Лунолик: 52 Герца до твоего сердца

Но в глазах твоих теплятся звезды,

Колят душу надежды как сучья…

Посмотри, на улице осень.

Желтый цвет наполняет город,

Рваный лист мы о чем-то попросим,

Ведь когда-то он тоже был молод…

Жёлтая - Аномалия

✧✧✧

Через два дня, как и говорила профессор Макгонагалл, Эли выписали из больничного крыла, взяв обещание не приближаться к Багровому сердечнику и, уж точно, не прикасаться к нему. Гриффиндорка недоумевала к чему такие меры предосторожности, ведь очевидно, что она просто неправильно обращалась с цветком из-за собственной невнимательности и впредь не допустит подобного. Но декан и мадам Помфри были непреклонны, и теперь Эли Синклер была единственной ученицей пятого курса, которая вынуждена сидеть на уроке травологии  и писать конспекты, пока не наступит новый семестр и они не начнут изучать что-нибудь другое.

Собрав свои немногочисленные вещи с тумбочки, девушка направилась в Большой зал. День клонился к полудню и впереди ее ждало три послеобеденных занятия.

– «У мефя бовит лука, я не мофу налезать коленья мавгалитки!» – жаловался Рон, передразнивая Малфоя с набитым ртом. – А пофом Снейп застафил мефя отдать этому слизню мои коленья! Мои! Я их двадцать минут йезал!

– А мне пришлось чистить ему смокву, – добавил Гарри. – Но крепче всех досталось Невиллу…

Эли и сидящие рядом гриффиндорцы снисходительно взглянули на паренька – было видно, что он вот - вот заплачет, но старается держаться. «Снейп совсем с ума сошел, - думала про себя Эли, слушая рассказы друзей. – Давит на слабые места, гад!»

– Зато занятия с Люпином – просто блеск! – опомнился Рон, потянувшись за десертом. – Мы сражались с Боггартом. Жуткая тварь, но победить можно.

Младший Уизли принялся рассказывать о своей схватке с огромным и смертоносным пауком. По его словам, тот хотел откусить ему голову, но он, Рональд Уизли, без малейших колебаний применил «Ридикулус» и злостный враг был повержен. Эли смеялась от души. Особенно ее повеселила история о боггарте Невилла – Снейп в одеждах Миссис Долгопупс наверняка смотрелся…эффектно.

– Кстати, – Эли метнула озабоченный взгляд в сторону преподавательского стола. – Как там Хагрид? Очень расстроен случившимся?

Троица друзей – Гарри, Рон и Гермиона – поникли.

– Бывало и лучше, – первым ответил Гарри.

– Нам теперь ничего опаснее флобберчервей не светит, – удрученно буркнул Рон. – И все из-за этого…

– Ну хватит, – встряла Гермиона. – Уверена Дамблдор во всем разберется. А если что, мы будем свидетелями.

Девочка выглядела слегка уставшей, что неудивительно, ведь училась она за троих, и это не считая увеличенного количества собственных учебных дисциплин. Эли понимала ее рвение к учебе. Гермиону действительно интересовало все, что связано с магией, но ведь дело далеко не в этом. Будучи маглорожденной, она хотела доказать всему магическому сообществу и самой себе, что достойна того, чтобы находиться в мире волшебников. Жаль, что никто этого не понимал, считая ее всего лишь «зазнайкой» и «зубрилой».

– Что ж, надеюсь, все обойдется, – с трудом веря в свои слова, сказала Эли.

– Это вряд-ли, – слева от нее сел Фред. – Этот слизень, как и его папаша, не упустит возможности насолить Хагриду…

– …и Дамблдору, – продолжил за брата Джордж, сев по правую сторону от Эли. – Мы по делу.

Оба близнеца деловито уставились на девушку, не давая ей шанса на побег.

– Полагаю, из вашего окружения мне не выбраться, – Уизли подсели ещё ближе. – Ну, чего вам?

