Песочный человек

Soundtrack

One Last Night, Vaults

— Ты что, боишься? — Гермиона хихикает и тянет Драко за собой по темному коридору. Ее веселит его серьезный вид и несговорчивость.

— Вовсе нет, — он хмурится и немного тормозит, старается удержать ее на месте. — Просто не считаю это хорошей идеей.

Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал Гермионе, что она будет подстрекать Драко Малфоя к противоправным действиям или шалостям, она бы рассмеялась этому человеку в лицо. Но сейчас ей хочется веселья, а еще она решила, что неплохо было бы искупаться в местном бассейне.

— Брось, будет весело, — она поднимается на носочки и произносит эту фразу заговорщическим шепотом возле его уха. Драко улыбается уголком рта — он уже сломался. — Пойдем.

Она уверенно берет его за руку, и они крадутся в сторону дальнего крыла лечебницы, в котором находится огромный зал, предназначенный для водной аэробики. Сейчас он пуст, потому что на часах восемь, и Гермиона посчитала, что это станет отличным развлечением на вечер.

В конце концов, самое страшное, что может случиться, — кто-то из персонала или пациентов сообщит о нарушении режима доктору Джонасу, но он сам во всем виноват, так что формально Гермиона Грейнджер здесь ни при чем.

— Грейс, — тихо зовет Драко. — Грейс, подожди.

Она останавливается и оборачивается к Малфою.

Драко выглядит растерянным.

— В чем дело? — Гермиона хмурит брови. Да, Драко не видит, но ведь он может плавать и купаться, верно?

— Я-я был там всего один раз, — он начинает свои сбивчивые объяснения, опускает голову, но она успевает заметить, как покраснели его скулы. — Не скажу, что это был удачный поход. Просто... просто я теряюсь в незнакомых помещениях.

Гермиона с силой закусывает губу. Она не может, не привыкла видеть Драко Малфоя таким. Каждый раз, когда он показывает свою слабость или уязвимость, у нее сжимается сердце.

Она знает, скорее всего, это какой-то искаженный материнский инстинкт, потому что она хотела бы заключить его в свои объятия и не отпускать, не давать в обиду, оберегать.

Но Гермиона прекрасно понимает, что это не нужно нормальному мужчине. Тем более такому мужчине, как Малфой.

— Все в порядке, — она берет его лицо в ладони и поднимает голову. Его глаза плотно зажмурены. — Я буду рядом. Буду держать тебя за руку. Я не оставлю тебя, обещаю.

Какое-то время они стоят вот так — Гермиона гладит пальчиками его лицо, а Драко глубоко вдыхает и молчит.

Возможно, она хотела бы сказать ему эти слова в другой ситуации.

Теперь она часто думает, что было бы, если бы им осталось не три дня. Если бы он знал правду о ней, если бы захотел продолжить общение.

Она хотела бы узнать его лучше. Драко умный. Он очень добрый и красивый, надо признать. Не то чтобы она когда-либо заглядывалась на него. В школе его аристократичная холодность вызывала лишь отвращение, потому что, стоило ему открыть рот, все живое вокруг обращалось в прах и гниль.

Он был несдержан, груб и язвителен.

Конечно, в последний год многое изменилось, но она не обращала на него особого внимания тогда.

Сейчас Гермиона уверена, если бы она знала такого Драко в Хогвартсе — влюбилась бы без памяти еще много лет назад, как последняя дурочка.

— Хорошо, — выдыхает он спустя несколько минут. — Хорошо, пойдем.

Гермиона берет его за руку и переплетает их пальцы. Это чувствуется как что-то естественное, как будто так должно было быть и будет всегда, но она понимает, что это лишь самообман.

Только три дня.

— Мы пришли, — шипит Гермиона, когда они с Драко подходят к огромным двустворчатым дверям. — Черт...

— Что... что там такое? — Драко стоит позади нее, неловко переминается с ноги на ногу, пока она достает из кармана джинсов волшебную палочку. Происшествие с Джонасом заставило ее быть более осмотрительной и не оставаться без оружия в малознакомых местах.

На входе в бассейн висит большой амбарный замок, и Гермиона открывает его с помощью простой Алохоморы.

Слышится звон металла о мраморный пол. Она щурится и вжимает голову в плечи, будто это сможет заглушить внушительный лязг.

— Что, черт возьми...

— Пойдем, — она не дает Драко договорить, тащит его внутрь, а после воровато оглядывается по сторонам. В коридоре пусто, и Гермиона тихонько прикрывает за ними дверь. — Ого... — тянет она.

Они стоят между длинными рядами скамеек и шкафчиков. Это место очень похоже на раздевалку, только предназначенную сразу для нескольких сотен человек.

Обстановка выглядит странной и немного ужасающей, будто бесконечное пространство из психологического триллера. Антуража добавляет тусклый свет одной люминесцентной лампы, которая нервно мигает в самом конце прохода.

Гермиона прочищает сухое горло и оглядывается по сторонам. Драко не может видеть всего этого, поэтому она должна взять себя в руки.

В конце концов, она сама все это затеяла.

Между последним рядом скамеек виднеется небольшой проблеск. Он то появляется, то исчезает, и она понимает, что до бассейна совсем чуть-чуть.

— Почти на месте, — вновь шепчет Гермиона непонятно зачем, ведь они здесь только вдвоем, и тихонечко хихикает.

— Салазар, зачем я только согласился на этот...

Она не дает ему договорить.

Гермиона поднимается на носочках, все еще не выпуская его руки, и оставляет быстрый влажный поцелуй на его губах. Просто чмокает, так можно поцеловать и друга, но Драко застывает.

Если быть честной, она сама поражается своему поведению. Сейчас она перешла все мыслимые и немыслимые границы, установленные ей же в своем собственном мозгу.

Она задумчиво смотрит на приоткрытые губы Драко еще несколько мгновений.

Но она не жалеет.

Нет, она не пожалеет об этом никогда.

— Ты все еще против? — нахально уточняет она, улыбается и изгибает бровь.

— Я думаю, это лучшая твоя идея, — серьезно говорит он спустя пару секунд. Его голос хриплый и низкий. — Просто замечательная. Я сам хотел предложить...

Гермиона смеется и увлекает его вглубь извилистых проходов и рядов.

— Мы на месте, — она останавливает Драко в нескольких метрах от края бассейна и начинает стягивать с себя одежду. — Ты собираешься купаться так? — она останавливается и смотрит непонимающим взглядом на то, как он замер в нерешительности.

Драко медлит еще какое-то время, а после откладывает свою трость и расстегивает пуговицы на пиджаке. Гермиона старается вести себя прилично, но все же не может не пялиться на него. Она понимает, что это не совсем честно по отношению к Драко, ведь он не может ее видеть, но все равно изредка посматривает в его сторону.

Драко стягивает рубашку. Гермиона снимает джинсы.

Когда они остаются в одном нижнем белье, она понимает, что, наверное, должна подойти к нему, взять за руку и довести до бассейна, но ее былой энтузиазм и возбуждение от сеанса парной истерики на пляже понемногу улетучиваются, а вместе с ними и решимость.

— Готов? — она делает робкий шаг навстречу Драко, оглядывает его с головы до ног.

Его тело худое, почти сухое, но все же не лишено мышц. Драко долгое время был ловцом, все в его фигуре выдает это: плоский живот, сильные руки с переплетениями вен под бледной кожей, не слишком широкие плечи и длинные, стройные ноги.

— Тебе не кажется это несправедливым? — он вдруг ухмыляется и изгибает бровь.

— Что именно? — не понимает Гермиона.

— Ты можешь видеть меня, а я тебя нет, — Драко расплывается в широкой улыбке, и она смеется в ответ.

