В пламени сгорающие бабочки

Чонгук просыпается с чувством тревоги, что всё это время жило в нём, ожидая день после того, как Инь Ло развлечётся в его теле. Конечно, у них был договор и ни одна из сторон не могла его нарушить, но Чонгук осознавал, что у этого существа есть сотни способов испортить жизнь Чону, никого не убивая. Он вообще отлично манипулировал мальчиком, когда развёл на сделку, сейчас Чонгук бы так легко не согласился, но тогда было слишком страшно оставаться в коме.

На часах пять утра, сегодня воскресенье и можно никуда не торопиться, но Чон проснулся и сомкнуть глаз уже не мог, тревога ела его живьём. Он должен знать, что натворил Инь Ло. Для начала Чонгук проверил всю комнату, вдруг Элизий оставил ему какое сообщение? Сейчас он молчал и не отвечал на мысленный зов Чона, что так же добавляло тревоги. Но, перерыв всю комнату, Чонгук ничего не нашёл, всё было на своих местах, грязная одежда покоилась в корзине.

Немного успокоившись, Чон выглянул в окно. Сегодня ярко светило солнце, но уже не на мороз, а наоборот на тепло, пришла весна, и снег с недовольством таял, растекаясь лужами по двору университета. Чонгук же любовался не погодой, он осмотрел внешне здания университета, но те стояли целые, трупов вокруг не было, разрушений не наблюдалось. Это успокаивало и вселяло надежду.

Чонгук решает умыться, одеться и пробежаться внутри по университету, чтобы ещё раз всё проверить, в шесть откроется столовая, конечно, там будут в основном старшие, у которых не было выходных, и учителя, но так даже лучше, Чонгук сразу проверит, всё ли тихо? Уж учителя молчать не станут.

Сердце всё ещё ёкает в груди, и что-то неприятное кусает нервные окончания, заставляя руки трястись, а холодный пот струями сбегать по вискам. Ладно-ладно, пока не стоит паниковать раньше времени.

Чонгук заходит в ванную комнату и прямо с порога застывает на месте, глядя на своё лицо в отражении зеркала.

«Утя» — гордо красовалась у Чона на лбу надпись чёрным маркером, вокруг которой были нарисованы уродливые уточки. Инь Ло в голове Чонгука ржал точно конь, глядя на глупое лицо парня его же собственными глазами, и гадать не нужно кто это сделал. С другой стороны, Чон согласен, чтобы Инь Ло так пакостил, нежели сделал что-то хуже.

«Да ничего я не делал, не парься, пацан!» — Элизий продолжает смеяться, не спеша рассказать о том, что маркер он использовал водостойкий. — «Раз твой учитель называет тебя «утёнок», то я решил тебя заклеймить. Хотя по сути ты сделал это сам, это тело само на себе нарисовало!»

Кипя праведным гневом, Чонгук подходи к раковине, включает воду и выдавливает много геля для умывания, стараясь оттереть это безобразие. Но чем больше Чон старался, тем больше понимал, что Инь Ло — предусмотрительный гад, который учёл все нюансы и использовал водостойкий маркер. И где только взял?!

«У ребят, которые разрисовывали курилку на заднем дворе», — охотно отвечает Инь Ло. — «Они были рады помочь такой милашной уточке как ты!» — И снова ржёт, довольный своей смекалкой.

Чонгук молчит, не желая продолжать разговор. Инь Ло не мог никому вредить, но это явно не относилось к самому Чону, и Элизий охотно пользовался брешами в их договоре.

После получаса бесполезной войны с маркером, когда кожа на лбу уже болела от трения, Чонгук понимает, что ему нужно какое-нибудь другое средство для борьбы с «наскальной живописью». Не хотелось бы в таком виде выходить из комнаты, но Чонгук вынужден, надевает толстовку и накидывает капюшон, чтобы скрыться, а сам идёт к единственному, кто не станет над ним смеяться.

— Юнги-хен, — стучится Чон, испытывая вину, что может разбудить старшего в заслуженный выходной. — Юнги-хен, мне нужна твоя помощь.

Чонгук не шумит, чтобы весь коридор не перебудить, но Мин спит чутко даже в общежитии, поэтому дверь быстро открывается и на пороге Чон встречает... Чимина.

Пак, помятый ото сна, раскрасневшийся, пухленький и плохо соображающий, но в футболке Юнги и в комнате Юнги стоит и смотрит на Чона! Наверное, будь Чонгук постарше, он бы что-то понял и зарделся, а сейчас он мог краснеть только из-за надписи на своём лбу.

— Младший братик, что случилось?

Чонгук чуть ли не плачет, когда отвечает:

— Хен, мне нужна помощь.

У Чимина весь сон из головы вымыло, он обеспокоено осмотрел Чона, но ничего необычного не заметил, поэтому затащил его в комнату, подальше от любопытных глаз. Там уже и Юнги подошёл, почёсывая затылок и шлёпая босыми ногами по полу, тапки тоже были у Чимина.

— Что случилось? — Пак заглядывает в глаза Чонгуку, ища признаки того, что младшему больно, он где-то ранен или ещё невесть что с ним приключилось.

Чон топчется на месте, жуёт губу и всё-таки снимает капюшон, показывая вызывающее «Утя» на весь лоб.

— Вот.

У Чимина точно гора с плеч свалилась, он уже думал, что что-то серьёзное произошло, а тут... Повисает тишина, Чонгук молчит и ни на кого не смотрит, а у Пака губы дёргаются в улыбке. Юнги вздыхает, берёт Чона за руку и ведёт в ванную комнату.

— Кто это сделал? — спрашивает Мин, усаживая Чонгука на табурет и доставая из навесного шкафа средство для снятия водостойкого макияжа.

Чимин тут же появляется в дверях, стараясь не ржать над младшим, а выглядеть как взрослый, готовый помочь.

— Да, только скажи и мы его побьём!

Чонгук вздыхает и морщится, когда Юнги трёт уже травмированную кожу.

— Инь Ло.

Мин переводит внимательный взгляд на Чона, спрашивая:

— Он выходил?

— Да, видимо, да. — Чонгук не может рассказать о сделке, это часть договора, где Чон должен был молчать. Понятно, что Инь Ло преследовал даже в этом пункте свои цели, но Чонгук слишком молодой и глупый, чтобы вести дела с дьяволом.

— Ну, в университете тихо, — отмечает Чимин, наблюдая, как Юнги оттирает «художества» со лба Чонгука, — возможно, он выходил только, чтобы напакостить тебе.

В университете ничего не происходило? — переспрашивает Чон.

— Нет, всё как обычно.

У мальчика точно гора с плеч свалилась. Он переживал, что Инь Ло натворил бед, к примеру, рассорит Чонгука со всеми вокруг, наговорит гадости или подтолкнёт кого-то к краю бездны. По договору он не мог никому вредить, но словесный вред не входил в договор, а на язык Инь Ло был остёр.

«Я говорил, что ничего плохого не сделал», — Элизий лжёт, но планы свои выдавать не готов и, по сути дела, ничего плохого он не сделал, а пацан должен быть благодарен, что Инь Ло поставил на место этого бестолкового учителя Янь.