Парни переглянулись, окинули взглядом навостривших уши младшекурсников, и придя к какому-то единогласному решению, по очереди изрекли:

– Мадам, ну кто же так ведет серьезные разговоры! – с видом знатока ответил первый.

– Вот именно, такое не обсуждается при посторонних, – пояснил второй. – Встретимся после занятий и обговорим тет - а - тет!

– Серьезные разговоры? – Эли улыбнулась. – С вами? Это что-то новенькое. Ладно, я подумаю, если будет время, то встретимся.

Близнецы хмыкнули и едва начали убеждать Элинор, что в ее же интересах поговорить с ними, как были прерваны. В зал вошел Оливер, а следом за ним – Ли Джордан. Последний маячил перед капитаном, как снитч перед ловцом, что-то упорно доказывая и размахивая руками.

– Нет, Ли, – осек его Оливер, занимая место, которое секундой ранее покинули Уизли. – Я сказал, нет и точка.

– Но будет здорово! – не унимался гриффиндорец. – Ты только представь…

– Я представил, Ли. И мое решение все такое же: мы не будем раздавать листовки со словами «Слизеринцев победить, точно слизней раздавить».

– Но хотя бы…

– И кидаться желейными змеями тоже, – Оливер взглянул на приятеля исподлобья, отчего между его бровями залегли две небольшие складки, делавшие взгляд более строгим. Спорить с капитаном Джордан не стал. – Как дети, – уже тише добавил Вуд на ухо Эли.

Девушка положила голову на его плечо и вокруг нее сомкнулось кольцо крепких рук. Иногда они сидели так в гостиной, теми редкими вечерами, когда Оливер не пропадал на тренировках, а Эли в обсерватории, так что получить порцию объятий после дней в больничном крыле было весьма приятно. Обед уже заканчивался и зал постепенно пустел. Сверившись с расписанием, Эли выяснила, что сейчас у пятикурсников ЗОТИ, а значит, ей предстоит познакомиться с новым профессором. Она вспомнила, как он помог ей в поезде и это дало основание предположить, что Люпин и правда хорош. В любом случае, лучше, чем Квирелл, Локонс или метивший на это место Снейп.

– Рад видеть вас в полном составе, – вместо приветствия произнес профессор Люпин, когда студенты Гриффиндора и Пуффендуя заполнили кабинет, и улыбнулся вошедшей в конце Эли. – Сегодня на повестке дня – Упырь - хамелеон и его родственник – Упырь - убийца. Второго, к сожалению, предоставить вам не могу, так что отрабатывать способы защиты будем на Хамелеоне.

Пятикурсники столпились вокруг клетки, в которой никого не было. Или им так казалось. Профессор Люпин шепнул «Люмос» и на конце его палочки зажегся свет.

– Присмотритесь, – велел профессор. – Как вы, наверняка, знаете, обычный хамелеон способен сливаться с окружающей средой. Упырь так же унаследовал подобную способность, чем умело и пользуется…

Теперь, когда Эли стояла почти возле Люпина, у нее наконец-то появилась возможность внимательнее его рассмотреть. Мужчина казался изможденным и уставшим. Подернутые ранней сединой волосы и осунувшееся лицо придавали ему возраста, хотя Эли знала, что профессору немногим больше тридцати. Внимание привлекли шрамы. Они протянулись через все лицо блеклыми полосами, будто какой-то  неведомый зверь со всего размаху исполосовал слабую человеческую плоть. Представлять кто и при каких обстоятельствах оставил эти отметины Эли не хотелось.

– Чтобы победить Упыря - Хамелеона, нужно использовать его слабость: он не может полностью контролировать свои изменения цвета при ярком свете. Если осветить его заклинанием «Люмос», его чешуя становится чересчур яркой и начинает мерцать, ненадолго выдавая его местоположение, – Эли перестала рассматривать Люпина, обращая внимание на его слова. – Однако куда эффективнее использовать «Вердимиллиус», оно дезориентирует его и заставит проявиться.