— Посмотришь, если сможешь меня поймать, — она намекает на то, как он «рассматривал» ее в ботаническом саду вчера. Похоже, Драко тоже это понимает. Она наблюдает за тем, как двигается его горло, когда он тяжело сглатывает.

— Пойдем, здесь всего пара метров, — она осторожно берет его за руку, медленно ведет к краю бассейна и останавливается за шаг до обрыва. — Мы можем прыгнуть, или ты хочешь спуститься по лестнице?

— Если ты прыгнешь, я прыгну вместе с тобой, — решительно говорит Драко, и она улыбается уголком рта.

— Давай на счет «три», — они сплетают пальцы. Она крепче цепляется за него и начинает свой отсчет.

Когда Гермиона произносит «три», они делают шаг вперед.

На мгновение все теряется, вода попадает в уши, нос, она открывает глаза, но не может ничего разглядеть из-за поднимающихся пузырьков воздуха. Их пальцы расцепляются, и Гермиона в панике водит руками в толще воды, пытаясь найти Драко, но, когда она всплывает на поверхность, он уже там — мотает головой и пытается убрать капли с глаз.

— А теперь посмотрим, так ли быстро ты плаваешь, — Гермиона смеется, окатывает его новой порцией брызг и снова исчезает в прозрачной воде бассейна.

Она пытается грести что есть мочи, но Драко делает это намного лучше.

Этот бассейн предназначен для водной аэробики, поэтому в каждой его части глубина небольшая, даже она со своим ростом с легкостью может достать до дна, встав на носочки, поэтому она просто наслаждается этой игрой, их детским дурачеством, может не опасаться за то, что Малфой захлебнется или внезапно начнет тонуть.

Драко преследует ее безошибочно. По всей видимости, по всплескам воды определяет, где именно она находится, и Гермиона не может сдержать визг, когда он почти хватает ее за ногу.

— Так нечестно! — протестует Гермиона. — Твои руки и ноги намного длиннее, ты не даешь мне никакой форы!

Внезапно Драко останавливается в нескольких метрах от нее. Она может видеть его ключицы и даже часть груди, тогда как ей вода достает до самого подбородка.

На его лице расцветает улыбка — коварная и мстительная.

— Что ж, — тянет он, и Гермиона невольно вспоминает школьные времена, — я дам тебе шанс... Беги!

Она визжит и пускается наутек, барахтается и пытается отплыть как можно дальше. Из ее горла то и дело вырывается хихиканье. Она не помнит, когда в последний раз ей было так весело и свободно.

Бассейн очень длинный, и ей удается доплыть только до середины, когда Драко включается в игру.

Ее дыхание учащается, пульс стучит в висках. Так бывает всегда, даже если вам шесть, и вы играете в догонялки с соседским мальчишкой — адреналин берет свое.

Гермионе не помогает даже фора — Драко настигает ее уже через минуту.

Его пальцы цепко обвивают ее лодыжку, пока она пытается отбиться. Ничего не выходит, он намного сильнее.

Второй рукой Драко перехватывает ее талию и притягивает к себе, прижимает спиной к своей груди.

— Я поймал тебя, Грейс, — произносит он шепотом, склонившись к ее уху.

Она абсолютно счастлива до того момента, как Драко произносит ее выдуманное имя. Гермиона пытается подавить эту внезапную тянущую боль где-то в груди, заставляет себя широко улыбнуться — она ведь пообещала себе наслаждаться каждым моментом.

Сегодня утром она думала, что сделать это будет проще простого, но Драко обнимает ее так крепко и нежно, и на глаза наворачиваются слезы.

— Верно, — она берет себя в руки так быстро, насколько это возможно, и разворачивается к нему лицом. — Ты поймал меня, Драко, — говорит она тихо. — Поймал меня.

Драко закрывает глаза и опускает голову. Она чувствует, как его руки начинают блуждать по ее телу. Сначала робко, неуверенно, но после он притягивает ее ближе и зарывается лицом в ее мокрые волосы.

Гермиона крепко обвивает его плечи, трется носом о ключицу. Она едва может держать баланс, стоя на носочках, чтобы не захлебнуться, но Драко легко подхватывает ее одной рукой и приподнимает.

Сейчас их носы на расстоянии нескольких миллиметров друг от друга, и это лучший момент, чтобы воплотить в жизнь ее грандиозный план.

— Я хочу поцеловать тебя, Драко, — шепчет Гермиона, играет пальцами в его влажных волосах. Она считает нечестным лишать его права выбора даже в этом. — Можно я поцелую тебя?

Драко открывает глаза. Не отвечает, кажется, целую вечность. Их взгляды друг напротив друга, и она все еще боится, что он сможет каким-то образом увидеть ее, разглядеть в девушке Грейс очертания ненавистной ему Гермионы Грейнджер. Но, конечно же, этого не происходит.

Драко сокращает расстояние между ними и легко касается ее рта. Гермиона закрывает глаза.

Его язык аккуратно раскрывает ее губы, а вторая рука исследует ее тело. Она пытается не застонать в голос, когда он сжимает ее ягодицу.

Гермиона цепляется за его плечи и обвивает ногами его талию.

Драко не разрывает поцелуй ни на секунду, даже когда они начинают задыхаться, будто это жизненно необходимо для него, будто наступит чертов конец света, если он отпустит ее.

Она понимает, что Драко пытается подвести их к краю бортика, но лишь удаляется вглубь бассейна.

— Направо, — командует Гермиона, с трудом разорвав поцелуй, и оборачивается, чтобы верно определить направление.

Драко одной рукой держит ее за талию, а второй водит перед собой, на ощупь пытаясь найти преграду.

— Еще чуть-чуть, — по краям бассейна есть небольшие выступы, что-то вроде лавок. Драко усаживает ее и становится меж ее разведенных ног.

— Грейс, я... — он хочет что-то сказать, но звук его голоса тонет в новом поцелуе.

Гермиона не хочет слышать это чертово имя, оно ей опостылело. И Драко, похоже, не против. Он сжимает ее ягодицы, тянет ближе к краю бортика, чтобы их бедра встретились.

Она задыхается, когда чувствует его жесткую длину.

Драко водит руками по ее шее, впивается в губы поцелуями-укусами и, кажется, совершенно теряет себя. Она слышит его бархатный голос, приглушенное рычание и тихий стон, когда проводит рукой по его члену через ткань боксеров.

Он спускается поцелуями к ее шее, рисует языком незнакомые ей узоры, отчаянно толкается в ее ладонь.

Она хотела бы попробовать на вкус его грудь, его крепкие руки, его плоский живот, но им мешает вода, и Гермиона сдавленно шипит от досады.

— Давай... давай уйдем отсюда... — фраза застревает в горле, когда Драко прикасается ладонью к мокрой ткани ее трусиков.

Хорошо. Они могут остаться.

Гермиона бессовестно пользуется тем, что он не может ее видеть. Она отстраняется и открывает глаза, наблюдает за выражением его лица: вечно хмурые брови совершенно расслаблены, на щеках легкий румянец, взъерошенная, мокрая челка.

Она наблюдает за ним, запечатывает этот образ в своей голове, пытается сохранить каждую маленькую крупицу.

— Иди сюда, — внезапно она решает, что ей мало одного его лица, она хочет видеть его полностью, всего целиком, хочет, чтобы им не мешала эта треклятая вода.

Драко теряется на несколько мгновений, но после их пальцы переплетаются, и она тянет его к небольшой лесенке. Гермиона помогает ему выбраться, и он снова заключает ее в объятия.

— Не уходи, — шепчет Драко сквозь поцелуи. — Не уходи, Грейс, пожалуйста, останься.