— Не думал, что Элизий может так мелочно пакостить, — замечает Чимин.

Чон не может не согласиться. Вот вроде бы бог, могущественное существо, а взял и разрисовал мальчишку из прихоти.

Юнги старается несильно давить на кожу, но смыть рисунок, это довольно-таки не просто, потому что маркер был хорошего качества. Мин осматривает Чона, пока помогает избавиться от художеств, а сам интересуется:

— Чонгук, как твоё состояние? Он больше ничего тебе не сделал?

— Нормально, — отвечает мальчик, — я не думаю, что он стал бы сильно мне вредить, учитель сказал, что если я умру, то и он тоже.

— Как-то не сильно обнадёживает, — скептически поджимает губу Чимин, — всё-таки стоит быть с ним осмотрительнее.

Чон просто кивает, и Юнги чуть ему в глаз не попадает, приходится сидеть спокойно и терпеть. Через минут пять почти всё было стёрто, огромное количество ватных дисков валялись в мусорном ведре, а бутылёк с жидкостью для снятия макияжа был почти пуст. У Чонгука остались на лбу только особо въевшиеся линии, которые было уже не оттереть, разве что кожу снимать, основная катастрофа была устранена, нужно надеяться, что завтра просто само сотрётся до конца.

Чонгук смотрит на свой красный лоб в отражении зеркала, это даже волосами не прикрыть, у Чона чёлки нет, волосы длинные, на затылке в хвосте. Мальчик вздыхает, понимая, что придётся просто смириться. В животе протяжно урчит.

— Хен, — Чонгук смотрит и на Юнги, и на Чимина, — я кушать хочу.

Пак вздыхает, смотрит на маленькие часы, стоящие в коридоре, и кивает:

— Ну идём, будем кушать.

Пока соберутся, уже и столовая откроется.

— А почему ты у Юнги-хена? — неожиданно спрашивает Чонгук, и оба старших замирают на месте.

Мин как-то нервно убирает ватные диски в шкаф и моет раковину, Чимин теребит край футболки и бледнеет.

— Э-м, ну, — Пак понимает, что врать придётся ему, — мне было страшно спать одному.

Чонгук же простой как пять капий, он ни о чём не подозревает, юная, неискушенная душа.

— Тогда если тебе будет в следующий раз страшно, ты можешь остаться у меня, — предлагает Чон.

Чимин улыбается, треплет мальчика по голове и отвечает:

— Обязательно, братиш.

Старшие собираются на удивление быстро, все вещи Пак заимствует у Юнги, у них почти одинаковая комплекция и одежда Мина неплохо подходит Чимину, чем тот и пользуется.

В столовой в такую рань в выходной совсем мало людей, как и предполагал Чонгук, были только старшие, которые готовились к приближающимся летним экзаменам, учителя и несколько неспящих студентов, таких же, как и наша троица. В университетской столовой еды всегда много, когда бы не пришёл, а там есть что пожевать, и сейчас к тому же всё тёплое, свежее, только-только приготовленное, у Чонгука глаза разбегаются и, чтобы собрать их в кучку, он сгребает на поднос всё, что вкусно пахнет и аппетитно блестит. Чимин кладёт несколько стаканов с йогуртом и фруктами, Юнги делает кофе у кофемашины и кладёт себе несколько тостов. С утра никто не хотел плотно завтракать, никто, кроме Чонгука, который как голодный призрак пихал в себя всё. Чимин с завистью думает, что если бы он столько ел, то давно бы не влез ни в одни двери.

— Надо же, мои цыплятки-утятки так рано проснулись! — Тэхен появляется так внезапно и громко, что несколько человек за соседними столиками даже давятся. Но ещё бы Кима это волновало.

Учитель, как всегда, в своих розовых безумно дорогих очках. На нём сегодня чёрные брюки, грубые берцы и чёрная широкая водолазка, которая скрывала его фигуру, делая Тэхена больше, чем он есть. Но Чонгук уже видел, что телосложение у Кима худощавое, мальчик бы даже сказал болезненное. Вспомнилось, как накануне учителю было плохо.

Хены никак на приходит Тэхена не отреагировали, не запрыгали радостно, из чего Чонгук сделал вид, что Киму стало лучше ещё вчера, когда в теле мальчика хозяйничал Инь Ло.

— Скорее странно, что вы так рано проснулись, — отмечает Юнги.

Тэхен кривит губы в улыбке и со скрипом по полу подтягивает себе стул, плюхается на него, закидывает ногу на ногу и вещает:

— Не понимаешь ты ничего, Мин-Мин, по воскресеньям здесь вкуснейшее тонкацу. Я, конечно, могу и сам приготовить, но соус мне никак не даётся.

— Учитель, вы выздоровели? — не сдерживается Чонгук, надеясь, что не звучит странно.

Тэхен наполовину снимает очки и своими красивыми глазами смотрит прямо на Чона, отвечая:

— Да, утёнок, я полностью здоров.

И смотрит так пронзительно, что у Чонгука и сомнений не остаётся в том, что вчера он встречался с Инь Ло и в курсе, что это был именно Элизий, а не его ученик. Чон поджимает губу, от учителя ничего не скрыть.

— А что это у тебя на лбу? — спрашивает Тэхен, натягивая очки обратно.

Чонгук поспешно напяливает капюшон и бурчит:

— Ничего.

— «Утя»? — улыбается Ким, зрение у которого было ну уж слишком хорошим. — Татуировку решил набить? Это хорошо, решишься, так говори учителю, я тебе такой рукав набью, все обзавидуются.

Ну хотя бы смеяться не стал, а то с него станется, у него чувства такта совсем нет. А Чимин вот заинтересованно спрашивает:

— Учитель, вы умеете делать тату?

— Конечно! Ваш учитель всё умеет! — Особенно хвастаться. — Мы с моим другом баловались разным, он учился пирсинг делать, я бил тату. Я, между прочим, очень хорошо рисую, поэтому однажды взял иглу и нарисовал пипиську на руке друга, как он орал! — Смеётся Тэхен. — Услада для ушей!

— Пожалуй, я обойдусь, — отвечает Юнги. Учитель реально может набить пипиську и утверждать, что это произведение искусства.

— А я и не тебе предлагал, — Тэхен дуется и показывает Мину язык, как самый настоящий ребёнок. — Ну, утёнок, где бьём тату? — И смотрит на Чонгука.

Чон аж опешил. Он-то тут при чём? Он вообще ещё несовершеннолетний для тату, да и не хочется ему как-то.

— Спасибо, но не нужно.

— Ну как хочешь, — Тэхен отпускает очередную отказавшуюся жертву и переключается на Пака, который тщетно пытался мимикрировать под стул, — а вот цыплёнку набью куриное семейство, а Чимин-и?

— Отстаньте, учитель, я не хочу.

Но Тэхен строго вознамерился достать Пака и просто так его не желал отпускать. Да у него с собой маркер, он бы не лучше того самого Инь Ло разрисовал Чимина, чтобы показать своё «мастерство».

— Кстати, Чимин, — глаз Тэхена за очками не видно, но он точно внимательно просканировал своего ученика, чтобы собрать нужную информацию, — а почему на тебе худи Юнги?