Пятикурсники слушали профессора с неподдельным восхищением. Перейти от теории сразу к практике – мечта для студентов, чьи уроки проходили либо по учебникам, либо в какофонии самовосхвалений Локонса. Гриффиндорцы и пуффендуйцы разбились на пары. Эли собиралась объединиться с Алисией Спиннет, пока профессор Люпин не помешал им:

– Фред, Джордж, найдите себе другие пары, достаточно того, что на прошлом занятии вы филигранно облепили гриндилоу жвачками, – Эли удивилась. Нет, не проделке близнецов, это как раз вполне ожидаемо, а реакции профессора на нее. Он улыбался! И, кажется, был впечатлен изобретательностью братьев Уизли. – Мистер Джордан встаньте вместе с Мисс Спиннет, пожалуйста.

Эли стала выискивать новую пару, присматриваясь к пуффендуйке Мэри Тэйс. Но не успела она сделать и шагу, как ей преградили путь.

– Далеко собралась? – Один из Уизли возвышался перед ней, прокручивая в руках волшебную палочку. – Я тут тебя жду вообще-то, упырь сам себя не одолеет.

– Я думала вы с Анджелиной, – пояснила Эли, обернувшись в сторону Джонсон и второго близнеца.

– Нас двое – она одна, – резонно заметил парень. – Как ни крути, один из Уизли достанется тебе.

– Просто удивилась, что с ней Джордж, а не ты. Мне казалось… – гриффиндорка прикусила язык. Отношения братьев Уизли ее не касались. – Ладно, Фред, давай уже просто разберемся с упырем.

Эли попыталась отойти, но Уизли снова преградил ей путь. На этот раз он сложил руки на груди, испытывающе глядя в ее глаза.

– Нет, ты уж говори, что тебе там казалось, – парень не был сердит на ее случайно проявленное любопытство, даже наоборот, его веселила возможность завести Эли в тупик или заставить покраснеть.

«Не на ту напал, Уизли!»

– Очевидно, что она тебе нравится, – без стеснений ответила девушка. – Отсюда логичный вывод, что ты бы хотел встать с ней, не упустив возможность блеснуть своим остроумием и заполучить плюс один балл к шансу завоевать сердце воинственной Анджелины Джонсон.

Уизли на секунду опешил, отчего его лицо смешно вытянулось, но тут же собрался и снова натянул на себя маску «неудержимого весельчака». Эли юркнула за его спину и стала обдумывать план действий: отработать «Вердимиллиус», обезвредить упыря и составить список предположительных отличий «хамелеона» от «убийцы». Девушка взмахнула рукой, имитируя движение палочки и уже готовилась нанести мысленный удар, как вдруг…

– Да, нравится, – Уизли вырос рядом, загородив свет. – Но ты - то откуда знаешь это, Синклер?

Девушка вздохнула и невольно закатила глаза.

– Это же очевидно, Фред. Ты смотришь на нее, когда никто не видит, защищаешь от нападков слизеринцев на поле и все в этом духе. Для «просто друзей» у тебя слишком много симптомов влюбленного парня.

– Все - то ты видишь, – Уизли фыркнул, отведя взгляд.

Друзья и однокурсники уже вовсю тренировались на упыре, пока они стояли без дела и болтали. Эли это не нравилось и она хотела занять себя хоть чем-нибудь, поэтому отвернулась от парня и зашагала к «освободившемуся» упырю.

Взмах.

Поворот.

Заклинание.

– Отлично, мисс Синклер! – похвалил ученицу профессор Люпин, когда «хамелеон» утратил сноровку и завертелся в испуге, как волчок. – Без своей маскировки они слабы и беззащитны.

Эли задумалась. А ведь так же и с людьми. Они надевают на себя маскировку, чтобы слиться с окружением, быть незаметными, подходящими. Это даёт им ощущение уверенности, что никто не выделит их в толпе, узрев нечто особенное. Без этой защиты они уязвимы. Без нее они бояться стать изгоями. Куда проще слиться с окружающим миром, будто ты его часть. Быть может, и она тоже была «хамелеоном»?

