Завет Влюбленных

- Как ты относишься к тому, что бы вломиться в чужой дом? – Спросил Кьеран, осматривая поместье Иварта.

Иветт передернуло от воспоминаний об этом месте.

- Предпочла бы этого не делать. – Выдохнула она обреченно. – Но если это необходимо...

Кьерана это не удивило. Он всегда был на стороне риска. Его быстрая улыбка и уверенное поведение служили ей своеобразной опорой, хоть и не всегда безопасной.

— Ты ведь со мной, — усмехнулся он, и её сердце сделало кульбит. Этот легкий флирт немного отвлекал её от гнета обстоятельств и заставлял верить, что, возможно, это не так страшно. – Так что, бояться нечего, – закончил Кьеран, успокаивающе сжав ее плечо. – У нас все схвачено. Меланта возьмет на себя роль отвлекающего маневра, а Конрад проследит за стражей, чтобы ни одна мышь не проскочила мимо.

В груди Иветт тут же зародилось беспокойство за подругу. Она всегда переживала за Меланту, зная ее авантюрный характер и готовность рисковать собой ради других.

– Что именно будет делать Мел? – с тревогой переспросила она, вглядываясь в лицо Кьерана, словно ища там ответ на свой вопрос.

– Одна из способностей химер, к которой Меланта прибегает крайне редко, – это перевоплощение в другого человека, – начал объяснять Кьеран, стараясь говорить спокойно и уверенно, чтобы не напугать ее еще больше. – Редко – потому что после этого им требуется очень долгое и болезненное восстановление. Трансформация отнимает слишком много сил, и только самые опытные химеры могут позволить себе использовать ее чаще остальных. Но Меланта у нас девушка талантливая, так что, думаю, она справится.

Иветт замолчала на мгновение, словно обдумывая слова, а затем добавила с легкой усмешкой:

– Она собирается выдать себя за какую-нибудь знатную даму, поклонницу Иварта, и закатить ему настоящую истерику, требуя немедленного внимания?
Кьеран засмеялся
- Уверяю тебя, с этим она справится лучше всех. Так что, за это точно не стоит волноваться.

Ночь, словно чернильная клякса, растеклась над поместьем Иварта, погребая его в непроглядной тьме. Луна, запрятавшись за толщей свинцовых туч, скупилась на свет, лишь изредка позволяя слабым лучам пробиться сквозь завесу, выхватывая из мрака причудливые силуэты покосившихся башен и зловещих фигур, изваянных из камня. Ветер, играя с опавшими листьями, нашептывал о чем-то тревожном, а вдали, словно предзнаменование беды, ухала одинокая сова, разрывая тишину своим зловещим криком.

Кьеран и Иветт, словно призрачные тени, скользили вдоль высокой, сложенной из грубого камня ограды, стараясь не выдать себя ни единым звуком. Кьеран, высокий и стройный, как кипарис, был облачен во все черное, что делало его почти невидимым в этой непроглядной мгле. Его лицо, тонкое и аристократичное, выдавало стальную волю и запредельную сосредоточенность. В его глазах, темных и глубоких, словно два омута, плясал огонь решимости. Иветт двигалась с грацией дикой кошки, беззвучно ступая по земле, словно сама тьма. Ее светлые волосы, заплетенные в тугую косу, мягко касались плеча, а в тонких пальцах, с которыми она умела обращаться с самыми сложными механизмами, покоилась отмычка, словно магический артефакт, способный открыть любые двери.

– Готова? – шепнул Кир, остановившись у кованых ворот, преграждающих путь в зловещее поместье.

Иветт, не отрывая взгляда от сложного механизма замка, лишь кивнула, отдав всю свою энергию и внимание этой маленькой, но такой важной задаче. Ее пальцы, словно щупальца, ощущали каждый выступ и изгиб, каждый зубчик и шестеренку. Кьеран затаил дыхание, наблюдая за ее работой, восхищаясь ее мастерством и собранностью. Тишина, давящая и плотная, казалась почти физически ощутимой, а звук его собственного сердцебиения, казалось, грохотал в ушах, как барабанная дробь. Наконец, после бесконечных секунд напряжения, замок, словно сдаваясь под натиском ее умения, тихо щелкнул. Иветт облегченно выдохнула, вытащила отмычку и, не отрывая взгляда от Кьерана, кивнула.

– Готово, – прошептала она, едва слышно.

Брюнет кивнул в ответ и осторожно приоткрыл ворота, пропуская Иветт вперед. Они проникли в поместье, словно воры, крадущиеся во тьме.

Сад, который предстал перед их взором, был запущен и заброшен. Высокая трава, пожухлая и поблекшая, словно ковер, покрывала землю, а кусты роз, давно забытые заботливой рукой садовника, разрослись во все стороны, обвивая собой потускневшие статуи и высохшие фонтаны. Воздух, неподвижный и спертый, был пропитан запахом сырости, гниющих листьев и чего-то еще более зловещего, отчего кровь стыла в жилах.

– Библиотека, – прошептала Иветтт, оглядываясь по сторонам, стараясь сориентироваться в этом хаосе. – Нам нужно найти библиотеку.

Кьеран кивнул, достав из внутреннего кармана небольшой сверток. Он сверился с планом поместья, заботливо составленным ими заранее.

– Она должна быть в западном крыле, – прошептал он, указывая рукой в сторону мрачного здания, возвышающегося над садом, – Идем.

Они осторожно двинулись по заросшим дорожкам, стараясь держаться в тени деревьев и кустов, стараясь, чтобы ни один шорох не выдал их присутствия. Каждый их шаг отдавался эхом в ночной тишине, словно за ними кто-то пристально наблюдал.