И снова оба хена странно вздрогнули. Мин сделал вид, что заинтересован кофейной гущей на дне стакана, а Чимин подавился йогуртом от такого вопроса, но не покраснел, а побледнел как полотно.

— Ну...

Чонгук глупый малый, поэтому идёт на «помощь» хенам, отвечая за них:

— Они ночевали вместе. Чимин боится спать один.

На губах Тэхена цветёт нехорошая улыбка, от которой у Юнги даже живот сводит. Вообще, учитель не каких-то там строгих правил, но обоим парням ссыкотно, особенно после его слов:

— Во как, думаю, нам нужно немного поговорить о страхах с вами двумя.

Чимин словно готов в обморок упасть. Их недоотношения с Юнги не такая уж тайна, но они оба мелкие и несовершеннолетние. Конечно, они могли просто остаться друг у друга с ночевкой, но Тэхена так просто не провести, он лучше любого детектора ложь чует. Пак вздыхает, понимая, что серьёзного разговора им не избежать.

— А пока давайте кушать, — Ким поднимается со стула, собираясь обнести буфет, — и пойдём делать оружие, учитель всё-таки вам обещал.

*****

Чонгук всю дорогу до учебного кабинета носится вокруг Тэхена, предвкушая создание своего боевого оружия. Он уже не один день размышлял над тем, какой вид оружия ему нравится и пришёл к выводу, что сражаться двумя клинками ему подходило больше всего. Хены тоже горели нетерпением, но, чтобы казаться старше и подавать пример Чонгуку, сдерживали себя, хотя мальчик всё равно видел, как у них горят глаза и как Чимин незаметно подгоняет Тэхена, который шёл вразвалочку.

У Кима было приподнятое настроение, он умудрился залезть в две университетские мусорки, откуда его вытаскивал Юнги, и раздобыть там упаковки из-под сока, объяснив их нахождение тем, что пригодятся. Зачем и кому пригодятся, правда, не понятно, но Тэхена понять — легче повеситься.

Они заходят в огромный кабинет-зал: в одной части проходило создание разных артефактов, а во второй части, похожей на тренировочное поле, проходили испытания. Здесь обычно учились студенты, которым больше нравилось не с монстрами сражаться, а создавать что-то полезное для общества: разные амулеты, артефакты, зачарованные вещи, некоторые даже делали оружие, правда, Чонгук никогда не видел эти творения студентов, говорили, что создать оружие очень тяжело, люди тратили по пятьдесят лет жизни, чтобы обучиться данному мастерству, благо продолжительность жизни на Элизиуме в условиях тишины и порядка составляла триста и больше лет.

— Учитель, а где вы научились делать оружие? — Чонгуку не терпится приступить! Он смотрит на столы, заваленные всякой всячиной, ясно, что каждый стол принадлежал определённому студенту, но здесь больше половины пустовали и Чон не понимал, что его ждёт, от этого было ещё волнительнее.

— Однажды я был в безвыходной ситуации, мне нечем было защищаться и тогда моя гениальность придумала способ создания оружия.

Юнги закатывает глаза, но молчит. Такое самолюбие редко встретишь.

Тэхен рассаживает студентов за свободные столы и нагло идёт копаться в шкафах с материалами. Юнги точно знает, что Ким не получал на это разрешение, но это волнует кажется его одного, потому что и Чимин, и Чонгук подпрыгивают на своих местах, чтобы увидеть, что же учитель собирается им вручить? А Тэхен вытаскивает им деревянные заготовки, уродливые и испорченные неумелыми руками, каждому на стол сваливает целую кучу, вручает инструменты для работы с деревом, откапывает где-то клей, стразы, ленточки и бантики, даже находит цветную бумагу. Лучше всего и проще будет сказать, что Ким вытаскивает им мусор, оставшийся от предыдущих мастеров, и с умным видом комментирует:

— Вот вам материалы, каждый может сделать себе оружие, которое ему нравится.

Запал ребят мгновенно пропал, каждый глядел на кучу мусора перед собой и абсолютно не представлял, как из этого можно сделать оружие?!

Чимин с надеждой смотрит на учителя и спрашивает:

— Вы серьёзно?

Ну, а вдруг он шутит? С него станется. Но Тэхен также рандомно ставит упаковки из-под сока на разные столы и с яркой улыбкой отвечает:

— Да.

Юнги вздыхает, ну, а чего они ещё ожидали? Это же их учитель, он серьёзен только, когда жизням грозит опасность, а в обычном состоянии он вот такой.

— Других учителя повели в министерство магии на склад оружия, — бурчит Чимин.

Так как в Эхо было нельзя, а оружие магам было необходимо, было принято решение открыть склад министерства магии, чтобы каждый выбрал себе оружие. Туда свозили все магические артефакты, которые смогли когда-либо добыть из Эха, ничего особенного и сильного там не было, но магический комитет очень неохотно расставался с нажитым, решив открыть склад только в условиях острой необходимости.

Тэхен на это заявление корчит гримасу, передёргивает плечами и заявляет:

— Фу, там ничего хорошего нет, одни дешевки. Сидите и мастерите, учитель так сказал.

Ребята вздыхают, но делать нечего, Тэхен не оставлял заявку для получения оружия Юнги из склада, а потому даже Мину не получится туда пробраться и что-нибудь умыкнуть. Тэхен — человек принципиальный, он ненавидит министерство, всех этих шишек, не любит заполнять документы и спрашивать разрешение, он нарушает правила и строит свои, новые. Так что студентам не оставалось ничего, кроме как смириться с шизой учителя.

Чонгук печально смотрит на гору мусора перед собой, но всё-таки, как и старшие принимается в ней копаться, добираясь до испорченных деревянных заготовок. Там он находит несколько клинков, но не тех форм и размеров, которые ему бы хотелось, и так удачно рядом стоял набор для обработки дерева. На самом деле без должного опыта даже из заготовки ничего толкового не сделать, непонятно на что рассчитывал учитель? Может, если они вырежут своё оружие, то оно откликнется и примет идеальный вид, став верным союзником? А что? Чонгук постоянно о таком в фильмах видел, и пусть старшие говорили, что это выдумка и на деле просто так ни одна вещь не приобретает душу и тем более не может стать духовным оружием, Чонгук надеялся на чудо.

Юнги рядом корпел над заготовкой копья, Чимину приглянулась тонкая безобразная катана, которая в его руках становилась неожиданно красивой, а всё потому что Пак пользовался своей магией, заставляя дерево менять форму. Впрочем, Тэхен его не одёргивал, а значит ограничений никаких не было. Ким вообще стоял у окна и теребил в руках какой-то маленький амулет, о чём-то крепко задумавшись.

— Слушай, хен, — Чонгук с завистью смотрит на красивую катану, которую создал Чимин, — а сделай мне два клинка?

— Нельзя, — мгновенно просыпается Ким, — каждый трудится над своим оружием сам.

Пак смотрит на Чонгука и пожимает плечами, делать нечего, учитель сказал нельзя, значит, нельзя. И Чону, как и Юнги приходится самим вырезать макеты из дерева, занятие это оказывается не простым, у Чонгука быстро начинают болеть руки и мозоли появляются тут же, отзываясь неприятной болью от каждого движения рукой.