Она откидывает голову назад и поднимается на носочках, когда он начинает целовать ее шею, мять ее грудь под промокшей тканью лифчика.

— Я здесь, Драко. Я не уйду, — она отстраняет его лишь на несколько секунд, чтобы расстелить на полу огромное махровое полотенце. По размерам оно больше напоминает простыню, но ей это только на руку.

— Давай, я помогу, — она берет его за плечи, помогает сесть на их импровизированное ложе, а после укладывает Драко на спину, легко толкая его в грудь. — Вот так.

Гермиона ложится рядом, с восхищением осматривает все его тело, проводит пальцами по мышцам торса и живота. Драко вздрагивает под ее прикосновениями, но после впивается в ее бедра и тянется за новым поцелуем.

Он сдавленно шипит, когда она сжимает рукой его член.

— Так хорошо? — уточняет Гермиона, касается губами его шеи и груди.

— Да... — Драко часто дышит, его глаза плотно закрыты.

Она помогает ему избавиться от белья, смотрит вниз и закусывает губу. Гермиона слышит его хриплый выдох, когда им больше не мешает этот ненужный кусок ткани.

— Вот так? — она водит рукой вверх-вниз. Осторожно, будто Драко сделан из хрупкого фарфора.

У Гермионы есть какой-никакой опыт в сексе, но она не считает себя мастером в этом деле. К тому же у нее был всего один мужчина, Рон, который, как правило, делал все сам. Но с Драко все иначе. Она хочет, чтобы ему понравилось. Хочет сделать ему приятно.

— Д-да... да, пожалуйста, — она слышит его неразборчивый лепет возле своего уха, чувствует его горячее дыхание на своей шее и ускоряет темп.

Гермиона завороженно наблюдает за тем, как ее рука скользит по его члену. Она не может оторвать взгляд. Видит, как напрягается все его тело, как он сжимает непослушными пальцами край полотенца. Гладит большим пальцем блестящую, влажную головку.

— Пожалуйста... сильнее, Грейс, — она сжимает руку и накрывает его губы поцелуем, чтобы только не слышать, как он называет ее.

Драко путается пальцами в ее мокрых кудрях, находит ее грудь.

Она никогда не думала, что Драко может быть таким. Никогда не смотрела на него с этого ракурса, тогда как большинство девочек в спальне Гриффиндора грезило о нем, начиная с третьего курса.

Гермиона всегда считала, что у Драко было много подружек, что уж он-то точно не был обделен женским вниманием, но он неуверенный и робкий, и она пытается сделать все как можно лучше, чтобы он запомнил ее.

Пусть он будет помнить только Грейс, неважно. Она хочет, чтобы хотя бы эти три дня он не чувствовал себя одиноко. Они оба.

— Грейс, я... — Драко сильно сжимает пальцами ее волосы, его дыхание учащается, а тело вытягивается в тугую струну.

— Все хорошо, — шепчет Гермиона и прижимается ближе, чтобы он мог трогать и мять ее грудь. — Все хорошо.

Спустя несколько мгновений из его горла вырывается громкий стон. Его брови сведены, глаза плотно закрыты, по лбу стекает капелька пота. Гермиона чувствует горячую, вязкую жидкость на своих пальцах, но продолжает аккуратно гладить его.

Она тяжело опускается рядом и наблюдает с улыбкой, как поднимается и опадает его грудная клетка.

— Это... это было... — пытается начать Драко, но осекается и облизывает пересохшие губы.

— Да, это было, — кивает Гермиона и смеется.

Вдалеке слышатся лязг связки ключей и чьи-то ругательства. Она застывает и округляет глаза, приподнимается на локте.

— Что там? — в панике шепчет Драко. На лице ни следа от былой расслабленности.

— Тсс, — шикает Гермиона и прислушивается.

Когда в поле зрения появляется тусклый свет фонарика, она вскакивает с места и хватает еще одно полотенце, укрывает их до подбородка так, что из-под покрывала торчат только кончики их носов, и напряженно ждет.

— Есть кто? — раздается грубый сиплый голос. По всей видимости, это охранник.

Она чувствует, как Драко прижимает ее ближе к себе, будто ее могут отнять у него в любую секунду, и умиляется про себя.

— Чертовы замки, вечно с ними что-то не так, — этот охранник не особо любит свою работу и, похоже, не дорожит ей в принципе, потому что уже через пару десятков метров, даже не дойдя до бассейна, он разворачивается и уходит прочь.

Гермиона слышит щелчок амбарного замка на двери. Им повезло, что она взяла палочку, иначе они бы ждали следующего занятия аэробикой еще часов десять, а после получали оглушительный разнос от тренера, Джонаса и ее родителей.

— Кажется, ушел, — тихо произносит Драко через пару минут.

— Да, — кивает Гермиона. И они, не сговариваясь, начинают смеяться, громко и заливисто.

— Ты сумасшедшая, — говорит он сквозь смех. — Тебе кто-нибудь говорил?

— Обычно люди говорят другие вещи про мой ум, — она усмехается и садится на колени. Берет край полотенца, которым она укрыла их с Драко несколько минут назад, и начинает нежно, осторожно вытирать его живот.

Гермиона могла бы воспользоваться магией, но она не хочет. Ей нравится заботиться о нем.

— Грейс? — зовет Драко. Он не сопротивляется, просто лежит и ждет, когда она закончит с ним.

— Что? — она так увлеклась своим занятием, что не замечает ничего вокруг.

— Приходи завтра, — она обращает внимание на лицо Драко, когда он тяжело сглатывает, сжимает руки в кулаки.

— Хорошо, я... — она ведь и так собиралась прийти, но он, похоже, вкладывает в эти слова какой-то свой смысл.

— Я бы хотел пригласить тебя на свидание, — выпаливает он на одном дыхании, будто она может отказать после всего, что произошло между ними в этой комнате.

— Да, — кивает Гермиона. — Я согласна. Во сколько встретимся? Куда мне нужно подойти? — она уточняет со всей серьезностью, казалось бы, глупые вещи, ведь очевидно, что они в больнице, она может прийти сюда в любое время и найти его на скамейке на центральной аллее, но Гермиона понимает, насколько это ценно для Драко — чувствовать себя нормальным.

— Завтра в восемь, — говорит он решительно. — В моей палате, — ее пальцы на мгновение зависают над его животом. — Н-не подумай ничего такого... Я просто хотел поужинать... только вдвоем, — он оправдывается, наверное, боится ее обидеть своим фривольным предложением. — Я попрошу Мию помочь мне организовать для нас все.

— Я с радостью поужинаю с тобой, Драко, — она прекращает его лепет коротким касанием губ и улыбается.

День двенадцатый

Soundtrack
Stop Crying Your Heart Out, Oasis

Я на ощупь определяю, как лежат приборы на столе. Достаточно ли ровная сервировка, правильно ли Мия исполнила мою просьбу.

— Да не переживай ты так, — весело говорит она, кажется, возится с моей постелью.

— Я не переживаю, — сглатываю и облизываю пересохшие губы. — Просто хочу, чтобы все прошло хорошо.

Она смеется, а я расправляю салфетку, которую Мия сложила в какой-то нелепый сверток.

Я благодарен ей, но прекрасно понимаю, что она никогда таким не занималась. Скорее всего, если бы Нарцисса увидела убранство нашего праздничного стола, у нее бы случился сердечный приступ.

Сегодня утром я попросил ее помочь мне в подготовке свидания с Грейс.

Она суетилась все утро, заказывала на кухне какие-то канапе и легкие десерты — обычные сандвичи с тунцом или рыбный суп на молоке, который тут принято подавать, вряд ли подойдет для такого мероприятия.