Иветт и Кьеран, преодолев очередной извилистый поворот, замерли, словно наткнувшись на невидимую стену. Коридор, узкий и мрачный, внезапно обрывался перед ними, упираясь в высокие, словно выкованные из стали, металлические двери, больше напоминавшие вход в подземное логово, чем обычный проход. Отпустив руку Иветт, Кьеран, собрав всю свою силу, навалился на двери всем своим немаленьким телом, готовясь к возможному сопротивлению. Но двери, к его удивлению, не стали оказывать никакого сопротивления, и он, потеряв равновесие, кубарем покатился вперед, словно его подбросило неведомой силой. Иветт, не раздумывая ни секунды, бросилась за ним следом, стараясь удержаться на ногах. Оказавшись внутри, она тут же, позабыв о собственном равновесии, повернулась, чтобы закрыть тяжелые створки, предчувствуя неминуемую опасность. Но двери оказались неподатливыми, словно сами не желали захлопываться, скрывая за собой путь к отступлению. Иветт, напрягая все свои силы, упираясь ногами в пол и стиснув зубы, принялась тянуть их на себя, борясь с этим непокорным металлом. Ее мышцы напряглись, на лбу выступила испарина, а руки дрожали от напряжения. Но она не сдавалась. Наконец, собрав всю свою волю в кулак, преодолевая неимоверные усилия, Иветт добилась своего – двери, со скрипом и стоном, поддались, смыкаясь за ее спиной, отрезая путь к отступлению.

Внутри стояла могильная прохлада, словно они оказались в склепе, где веками царила тишина. Воздух, густой и липкий, был пропитан запахом старых книг, прелой бумаги и пыли, въевшейся в каждую щель. Бледный лунный свет, пробивавшийся сквозь узкие, зарешеченные окна, лишь тускло освещал огромное помещение, купая его в зыбких тенях и оставляя большую часть библиотеки во власти непроглядной тьмы. Перед ними, словно исполинские стражи, высились ряды огромных книжных шкафов, от пола до самого потолка, заполненных тысячами книг в кожаных переплетах, потускневших от времени и прикосновений бесчисленных рук. Книги, выстроившись в строгие ряды, казалось, смотрели на них свысока, оценивая их намерения, словно мудрые старцы, хранители вековых тайн. В центре библиотеки, под лунным светом, едва различимым сквозь пыль, стоял массивный дубовый стол, заваленный ворохом свитков, пергаментов и исписанных листов бумаги. На столе, словно маяк в этом море тьмы, тускло мерцала свеча, отбрасывая на стены причудливые, пляшущие тени, превращавшие библиотеку в царство кошмаров.

– Здесь просто бездна, – прошептала Иветт, оглядываясь по сторонам, пытаясь охватить взглядом необъятные размеры библиотеки. – С чего же нам начать?

– Нам нужно найти что-нибудь о его сестре, – ответил Кьеран, окидывая взглядом книжные шкафы, словно опытный охотник, высматривающий добычу. – Ищи все, что связано с семьей Иварта, с его именем, с его прошлым.

Они разделились, каждый выбрав свой участок в этом книжном лабиринте, и принялись за методичный поиск, перебирая книги и свитки, словно пытаясь найти ответ на загадку, спрятанный в лабиринтах текста. Тишина библиотеки, густая и гнетущая, давила на них, словно тяжелый саван, и каждый шорох, каждый скрип старого переплета казался им предупреждением об опасности, подстерегающей за каждым углом.

Иветт, перебирая книги на одной из нижних полок, вдруг наткнулась на маленький кожаный дневник, искусно спрятанный за толстым томом по алхимии. Ее сердце забилось быстрее, предчувствуя, что она нашла что-то важное.

Она осторожно вынула дневник, стараясь не повредить ветхие страницы, и открыла его. Страницы были пожелтевшими от времени, хрупкими, словно крылья бабочки, и исписаны мелким, неразборчивым почерком, с трудом поддающимся прочтению.

– Кир, – прошептала она, стараясь не выдать своего волнения. – Кажется, я кое-что нашла.

Кьеран, услышав ее взволнованный голос, тут же подошел к ней, отложив в сторону толстый фолиант, который он изучал. Он заглянул через плечо Иветт в дневник и, нахмурившись, начал читать вслух, пытаясь разобрать неразборчивый почерк.

– «Отец изгнал меня за то, что я пытался забрать свое, принадлежащее мне по праву рождения»... – Кьеран перевернул страницу, и его голос, слегка дрожащий от волнения, продолжил: – «Она отказалась стать моей союзницей, и я убил её». Затем, в конце страницы, выведено кривым, дрожащим почерком: «...не нужно было убивать, нужно было сломать, обратить в оружие».

Кьеран замолчал, отложил дневник и поднял глаза на Иветт. Их взгляды встретились, и в них отразился немой ужас, словно они увидели в зеркале собственное отражение в бездне. Девушка побледнела, ее тонкие пальцы задрожали, а в глазах застыл немой вопрос.

– Он... – прошептала Иветт, едва слышно, – неужели возможно быть таким... деспотом? Неужели люди способны на такую жестокость?

Ее голос, тихий и прерывистый, утонул в тишине библиотеки, словно тонкий ручеек, впадающий в бездонное море. То, что было описано в этом дневнике, выходило за рамки ее понимания. Ненависть к собственному отцу, убийство сестры, стремление сломать человека, превратив его в бездушное орудие.... Все это казалось ей порождением самого ада.

– Похоже, – ответил Кьеран, его голос прозвучал глухо, – что возможно. И, судя по всему, Иварт является именно таким.

Приняв облик Джоанны, Меланта, словно вынырнув из глубокого сна, огляделась вокруг, пытаясь привыкнуть к новому телу. Сама она была выше ростом и обладала более уверенной походкой, а теперь мир, словно по волшебству, предстал перед ней в совершенно иной перспективе. Меланта ощущала себя неуклюжей и скованной, словно надела чужие ботинки, которые ей явно не подходили по размеру. И, что еще более странно, ей казалось, что вместе с внешностью она переняла и тараканов в голове Джоанны, ее страхи, комплексы и неуверенность в себе.

Она бросила мимолетный взгляд на настоящую Джоанну, безмятежно лежащую в своей кровати, словно погруженную в глубокий сон, и поспешно, стараясь не привлекать к себе внимания, выскользнула из комнаты, направляясь в лабиринт бесчисленных коридоров поместья Иварта, словно охотник, идущий по следу зверя. Ей нужно было найти его как можно скорее, пока ее маскировка не раскрылась и пока ее друзья не попали в беду.