«Не ной», — цокает Инь Ло, — «лучше ручку у клинка сделай нормальной, а то смотреть больно. Такое убожество».

И Чонгук в этот раз соглашается с Элизием, потому что вся его работа выглядела как сплошное убожество. Впрочем, у Юнги дела обстояли не лучше, его копьё где-то было так сильно стёсано, что ручка готова была отвалиться от лёгкого удара, не то чтобы боя. Да, если учитель думал, что студенты смогут создать что-то нормальное, то он явно ошибался.

— Готовое оружие можете украсить надписями, стразами, ленточками — всем, чем хотите, а если не хотите, то можете ничем не украшать, — как бы между делом добавляет Тэхен, разваливаясь на учительском месте и закидывая ноги на стол.

Чонгук смотрит на свои жалкие клинки и думает, что если их украсить, то они будут выглядеть лучше. Голос Инь Ло советует Чону украсить свой мозг, но мальчик игнорирует токсичного сожителя. В итоге Чонгук создаёт на одном клинке подвеску с маленькими деревянными бабочками, благо, эти заготовки были нормально обработаны, а на второй приклеивает несколько красных страз, было бы неплохо ещё бабочек красным покрасить, но краски не было.

Через два с половиной часа все работы были завершены, ребята переместились на тренировочную часть класса и каждый показал Тэхену своё творение. Самым гордым выглядел Чимин, его катана была прекрасна, строгая, без украшений, но идеальной формы и длины. Самым жутким творением было копьё Юнги, которое пыталось развалиться от каждого движения, а кисточка на конце несуразно болталась, очень плохо приклеенная. Юнги вам воин, а не мастерица! И кинжалы Чонгука были средненькими, хотя он сделал закрытые круглые ручки, но в круг-то рука его не помещалась, чтобы взять клинок, так что он тоже оплошал, как и Юнги.

— Неплохо-неплохо, — с умным видом заключает Тэхен, но ребята воспринимают его слова скептически, это убожество даже на детскую выставку не сдать. — А теперь, узнаем, выдержите ли вы битву со мной?

И Ким даже не предупреждает, когда выхватывает свой маленький нож и нападает на учеников. Те не ожидают такого, и Юнги по привычке призывает эний, но получает строгое от Тэхена:

— Сражайтесь только оружием.

Как этим можно сражаться?! Но возмущаться студентам было некогда, пусть их было трое, а Тэхен один был опасным противником, быстрым и неуязвимым. С деревянным оружием ребята совсем не сдерживались, применяя навыки, которым обучились за это время, конечно, копьё Юнги трещало, а Чонгук не мог нормально держать свой кинжал из-за крохотной прорези под ручку. Чимин вообще отошёл в сторону, всем видом давая понять, что не хочет сражаться, он может обойтись и магией, на которую он в последнее время делал упор. К тому же он помнит задание Тэхена: попытаться проникнуть в его сознание и склонить своей воле, поэтому Чимин пользуется сейчас тем, что учитель занят и пытается проникнуть к нему в голову.

Тэхен явно сражается не в полную силу и даже не в половину, у него настоящий нож и он может не просто ранить, а убить, но он идеально контролирует себя, не давая себе навредить студентам. У Юнги опыта больше, чем у Чонгука, поэтому он подбирается к Киму ближе, его копьё трещит под сильными ударами и грозится развалиться, Юнги не любит проигрывать, а потому льдом укрепляет поверхность копья. В то же время Чонгук наносит удары с другой стороны, но клинки скользят у него в руках, они плохо лежат в ладони и один раз даже вываливаются. В реальном бое подобное стоило бы Чонгуку жизни.

«Соберись, тряпка, и не позорь нас!» — рычит Инь Ло. — «Сложил руки в первую печать и магией крови приклеил клинки к ладоням, их после только с костями можно будет отодрать. Ещё немного магии крови на острие кинжала и им можно горы резать. Всё учишься-учишься, а толку от тебя никакого!»

Но несмотря на едкие слова, советы Инь Ло давал дельные, помогая Чонгуку с магией, как и обещал. Когда клинки буквально срослись с ладонью Чона, атаковать мальчик начал активнее. Они с Юнги наносили попеременные удары, защищали друг друга и атаковали в своей очерёдности, разработав стратегию. Но даже так задеть Тэхена им не удавалось, у Кима был один нож, но он орудовал им так, словно у него их целый арсенал и он ими жонглирует как мячиками!

В какой-то момент Тэхен резко останавливается, замирая на месте, словно из него вытащили шнур питания, а потом также резко оборачивается к Чимину, тянет губы в предвкушающей улыбке и бросается на Пака. Всё это время его игнорировал, а теперь намеренно налетел на него.

Чимин взвизгивает и неумело отбивается катаной, уходя всё дальше и дальше к стенке.

— А ты думал, что если враг почувствует, что ты смог коснуться его сознания, то он будет смиренно стоять и ждать, когда ты завершишь дело? — спрашивает Тэхен. — А вы чего стоите? Вашего товарища пытаются убить.

Юнги с Чонгуком вздрагивают и спешат на помощь Чимину. Так Пак получается всё же смог коснуться сознания учителя, только вот дальше дело не ушло, Тэхен тут же сорвался в бой, давая Чимину понять, что одной магией на поле боя он ничего не решит. Как бы Пак отказывался от сражений, ему нужно обучиться хотя бы постоять за себя в момент, когда он будет пытаться взять под контроль врага или защищать союзников своей магией. Его не всегда могут оберегать, и он должен уметь сам бороться, без этого никак.

Тэхен заканчивает тренировку, когда студенты уже еле-еле поспевают за ним, выдохшись. Они так и не смогли достать Кима, а Чимин второй раз даже сознания его коснуться не смог.

Чонгук сидит на полу у стены и вливает в себя воду, чувствуя, как ноют мышцы и слипаются глаза. Он так даже на тренировках с Лэем не уставал. Здесь из него будто все соки высосали.

Рядом хмурится Юнги, проводит несколько раз рукой над свои копьём, снимая с него лёд, но лёд не снимается. Клинки Чонгука вообще оторвались с мясом, благо Инь Ло помогал залечивать раны, а вот катана Чимина вдруг оказалась со странным волнистым лезвием, покрытым плотным слоем металла. Это Пак изменил форму во время боя, но, как и Юнги не мог вернуть своему оружию обычный вид. Чонгук смотрит на свои клинки и ему действительно кажется, что те пожирают его кровь и плоть, с которой он их выдрал из ладони.

— Учитель? — не понимает Чон, указывая пальцем на свои клинки.