– Мы собирались одолеть его вместе, – насупился Уизли, разглядывая упыря. – Нужно было выбирать менее самостоятельного партнера…

– Ты слишком долго собираешься. Почему бы тебе не вернуться к брату и Анджелине, Фред? Я хочу тренироваться, а не разговаривать.

– Да брось, у тебя и так все вышло с первого раза. Ты знала заклинание?

Да, Эли прекрасно знала это заклинание. «Вердимиллиус — заклятие, которое выстреливает зелёными искрами во врага или освещает и делает видимыми и осязаемыми объекты, скрытые темной магией. Постарайся запомнить его, Элинор, и никогда не забывать…» – всплыл в голове мужской голос из далекого детства.

– Просто я внимательно слушала профессора, – солгала Эли. – И вообще, Фред…

– Стой - стой, – озорная улыбка озарила лицо Уизли. – Ты уже несколько раз назвала меня Фредом. Уверена, что не ошибаешься? Ведь будь я Джорджем, то логично, что там…– он кивнул в сторону Джонсон. – именно ее воздыхатель.

– Уверена. И ты будь уверен, что больше у тебя не получится обмануть меня как тогда, на астрономической башне, – последнюю фразу она произнесла почти шепотом.

Сначала Эли действительно не могла различить близнецов, с которыми общалась крайне редко. Но потом, сопоставив все факты, главным из которых являлся подслушанный разговор Кэти и Анджелины, она поняла, что в гостиной был Джордж, а уже после – в подземелье и обсерватории – Фред. Уловив эту разницу, она стала всё больше прокручивать в своей голове образы, казалось бы идентичных, близнецов. Однако, при более внимательном рассмотрении их отличия становились очевиднее.

«Джордж, – думала Эли. – Более сдержан. Но злость у него проявляется глубже, делая мрачным и отчужденным. И хотя шалости они творят наравне с братом, Джордж, скорее, исполнитель, чем зачинщик. А вот Фред – «голова» всех проказ. Он вспыльчивый, эмоциональный, неудержимый. Злость он прикрывает насмешками и непрекращающимся потоком комментариев».

И все же, эти отличия были не столько очевидны, сколько ощущались ею интуитивно.

– Ты слишком внимательная, Эли Синклер, говорят, это вредно для красивых девушек, – он нагло подмигнул ей и ринулся в бой против упыря. – А про Анджелину…я не считаю, что нужно все время находиться рядом с тем, кто нравится. Вдруг вам быстро надоест друг с другом.

– Тогда какой смысл…впрочем, как знаешь, – буркнула под нос Эли, но Уизли, к счастью, не услышал. Он увлекся упырем.

Существо, которому досталось уже десятый раз за день, заскулило, но сдаваться не собиралось. Упырь слился с одеждой Люпина.

– Вот же хитрец, – улыбнулся профессор. – Инстинкт самосохранения подсказывает ему, что я объект, в которого стрелять не будут. Видимо, он долго скрывался среди людей, потому как обычно они интеллектом не блещут. В отличии от сородичей вида «Убийца». Но об этом потом. Занятие окончено, все молодцы!

Разгоряченная «сражением» толпа студентов хлынула вон. Люпин загнал упыря в клетку и поставил ему миску с едой. Существо слилось с полом, выдавая себя лишь причмокиванием рта.

– Мисс Синклер, задержитесь, пожалуйста, – остановил ее профессор. – Ничего такого, просто хотел узнать о вашем самочувствии.

– Я в полном порядке, благодарю, – Эли подошла ближе. Люпин оперся на край стола и закутался в свою старенькую мантию.

Несколько минут между ними висела неловкая тишина. Неловкая, потому что Элинор не знала, что еще ей сказать, пока профессор с каким-то странным выражением рассматривал ее лицо.