"Так, Мел, соберись", - сказала она себе. - "Ты - не Джоанна. Ты - химера, хищница, способная на все. Не дай этим тараканам взять над тобой верх".

Коридоры поместья, казалось, издевательски тянулись в бесконечность, извиваясь, словно змеи. Стены, облицованные темным деревом, впитывали свет, оставляя лишь призрачные тени, танцующие в полумраке. Меланта шла быстро, стараясь запомнить повороты и развилки, чтобы не заблудиться в этом лабиринте. Шаги ее, бесшумные, как у кошки, эхом отдавались в тишине, нарушаемой лишь тихим скрипом половиц. По пути ей встретились несколько слуг, но, к ее счастью, они не обратили на нее особого внимания. Меланта постаралась вести себя естественно, стараясь копировать манеры Джоанны, ее походку, жесты, даже выражение лица. Она чувствовала себя актером, играющим роль в спектакле, от исхода которого зависела не только ее жизнь, но и жизни ее друзей.

Вдруг, в конце одного из коридоров, она заметила высокую фигуру, идущую к ней навстречу. Сердце Меланты екнуло. Она сразу узнала осанку и манеру движений. Это был Иварт. Его лицо было не выразительным, в холодных глазах читалось полное безразличие. Меланта задержала дыхание, стараясь не выдать себя, и приготовилась к импровизированной игре. Ей нужно было убедить его, что она именно та, за кого себя выдает. Это было рискованно, но другого выхода у нее не было. Иварт, приблизившись к ней, остановился в нескольких шагах. Он пристально посмотрел ей в глаза, словно пытаясь прочесть ее мысли. На его губах заиграла едва заметная, но от этого еще более зловещая усмешка.

– Джоанна? – произнес он, его голос был хриплым и холодным, словно лед. – Что ты здесь делаешь?

Меланта сделала глубокий вдох и, собрав всю свою волю в кулак, ответила, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более убедительно:

- Хотела поговорить, с тобой. – Она прислушалась к своему голосу. В этот момент жар прилил к голове, ей казалось, что она выдала себя чужим голосом.

Иварт, не меняя выражения лица, склонил голову в знак понимания. Он был словно статуя, высеченная из камня, и Меланта не могла понять, верит он ей или нет.

– Хорошо, – ответил он, и его голос, как и прежде, оставался ледяным.

Он сделал шаг вперед, и Меланта почувствовала, как ее сердце бешено забилось в груди. Она не знала, чего ожидать от этого человека. Он был опасен, непредсказуем, и она понимала, что любая ошибка может стоить ей жизни. Иварт приблизился к ней вплотную, и она почувствовала его холодное дыхание на своей коже. Он заглянул ей прямо в глаза, пытаясь прочесть ее мысли, словно пытался обнаружить хоть малейший признак обмана.

– Что-то случилось? – не выдержала Меланта, стараясь сохранить спокойствие.

Иварт, не отвечая, протянул руку и коснулся ее щеки своими холодными пальцами.

– У тебя, кажется, помада размазалась, – произнес он.

И он одним движением стер помаду с ее губ. Меланта застыла, не в силах пошевелиться.

Меланта замерла, словно статуя, чувствуя, как ее сердце забилось в груди, отбивая тревожный ритм. Его прикосновение, холодное и бесстрастное, словно прикосновение смерти, вызвало у нее мурашки по коже.

- Это важно, Иварт. – Проговорила она, нарочито мягким голосом.

Он криво усмехнулся, словно вспомнив что-то забавное, а затем, сменив выражение лица на холодное и отстраненное, произнес:

– А во время завтрака ты была не столь разговорчива. – Он резко отвернулся, устремив взгляд в темный, как уголь, коридор, словно пытаясь что-то рассмотреть, что-то, невидимое для обычного глаза. – Ладно, хватит болтовни. Пошли.

Меланта, стараясь скрыть свое волнение, последовала за ним, стараясь идти как можно медленнее, растягивая время и надеясь, что Конрад, как и договаривались, сможет воспользоваться возникшей паузой. Она чувствовала себя как рыба, попавшая на крючок, и с ужасом осознавала, что теперь все будет зависеть от ее актерского мастерства.

Они прошли несколько коридоров, миновали резные двери и высокие окна, за которыми, застыв, словно в зеркале, стояла ночь. Наконец, они оказались в его кабинете. Помещение встретило ее странной, дурманящей смесью ароматов, словно какой-то безумный парфюмер смешал в одном флаконе запахи самых разных растений. Меланта, напряженно вдыхая этот воздух, могла поклясться, что уловила в этом букете нотки дурмана и психотрии, запах, который она когда-то чувствовала в запрещенных книгах по зельеварению.

"Что этот псих тут принимает?" - пронеслось у нее в голове, и она почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она поняла, что Иварт, судя по всему, употреблял какие-то психотропные вещества, и это делало его еще более непредсказуемым и опасным.

– С тобой точно все в порядке? – внезапно спросил он, вырывая ее из пучины размышлений.

Меланта медленно перевела взгляд на него, стараясь скрыть свое замешательство и встревоженность. Иварт, опершись о край массивного дубового стола, скрестив руки на груди, выгнул вопросительно бровь, словно пытаясь прочесть ее мысли.

«Ну, играть так, играть, в следующей жизни стану актрисой» - Снова пронеслось у неё в мыслях.

- Знаешь, я чувствую себя лишней в твоем мире, Иварт.
«Надо же, как точно подобрала слова»

- Что же заставляет тебя чувствовать таковой, моя милая Джо?

- Тебе стоит открыться мне. – Проговорила она, подходя к нему. – Я хочу знать, почему ты преследуешь эту девчонку из Ордена.

Он нахмурился, будто бы в этот момент её ненастоящая оболочка спала.

- Когда ты стала такой...прямолинейной? – Он поморщился, смотря куда-то в сторону. – Мы это уже обсуждали.

