Законы оборотней

  Холодно, как холодно. Вокруг, кажется, совсем ничего нет, одна, давящая на грудь, пустота, открывающая самые откровенные страхи. То, что я скрываю от других, даже от себя, здесь становится очевидным и простым.

    Я не могу понять, где нахожусь и в какой-то миг становится страшно за свою жизнь. Я выставляю руки перед собой, но едва могу разглядеть собственные пальцы. Для убедительности их существования, я пошевелил ими и улыбнулся, радуясь, что вообще остался самим собой.

    В голове пусто и глухо, так же, как и в этом месте. Хотя, постойте-ка...

    Стоило мне только подумать об этом, как впереди что-то зажглось белым светом. Он светил в мою сторону, словно призывал к себе, пульсировал, отбрасывая в стороны маленькие молнии.

    Я где-то с минуту пытался понять, что происходит и стоит ли идти к свету или нет, но всё-таки решил, что, да, оно того стоит.

    Медленные шаги привели меня к яркому свету, который тут же стал менять форму, принимая мои очертания. Я смотрел на себя; белоснежную фигуру без лица. Но я точно знал — это я, пусть и выглядел точно тень, только белого цвета.

     Вдруг фигура стала наполняться цветом — сначала розоватым, потом голубым, красным, зелёным, фиолетовым. После появились чёрные полосы, вытягивающиеся в тонкую линию, а потом завивающиеся, превращаясь в прекрасные узоры. Белоснежная фигура потянула руку в мою сторону, выставила ладонь и я увидел себя, словно кто-то прикрепил зеркало. Сначала я оторопел, просто смотря на своё отражение, а после протянул ладонь в ответ, желая коснуться своего лица на ладони белоснежной фигуры. Хотя, она уже перестала быть белоснежной. Теперь там то и дело мерцали картинки, похожие на отрывки моих воспоминаний. То и дело на теле проглядывали: Наталья, я, Стив, Ральф и остальные мои знакомые. Я вдруг понял, пускай в моей голове и нет мыслей, я всё ещё помню, кто я и каково моё прошлое. Но, кто эта фигура — мне предстояло узнать.

    Скорее, это был какой-то сборник моих воспоминаний, мелькающий на фигуре, напоминающую мою. Это пугало, но, в то же время, воодушевляло.

    Я отдёрнул ладонь, побоявшись прикоснуться к фигуре, продолжая смотреть на картинки. Словно отголоски моего прошлого, они появлялись то на руке, то на животе, но не причиняли боли, как-то бывает, когда такое происходит в голове.

    Вдруг появился звук. Голова запульсировала, и мне пришлось схватиться за неё, чтобы не потерять равновесие. Фигура около меня не повторила моё движения, продолжая стоять с протянутой рукой. Картинки сменились более мрачными. Там появился отец, мать и я, сидящей у неё на руках. Мне было пять лет, и это был тот самый день, когда отец забрал меня в стаю.

    Я хотел закричать, потому что боль терпеть уже не было сил. Я кричал так, как мог, во всю силу лёгких, но вскоре понял, что не издал ни звука. Мне вдруг показалось, что я больше не могу быть собой. Не могу выдержать образа Рана. Я хочу стать другим, только сейчас я понял это.

    Хотелось броситься куда-нибудь, с обрыва, холма, в озеро, в огонь — не важно. Главное — броситься, забыть о себе, о том, кто я есть и что мне нужно делать в этом мире.

     Если быть точным, совсем не в этом, другом. В том, в котором я живу.

     Фигура приблизилась ко мне и руки её легли на мои щёки. Я кричал, точнее, пытался делать это, но получалось лишь открывать и закрывать рот, будто не хватало воздуха.

     Я кричал, кричал, смотря в чёрные глазницы фигуры, пока и те не наполнились быстро сменяющимися картинками. Вся моя семья, друзья, знакомые. И Наталья, улыбающаяся милой доброй улыбкой. А потом...

    ...Я открыл глаза, ртом вдыхая холодный воздух. Вокруг простирался такой знакомый, до боли, лес. Сам я лежал на траве, чувствуя, как она щекочет мне уши и щёки. «Что я делаю здесь?» — прозвучало в голове, прежде чем я решил подняться на ноги.

    Сначала, конечно, я с минуту просидел на пятой точке, оглядываясь по сторонам, пытаясь вслушаться в ночную тишину.

    Хотя, подождите-ка, тут далеко не тихо. Откуда-то издалека слышался приглушённый вой, похожий на волчий. Темнота расслабляла, и теперь я мог сосредоточиться и вспомнить, что произошло со мной ранее.