— Если хочешь, можем передвинуть стол к окну, — предлагает Мия. — Здесь хороший вид, твоей девушке понравится.

Улыбаюсь уголком рта. Я сам не осмеливаюсь называть Грейс своей девушкой и в собственной голове, даже несмотря на то, что произошло между нами вчера.

— Нет, — отвечаю, немного подумав. — Нет, не надо. Я привык к тому, что все на своих местах.

Она бормочет что-то одобрительное, а я погружаюсь в собственные мысли.

Сегодня в восемь должна прийти Грейс.

Я жду этого так же сильно, как и боюсь. Но эта наша встреча должна пройти хорошо. В моей комнате я чувствую себя в безопасности, чувствую себя нормальным. Я смогу с легкостью найти проигрыватель и включить музыку, если она захочет. Смогу подойти к ней, не боясь споткнуться о неожиданную преграду и упасть. Смогу поцеловать ее, взять на руки и положить на мою кровать, если... если она позволит.

— Я стащила у Манса бутылочку французского вина, — самодовольно заявляет Мия. — Даже такая надменная задница, как ты, должна оценить.

Я смеюсь и качаю головой.

— Я вовсе не надменный, — протестую.

— Ага, еще какой надменный, — бурчит Мия. — Привередливый и до ужаса педантичный.

Она намекает на все вещи и мебель в моей комнате, которые находятся в идеальном порядке, всегда расставлены по своим местам, но это скорее не педантичность, а желание иметь хоть какой-то мнимый контроль над ситуацией и своей жизнью в целом.

— Думаешь, ей понравится? — я нервничаю. Не знаю, чего ждать.

— Конечно, ей понравится, Драко. Мы так хорошо все здесь придумали. Вот только... — она замолкает, и я оборачиваюсь к ней.

— Только «что»? — спрашиваю напряженно.

— Может, нам стоит немного увеличить твою кровать, — говорит она игриво. — Ну знаешь, я могла бы трансфигурировать ее в двуспальную и...

— Нет! — я вскрикиваю так резко, что Мия, по всей видимости, что-то роняет. Слышу звон железа о паркет. — Не надо, я не хочу, чтобы Грейс подумала, что она здесь только за этим.

Остервенело машу головой. Надеюсь, Мия не воплотит свою задумку в жизнь, иначе я буду краснеть и оправдываться, когда Грейс появится.

На самом деле, я на это очень рассчитываю.

Чего уж там, я пиздец как сильно хочу, чтобы это произошло сегодня. Я не мог уснуть вчера, не сомкнул глаз до самого утра. Тупо пялился в черноту, я уже сроднился со своей тьмой, если честно. Даже не представляю, каково будет видеть вновь, если у Джонаса получится.

Но я не хочу, чтобы Грейс решила, что я пригласил ее только из-за этого. Все не так.

Мне нравится проводить с ней время. Нравится просто разговаривать ни о чем, смеяться и дурачиться, как это было вчера.

Еще ни разу в своей жизни я не встречал такой девушки. Грейс удивительная.

— Ну хорошо, — устало выдыхает Мия. — Раз ты такой скромник...

Я лишь ухмыляюсь. Не пытаюсь спорить с ней, это в любом случае бесполезно.

— Хотя, знаешь, нам со Стивом иногда хватало даже худенькой лавочки в парке, — она кокетливо хихикает. Она рассказывала мне о Стиве — это ее муж. Он погиб вместе с их сыном в автокатастрофе больше десяти лет назад. — Помню, как он тайком приезжал, когда мать меня не отпускала. Стив был настоящим романтиком, — мечтательно вздыхает Мия. — Ты тоже отлично постарался, Драко, — слышу ее шаги, а после Мия хлопает меня по плечу. — Этой девушке повезло с тобой, уверена, это не последнее ваше свидание.

Слова Мии заставляют меня застыть.

Не знаю, почему это происходило и как я справлялся со всем этим долгих двенадцать дней, но внутри меня будто что-то щелкает.

Я свожу губы в тонкую линию, сжимаю кулаки что есть сил. Так, что короткие ногти больно впиваются в кожу ладоней. Правая рука начинает дрожать.

— Что... Я сказала что-то не так? — будто из-под толщи воды слышу озабоченный голос Мии, и мою плотину прорывает. Стена рушится за считанные секунды.

— Я не хочу умирать, — скулю, как жалкий щенок. По моим щекам текут горячие, отвратительные слезы. Я ненавижу плакать, но всхлипываю снова и снова, цепляюсь непослушными пальцами за ее халат. — Я не хочу умирать, Мия, я так боюсь умереть, — прижимаюсь к ее теплому, мягкому телу, трусь щекой о ее волосы.

Мне двадцать. Я взрослый мужчина.

Но я напуган.

Я так блядски сильно боюсь.

Мне не хватает мамы.

— Все будет хорошо, Драко, — шепчет Мия. Она гладит мою спину, а я не могу взять себя в руки и отойти от нее ни на шаг. — Доверься доктору Джонасу, он знает, что делает. У тебя будут еще десятки, нет, сотни свиданий.

Я весь дрожу. Это чувствуется так, будто кто-то внезапно открыл настежь все окна и двери в палате. Меня бьет озноб, кончики пальцев холодеют.

Я не хочу умирать. Не хочу думать, что приглашаю девушку на свидание в первый и последний раз. Что я больше никогда не прикоснусь к ее волосам, не вдохну ее запах, не попытаюсь сказать что-то остроумное, чтобы Грейс улыбнулась. Уверен, у нее самая красивая улыбка.

Я уже решил, что не буду говорить ей об операции.

Мне хватает Мии, которая пытается вдохнуть жизнь в каждый мой день, будто он может стать последним. Не хочу, чтобы Грейс жалела меня, но оставаться с этим один на один оказалось намного сложнее.

Сегодня двенадцатый день, и я ломаюсь.

— Не плачь, мой мальчик, — Мия стирает слезы с моего лица. — Ты получишь то, что хотел, — ее голос звучит решительно, и я глотаю ком в горле. Достаточно истерик на сегодня, такое поведение недостойно мужчины. — А сейчас давай закончим с приготовлениями, — выдыхает она наигранно-воодушевленно, и я киваю в ответ.

Все уже решено. Ни к чему лить слезы.

***

Я вскакиваю с места, когда за дверью слышится робкий стук. Часы только что сказали, что уже восемь. Грейс пришла минута в минуту.

— Войдите, — говорю я.

Скрип петель заставляет меня встрепенуться. Я быстро поправляю волосы и манжеты на рубашке. Хочу, чтобы сегодня все было идеально.

— Привет, — тихий голос Грейс вызывает во мне улыбку.

— Ты пришла, — пытаюсь совладать с собой, но в моем тоне все равно облегчение.

— Конечно, — отвечает она. — Я же обещала.

Иду на звук ее голоса, помогаю снять пальто и вешаю его на крючок у входа.

— Проходи, я тут... небольшой ужин организовал, — неловко чешу затылок и надеюсь, что Мия поставила посуду белого цвета, а не в горошек, как она предлагала в самом начале.

— О-о, — протягивает Грейс. — Это очень здорово. Ты молодец, Драко.

Мои щеки начинают пылать, стараюсь не ухмыляться слишком самодовольно.

— На самом деле, мне помогли. Мия, медсестра, — не знаю, зачем говорю все это, просто не могу побороть смущение.

Все предыдущие разы наши встречи были спонтанными, а теперь это настоящее свидание.

— Ты сам все это сделал? — изумленно восклицает Грейс. Не понимаю, о чем она, я ведь сказал... — Драконы, — поясняет она.