- Уверен, что обсуждал это со мной? – Она прикусила язык, стараясь не выдать себя своими вопросами.

- Уверен, ведь я имел тебя в этой постели, когда говорил о своих планах. – Он бросил скучающий взгляд на постель. – Тебя ведь это заводит.

Глаза Меланты тут же расширились то ли от испуга, то ли от шока. Она открыла рот, пытаясь что-то сказать.

- Полагаю, ты выбил из меня, все то, что сказал. – Она нервно засмеялась, пряча пальцы за юбку платья, нервно их теребя.

Он устало выдохнул.

- Ты не в себе, Джо. Иди, проспись.

Он шагнул вперед, цепляя её плечом.

- Стой! – Кричит она ему в след. А когда он поворачивается, видит перед собой незнакомку.

- Ты кто такая?

Меланта осматривается по сторонам, и когда взгляд цепляется за зеркало – где она видит себя, она снимает маску актрисы.

- Твой ночной кошмар, ублюдок.

Из её рук тот час поползли хлысты, словно извивающиеся змеи. Стоило Иварту потянуться за ручку двери, как по ладони больно пришелся край хлыста, оставляя отпечаток. Иварт зашипел от боли.

- Чертова орденская тварь. – Прорычал он, хватаясь за ладонь.

- Ошибся. – Она поджала губы. – Я отзываюсь на «роковая красотка», или просто «Мел».

Меланта обошла его, открывая дверь и уходя. Прятать хлысты она не стала. Иварт злобно зарычав, схватил её за лодыжку и потянул на себя, девушка с грохотом упала.

- Думала вот так просто уйти?

Она повернулась, и со всей дури ударила его каблуком ботинка, прямо точно в лицо. И тут же залилась смехом, поднимаясь с пола.

Иветт и Кьеран, словно завороженные, продолжали прочесывать полки, изучая древние фолианты и потрепанные свитки. Но время неумолимо утекало, а поиски оставались безрезультатными. Казалось, что этот чудовищный монстр, Иварт, предпочитал хранить свои грязные секреты у себя в голове, а не доверять их бумаге.

Внезапно тишину библиотеки, до этого давившую на них своим молчанием, нарушил оглушительный грохот, донесшийся откуда-то сверху, словно кто-то обрушил на пол целую гору мебели. Иветт и Кьеран, словно по команде, синхронно вскинули головы, пытаясь определить источник шума.

- Кажется, пора, - тихо произнес Кьеран, с тревогой вглядываясь в потолок.

Отбросив все сомнения и оставив позади недочитанные книги, они, не сговариваясь, стремглав помчались к выходу, надеясь, что это не ловушка.

Он, не тратя времени на лишние слова, подтолкнул девушку вперед, выводя ее из библиотеки в длинный, темный коридор. За ним, словно запирая за собой надежный замок, он захлопнул дверь. После, схватив Иветт за запястье, Кьеран потянул ее через просторную, но лишенную уюта прихожую к ближайшему повороту. За углом, в полумраке, виднелась широкая, выложенная темным камнем лестница, по которой Иветт когда-то спускалась в сопровождении холодных и надменных придворных Иварта. В ее памяти тут же всплыли картины тех дней, вызывая неприятные чувства. Все происходящее казалось ей кошмарным сном. Она не желала вновь находиться в этом проклятом поместье. Память, словно морская волна, нахлынула на нее, заставляя ее замереть на месте, цепляясь за воспоминания, которые больше не имели никакого значения. Кьерану пришлось снова приложить усилие, дернув ее за руку, чтобы вытащить ее из этого оцепенения. Когда Иветт, наконец, преодолев себя, ринулась вслед за Кьераном, ей показалось, будто стены этого проклятого поместья, выстроенные из грубого камня, – это берег бушующего моря, на который, накрывая с головой, набегали огромные, пенные волны.

Наверху, где-то совсем рядом, раздался пронзительный крик, прорезавший тишину, словно острый нож. Судя по звуку, этот крик принадлежал Меланте. Иветт тут же ощутила, как ее сердце бешено заколотилось. Из длинного и темного коридора, тускло освещенного, бежала Меланта. Иварт, стараясь не отставать, бежал следом, сыпя проклятиями.

– Бежим! – заорала Меланта, выбегая к ним и стараясь перекричать грохот собственных шагов и зловещие выкрики преследователя.

Им не оставалось ничего другого. Они побежали. Побежали, словно спасаясь от самой смерти, не разбирая дороги, не оглядываясь назад, отдаваясь во власть отчаяния и инстинкта самосохранения. Побежали, что есть сил.

– Сама прибежала в мои руки, да, дорогая Иветт? – раздался сверху ледяной голос, пропитанный торжеством и презрением.

Иветт, повинуясь невольному порыву, обернулась, пытаясь увидеть того, кто произнес эти слова. Она взглянула наверх, туда, где их настигал голос.

К тому времени они уже достигли первого этажа, и Иветт, измученная бегом, невольно замедлила шаг, чувствуя, как ее легкие разрываются от нехватки воздуха. Кьеран, словно не замечая ее усталости, помчался вперед, не собираясь останавливаться ни на мгновение.

– Не мечтай! – крикнула Иветт ему вслед, и ее голос, сорвавшийся от напряжения, прозвучал хрипло и прерывисто. И, собрав последние силы, она побежала за Кьераном, стремясь не отставать.

– Разве мы собираемся выходить через парадный вход? – спросила Иветт, пытаясь перекричать стук собственного сердца, когда они миновали длинную череду коридоров.

– Нет, это исключено, – ответил Кьеран, не снижая скорости, – мы не сможем. Здание окружено. Там повсюду экипажи, стража, готовая перекрыть любой выход.

- Похоже, я появился вовремя, чтобы наладить для нас побег, впрочем, как и всегда, – усмехнулся внезапно появившийся Конрад, намекая на свою изобретательность.