     Да, кажется, кто-то ударил меня по голове. И этот кто-то — Югор. Я коснулся затылка и отнял уже испачканные кровью пальцы. Не зря его так саднит. Кажется, это был удар далеко не тупым предметом.

    Я поднялся на ноги, справляясь с головокружением. В первые секунды показалось, что меня сейчас вывернет на изнанку, но потом стало легче, стоило только немного подождать.

     Потом я стал прислушиваться к звукам, желая хоть на что-то отвлечься. Вой слышался с востока от меня. Протяжный и долгий, он сменялся поскуливанием, а потом вновь восстанавливался, становясь похожим на грустную мелодию.

     Сначала я убедился, что могу устоять на ногах, а потом двинулся на этот звук, желая узнать, что происходит и почему меня оставили лежать на земле.

     Пятнадцать минут ходьбы не дали результата, однако к вою, слышавшемуся впереди, прибавилось ещё и грозное рычание. В душе зародилось сомнение: стоит ли идти туда, заранее зная, что кроме смерти там ничего не найти? Скорее всего, Стив и остальные уже напали на отца, надеюсь, сразу после того, как они вынесли меня из дома. Ведь их оставалось всего трое, это беспроигрышный вариант.

    Задумавшись, я не заметил под ногами корягу и запнулся. Приземлившись на ладони, я заметил следы крови, вереницей тянущиеся вперёд. Были и большие, и маленькие капли, и отпечатки, похожие на огромные лапы оборотней. Внутри меня что-то похолодело, предвкушая самый ужасный конец из всех возможных. Что там, чёрт подери, произошло? И где это — там?

     Я снова поднялся на ноги, чувствуя в голове пульсирующую боль. Предстоящее меня совсем не радовало и я даже не знал, чего следует ожидать. В конце концов, куда-нибудь тропинка меня выведет.

    В своей человеческой форме я был слишком слаб. Ни одному оборотню противостоять я не смогу. Даже думать об этом, с раной на голове, не стоит, поэтому я обратился и дальше пошёл уже на четырёх лапах, принюхиваясь к запаху крови, пытаясь понять, кому она всё-таки принадлежит.

    Тропинка вывела меня на небольшую поляну. Если идти дальше, можно попасть на чужую территорию. Эта же была серединой между моей стаей, и стаей Ройзенко. Сейчас здесь, на ранее нейтральной территории, царил хаос.

    Первое, что бросилось мне в глаза: кровь. Она была везде и это казалось естественным. Липкая и тёмная, она переливалась в свете луны, блестела на шерсти оборотней, дерущихся друг с другом. Вот, кто-то вцепился кому-то в глотку. Присмотревшись, я понял, что это Рамона повалила кого-то из оборотней отца. Мысленно я захлопал, внешне же остался равнодушным. Оборотень завизжал и начал брыкаться, пытаясь скинуть Рамону, но та хорошо устроилась, вгрызаясь в глотку со всей силы. Я слышал, как из её пасти вырывается грозный рык, предупреждающий рык. Он говорил: «Хэй, парень, тебе конец и ты не сможешь с этим смириться!»

     Когда она закончила, то поднялась и, наконец, заметила меня. Наши взгляды пересеклись и она кивнула, приветствуя. Я низко припал на передние лапы к земле и приблизился к ней, одновременно высматривая врагов.

     «Сколько нас?» — обратился я к ней.

     Она покачала головой и тихо фыркнула.

    «Держимся, но несём большие потери».

     Я проследил за её взглядом и увидел лежащего на траве Ромула, чей бок кровоточил. Шерсти в том месте не было, кто-то выгрыз там плоть. Ромул тяжело дышал, его бок медленно опускался и поднимался, иногда подрагивая.

     Сердце сжалось, превратившись в маленький комочек от вида умирающего Ромула. «Ему уже никак не помочь,» — шепнуло сознание. Я и сам знал это, но не мог признать, что всё это из-за меня. Моя невнимательность привела к войне и сейчас я в самом эпицентре событий, Вместо того, чтобы сражаться, я стою на месте и смотрю на умирающего товарища, а ведь я давно уже мог отомстить.

    Только стоило мне подумать об этом, как что-то снесло меня с ног и прижало к земле. Я устремил взор вверх и встретился с глазами-бусинками, смотрящими на меня с нескрываемой яростью. Оборотень зарычал и хотел впиться мне в глотку так же, как-то сделала Рамона, но я увернулся и ударил его лапой. Кровь с его виска попала на меня, лишь пара капель, но этого хватило, чтобы породить во мне отвращение. Сейчас всё выглядело так отвратительно. Кровь везде, кажется, даже заляпала кроны деревьев. Постоянные визги и вой, это уже мешает сосредоточиться, заставляет адреналин стучать в висках. Они вряд ли могут отличить своих от чужих, многие из них полягут по ошибке. Нас меньше и нам было проще запомнить друг друга, стать одним целым.