Тэхен улыбается, снимает очки и разваливается на скамейке, поясняя:

— Вы живёте на планете, где магия — неотъемлемая часть жизни и она есть во всех предметах. Изначально эти заготовки несли в себе лишь тень магии и не более, но каждый из вас во время боя, — Ким смотрит на Юнги и Чонгука, — или в момент создания оружия, — Тэхен смотрит на Чимина, — напитали свои творения своей магией для усиления, я ведь запретил вам использовать магию, но ничего не сказал, когда вы использовали её для укрепления свои оружий, — Тэхен улыбается, этакий дьявол, знающий все тайны мироздания. — Через вашу магию эти заготовки получили знания о вас, ваши мысли, эмоция, желания, чувства — буквально всё осталось в них, некоторые пожрали часть вас, пожрали вашу магию, поэтому вы чувствуете себя такими опустошёнными. Вы лично их создали, вырезали, наделили своей магией, точно взрастили — это первый шаг на пути создания своего духовного оружия. Чем чаще вы будете с ними упражняться, заботиться о них, наделять своей магией, тем скорее у вашего оружия появится душа, своё сознание, сила и воля — такое оружие не сломать и ценность его куда выше пресловутых уровней силы, принятых магическим сообществом. Они станут вашими товарищами до конца жизни и никогда вас не предадут. Я всегда считал, что оружие нужно создавать под себя, а не добывать в подземельях или где-нибудь ещё, свой труд ценнее.

Так Тэхен устроил всё это не для веселья, а чтобы дать своим студентам рецепт сильнейшего, могущественного оружия, коим в своё время обладали только боги.

— Тогда почему мы пошли в подземелье? — не понимает Чимин.

— Вам понадобятся годы, чтобы ваше оружие приняло истинный вид, — поясняет Тэхен. — Душу так просто не вырастить, я же хотел поскорее добыть вам боевые артефакты. К тому же оружие требует закалки.

— То есть нужно много сражаться? — понимает Юнги.

— Не просто сражаться, чем ярче эмоции в момент, когда вы держите своё оружие, тем чётче его будущий облик и ярче ядро души. Эти эмоции нельзя подделать, если я сейчас прислоню лезвие к твоему горлу, — Ким с лёгкостью прислоняет нож к кадыку Юнги, — ты будешь понимать, что я не убью тебя, хоть твоя жизнь и в опасности, — Тэхен убирает нож, — но будь перед тобой враг, твои эмоции были бы совсем другими.

— Почему эту технологию не используют? — не понимает Чимин. — Ребёнок мог бы с пелёнок начать.

Уже к четырнадцати можно было бы вырастить сильное оружие.

— Потому что так вы формируете душу своему оружию и очень часто мечи и копья, созданные таким образом, принимают человеческое обличие, — поясняет Тэхен. — Кажется, что в этом нет ничего плохого, но в реальности такое существо неуязвимо и не понятно, на каких эмоциях мага оно взросло: доброе оно или злое. После смерти хозяина клинки сходили с ума и становились убийцами, были даже такие, которых не могли усмирить боги, а были такие, которые чуть не убили богов. Эту технику не запретили, но решили забыть о ней и не передавать поколениям магов из-за её нестабильного характера. И всё же мне кажется, что она удивительная и о ней должны помнить.

*****

Напряжение. Это давящее и душащее в себе чувство величественно расплылось по всей гостиной, утапливая в себе каждого, кто находится в помещении. Напряжение растёт, патокой забивается в лёгкие и мешает дышать, оно словно живое существо хихикает и держит своих жертв в заложниках, издеваясь над их бессилием противостоять ей.

Чимин и Юнги сидят в гостиной Тэхена и молча смотрят в пол, ожидая, что скажет им учитель. Они оба понимают, что это «тот самый важный разговор». Стоило ожидать, что учитель не забудет про «ночевку» и что-то будет подозревать. Конечно, парни и не скрывались никогда, да и ничего особенного на публику не делали (на трезвую голову), но Тэхен всё-таки учитель, в общежитии нет коменданта и только силами учителей можно было контролировать подростков с бушующими гормонами.

— Итак, — тянет Ким, откидываясь на спинку кресла и укладывая ногу на ногу, — вы встречаетесь?

У Чимина душа в пятки уходит, он сам не понимает почему, но начинает заикаться, пытаясь выгородить их с Юнги, хотя на самом деле они действительно не встречаются, у них очень неопределённые отношения, которые в последнее время Чимина бесят.

— Нет-нет, учитель, всё не так!

Тэхен же не слушает, он качает носком ботинка в воздухе и продолжает свой расспрос:

— Или у вас просто секс по дружбе?

— Учитель! — не выдерживает Юнги, строго глядя на Тэхена, но будто это его хоть раз останавливало.

— Или вы только целовались?

— Учитель!

— Ну, за ручки точно держались, — да, Тэхен видел.

— Учитель!

— Хоть предохраняйтесь.

— Учитель!

— Ну что ты заладил? — вздыхает Ким, расставляя широко ноги и поддаваясь ближе к ученикам, укладывая локти на колени. На его губах цветёт хитрая улыбка, а в глазах, скрытых за очками, точно смешинки прыгают. — Мой долг как учителя как раз-таки в том, чтобы рассказать вам о мерах контрацепции и о том, чтобы вы не забывали, что на людях нужно вести себя прилично.

— Кто бы говорил, — фыркает Юнги. Учитель ведёт себя и близко не прилично, когда копается в мусорках, катается в магазине на тележках и пристаёт к каждому встречному.

— Побурчи мне, — хмыкает Тэхен. — Это наш мелкий может ничего не замечает, а я вас на вечеринках часто видел сосущимися по углам. Ну и? Какие у вас отношения?

Чимин не знает радоваться ему или плакать? Ну, он понимал, что учитель у них необычный и не должен был остро реагировать сейчас, но с плеч всё равно будто гора упала. Пак смотрит на Тэхена и видит, что тот ждёт подробностей их личной жизни, очень бестактно со стороны Кима, но учителя такие мелочи и не волнуют. Чимин вздыхает, кусает губу и понимает, что ничего рассказать не может. Он смотрит на Юнги, но и тот молчит, а что сказать? Да, они целовались на вечеринках, иногда Чимин приходил к Мину с ночёвкой, надеясь с ним сблизиться, таскал его одежду, его парфюм, но всё было без толку. Их отношения были действительно как у друзей с привилегиями, но дальше не заходили.

Тэхен протяжно выдыхает, снова откидывается на спинку кресла, снимает очки и прямо заявляет:

— Юнги, ну ты и олень, смотри какого я цыплёнка вырастил! — Ким указывает на Чимина, щеки которого тут же покрываются румянцем. — Выдам только за тебя, — Тэхен надувает губу и задумчиво добавляет: — ну и ещё у меня есть несколько кандидатур.

— Учитель! — уже возникает Чимин. Он вам тут не девушка на выданье!

— Ну что вы все такие нервные? — отмахивается Ким. — Не буду я в вашу личную жизнь лезть, сами разбирайтесь, но о контрацепции не забывайте. Всё, мне надоело быть ответственным учителем, я устал, хочу чай.

Чимин и Юнги озадачено смотрят на Тэхена. А чего они ещё ожидали? Учитель никогда и никого не принуждал и свои мысли не пытался вбить в другие головы, он давал советы, наставлял, но не более. В его планы вообще не входило ругать мелких за отношения друг с другом, если нравится, то пусть встречаются, у них как раз сейчас шальной возраст, всё хочется попробовать. Тэхену вот самому парни нравятся, хоть и встречаться ни с кем он не собирается, но другим жизнь портить тоже не собирается.