— А-а, это, — черт, нужно было спрятать весь этот хлам подальше. Наверняка они уродливые и кривые, чего еще можно ожидать от слепого, но Грейс, похоже, в неподдельном восторге. Либо она очень хорошо умеет притворяться. — Здесь, в общем-то, особо нечем заняться, — оправдываюсь я.

— Они очень красивые, — слышу, как шелестит бумага под ее пальчиками, когда Грейс гладит моих драконов и птиц. — Оу, — она вдруг запинается. — Это что-то другое.

Я напрягаюсь и чувствую, как руки начинают потеть.

Блять.

Все утро я пытался сделать цветок из больничного бланка. Перевел, наверное, двадцать или тридцать штук, но ничего не выходило. Здесь, в лечебнице, очень сложно достать живые цветы, а я не хотел напрягать Мию еще одной своей просьбой.

Вначале это показалось мне милым и забавным, но потом я решил, что все это глупости. Наверняка Грейс дарили десятки самых лучших букетов, и тут никчемный идиот Драко со своим бумажным убожеством.

Я все выкинул в корзину, но, скорее всего, Мия снова поступила по-своему.

— Я... у меня не получилось. Не обращай внимания, Грейс, это просто ерунда... — вытираю влажные ладони о ткань брюк и стою как истукан посреди комнаты.

Обязательно выскажу все Мие после.

— Ты сделал это для меня? — почему она не видит, как отчаянно я хочу сменить тему?!

— Нет... то есть да, но я не думаю...

— Спасибо, — я слышу, как Грейс медленно подходит ко мне. — Мне никогда не дарили таких красивых цветов, — пытаюсь возразить, но чувствую, как ее губы накрывают мои. Я замолкаю и заключаю Грейс в свои объятия.

Она такая маленькая и хрупкая, что едва достает мне до подбородка, и мне приходится наклониться, чтобы она не тянулась.

Вообще-то, я планировал поесть, планировал выпить с Грейс хорошего вина и потанцевать, но такой поворот событий мне нравится даже больше.

Ее пальчики зарываются в мои волосы, царапают кожу, и по спине пробегает дрожь. Я легко подхватываю ее на руки и отрываю от земли, когда она отстраняется.

— Кажется, ты приготовил для меня ужин, — я улыбаюсь, но не могу не поцеловать ее снова.

— Да, пойдем.

Веду Грейс за руку к своему небольшому столику и отодвигаю для нее стул. Я чертовски сильно переживал, что не смог сделать это тогда, в баре. Слепота слепотой, но правил приличия еще никто не отменял.

— Это выглядит аппетитно, — произносит она. Слышу улыбку в ее голосе. — Давай, я поухаживаю за тобой, — раздается звон бокалов, и я хмурюсь.

— Нет, — говорю резче, чем следовало. — Нет, не надо. Я сам. Просто скажи, когда нужно остановиться.

Нащупываю бутылку с вином. Мия специально открыла ее заранее, просто воткнув пробку сверху. Со штопором я наверняка бы не справился, а заставлять даму за столом открывать вино — это уже слишком. Для Люциуса не стало бы оправданием не то что мое зрение, даже отсутствие всех конечностей.

Я вынимаю пробку и подношу бокал к горлышку, аккуратно наклоняю бутылку так, чтобы вино точно не пролилось.

— Все, хватит, — говорит Грейс, и я протягиваю ей бокал.

После я наливаю себе, руководствуясь ее подсказками, и решаюсь произнести тост.

— Грейс, — моя рука поднимается над столом. Не знаю, насколько нелепо я сейчас выгляжу, но я хочу сказать ей очень много вещей. — Я так рад, что мы познакомились. Я бываю грубым, ты и сама, наверное, уже поняла это в наш первый раз, — ухмыляюсь. — Да и во второй тоже. Но я никогда не встречал такой девушки, как ты, — ерзаю на месте и пытаюсь справиться с нервами. Какого хера я вообще затеял этот разговор? Несу какую-то чушь.

Я не собираюсь признаваться в любви или еще что-то в этом роде, но я благодарен ей за все. И это я хотел сказать до того, как у меня пропал дар речи и внезапно вылетели из головы все слова.

— Я тоже рада, Драко, — я благодарен Грейс за то, что не выжидает молча, пока я покрываюсь алыми пятнами перед ней и пылаю от стыда. — Для меня ты особенный.

Ее голос наполняет мою грудь теплом.

Грейс подносит свой бокал и легко чокается с моим. Я отпиваю немного вина.

Кажется, ей нравится вечер.

Мы пьем вино и болтаем ни о чем целую вечность. Я никогда еще не чувствовал себя настолько живым в этих четырех стенах.

Предлагаю потанцевать. Когда Грейс соглашается, я ставлю пластинку в старенький проигрыватель. Его звучание напоминает дребезжание захудалой колымаги, но это лучше, чем ничего.

— Никогда не умела хорошо танцевать, — она тихонечко смеется в мое плечо, когда я кладу одну руку на ее талию, а второй нахожу ее ладошку. Сегодня она в платье. — Я отдавлю тебе все ноги.

— Это не проблема, — я ухмыляюсь и легко отрываю ее от пола, обняв обеими руками. Она удивленно выдыхает, а после обвивает мои плечи.

— Спасибо тебе, Драко, — шепчет Грейс. — За вечер и за все это время.

Чувствую ее дыхание на своем лице и пытаюсь справиться с нахлынувшим возбуждением. Я не должен приставать к ней или нагло домогаться, не после всего, что она сделала для меня.

Только благодаря ей я не сошел с ума за эти гребаные двенадцать дней.

— Я-я уезжаю послезавтра. Мамино лечение заканчивается, — даже не видя ее лица, я могу понять, что в ее глазах стоят слезы, потому что голос Грейс дрожит. — Мне было очень хорошо с тобой.

Хочу предложить ей тысячи вещей. Хочу сказать, что у меня есть зачарованное перо и я смогу писать ей, хоть до Австралии письма и будут доходить с задержкой. Хочу сказать, что обязательно приеду и она покажет мне тот, другой океан. Хочу пообещать ей все на свете, но это слишком сильно похоже на прощание.

Я понимаю.

Никому не нужен слепой парень.

У Грейс впереди годы, а я, возможно, не доживу и до следующей недели.

Только когда слышу ее тихий писк, понимаю, что слишком сильно сжал ее в своих объятиях, погрузивших в мысли. Не хочу ее отпускать.

— Прости, — я ослабляю хватку. — Прости, я не хотел.

Молчание затягивается, а я все кружу ее над полом, двигаясь в такт какой-то старой, лирической мелодии.

Вот и все.

Наверное, она пришла, чтобы просто попрощаться, а я, как обычно, надумал себе невесть что. Нафантазировал ее желания и намерения. Но я все равно благодарен Грейс. Она дала мне то, на что я даже не мог рассчитывать.

— Ты будешь вспоминать обо мне, Драко? — ее шепот возле моего уха. Влажные щеки Грейс касаются моего виска. Она плачет.

— Конечно, — я утыкаюсь носом в изгиб ее шеи, глажу по спине, как еще недавно делала со мной Мия, чтобы успокоить. — Конечно, я буду о тебе вспоминать.

На самом деле, эти двенадцать дней в Хебне были маленькой жизнью. Я никогда не забуду ее и то, что произошло с нами в стенах этой лечебницы.

— Хорошо, — кивает она. — Потому что я тоже буду помнить тебя всегда.

Soundtrack
Wicked Game, The Weeknd

Я нахожу ее губы безошибочно, в абсолютной тьме, как будто делал это уже сотни раз. Она отвечает сразу, и ее поцелуй более страстный, чем я помню. Она кусает мою губу, а я толкаюсь языком в ее рот.