– Поразительно…– тихо, совсем шепотом, наконец вымолвил Люпин. – Простите меня, мисс Синклер, за мое любопытство, но…кто ваши родители?

Эли затаила дыхание. Она редко поднимала тему семьи, но ответ сам собою прозвучал в звенящей тишине кабинета:

– Отто и Нина Синклер. Нина Бейн в девичестве.

В глазах профессора словно оживали воспоминания. Они бурлили потоком реки, разбивались о скалы времени и падали ниц, превращаясь в песчинки былых событий. Как можно было разглядеть нечто подобное в лице чужого человека Эли не знала, но чувствовала это в неотрывно следящем взгляде голубых глаз.

– Нина…да, так я и думал…– что-то невнятно прошептал Люпин, будто бы самому себе. – Правда я полагал…впрочем неважно…и все же…Вы копия…

– Моей тети, – снисходительно улыбнулась Эли. – Вивиан Бейн. Многие говорят, что мы похожи.

– Поразительно похожи, – согласился профессор. – Просто одно лицо! Пожалуй, теперь это удивляет меня каждый день, проведенный в стенах замка.

Люпин отвернулся к столу, порыскав среди бумаг в своем старом портфеле, и вынул небольшую на вид карточку.

– Каждый день в этот кабинет заходят студенты. Дети тех людей, которых я когда-то знал, с которыми сидел за одним столом, с которыми воевал плечом к плечу, – он сделал пол оборота и его губ коснулась полуулыбка, наполненная горечью. – Вот, этот снимок сделали незадолго до того, как…– мужчина осекся, неуверенно взглянув на Эли, будто раздумывал продолжить ему или нет.

– До того, как Виви исчезла. Вы ведь это хотели сказать?

Люпин кивнул. Он протянул Эли колдографию, старую и выцветшую, пропахшую памятью о прошлом. Юные волшебники и волшебницы, еще не окончившие Хогвартс, приветливо махали со снимка.

– Это вы, профессор? – девушка провела пальцем возле юноши, в котором с трудом узнавался теперешний уставший мужчина. – А это Лили и Джеймс Поттеры? Родители Невилла, Марлин Маккиннон, Сириус Блэк…

Профессор полушепотом  подтверждал каждую ее догадку. Он не задавался вопросом откуда девушка знает все эти имена: семья, члены которой также улыбались со снимка, наверняка рассказывала ей о старых школьных друзьях.

– Это мама… – коренастая шатенка с веснушками во все лицо заботливо повязывала шарф на девушку рядом, но та лишь уворачивалась – ей явно не нравился вязаный шарфик в сочетании с магловской кожаной курткой. –…Виолетта, – та самая девушка в куртке сложила руки на груди.

Осторожно, будто опасаясь того, кого она сейчас увидит, Эли провела пальцем до третьей девушки.

– Виви…– произнес ее имя профессор Люпин. – и Эдмунд, твой дядя.

Эли, как зачарованная, взирала на снимок. Небольшая пыльная  карточка – единственное место, где три сестры и брат все еще были вместе. Нина – сама старшая, Эдмунд – на год младше, Виолетта – третья дочь и сестра, и самая младшая – Вивиан. Знали ли они тогда, что совсем скоро двое из них покинут этот мир навсегда? Или они верили, что до конца дней будут неразлучны?

Эли задержалась на Вивиан. Люпин был прав – они с ней будто близнецы. Те же светло - рыжие курчавые волосы, золотисто - карие глаза под тенью черных ресниц, даже черты лица, вытянутые и плавные, казались до невозможного схожими. Многих это удивляло: в семье Бейн почти все темноволосые, лишь Вивиан, Элинор и ее дедушка были солнечно - рыжими. Пожалуй, единственная общая черта всей семьи – светлая россыпь родинок, больше походивших на веснушки.