— Так мы свободны? — не понимает Юнги.

— А, нет ещё, я ведь не для этого вас позвал, — вспоминает Тэхен, поднимаясь с кресла и направляясь к шкафу с документами. — Есть у меня одно дело для вас, с вами не смогу поехать, буду учить мелкого, да и крысы из министерства меня постоянно пасут. Так вот, посылаю вас на практику. Дело не простое, вот, держите документы.

Парни получают по тоненькой папке, в которой явно про дело всего пара строк. Юнги открывает документ, уже собираясь возмущаться, что учитель опять выкрал папку, но, к удивлению, видит внутри пропуск мага на своё имя, да и дело закреплено за ним и за Чимином. Всё официально подписано. Надо же, Тэхен может не только в сейфы лазать, но и по правилам оформлять заявки на поступающие дела с магической подоплекой.

— Вы отправитесь в деревню Сэрай, она стоит на самом краю нашего региона Постоянства, место тихое и малолюдное. Местные жители стали жаловаться на вымирание скота, для вашего понимания: в Сэрай люди живут только благодаря скоту, там нет магазинов и интернет-доставок, связь там тоже очень плохая, учтите это. На место выезжал ветеринар и местные маги В ранга, все пропали без вести. Местные жители подозревают, что в деревню пробрался монстр-пересмешник.

— Пересмешники копируют людей и животных, — вспоминает Юнги, — но вычислить их и младенец может.

Такие низкоуровневые монстры вообще не умеют скрывать свою силу и суть чудовища, поэтому их вычисляют мгновенно и так же мгновенно истребляют. Ходит даже информация, что они почти все вымерли.

— Поэтому дело и попало в университет, — отмечает Тэхен, — в Сэрай никогда не было монстров, территория их, так сказать, своеобразна, вы сами поймёте, когда приедете.

— Может, маг? — предполагает Чимин.

Тэхен улыбается.

— Это вам предстоит выяснить. Выезжайте завтра, билеты куплены, вас будут ждать местные.

Ребята покидают комнату учителя, и Чимин облегчённо выдыхает:

— Фух, мы были на грани краха. А я тебе говорил, чтобы ты двери открыл, когда Чонгук пришёл. — По сути их мелкий сдал, хоть и без злого умысла. Повезло, что учитель у них понимающий и у него у самого детство в попе кипит.

— Вечно мы от Чонгука скрываться не сможем, — отмечает Юнги. Мальчик станет старше и всё поймёт.

Но Чимин другого мнения, он вдруг резко стал колючим и злым, хмуро глядя на Мина и вываливая на него всё, что накипело:

— А что мы скрываем? Я ведь действительно просто у тебя ночевал. Тебе пора понять, что ты чувствуешь ко мне? Мы просто друзья или нечто большее? Мне надоела эта неопределённость. Я понимаю, что мы дети и нам некуда спешить, но я хочу... безопасности, хочу точно знать, что могу переходить с тобой границы и это будет нормально.

— Мы ещё молодые, нам бы окончить университет, а потом стать профессиональными магами, — задумчиво тянет Юнги, — можем жить вместе...

— Какой ты тугодум! — сокрушается Чимин, глядя на Мина, который реально ни черта не понимал! Пак ему говорит о том, что пора бы стать парой или просто остаться друзьями, Юнги что-то про будущее городит, кажется, что рассматривает их как напарников, когда Чимину нужно вовсе не это! — Всё, я зол на тебя!

Пак разворачивается и, топая ногами, демонстративно удаляется прочь, оставляя Юнги недоумённо смотреть вслед Чимину, не понимая, что Мин сделал не так?

На следующее утро встают рано, у Пака слипаются глаза, и он едва не забывает свою голову на подушке, не говоря уже о рюкзаке, тюкается везде как слепой котёнок и прячется от яркого света в безразмерной худи. Юнги рядом выглядит отвратительно бодро, именно поэтому, когда они садятся в электричку, Чимин устраивается на плече Мина и бурчит:

— Не шевелись, я ещё злюсь на тебя.

Юнги так и не понял почему, но решает не шевелиться, чтобы не портить Паку сон. Вся дорога занимает не больше двух часов, за это время пейзаж за окном сильно меняется, снежные шапки почти полностью пропадают и сырая, серая земля показывает своё неказистое лицо, согреваемое ярким солнцем. Сэрай находился на юге на границе с районом Элизия Драконов среди болот, рек и озёр. Не самое лучшее место для жизни, но люди не спешили покидать деревню.

Парни выходят на своей остановке и остаются посреди беспроглядного мрачного леса, утопленного растаявшим снегом и разлившимися болотами. За остановкой, между деревьев, зияла дорога полностью в воде, а рядом из-под воды выглядывал указатель с названием деревни «Сэрай». Чимин плотнее натягивает лямки рюкзака и скептически тянет:

— М-да, местечко прямо... грандиозное.

— Судя по всему нам туда.

— Ну нет! — Пак смотрит на свои белые кроссовки. — Там только вплавь! Учитель не говорил, что это болотистая местность!

— Учитель много чего не говорит, — замечает Юнги.

Чимин вздыхает, он уже забыл про свою обиду, поэтому охотно разговаривает с Мином, отвечая:

— В этом ты прав.

Юнги подходит к чавкающей кромке воды, хмурится и выпускает эний, замораживая разлившееся болото.

— Идём за мной.

Чимин поспешно хватает Мина за куртку и идёт строго за Юнги, считая, что если они поскользнутся, то пусть падают вдвоём. Чем дальше они идут, тем сильнее запах сырости, лес становится гуще, некоторые деревья лежат друг на друге, догнивают, с них вниз сползают какие-то растения, создавая жуткую завесу. Где-то в глубине раздаётся яркий всплеск, и Чимин сильнее прижимается к Юнги.

— И где нас встречают?

Их действительно никто не ждал, они преодолевают самую глубокую воду, дальше земля суше, только чавкает под ногами и ходит как на настоящих болотах. Чимину страшно, он может разом разъединить всю воду, выгрести до земли, поднять деревья, чтобы не стояли такие жуткие и ему при этом страшно. Сильнейший маг боится болота.

Чимин идёт и оглядывается и в один момент визжит как ненормальный, залезая на Юнги и вереща:

— Что это за куклы такие?! Она что, на качелях?!

Справа, посреди болотистой тухлой воды, на ветке дерева висели самодельные качели, на которых находились две уродливые тряпичные куклы. Сцена точно из фильма ужасов! Не удивительно, что Чимин так испугался, но Юнги остался невозмутим:

— Просто дети балуются.

— На болоте? Как они туда вообще залезли? — Да там же болото точно засосёт под себя, туда невозможно добраться.

— Магия, Чимин, — вздыхает Юнги, — мы с детства ею обладаем. Идём, деревня должна быть вон там.

Найдя логичное объяснение появлению в этом жутком месте жутких кукол, Чимин отчасти успокаивается, хоть и не отлипает от Юнги, рядом с ним как-то спокойнее.