Не замедляя шага, Кьеран проскочил через роскошный, но безжизненный вестибюль, украшенный мраморными статуями и высокими зеркалами. Иветт, как и Меланта, неотступно следовала за ним, стараясь не отставать.

– Бежим на третий этаж, оттуда – через окно, – скомандовал Конрад, на ходу выхватывая из-за пояса кинжал и бросая быстрый взгляд через плечо, словно опасаясь погони. – Я выяснил, что там сейчас меньше всего охраны. И, кроме того, там есть одно "но"...

– Какое "но"? – выдохнула Иветт, задыхаясь от быстрого бега.

– Там нужна будет небольшая акробатика, – с усмешкой ответил Конрад. – Но, я думаю, для таких красавиц, как вы, это не проблема.

И, подгоняя их, он прибавил скорости, направляясь к узкой лестнице, ведущей наверх. Они ринулись вверх по лестнице, преодолевая ступеньку за ступенькой, игнорируя боль в мышцах и удушье, вызванное спешкой. Каждый вдох давался с трудом, а сердце готово было выскочить из груди, отбивая безумную чечетку.

Лестница, витая, как змея, вела на третий этаж, освещаемый лишь тусклым светом, проникающим сквозь узкие, запыленные окна. По мере подъема, атмосфера становилась все более мрачной и гнетущей, словно стены сжимались вокруг них, пытаясь задушить.Добравшись до третьего этажа, они выскочили в длинный коридор, заставленный дверями, ведущими в комнаты. Конрад, не останавливаясь, пробежал вперед, указывая рукой направление.

– Здесь! – крикнул он, указывая на одну из дверей. – Это комната с нужным нам окном!

Они подбежали к двери, и Конрад, не тратя времени, распахнул ее. Комната оказалась небольшой, но уютной, обставленной старинной мебелью. Главное – в конце комнаты располагалось большое окно, выходящее во двор.

– Отлично, – выдохнул Кьеран, оценивающе осмотрев окно. – Высоко, но спрыгнуть можно.

Конрад, не дожидаясь дальнейших распоряжений, рывком подбежал к окну и распахнул его настежь. Свежий, прохладный воздух тут же ворвался в душное помещение, наполнив его пьянящим ароматом ночного сада, в котором переплетались запахи роз и влажной земли. Он, ни секунды не медля, вскочил на широкий подоконник и прыгнул вниз с такой уверенностью, словно делал это каждый день, отточив это движение до автоматизма. Меланта, которая, казалось, уже успела почувствовать себя в безопасности, кивнула, перешагнула через подоконник и, ухватившись одной рукой за надежную раму окна, второй, как опытный акробат, ловким движением закинула свой изящный, но смертоносный хлыст на крепкую ветку ближайшего дерева, превращая его в импровизированную тарзанку. Не мешкая ни секунды, она, оттолкнувшись от подоконника, выскочила вперед, ее темные волосы развевались на ветру, а на лице застыла решимость, граничащая с азартом. Звуки приближающихся стражников, их тяжелые шаги, перестук оружия и глухие, яростные крики становились все громче, заглушая шум ветра и шелест листвы. Кьеран, понимая, что времени осталось совсем немного, вскочил на подоконник, и, обернувшись к Иветт, чьи глаза, широко распахнутые от ужаса, выдавали ее страх, сказал четким, спокойным голосом:

– Не теряй ни секунды и сразу, же прыгай за мной – я тебя поймаю.

Она кивнула, но в ее взгляде читался неподдельный страх. Иветт - боялась высоты. Кьеран, понимая, что каждая секунда на счету, сделал глубокий вдох и, перегнувшись через край, быстрым и ловким движением спрыгнул вниз, приземлившись мягко, словно огромный дикий кот, которому нет дела до законов гравитации. Он тут же приготовился ловить девушку. Иветт, понимая, что ей нечего терять, ухватилась за холодную оконную раму, как за последнюю надежду, а в следующее мгновение, будто по чьей-то злой воле, с грохотом распахнулась дверь, и в комнату, подобно диким зверям, ворвались вооруженные стражники. Испугавшись и поддавшись панике, Иветт, собрав всю свою волю, оттолкнулась от рамы и, пронзительно закричав, полетела вниз, оставляя стражу позади, в надежде на спасение. Зажмурившись от страха, она почувствовала, как время, казалось, замедлило свой бег, растягивая каждое мгновение падения, превращая его в бесконечную вечность. Наконец, ей показалось, что падение ее остановилось. Она осторожно открыла глаза и тут же увидела перед собой лицо Кьерана, его глаза, полные решимости, и, в следующее мгновение, ощутила его крепкие руки, обхватывающие ее тело, – он поймал ее, как и обещал, и теперь держал. Он опустил её на землю, и, взяв за запястье, побежал к стоящим поодаль лошадям. Усадив девушку, он уселся сам, и, натянув поводья, переглянулся с Мелантой и Конрадом.

- Терпеть не могу ездить на галопе. – Захныкала Меланта, натягивая поводья.

Их лошади стремительно понеслись по извивающейся тропке, оставляя позади пережитый страх. Кьеран, сжимая укороченные поводья, ощущал, как ветер развевает его волосы, принося с собой ощущение свободы и безопасности.

День основания Ордена приближался, подобно грозной буре, насыщая воздух предвкушением. Каждый год леди Элеанор, глава Ордена, устраивала по этому случаю роскошный бал, и нынешний год не стал исключением. За несколько недель до торжества, старинный замок, утопающий в зелени вековых деревьев, превратился в оживленный улей. Слуги сновали туда-сюда, занося в залы горы цветов, драгоценные ткани и изысканные яства. Воздух был напоён ароматами экзотических специй, свежих цветов и лёгкой магической энергии, которой всегда было обильно в стенах этого места. Мастера спешно доделывали декорации для бального зала – гигантские свечи из зачарованного воска уже стояли на своих местах, готовые озарить зал таинственным светом, а стены были украшены гирляндами из светящихся кристаллов, мерцающих всеми цветами радуги.