– Многих ведь уже нет, – с сожалением отметил Люпин, пряча снимок обратно в портфель. – Но они продолжают жить в своих детях. Извини, хотел узнать о твоём здоровье, а в итоге затянул свои заунывные беседы, – сказал профессор и улыбнулся.

– Нет, что вы, наоборот…спасибо, – Эли улыбнулась в ответ. – В моей семье не очень часто говорят о прошлом, и мне приятно, что вы позволили мне прикоснуться к нему.

Перед глазами мелькали улыбки юношей и девушек, многие из которых так и остались только на колдографиях. Не смотря на затронутую профессором тему, Эли не испытывала тоску, наоборот, что-то светлое зашевелилось в области сердца – теплая грусть по истории, свидетелем которой она никогда не была.

Уже после того как Эли покинула кабинет Люпина, она выкроила пару минут перед занятием Бинса, чтобы уединиться со своими мыслями. Девушка забралась на подоконник за каменной колонной на четвертом этаже, скрывшись от любопытных глаз. В ее руках вертелось перо иссиня – черного цвета и временами оно капало чернилами на желтоватые листы дневника.

«…Я видела в их лицах надежду, неугасимую веру в то, что они смогут отвоевать право на жизнь и счастливое будущее. Но сколько из них так и не дождались мирного неба над головой? Не увидели первые шаги своих детей? Все, что от них осталось – ветхие колдографии, пленка, которая с годами утратила четкость, но сохранила их живые лица в сердцах любящих люде…» – Элинор почти закончила свою мысль, как вдруг кто-то выпрыгнул подле нее, и девушка резко захлопнула дневник.

– Какого гиппогрифа, Уизли?? – две рыжие физиономии, игнорируя брошенный на них сердитый взгляд, хитро улыбались во все тридцать два зуба.

Братья переглянулись, театрально вздохнули и снова в один голос заговорили:

– Жалуетесь на память, мадам?

– У нас к тебе серьезный разговор, – напомнил Фред.

– А ты от нас бегаешь, игнорируешь…в общем и целом, заставляешь нас нервничать! – пинял ее Джордж.

– Я вас не…Ладно. Чего хотели?

Близнецы довольно переглянулись, снова осмотрелись и, не обнаружив свидетелей и лишних глаз, поведали свою просьбу. Вернее, поставили Элинор перед фактом:

– Нам нужна помощь и ты можешь её оказать! – просиял первый. – Мы посовещались и приняли решение, что ты идеальный кандидат для нашего  тайного общества…

– …Ужастики братьев Уизли! – с воодушевлением, но почти шепотом, пропел второй.

Близнецы порылись в карманах и выложили перед ней несколько ярких коробочек.

– Что это? – уточнила Эли.

– Наша продукция!

Элинор покрутила в руках ярко - оранжевую обертку с надписью: «шипучие апельсиновые бомбы – прожги язык своему врагу!»

– Оригинально…и что требуется от меня? И почему я? – бровь Эли недоверчиво взметнулась вверх, близнецы просияли.

– Мы проанализировали набор твоих умений: ты неплоха в заклинаниях  и травологии…

При упоминании последней Эли едва не рассмеялась, ведь именно оттуда ее унесли чуть ли не вперед ногами два дня назад.

– …ты знаешь все о звездах и астрономии, – лукаво подмигнул один из близнецов.

– …нарушаешь школьные правила не хуже нас, правда, Дред?

– Правда, Фордж! А ещё…

– Ты что-то скрываешь, – в один голос подытожили близнецы и Эли чуть не раскрыла рот от удивления. – И нам это нравится!

Мимо них медленным и скучающим потоком проплыла толпа пятикурсников – вот - вот начнется История магии. Эли и близнецы за ними не спешили.

– Мне льстит, что вы так осведомлены о моих успехах, но я все еще не понимаю чем они могут быть вам полезны.

– Мы хотим вывести свои изобретения на новый уровень, – наконец начали объяснять Уизли. – И чтобы их усовершенствовать, нужен человек, который обладает знаниями или, как минимум, возможностью передать эти знания нам.