Хотя, скорее, это не страсть. Так чувствуется отчаяние и обреченность.

Почему-то я уже знаю, что это наш последний вечер, даже если до ее отъезда еще два дня.

Я это знаю.

Опускаю ее на пол, потому что хочу почувствовать ее всю, каждый изгиб ее хрупкого тела. Провожу ладонью вдоль ребер, не разрывая поцелуя. Одной рукой нахожу ее грудь, второй сжимаю ягодицу.

Мой член уже стоит колом, когда Грейс стонет мне в рот, цепляясь за мои плечи.

Ни с кем мне не было так хорошо. Я не полный болван, конечно, у меня было разное с девушками, но до самого главного никогда не доходило.

Ее пальчики путаются в пуговицах моей рубашки. Чувствую, как она судорожно пытается их расстегнуть. Слегка отстраняюсь и помогаю ей с этим.

Я не могу больше ждать. Сгибаюсь и подхватываю подол ее платья, тяну наверх. Лишь на мгновение задумываюсь, что там могли быть застежки или молния, но оно поддается быстро, и Грейс уже прижимается ко мне.

Ее обнаженная кожа чувствуется как раскаленные угли на моей, холодной. Притягиваю ее к себе за шею, глажу большими пальцами ее скулы и впиваюсь новым поцелуем в ее губы.

Сейчас я не могу думать ни о чем, кроме нее.

Все утренние переживания кажутся незначительной ерундой, по сравнению с совершенным, обнаженным телом девушки, которая стонет напротив моих губ и просит меня о большем.

Я знаю, что нужно делать. Пока знаю. Поэтому тяну чашечки лифчика вниз и перекатываю между пальцами ее соски. Грейс выгибается. Ее сдавленный хрип отдается в моей груди раскатом грома.

Непроизвольно дергаюсь, когда ее ладошка касается моего члена сквозь ткань брюк. Я беру ее за запястье и отвожу руку в сторону. Если она продолжит, я кончу, даже не сняв брюки.

Это будет самый фееричный пиздец в моей жизни. Один из. Даже хуже, чем то происшествие на третьем курсе, когда мне врезала Грейнджер.

Не знаю, почему вдруг вспомнил о ней. Не думал о своих бывших однокурсниках целую вечность.

Подхватываю ее под бедра, чтобы отнести на кровать. Даже через толстую ткань брюк чувствую, какая она влажная и горячая. Это сводит меня с ума.

В бесконечной тьме есть своя прелесть — ты ощущаешь все гораздо острее. Раньше была только боль, и мне не доставляло это никакой радости, если честно. С сексом все совсем иначе. Мне нравится это.

Если бы я мог, то не выпускал бы Грейс отсюда несколько недель или месяцев.

Мы просто заперлись бы в моей палате, а Мия оставляла бы для нас еду под дверью время от времени.

Да, в таких условиях я согласился бы пролежать в Хебне еще десятки лет.

Я бережно укладываю ее спиной на кровать, нависаю над ней на вытянутых руках. Все это время я держу глаза плотно закрытыми, чтобы она не испугалась.

Один не очень вежливый пациент здесь, просто ебучий кретин, если честно, сказал мне, что я выгляжу как гребаный зомби, когда пялюсь стеклянными глазами в пустоту.

Не знаю, кто такие эти зомби, но явно что-то не слишком приятное.

Я медленно опускаюсь. Запоминаю, как ощущается мягкая округлость ее груди под весом моего тела.

Она обвивает ногами мои бедра, и я прижимаюсь членом к ее горячей, влажной промежности. Клянусь, что готов провести в этом положении вечность.

Я просовываю руку между наших тел и касаюсь тонкой ткани ее белья. Грейс выгибается, шепчет что-то неразборчивое мне на ухо, а я уже не могу мыслить здраво.

Аккуратно глажу ее пальцами. Я хочу, чтобы для нее это чувствовалось точно так же, как и для меня. Не уверен, что смогу довести ее до финала другим способом. Судя по всему, я кончу очень и очень быстро.

— Драко, — она царапает короткими ногтями мою спину, врезается в лопатки, и я едва держусь, чтобы не наброситься на нее прямо сейчас.

Отодвигаю ткань белья и провожу ладонью.

Блять.

Грейс такая мокрая, что мой палец легко скользит внутрь. Я застываю на мгновение, но она двигает бедрами мне навстречу, и я решаю, что это хороший знак.

Целую ее шею, ключицы и грудь. Я пытаюсь попробовать на вкус все, до чего могу дотянуться. Хочу запомнить это ощущение. Еще две недели назад я даже не предполагал, что мне может так повезти.

Двигаю пальцем в неспешном ритме, а затем добавляю второй.

Она извивается подо мной, притягивает за волосы ближе к своей груди, когда я обвожу языком ее сосок.

Не могу не ухмыльнуться самодовольно. Выходит, я не полный кретин.

— Тебе хорошо? — спрашиваю сквозь поцелуй. Но, когда я нахожу большим пальцем ее клитор и начинаю обводить круговыми движениями, Грейс издает низкий, гортанный звук, и это лучший ответ.

Я целую ее, но стараюсь не слишком тереться о ее бедро своим членом. Я и так уже возбужден до предела. Следовало снять брюки до того, как мы все это начали.

— Господи, — слышу ее приглушенное шипение и ускоряю темп. Грейс стонет, она издает восхитительные звуки. Я запомню ее голос навсегда. — Да, Драко...

Я хочу, чтобы она кричала мое имя, когда будет кончать. Хочу, чтобы это повторялось каждую ночь, каждое утро и каждый гребаный день до конца наших жизней, но у нас слишком мало времени.

Она вскрикивает, когда я прикусываю ее грудь, задеваю зубами сосок. Все ее тело дрожит в моих руках, и я чувствую, что Грейс сокращается вокруг моих пальцев, слышу ее частое, неровное дыхание.

Я высвобождаю одну руку — вторая уже давно затекла и перекатываюсь на бок. Нахожу ее лицо и убираю со лба влажные пряди. Целую в висок.

Все это я представлял после нашего похода в кино.

Мы лежим молча около минуты, пока ее дыхание окончательно не приходит в норму.

Я глажу ее живот, грудь и плечи. Даже если на этом мы закончили, эта ночь в любом случае была одной из лучших в моей жизни.

Но Грейс поворачивается ко мне и тянется к пряжке ремня.

Внезапно меня охватывает паника.

То есть чисто теоретически, я знаю, что нужно делать, но... блять.

Вдруг у нее это тоже впервые? Я ведь мужчина и должен брать на себя ответственность и инициативу, но мои пальцы начинают мелко дрожать, пока я цепляюсь за ее запястье.

— В чем дело, Драко? — ее голос полон заботы и тревоги. Мои щеки начинают пылать.

— Я-я, — неуверенно протягиваю. Мне стыдно произносить это вслух, но правда ведь все равно вскроется, так или иначе. Нет смысла ее обманывать. — У меня этого никогда не было.

Слава Мерлину и всем маггловским гребаным богам, что я слепой.

Если бы я мог видеть выражение ее лица, клянусь, что провалился бы сквозь землю.

Она молчит какое-то время. Мне кажется, что проходят недели, прежде чем она заговаривает.

— Тогда спасибо, — чувствую, что она улыбается, в ее голосе веселье. Она что, смеется надо мной?

— За что? — не понимаю.

— За то, что доверился мне, — говорит Грейс, и я немного расслабляюсь. Она не звучит так, будто издевается или язвит. Кажется, она совершенно искренна. — За то, что позволил стать первой.