Чем дальше шли парни, тем реже становился лес, вскоре дорога пошла в горку, и Мин перестал морозить почву под ногами, потому что и воды больше не было. Потянулись поля, укрытые серыми камышами, дальше сельхозугодья, на которых уже пробивалась зелёная травка. Странное место, вроде и среди болот, место неблагоприятное, а трава начинает лезть так рано, некоторые поля распаханы и, кажется, засажены. Если не обращать внимания на жуткое болото, то эта деревня вполне себе тихая, спокойная и приятная для жизни.

Вот только Чимин считает её уж слишком тихой:

— Я не чувствую магии, конечно, монстр или маг может прятаться, но я вообще не ощущаю в этом месте действия магии.

Одно дело не ощутить виновника, другое не ощутить вообще ничего. Казалось, что на этом клочке земли посреди болот и рек вообще нет магии, а местные жители её почти не используют. Это было не редкостью для отдалённых деревень, но в месте, где происходят странные случаи, где вымирает скот и пропадают люди, обязаны быть следы магии. Однако их здесь не было, что подтверждает даже Юнги:

— Я тоже.

Первый дом у окраины добротный, видно, что жилой, за ним стоит огромный загон, где можно разглядеть упитанных коров, лениво гуляющих по полю. Дальше деревня становится только роскошнее, дома все видные, богатые, где-то во дворе гуляют куры и гуси, медленно крутятся самодельные вертушки, отгоняя диких птиц от кормушек с зерном. Но людей в деревне словно нет, кажется, будто Сэрай вымер, именно поэтому, когда из-за ближайшего поворота выбегает мужчина с криками:

— Беда! Староста, где староста?!

Чимин чуть не запускает в него магией, прячась за Юнги. Благо пока местный орал и звал старосту, из одного дома вышла женщина в рабочей одежде, осадив крикуна:

— Да чего ты орёшь? Все уже знают, что приключилось, а ты только проснулся.

Юнги цепляется за возможность поговорить с местной:

— Извините, но что происходит?

— Да это... — женщина подозрительно оглядывает незнакомцев, — а вы кто? Такие молодые, что здесь забыли?

Мин вытаскивает пропуск, выписанный самим министерством магии.

— Мы из Элизии, прибыли помочь вам.

— Ну уж слишком молодые, — недоверчиво тянет женщина. Но, видимо, раз такая маленькая деревня с бедой столкнулась, то можно и новичков пустить разбираться. — Эх, ладно, пошли.

И женщина повела их куда-то в лес, по тропинке, лежащей за домами, здесь не было воды, но сырость присутствовала, а ещё недалеко звучали рыдания и галдеж десяток глоток. Парни сразу понимают, что произошло что-то плохое, поэтому оба собираются и выходят на небольшую лесную поляну подготовленные.

На поляне собралась, наверное, вся деревня, даже дети и старики пришли поглазеть, что же произошло? Ничего, что стоило бы такого любопытства, у края болота стояло дерево, к которому было прибито крупными гвоздями тело немолодой женщины. Его как раз снимали крепкие мужики, стараясь действовать аккуратно. Местная, что привела парней, поясняет:

— Это жена старосты нашего, нашли вот её сегодня утром приколоченную к дереву. Злые духи болот беснуются.

Тело снимают и укладывают на землю, из толпы тут же выделяется седой мужчина с палочкой, он тихо опускается рядом с телом и закрывает лицо руками, начиная рыдать. Видимо, это и был староста деревни. Теперь понятно, почему их не встретили, дело не в паводке, просто в деревне случилось горе.

Местные стоят теперь тихо, будто скорбят, но сами всё выглядывают, чтобы лучше разглядеть покойницу. Если исключить подтёки крови на руках и ногах, то казалось, что женщина просто спит, настолько умиротворённым было её лицо.

Юнги сначала просто стоит, даёт старосте смириться с потерей и оплакать свою жену, и только после проходит вперёд, указывает на тело, материализуя рядом несколько эний, и спрашивает:

— Позвольте?

Староста поднимает на парня красные глаза, а кто-то в толпе спрашивает:

— А это кто?

— Маги из Элизия прибыли, — гордо отвечает та женщина, что их сюда привела. Она первая встретила незнакомцев и сейчас могла похвастаться.

— Такие молодые, у меня сын их ровесник.

Чимин сцепляет зубы и молчит, но ему начинает уже надоедать, что их все считают молодыми, а оттого сразу глупыми!

Староста же относится к магам лояльно, поднимается на ноги при помощи клюки, вытирает щёки от слёз и молча позволяет Юнги подойти и обследовать тело. На самом деле оба парня не эксперты как Тэхен, это Ким бы уже всё понял, парни могут только пытаться собрать магические следы. Возможно, женщину убили с помощью магии, но ни Юнги, ни Чимин снова не ощутили никакого магического вмешательства. Жена старосты умерла от потери крови, гвозди на руках точно пробивали вены, из которых вся кровь вытекла наружу. Возможно, женщину чем-то одурманили, поэтому её лицо такое умиротворённое, но странно другое. У неё отёчные больные ноги, что говорит о проблемах с сердцем, скорее всего, она сидела дома и никуда не выходила, так как она оказалась здесь? И за что её убили?

— Очень необычно, — шепчет Чимин.

Но местные каждый вздох заклинателей ловят, и кто-то даже принимается строить догадки:

— А я говорила, говорила! Деревню-то поставили на месте старого поля битвы, здесь Элизии сражались друг с другом, всё в маги и душах погибших, вот их призраки и злятся на нас!

«Но магии здесь как раз-таки и нет», — мысленно вздыхает Чимин.

— Ты хоть понимаешь, что несёшь? Поколения наших предков здесь жили и всё было хорошо, а тут внезапно такая напасть.

Местные ещё продолжают спорить, а тело мужики укрывают принесёнными одеялами, да уносят. Вот так дело о гибели скота переросло в дело об убийстве, где ничего не понятно, а для магов всё осложняется тем фактом, что именно магической подоплеки ни Юнги, ни Чимин не ощущают.

Староста провожает печальным взглядом тело своей супруги, которое крепкие мужики уносят вперёд в деревню в похоронный дом. Сам староста не может быстро идти, да и как глава деревни должен остаться и встретить гостей даже в такой тяжелой ситуации.

— Простите, юные маги, мы должны были вас встретить, а тут такая напасть, — извиняется мужчина. — Я Са́тиру Сёко, староста этой деревни.

Парни, как и положено вежливо, представляются, а Чимин добавляет:

— Примите наши искренние соболезнования.

— Благодарю, — кивает Сатиру Сёко. — Идёмте, отведу вас к себе, у меня поживёте, гостиниц у нас нет.

Маги молчат о том, что дома здесь роскошнее, нежели столичные гостиницы. Местные жили за счёт продажи мяса и скота в другие регионы, у них была хорошая, добротная жизнь для тех, кто отрезан от города.

— А что это за легенда, про которую рассказывала та женщина? — вспоминает Юнги, подстраиваясь под медленный старческий шаг старосты.

— А, здесь якобы была битва Элизиев пятьсот лет назад, в болотах постоянно трупы находили, да вон там на холме всех хоронили, — Сатиру Сёко указывает на пустой холм вдали от деревни, — монстров вытаскивали из болот, да людей в доспехах, мы чтили мёртвых, никогда не оскверняли тела, всех одинаково захоранивали. Поколения наши здесь жили и вот неожиданная напасть: сначала скот начал умирать, теперь вот и люди. Жена моя...