Кьерана, стоящего у окна, бал и вся эта роскошь совершенно не интересовали. Балы и подобные мероприятия всегда представлялись ему скучными и бессмысленными тратами времени – пустым парадом высокомерия и показной роскоши. Он предпочитал проводить время в тишине своей библиотеки, за изучением древних манускриптов или в уединении тренировочного зала, оттачивая своё мастерство владения мечом. Но в этот раз у него, к несчастью, просто не было выбора. Он принадлежал к старинному, аристократическому роду, веками связанному с Орденом – нить, уходящая вглубь веков, тянулась от его предков, преданно служивших Ордену. И как бы ему не хотелось оказаться в этот момент где-нибудь на необитаемом острове, подальше от всех этих блестящих нарядов и напыщенных манер, он был обязан присутствовать на этом изнурительном балу. За окном, тем временем, закат окрашивал небо в багряные и фиолетовые тона, создавая впечатляющий контраст с золотистым светом, льющимся из окон бального зала.

Иветт, стоящая перед зеркалом, осмотрела себя в последний раз. Её платье было подобно ночному небу. Ткань, словно живая, переливалась всеми оттенками наступающей ночи: от густого индиго, таящего в себе бездну, до почти чёрного. Искорками на ткани вспыхивали отражения мерцающих свечей, расставленных по комнате, создавая иллюзию звезд, рассыпавшихся по ее ночному одеянию. Силуэт платья, облегающий её тонкую талию, подчёркивал изящество фигуры, но при этом оставлял ей свободу движений – Иветт чувствовала себя в нём легко и непринуждённо, как будто это второе дыхание. Лиф платья, сделанный из плотной, но невероятно мягкой ткани, искусно драпировался вокруг её груди, словно нежные объятия, подчеркивая её хрупкую красоту. А юбка, расшитая тончайшим серебряным ажуром, изображавшим переплетающиеся стебли волшебных трав и цветов, плавно струилась по полу, создавая завораживающее ощущение движения и невесомости; казалось, она вот-вот взлетит, подхваченная таинственным ночным ветром. В качестве украшений Иветт выбрала лишь несколько тонких серебряных браслетов, украшенных мелкими сапфирами – крохотные небесные осколки, перекликающиеся с цветом платья, и небольшие серьги-капли из того же металла – капельки росы, застывшие на рассвете. Её волосы, словно золотые водопады, свободно струились по спине, украшенные лишь несколькими сапфировыми шпильками, которые, словно драгоценные звёзды, переливались всеми цветами радуги в мерцающем свете свечей. Сдержанный макияж, лишь слегка подчеркивающий её естественную красоту, с лёгким акцентом на глазах цвета летнего неба, дополнял образ, создавая ощущение хрупкой, но непоколебимой силы. Зазвонил колокол – глухой, протяжный звук, пронзивший наполненный предвкушением и лёгким волнением бальный зал, подобно ледяной игле. Девушка, словно очнувшись от глубоких раздумий, вздрогнула, невольно сжимая в руках приглашение на бал. В огромном зале, раскинувшемся перед ней, уже бурлила жизнь: он быстро заполнялся гостями, усыпая пол своими переливчатыми, словно радужные мыльные пузыри, платьями и дорогими туалетами. Ткани шелестели, переливаясь всеми цветами радуги при каждом движении, а драгоценные камни, украшающие наряды, мерно перемигивались, словно россыпь звёзд в ночной тьме, отражая мягкий свет тысячи свечей, расположенных по всему залу. Вспышки пламени в свечных подсвечниках перемежались с блеском тонких, изысканно граненых стеклянных бокалов, наполненных искрящимся вином, создавая иллюзию волшебного, заколдованного леса. Воздух был наполнен ароматами духов, дорогих тканей и приятным, сладковатым запахом приготовленных к балу яств. Оркестр, расположившийся на возвышении, настраивал свои инструменты, издавая тонкие, звучные аккорды, предвещающие начало великолепного, но в то же время таинственного и непредсказуемого торжества. Девушка, оглядываясь вокруг, чувствовала смесь восторга и легкой тревоги. Иветт, словно маленькая заблудшая звёздочка, нерешительно шагала по огромному бальному залу, погруженная в свои тревоги. Её взгляд, словно испуганная ласточка, неуверенно скользил по окружающим лицам, стараясь не встретиться ни с чьим пристальным взглядом. Он, словно дикий зверь, пробегался по сверкающим украшениям, украшающим тела гостей, по драгоценным камням, мерцающим в свете свечей, и, не найдя покоя, вновь возвращался к своим, чуть дрожащим от волнения рукам. Она ощущала себя чужой на этом празднике жизни, словно попала в иной, незнакомый мир. Вскоре, пробиваясь сквозь многоголосую толпу, Иветт заметила Элеанор, главу Ордена. Элеанор, стоящая в окружении свиты, была подобна величественному, сильному дереву в густом лесу. В её движениях и манере держаться ощущалась сила и авторитет, она словно была центром этого пышного, но, в то же время, напряжённого шествия. Её изящный наряд, подчёркивающий её точеную фигуру, и волосы, собранные в сложную, но при этом элегантную причёску, подчеркивали её принадлежность к древнему роду магов. От неё веяло уверенностью, силой и властью, словно сама магия струилась вместе с ней по всему периметру бального зала, окутывая всё вокруг тонким, звенящим покрывалом. Стоило Элеанор заметить приближающуюся Иветт, как её красивое, одухотворённое лицо озарилось приветливой улыбкой. Она приветственно кивнула, и Иветт, сглотнув от волнения тугой комок в горле, неуверенно, но уверенно подошла ближе, преодолевая внутреннее напряжение. Иветт, оглядываясь по сторонам, ощущала странную, неприятную смесь нарастающего страха и тревоги, сжимающую ей сердце. Вокруг неё бурлила жизнь: блеск драгоценностей, шелест шёлка, смех и шепот гостей – яркий, но в то же время отталкивающий визуальный и сенсорный хаос.