– То есть, ты!

– В самом деле, не к Грейнджер же нам обращаться!

Эли пару минут обдумала предложение, ещё раз уточнив какая именно помощь потребуется близнецам и, главное, как часто. В конечном итоге, они сошлись на том, что иногда Элинор могла бы подсказывать им нужные заклинания или давать советы по тому или иному изобретению.

– Но у меня условие, – предъявила Элинор, прежде, чем войти в кабинет Бинса. – Вы поможете мне перемещаться по замку после отбоя. У вас ведь есть для этого средство, – речь шла о той самой загадочной карте.

***

История магии тянулась медленно и уныло. Монотонный голос профессора - призрака навевал на пятикурсников лишь тоску, а потому каждый занимался чем мог: кто-то спал, кто-то обсуждал предстоящую борьбу за Кубок школы по квиддичу, а кто-то, например, Эли, чирикал пером по пергаменту. В общем, все проводили время с пользой.

Погода за окном, видимо, тоже устала быть хмурой и решила подарить сонным студентам немного солнца. Дождевые тучи расступились, открывая вид на голубое сентябрьское небо, а ветер притаился среди горных вершин Шотландии. Даже озорные солнечные зайчики заплясали в пыльном кабинете Катберта Бинса.

Эли засмотрелась на свет, что играл с ее рисунком на полях дневника, переливаясь радугой. Половину занятия девушка посвятила бездумному маханию пером по страничке, пока там не появилось изображение Багрового сердечника. Его вьющиеся плети начинались ровно там же, где заканчивалось лицо юноши – Оливера Вуда. Эти два рисунка и стали ее основной темой для размышлений, пока профессор монотонно твердил о миграции гриндилоу в годы эльфийских восстаний.

Когда до конца занятия оставалось не больше тридцати минут, в окно влетел маленький сверток, напоминающий птичку. Посылка промчалась по классу и пронзила лоб Бинса, подобно стреле, проскочив сквозь него. Гриффиндорцы едва сдержали смешки. Профессор нагнулся над свертком и возмущенно хмыкнул:

– Мисс Синклер, предупредите своих поклонников, что прежде, чем отвлекать вас, они  должны помочь вам выучить три направления переселения гриндилоу в акватории Великобритании, – с этими словами посылка левитировала на ее стол, а Бинс продолжил читать лекцию.

За спиной Элинор зашушукались. Девушка коснулась «птички» со своим именем и та обернулась тоненьким бумажным конвертом: внутри лежала колдография и веточка цветущей акации.

– Символ скрытой любви! – восторженно щебетала Лисси, когда после занятий они встретились у виадука. – Ну язык цветов, Элимунс, ты что, не знаешь?

Эли действительно не знала. Нет, конечно, она слышала о существовании викторианского языка цветов, но никогда не сталкивалась с его практическим применением.

– Может, просто ветка, – предположила девушка.

– Ну да, у нас же на каждом шагу цветет акация, – усмехнулась Лисси, переключив внимание на снимок. – Смотри какая ты хорошенькая здесь получилась. И кто же шлёт тебе такие послания? Вуд?

Эли задумалась.

– Нет, вряд-ли. Он не романтик совсем. В его стиле было бы подарить мне мантию для квиддича, в который я не играю…

– Да и любви он своей не скрывает, – согласилась подруга. – Но все равно, это так волнительно – получать тайные признания!

– И пугающе, – Эли покосилась на колдографию, где ее маленькая версия торопилась к теплицам Помоны Стебль (хорошо хоть, что на фото она идет туда, а не летит в больничное крыло обратно). – Кто-то следит за мной. Делает снимки, а затем присылает вместе с цветком. Это уже не в первый раз, Лисси.

– А какой цветок был в прошлый раз?

– Анютины глазки…

– «Я думаю о Вас», – расшифровала слизеринка перед тем, как они разошлись по своим гостиным.