Она оставляет невесомый поцелуй на моих губах, и я отпускаю ее запястье, обнимаю и прижимаю к себе.

Грейс тихонько толкает меня в плечо, чтобы я перевернулся на спину. Скрип пружин говорит о том, что она поднимается и садится рядом.

Мои руки безвольно лежат вдоль тела, пока она гладит мою грудь, проводит ладонью по животу. Все мои мышцы напрягаются в этот момент.

Лязг пряжки ремня. Звук расстегнутой молнии. Шорох ткани.

Я приподнимаю бедра, чтобы помочь ей избавить себя от одежды.

Задыхаюсь, хватаю воздух ртом, когда она седлает мои бедра. Я чувствую ее жар возле своего члена. Воображаю, как он будет глубоко внутри нее.

Я впиваюсь пальцами в ее ягодицы, чтобы ощутить это полностью, чтобы притянуть ее еще ближе.

Грейс склоняется надо мной, ее волосы щекочут мою грудь, падают на лицо. Мне очень нравятся ее кудряшки. Зарываюсь в них пальцами и жадно целую ее губы.

Она двигается сверху. Без одежды это в десятки, сотни раз ослепительнее.

Когда она приподнимается и обхватывает рукой мой член, я задерживаю дыхание.

Грейс пристраивает его к своему входу и начинает медленно опускаться.

Она тугая, влажная и очень горячая. Слышу стон и понимаю, что это я.

Но я не тороплюсь. Я позволяю ей сделать это размеренно. Так, чтобы мы оба это запомнили. Чтобы в моем мозгу навсегда отпечаталось ощущение того, как в нее входит каждый мой сантиметр.

Она проходит только половину пути, а после резко опускается. Грейс всхлипывает, а мне кажется, что я вижу перед своими глазами гребаные звезды.

Я крепко держу ее за бедра, когда она начинает свое движение.

Мыслей не остается. Есть только я и она.

Она вновь целует меня, и я прижимаю ее к своей груди, запутываюсь пальцами в ее волосах. Наверное, тяну слишком сильно, но ничего не могу с собой поделать.

Вначале Грейс делает все сама, но спустя пару минут я начинаю двигать бедрами. Делаю это еще резче и быстрее. Я понимаю, что не протяну долго, но уже не могу остановиться.

Почему-то именно в этот момент я хочу сказать, что люблю ее.

Что она самое идеальное, самое доброе и светлое, что когда-либо случалось со мной. Но я молчу, понимаю, что сейчас не лучшее время для признаний.

— Грейс, я... — все это время я буквально вдалбливаюсь в ее хрупкое тело. Уже не могу держать хоть какой-то ритм, чувствую, что скоро кончу.

Я не хотел бы прекращать, не хотел останавливаться и отпускать ее, но я не знаю, принимает ли Грейс какие-то противозачаточные таблетки или зелья.

— Все в порядке, — неразборчиво шепчет она возле моего уха. — Ты можешь...

Она не успевает договорить. Я впиваюсь пальцами в ее ягодицы и с силой толкаюсь в последний раз.

Я не могу видеть, а теперь еще и слышать. Какое-то время в моей голове просто вакуум.

Грейс тяжело дышит на моей груди, пока я кончаю, все еще запертый внутри нее. Если бы это ощущение можно было описать... Но я не знаю таких слов. Я никогда их не слышал.

Она все еще лежит на мне, и я лениво играю с ее локонами, глажу ее спину.

Почему-то мне кажется, что с этого момента в моей жизни многое изменится. Изменюсь я сам.

— Драко, мне нужно... — Грейс пытается выбраться из моих объятий, и я нехотя отпускаю её. — Я сейчас приду.

Она поднимается с кровати. Слышу скрип двери, звук напора воды. Мне вдруг становится холодно. Не хочу, чтобы она уходила.

Я беру полотенце с прикроватной тумбочки и обтираю живот. Поднимаюсь, сажусь на край кровати и напряженно жду, когда она, наконец, выйдет.

Грейс открывает дверь и останавливается.

— Не уходи, — говорю тихо. — Останься сегодня здесь.

— Но как же правила... — я ухмыляюсь, вспоминая ее вчерашнюю выходку, и она смеется в ответ. — Хорошо.

Она подходит ближе, и я притягиваю ее к себе. Грейс встает между моих ног, все еще обнаженная, и я целую ее грудь, ребра, выпирающие тазовые косточки, глажу руками ее бедра.

— Драко, — она смеется, — прошло только десять минут.

— Спасибо, — говорю я серьезно. Она перебирает мои волосы, пока я утыкаюсь лбом в ее живот. — Спасибо тебе.

Она отстраняет меня от своего тела, держит в руках мое лицо так, будто хочет заглянуть в глаза, но я закрываю их.

— Давай немного отдохнем.

Я киваю, и Грейс поправляет мою простынь. Она ждет, пока я не лягу, а после укрывает меня до самого подбородка. Так всегда делала мама, когда я боялся по ночам.

Она ложится рядом, забирается под одеяло и переплетает наши ноги, обнимает меня за плечи.

Я молча вслушиваюсь в ритм ее дыхания, пока оно не становится мерным и спокойным, пока Грейс не засыпает на моей груди.

Я аккуратно глажу ее по волосам, чтобы не разбудить, постоянно поправляю одеяло.

Я хотел бы ей рассказать.

Хотел бы, чтобы она знала о моей операции, я больше не могу переживать все это в одиночку, но она уедет совсем скоро, ей ни к чему лишние стрессы.

Я узнаю ее адрес, обязательно спрошу об этом завтра, как только она проснется. И, если все пройдет успешно, я найду ее.

А если нет — ей незачем об этом знать.

На меня накатывает усталость. Глаза закрываются сами собой, и я проваливаюсь в сон.

Осталось два дня.

День четырнадцатый

Soundtrack
Six Feet Under, Billie Eilish

Гермиона складывает вещи аккуратными стопками. Перекладывает их с места на место.

На самом деле, она уже давно собралась, но хоть какая-то деятельность успокаивает, позволяет размышлять здраво.

Сегодня ее последний день в Исландии.

Ровно в два часа дня она должна появиться в дверях Лечебницы Хебна в последний раз. Должна подписать необходимые документы и забрать маму с папой.

Вначале они хотели воспользоваться самолетом. Но, так как Гермиона сама приехала за ними сюда, они могут активировать обычный портключ, который она заказала заранее.

Это намного удобнее — всего пара секунд, и она возвращается к своей привычной жизни.

Гермиона пытается оторвать небольшую ниточку от джемпера, но сильно тянет за конец, и дыра расходится. Она равнодушно наблюдает за этим, тянет еще сильнее. В этой одежде она была, когда они с Драко ходили в кино.

Вчера утром она проснулась, едва вышло солнце. Было около шести. Драко все еще крепко спал. Он выглядел спокойным, расслабленным и таким юным.

Она занесла руку, чтобы убрать прядь волос с его лба, но тут же осеклась. Она не хотела его будить.

Гермиона наблюдала за ним еще около десяти минут, а после собрала свои вещи, разбросанные по полу, вышла и тихонечко прикрыла за собой дверь.

Да, она сбежала.

Жалко, трусливо и по-детски.

Секс никогда не был для нее чем-то обычным. Чем-то, что можно доверить незнакомцу или случайному партнеру. Конечно, она не грезила о принце на белом коне, о большой и чистой любви, и мыслила, в основном, прагматично, но все же.

Почему-то за эти несколько дней она научилась доверять Драко. С ним она чувствовала себя в безопасности.

Но, в конечном счете, одна маленькая, незначительная ложь начала обрастать новыми подробностями, начала увеличиваться в размерах, словно снежный ком, и сейчас она понимает, что это глупое вранье способно задушить ее. Оно давит ей на грудь, не дает дышать.

