Акт 6
Я не знал, что пришло лето, но чувствовал, как что‑то в мире достигло своей зрелости. Свет стал не просто тёплым – он проникал внутрь, просачивался в самые тёмные трещины и там замирал, будто я тоже был частью света, частью дневного золота. Зелень вокруг больше не стремилась вверх. Она лежала на земле, полная и яркая, как будто насытилась до краёв. Растения, которые ещё весной были тонкими нитями, теперь стали тяжёлыми и ленивыми, укрывающими землю от солнца. Воздух стал глубже и влажнее, а лес словно убаюкивая себя, распускался в каждом звуке. Птицы, что жили на мне, улетели. Осталось лишь перекошенное, выцветшее гнездо. Росток, некогда робкий, теперь стал кустом с мелкими, почти стыдливыми цветами, пахнущими едва заметно. Муравьи протянули дорожку у самого моего основания, и я позволил им.
Лето продолжалось. Я чувствовал, как ночь становилась короче, а день насыщеннее. В каждом дне было больше времени. Не часов, а присутствия. Больше шелеста, больше бликов, больше шорохов, и я научился различать лучи. Один был прямой, как прикосновение лезвия, другой мягкий, почти тёплый, как вуаль. Третий рассеянный, как разрастание мха. И в каждом было что‑то живое.
А потом пришёл человек. Его шаги я услышал ещё издалека. Не как звук, а как ритм, как волна, как тихое приближение чего‑то нового. Он не шёл ко мне, просто двигался по лесу, и через время оказался рядом.
Человек был высоким, и тень его легла на меня. Но я не почувствовал страха, только внимание. Всё вокруг замерло, даже листья перестали шевелиться. Он присел, положил свою тёплую ладонь с сухой кожей, в которой всё же чувствовалась сила. И когда его пальцы прошли по моей поверхности, я ощутил, как он стал частью моего покоя.
Он ничего не сказал, просто остался на минуту или две. Затем достал другой камень, острый как нож. Он начал медленно и с уважением что-то царапать. Не разрушая, нет, создавая. Он выводил какой-то символ. Я не знал, что он значит, но чувствовал, что это было важно. Линии не ранили, они вплетались. Словно он хотел оставить часть себя. И оставил. А когда тот ушёл, я не сразу понял, что оказался один. Воздух стал чище, лес снова пошевелился, животные вернулись. Кто‑то прошёл мимо, не замечая знака. Только я знал, только я помнил.
Теперь на мне был след – не трещина и не память о гнезде. А знак, оставленный рукой. Я не знал его смысла, но ощущал – это было прикосновение к памяти, попытка быть услышанным. И я услышал.
Лето текло дальше. Трава стала выше, цветы гуще, солнце тише. Но внутри меня уже жило нечто новое. Не мысль и не чувство, а встреча. Я не ждал повторения, не жаждал новых шагов, но знал, что теперь я не только часть мира. Теперь я часть кого‑то. Того, кто однажды остановился.
И когда спустя время на этот знак опустился мотылёк, расправил крылья, лёг точно на начерченные линии, я понял, что всё связано. Без нужды в продолжении, без нужды в ответах. Просто есть.