— Рада тебя видеть, дорогая, — Элеанор, очаровательная, но при этом не лишённая стальной сдержанности, улыбнулась, чуть склонив свою изящную голову вбок, как бы изучая девушку внимательным, оценивающим взглядом. Её глаза, словно два глубоких озера, скрывающие бездну магической мощи, неторопливо осмотрели наряд девушки. — Ты идеальна, как всегда, дорогая. Просто очаровательна. Но, кажется, кого-то не хватает? — добавила она.

— Да, — прошептала Иветт, стараясь сдержать непонятную дрожь в голосе, которая выдавала её волнение. Она отчаянно пыталась спрятать свою растерянность за маской спокойствия, но её руки предательски дрожали, выдавая настоящие чувства. — Вы... Вы не видели Кьерана? — спросила она, и в её голосе уже явно прозвучали нотки паники.

Элеанор, наблюдающая за девушкой с пристальным вниманием, лёгко улыбнулась. Её прекрасное лицо не выражало ничего определённого, оставляя место для собственных догадок.

— Полагаю, он где-то затерялся в этой многолюдной толпе, моя дорогая, — верховная, с лёгким жестом руки, окинула огромный зал своим проницательным взглядом. Её взгляд был спокоен, но в нём скрывалась огромная сила и власть. — Выпей немного вина, расслабься, — добавила она мягко, словно стараясь успокоить девушку.

Иветт, повинуясь её указанию, взяла предложенный бокал в свои тонкие руки, заворожено наблюдая, как в нём искрится красное вино. Капли, словно живые, двигались и играли светом, переливаясь в мягком свете свечей.

— Это вино, кстати говоря, привезено из внешнего мира, — спокойно добавила Элеанор, словно случайно упоминая нечто важное, и её взгляд, по прежнему, оставался прикован к Иветт. Девушка, сделав глубокий вдох, отпила небольшой глоток вина, стараясь успокоиться. Богатый, насыщенный вкус, словно волшебный эликсир, медленно разлился по всему телу Иветт, наполняя голову приятной лёгкостью и странным ощущением безмятежности. Завораживающий аромат пряных специй и тёмных, перезрелых фруктов, словно волшебное облако, окутал её свою голову, заставляя мысли медленно и неторопливо плыть куда-то в далёкую, безмятежную даль. Девушка почувствовала, как напряжение, сжимавшее её до этого, начинает постепенно отступать, уступая место прилив необычайного расслабления.

- По твоему лицу видно, что тебе понравилось. – Улыбка озарила лицо женщины. – Что ж, оставлю тебя. Гости ждут.

Иветт, допивая остатки вина, оглядела зал. Вдалеке, сквозь толпу она увидела Конрада, тот улыбаясь во весь рот, махал ей рукой, зазывая. Иветт усмехнулась, шагая вперед.

Орденская мансарда, обычно наполненная светом и теплом, в этот вечер словно вымерла, погрузившись в таинственный полумрак, окутывающий все вокруг мягким покрывалом серых теней. За окном неистовствовала стихия: проливной дождь, словно одержимый, не щадя сил барабанил по стеклянной крыше, создавая хаотичную симфонию из миллионов капель, с шумом падающих вниз, на мокрую землю. Казалось, сама природа, оплакивая чью-то утрату, пыталась развеять гнетущую тишину этого укромного уголка. В затхлом воздухе витал густой запах старого дерева, влажных тканей, чернил и пожелтевшего пергамента — запах заброшенности и одиночества.

Кьеран, решивший на время убежать с праздника, сидел за массивным рабочим столом, заваленным горами пыльных документов. Время тянулось медленно и мучительно, словно издеваясь над ним, растягивая каждое мгновение до бесконечности. Кьеран чувствовал себя потерянным и опустошённым, словно он больше не принадлежал этому месту, не принадлежал этому миру. Мансарда, обычно служившая ему убежищем, теперь казалась тесной и душной клеткой, от которой некуда бежать. Тишину нарушал лишь монотонный шум дождя, стучавшего по стеклу, и этот звук, обычно такой успокаивающий, сегодня лишь усугублял его внутренний хаос. Древесный запах и терпкий аромат пергамента, обычно навевавшие спокойствие, на этот раз лишь напоминали о том, как в одиночестве он безуспешно пытался совладать со своими чувствами, с этой бурей, бушевавшей в его душе. Одна лишь мысль о том, что он снова увидит её, что вновь встретится с ней взглядом, вызывала в нём сложную смесь чувств: от острой тревоги и липкого страха до безумного восторга и нестерпимого желания. И Кьеран ненавидел себя за это, за свою слабость, за эту неконтролируемую тягу, которая медленно сводила его с ума.

Внезапно дверь в его кабинет с грохотом распахнулась, словно от сильного удара, и в комнату, словно вихрь, ворвался Арвен.

— Племянник! — воскликнул он зычным голосом, эхом разнёсшимся по мансарде. Захлопнув за собой дверь, он направился к столу, словно корабль, уверенно плывущий по бурному морю.

Кьеран вздрогнул от резкого звука, и, раздражённо нахмурившись, оглянулся, чтобы увидеть своего дядю, триумфально вошедшего в кабинет.

— Дядя Арвен, — сухо ответил он, стараясь скрыть раздражение, звучавшее в его голосе, — Какими судьбами? Что привело тебя ко мне в такую непогоду?

— А ты и сам, небось, прекрасно знаешь, какими, — лукаво подмигнув, ответил Арвен, и на его лице заиграла самодовольная ухмылка. — День основания Ордена на носу. Да и у нас уже весь Совет Старейшин гудит, словно растревоженный улей, о том, что божества вновь снизошли до наших грешных земель. Говорят, что они вновь вернулись, чтобы указать нам путь к спасению.

— Да, слышал, — равнодушно бросил Кьеран, отводя взгляд в сторону. Ему не хотелось обсуждать эту тему, не сейчас, не с ним.

Дядя Арвен остановился напротив него, скрестив руки на груди и не скрывая самодовольной ухмылки, словно получая дьявольское наслаждение от сложившейся ситуации. Арвен Саммерсет был не только дядей Кьерана, но и одним из верховных старейшин Ордена, а потому такая важная информация, как эта, просто не могла пройти мимо него.