— Извините, — Чимин кланяется, потому что несмотря на горе, должен спросить: — а ваша супруга... что произошло?

Сатиру Сёко вздыхает, но отвечает вполне охотно:

— Она больная женщина была, в последние годы сильно ноги разболелись, да опухли, она дома сидела, хозяйство вела. Ночью её часто боли в ногах мучали, поэтому мы спали на раздельных кроватях и в разных комнатах, вот я и не заметил, как ночью она исчезла. Все двери были заперты, замки закрыты, и правда духи обозлились на нас!

— Может быть у вас были с кем-то конфликты? — предполагает Юнги.

— Какие конфликты? Мы живём здесь дружно и тихо, все знаем друг друга, не стал бы никто такого делать. Да и жена моя тихоня, никуда ведь не выходила, за что её так?

И то верно. Если сидит дома тихо, то кому мешает?

— А с чего вообще всё началось? — спрашивает Юнги.

К тому моменту уже и к деревне выходят, местные вернулись по домам и Сэрай не выглядит таким пустым, как при первом знакомстве с деревней.

— Вы не местные и не знаете о многом. Ещё в прошлом месяце у нас начал таять снег, местность у нас теплая и мы очень рано выпускаем коров на пастбища. Загон один: большой, общий, чтобы коровы не сбежали, да не потонули в болотах. Есть у нас часовой Курт, он проверяет загон и считает коров раз в три часа и вот недавно одной коровы не досчитался, решив, что она пролезла под ограждением, он пошёл её на болота искать и увидел, как она общалась с зелёными огнями!

Ну, огни на болотах — не редкость, со дна поднимается метан, который воспламеняется, соприкасаясь с воздухом. Конечно, люди падки думать о чём-то сверхъестественном, особенно в таком жутком месте, окружённом болотами, но правда в том, что это просто газ.

— Курт как эти огни увидел, так испугался, что побежал обратно, да только та самая корова уже стояла в загоне, словно ничего не произошло. Знаю, не верите, мы тоже не поверили и другие ходили на часовые проверки и ситуации повторялись, одна и та же корова появлялась на болоте, стояла среди зелёных огней, а потом исчезала и появлялась уже в загоне, где и начал гибнуть остальной скота. К корове-то боятся подходить, только к ней, а она исчезает. Бесовщина. Точно духи завладели бедной животинкой.

— Где этот часовой живёт? — решает уточнить Чимин. Будет не лишним с ним пообщаться.

— Вот там, в центре деревни, — староста указывает куда-то вдаль, понятную только ему, — но он теперь из дома не выходит и ни с кем не разговаривает. Сказал, что дух ходит за ним и ему страшно.

— А ветеринары проверяли скот?

— Да все сгинули кто приехал помочь, — машет рукой мужчина, показывая всю безвыходность их положения, — и вам нужно быть осторожнее.

— А куклы? — спрашивает Чимин.

— Какие куклы?

— По дороге мы видели на болотах две куклы, сидящие в качелях.

— А, они, — вздыхает мужчина, — у соседки моей года четыре назад двое детей утонули в болотах, вот она и повесила ту качель как память о детях своих.

Дом старосты оказывается большим и вместительным. Много комнат, которые почти все пустовали, идеальная чистота, свои слуги несмотря на то, что местные живут в деревне. К их приходу уже и комнаты для гостей приготовили и на стол поставили разных угощений. Молодой управляющий домом смотрел на юных магов со скепсисом, точно думая, что они не справятся, зато вот кухарка и юная девушка-подмастерье были в восторге от новых гостей и словно их даже не печалила гибель хозяйки. Девушка хлопала глазками и «случайно» касалась руки то Юнги, то Чимина, открыто заигрывала на глазах у старосты, а тот даже её не осаждал!

— Мы бы хотели после обеда встретиться с Куртом по возможности, да посмотреть стадо, — Пак не забывает о деле, мастерски игнорируя девушку. Хотя если посмотреть на Юнги, то можно понять, что он на грани того, чтобы ударить надоедливую девчонку.

— Конечно, — соглашается староста, рукой показывая принести ещё угощений, — только вот я с вами не пойду, стар стал. Пусть Луаня вас проводит.

Луаней оказывается та самая надоедливая девушка, и у Юнги на лице трескается маска терпения.

— Мы бы хотели сами погулять, — вежливо отказывается Чимин.

— Не хочу вас одних отпускать, — стоит на своём староста, подливая ребятам что-то слишком похожее на вино, — вы ещё дети, места у нас опасные, сунетесь в болото, так вас уже и не вытащишь.

— Мы всё-таки маги.

— Но я буду настаивать

Чимин улыбается и просто кивает, хотя ему не нравится, что с ними отправят эту Луаню. Мало того, что она шалава, так ещё и этот жест ясно показывает, что староста намерен следить за каждым их шагом!

Сатиру Сёко ставит напитки гостям, но Юнги едва заметно показывает Чимину не пить. Они не могут прямо отказаться, поэтому для наглядности пьют, но Паку приходится собрать спиртное из двух стаканов в маленькие капли и тихо через низ стола пролить в зазоры между досок пола. Да, немного по-свински к хозяину дома, но спаивать детей тоже не хорошо, особенно с каким-то непонятным умыслом.

Когда обед был завершён, парни пошли к дому того самого Курта, но как бы не стучались к нему, как бы не звали, а тот не отвечал.

— Он не выходит, — вздыхает Луаня, пристраиваясь под бок к Юнги, — может, я покажу вам другие интересные места?

Если бы Чимин был магом огня, у него на голове точно вспыхнуло бы синее пламя. Он намеренно громко фыркает и прямо направляется к загону, уж лучше с коровами будет время проводить!

Стадо оказывается очень большим, парни топчутся на месте, пока Луаня ищет ту самую призрачную корову, но на деле она их просто бесполезно таскает по полю два часа, а потом уже и темнеет, приходится возвращаться обратно. У Чимина чувство, что их провели как малых детей. Он безрадостно ужинает и тихо уходит в свою комнату, буквально через полчаса, когда во всём доме гаснет свет, к нему приходит Юнги.

— А что же не остался у своей Луань? — язвит Чимин.

— Цыплёнок, не забывай, что у меня Пиноккио и я не могу врать, начни я разговаривать и она точно стала бы что-то спрашивать, одно слово против и я бы нас выдал.

Чимин фыркает, но соглашается, иногда Юнги действительно лучше молчать.

— Такой большой дом с прислугой и отсюда как-то незаметно украли женщину и убили её, — отмечает Пак. — Староста ведёт себя как-то странно, предлагал нам женщин и выпивку, точно совращает, будто думает, что тогда мы забудем про дело.

— Я тоже заметил, — кивает Юнги. — А ещё в доме сейчас без нас пять человек.

Староста, кухарка, управляющий, Луань... но кто ещё?

За дверьми скрипнула половица, и кто-то засунул отмычку в замок, пытаясь проникнуть в комнату Чимина.