рафаэль подошёл ближе, встав между ними.
- Здесь не рынок и не дворец. Это дом тишины и веры. Вы забылись, господин.
- Я... - Лоренцо попытался что-то сказать, но голос предательски дрогнул.
- Пойдём, - обратился Рафаэль к Авелю, не отрывая взгляда от Лоренцо.
Авель двинулся, чувствуя, как дрожь в ногах уходит. Он шагнул за спину Рафаэля, и тот, лишь на миг коснувшись его плеча, вывел его из комнаты.