– Ну же, Кьеран, перестань играть в молчанку, – ласково, словно уговаривая маленького ребенка, проговорил Арвен, и в его голубых глазах, обычно спокойных и мудрых, вспыхнул нескрываемый интерес, даже какое-то игривое любопытство. – Где же она? Когда же я, наконец, увижу твою нареченную невесту? Когда же ты соизволишь представить ее Совету? Нам всем не терпится познакомиться с той, кто сумел завоевать твое сердце, племянник.

Кьеран устало потер переносицу, чувствуя, как нарастает головная боль.

– Какая невеста, дядя? – ответил он, стараясь сохранять спокойствие. – Я еще пока не планировал жениться. Все эти слухи – лишь плод чьей-то богатой фантазии.

Арвен задумчиво хмыкнул, почесывая свою густую, тщательно ухоженную бороду, словно обдумывая дальнейшие действия.

— Не говори мне, Кьеран, что ты действительно осмелился отказаться от дара, посланного тебе самими богами! — воскликнул он, и в голосе его послышались нотки искреннего изумления и даже некоторого ужаса.

Брюнет еле слышно застонал, понимая, что избежать расспросов не удастся. Он знал, что Арвен не отступит, пока не получит ответы на свои вопросы.

– Ты решил допытывать меня? – спросил Кьеран, стараясь перевести разговор в шутливое русло и сойти с неудобной темы, надеясь, что дядя не станет настаивать.

— Спустя столько лет, после стольких молитв и жертв, боги, наконец, даровали нам реальную возможность противостоять надвигающемуся Хаосу, а ты, подобно капризному ребёнку, так бездарно разбрасываешься этими возможностями, будто они на каждом шагу валяются под ногами, словно сорняки. И всё это лишь из-за твоей проклятой гордыни и упрямства, — прошипел Арвен, и в его глазах вспыхнул гнев.

— Да ты понятия не имеешь, дядя, что я чувствую на самом деле! — резко ответил Кир, чувствуя, как внутренняя борьба достигает своего апогея, готовая вырваться наружу.

Арвен недоуменно уставился на племянника, словно видя его впервые.

— Так что же ты чувствуешь, Кир? — внезапно, более спокойным тоном спросил он, словно пытаясь утихомирить бурю. — Будь честен хотя бы с самим собой. Хотя бы раз в жизни.

— Я чувствую лишь боль и отвращение к себе! Я чувствую то, что не должен чувствовать! — Голос его задрожал от переполнявших его эмоций. — Каждый взгляд на неё — это пытка, каждое прикосновение — пытка, каждая секунда, проведённая рядом с ней — словно острый нож, вонзающийся в мою грудь и разрывающий сердце на части!

— Не должен? А кто сказал, что ты не должен, мой мальчик? Твоя упрямая гордость? — едва заметная тень улыбки скользнула по губам Арвена, словно он был доволен услышанным. — Так вот, в чём дело. Значит, ты полюбил её, да, племянник? Полюбил её всем сердцем, хотя сам себе боишься в этом признаться.

— Иди к чёрту! — яростно бросил Кьеран в ответ, чувствуя, как его с трудом возведённая защита начинает рушиться, словно карточный домик, под напором сильного ветра. Сердце его трепыхалось в груди, словно дикий зверь, пойманный в тесную клетку, отчаянно мечтавший вырваться на свободу.

— Скажи это, Кьеран! — громкий крик Арвена обрушился на всю комнату, словно раскат грома, заставляя содрогнуться стены.

— Да! Да, чёрт возьми, полюбил! — взревел Кьеран, чувствуя, как голос его предательски дрожит, а сердце бешено колотится в груди. — Я люблю её. Люблю её так сильно, что сам схожу с ума от этого проклятого чувства. Я боюсь его, понимаешь?

Арвен, словно выдохшись, устало опустился на стул и, покачав головой, печально произнёс:

— Ах ты, чёртов болван, Кир! Ты даже не представляешь, какую глупость ты творишь! Ты причиняешь боль не только себе, но и этой бедной девушке! Ты вообразил себе, что эта связь, навязанная богами, сделает тебя слабее, заставит дать слабину, но на самом деле она наоборот — придаст тебе сил, откроет новые горизонты, сделает непобедимым! А вот твоя дурацкая гордость рано или поздно погубит тебя, можешь не сомневаться. Помни мои слова, Кьеран.

С этими словами Арвен резко поднялся со стула, окинул племянника полным разочарования взглядом и, быстро засеменив, направился к выходу, оставив Кьерана в полном одиночестве, наедине со своими мрачными мыслями. Он стоял, как громом поражённый, неподвижно, не в силах совладать с бушевавшими внутри эмоциями, терзавшими его душу, словно свора диких зверей. Слова дяди, подобно острым стрелам, пронзили его сердце, попав точно в цель. Кьеран ощутил, как его внутренний стержень, казавшийся таким прочным, вдруг задрожал, готовый сломаться в любой момент. Разум его был запутанным клубком противоречивых чувств: ярость, страх, любовь, отчаяние, вина – все они переплелись в единый, зловещий узор, и он никак не мог найти выход из этого кошмарного лабиринта, из этого хаоса, пожиравшего его изнутри. Он ощущал себя пойманным в ловушку, не имеющим ни единого шанса на спасение. Его тело отреагировало на этот внутренний взрыв резким, прерывистым вздохом, словно его лёгкие вдруг оказались скованы льдом, и он, машинально, схватил пустую фарфоровую чашку с остывшим кофе, которую только что держал в руках. Схватив её с такой силой, словно желая смять в своих пальцах весь мир, он не осознал, что делает, и чашка, не выдержав напряжения, с глухим звуком разбилась вдребезги, разлетевшись на мелкие осколки. Звук разбитого фарфора, словно хлопок выстрела, резко выдернул его из этого состояния аффекта, заставив вернуться к реальности. Кьеран, словно очнувшись от кошмарного сна, резко выдохнул, и в его глазах, казалось, отразилась тьма.