Она не могла бы врать Драко после этой ночи. Но и сказать правду она тоже не смогла.

Сегодня четырнадцатый день ее пребывания в Исландии. Четырнадцатый и последний.

Она застегивает свой рюкзак, вешает его на плечо, и в ее взгляде появляется решительность.

Гермиона не уедет вот так, не попрощавшись с Драко. Она обдумывала это весь вчерашний день, когда соврала родителям о плохом самочувствии, сославшись на пищевое отравление.

Она приедет сегодня в Хебн, найдет его и скажет правду.

То есть абсолютно всю. Включая то, что успела привыкнуть к нему, что он ей нравится, что она хотела бы общаться с ним и дальше и то, что она очень сильно сожалеет о своем поступке.

У нее был шанс озвучить все это, когда они танцевали. Когда она сказала, что мамино лечение подходит к концу, но Драко промолчал. Если бы он только спросил...

— Даниель, — кричит Гермиона. Хозяин домика возится неподалеку с рыболовными сетями. Она подходит ближе и протягивает ему ключи. — Спасибо, Даниель. Мне очень понравилось у вас. Здесь волшебно.

Старик улыбается, щурится на солнце, но в его взгляде проскальзывает толика сомнения.

— Уж не наши ли парни напугали вас, мисс Гермиона? — спрашивает он. — Вы выходили из дома раза три за все две недели.

— Я писатель, — улыбается она. — Мне просто нужно было уединение, чтобы закончить свою работу, а ваш домик и этот чудесный вид очень помогли мне.

Она обдумала свою легенду заранее, ведь все дни Гермиона пропадала в лечебнице и активировала карту прямо из дома, ей не нужно было выходить для этого на улицу.

— И о чем же ваша книга? — Даниель забирает ключи. Интересуется скорее из вежливости.

— О лжи, — говорит Гермиона не задумываясь. — О неправильно принятых решениях, бушующих волнах океана и бумажных драконах, — она улыбается уголком рта, когда вспоминает впечатляющую коллекцию в комнате Драко.

Даниель прыскает в кулак и мотает головой из стороны в сторону.

— Что? — удивляется Гермиона.

— Обычно такие юные леди пишут о любви, — добродушно усмехается он. — О чувствах или еще о чем-то в этом роде, — он делает неопределенный жест рукой в воздухе. Даниель выглядит как человек, умудренный опытом и бесконечно далекий от любовных драм.

— Любовь там тоже была, — она грустно улыбается, вдыхает в последний раз соленый воздух Вика. — Наверняка это была она.

— Какой-то странный набор, — Даниель останавливается на мгновение и прищуривается. Гермиона смеется в ответ.

— Вот и я так думаю.

Гермиона доезжает на арендованной машине до ближайшего городка. Она отправилась в сторону Рейкьявика по окружной трассе, чтобы не вызывать подозрений у Даниеля. Это он помог ей с автомобилем в очередной раз.

Покупает подарки и какие-то местные сладости для Джинни, бутылку Бреннивина для Гарри и небольшой брелок с изображением океана для себя.

Она расплачивается на кассе, а после находит неприметный закуток, чтобы активировать свою карту.

В Исландии в принципе очень легко остаться наедине с самим собой. Можно мчаться по трассе несколько часов и не встретить на своем пути и десятка машин. Именно за это она полюбила остров еще больше. Она думает, что здесь смогла найти себя.

Пальцы нервно подрагивают от прикосновения к кованой ограде, которую она открывала уже множество раз.

Гермиона делает несмелый шаг вперед и застывает на месте.

С садом лечебницы что-то не так. Он не шелестит больше зеленой листвой, и здесь нет пожухшей, пожелтевшей травы, как в ее первые дни.

Он гол, пуст и абсолютно лишен жизни.

Она с тревогой оглядывается по сторонам: всюду почерневшие ветви, гнилые пни, низкий, молочный туман.

Она пытается разглядеть хоть что-то, добраться до центральной аллеи, где Драко ждал ее каждый день, но в парке безлюдно.

Гермиона начинает нервничать. Чувствует, как в груди нарастает тревога с каждым шагом, который приближает ее к главным дверям лечебницы.

Он не мог уехать. Не мог просто исчезнуть. Драко лечился здесь полтора года до нее, и не было никаких предпосылок, что его должны выписать. По крайней мере, он не говорил...

Гермиона тормозит, вцепившись в огромную изогнутую ручку дубовой двери.

Доктор Джонас хочет кое-что попробовать.

Он сам сказал это тогда, в баре. Но не может же... Нет, Драко не уточнял, какие методы лечения хочет использовать Джонас и что конкретно ему предстоит.

Гермиона с силой тянет за ручку, распахивает дверь и несется по пустынному коридору больницы.

Она слышит лишь стук собственного сердца где-то в ушах. Она не должна так волноваться только потому, что Драко решил не выходить на улицу в такую отвратительную погоду, но в ее душе нарастает паника, тревога, которая смешивается с предчувствием чего-то нехорошего.

Она была бы очень рада, если бы интуиция подвела ее на этот раз.

Она останавливается у двери с номером «147». Его палата в дальнем конце крыла.

Заносит руку, чтобы постучать, но неловко мнется в нерешительности еще несколько мгновений.

Она так испугалась неизвестно чего, что из головы вылетели все оправдания. Вся речь, которую она готовила для Драко весь вчерашний день.

Не важно. Самое главное, чтобы с ним все было в порядке.

Она робко стучит два раза. Надеется услышать его «войдите», но отвечает ей только тишина. Трясущимися пальцами сжимает дверную ручку и тянет на себя.

Ее встречает поток морозного воздуха из настежь открытого окна.

Она никогда не задумывалась, что ощущает человек, когда входит в палату к своему близкому и видит лишь стерильную чистоту.

Гермиона бегает взглядом по всем поверхностям в комнате: здесь не осталось ни одной его личной вещи. Полка с его драконами пуста. Она делает шаг вперед и решительно распахивает шкаф, в котором одиноко покоятся несколько вешалок.

Белая хрустящая простынь заправлена по линейке. Гермиона не хочет думать, что она ждет своего нового пациента.

Это похоже даже не на истерику, на агонию, когда она открывает каждый чертов шкаф и ящик в палате, пытаясь найти следы его пребывания.

Возможно, сегодня его вещи забрали в прачечную и решили сменить постельное белье, а сам Драко на процедурах, именно поэтому...

Гермиона сама не понимает, в какой конкретно момент начинает плакать. Она всхлипывает и пытается утереть рукавом слезы, которые текут по ее лицу сплошным потоком.

Что-то случилось. Здесь пусто, Драко тут больше нет.

Она прикрывает рот ладонью и делает глубокий вдох, чтобы успокоиться.

В конце концов, еще ничего не известно. Она не понимает, почему так реагирует, но возле дальней ножки кровати она замечает маленький уголок больничного бланка.

Гермиона встает на колени и наклоняется, протягивает руку.

Это роза.

Бумажный цветок, который подарил ей Драко позавчера. Должно быть, он попал сюда случайно, и его не заметили, когда убирали палату.

— Мисс? — в дверях появляется светловолосая пухлая женщина низкого роста. Ее брови сведены в строгую линию, а на груди Гермиона может рассмотреть бейдж с именем «Мия».

Кажется, это медсестра Драко.

— Простите, — начинает оправдываться она. — Я не хотела врываться вот так, просто я ищу Драко и...

Выражение ее лица меняется. Со строгого на понимающее, а после... Гермиона отказывается давать название этой эмоции.

— Мне жаль, — говорит Мия.