     Оборотень дёрнулся и заскулил, но не решил слезать с меня, устремив зубы в мою сторону. Здоровенные клыки почти коснулись моей кожи, когда я резко перекатился и скинул его с себя. Он быстро оказался на ногах и прыгнул на меня, желая повалить на землю снова, но я припал на передние лапы и отскочил, выбросив лапу вперёд. Оборотень завыл, повалившись на бок, смотря то на вспоротое брюхо, то на меня. Мне хотелось засмеяться. Упасть на спину и вскинуть лапы вверх, смеяться и болтать ими, чтобы все подумали, что у меня приступ и отстали. Но я не мог позволить себе сделать это и, не мешкая, я стал пробираться вперёд, желая найти Ральфа или отца, по-настоящему достойных противников. Сражения с попадавшимися на пути оборотнями не стоили никаких усилий, они быстро оставались позади со сломанной или перегрызанной шеей. Мне было плевать на то, что происходит вокруг, мне было важно лишь найти моих родственников.

     В какой-то момент мне на глаза попал Стив, у которого была кровоточащая рана на переносице. Он фыркал, изредка тряся головой, но так был в порядке. Увидев меня, он кивнул и оголил зубы. Я повторил его движение и мысленно пожелал удачи. Надеюсь, с ним и Рамоной всё будет хорошо.

     Вдруг я увидел, как по тропинке кто-то движется. Около дерева стоял Ральф, он будто ждал меня. Его тёмные глаза смотрели прямо на меня, но сам он не двигался, хотя мог уже напасть. Голоса в моей голове не было, что могло значить только одно: Ральф молчит и ждёт моего выбора.

     У меня их было два: либо сейчас же дать задний ход, либо пойти за Ральфом. Я не хотел быть трусом, но и идти к Ральфу желания не было, однако каким-то внутренним чутьём я чувствовал, что выбора-то, как такового, у меня нет. Если сбегу, поджав хвост, они найдут меня и задерут, как дворняжку. Если же пойду добровольно, то буду выглядеть менее глупо в их глазах, умирая.

     Поэтому я пошёл вперёд, стараясь всем своим видом показать, что ничего не боюсь. Пасть Ральфа чуть разошлась, что создалось ощущение, будто он улыбается. Он развернулся и трусцой двинулся вперёд. Я насторожился, но темпа не сбавил, желая выглядеть как можно более храбрым. Наверное, эта мысль заполонила всё моё сознание. «Я буду сильным, я буду сильным!» — трещало в мозгу, от этого я только сильнее заводился.

      Вдруг Ральф остановился и повернулся в мою сторону.

     «Почему Ран, почему?» — спросил он и его голос в моей голове звучал несколько печально.

     «Почему что?» — настороженно ответил я.

      «Почему ты предал нас?» — зарычал он и бросился на меня.

      Я отпрыгнул и Ральф повалился на землю, явно не рассчитав сил, но быстро поднялся, настолько быстро, что я не успел среагировать.

     Вообще, драки между оборотнями редко заканчиваются смертью и кровопролитием, обычно мы просто выясняем, кто из нас сильней. В этот же раз, я нутром чуял, вряд ли всё кончится так мирно, как кончалось всегда. Об этом говорило и выражение морды Ральфа, и моё быстро бьющееся сердце в груди.

      Однако проигрывать я не собирался и, зарычав, попытался свалить его на землю, но Ральф был не так прост. Шерсть его ощетинилась, уши прижались к голове, а хвост со свистом рассекал воздух. Он осматривал меня, обдумывая, как лучше подойти, а в это время я пытался напасть на него. Ральфу всё время удавалось отразить мои атаки и, спустя минут десять, я был грязный и пыльный, а его шерсть была почти чиста.

     Вскоре мне стало это поднаедать. Ральф делал стремительные прыжки в мою сторону, норовя разорвать зубами. Один раз ему удалось повалить меня на землю, но я преградил ему доступ к себе, уперев лапы в его шею. Короткий всхлип вырвался из пасти брата, когда маленькие капельки крови побежали по моим когтям, и он спрыгнул с меня, тряся головой из стороны в сторону. Пока у меня было это минутное преимущество, я сделал рывок вперёд и вскоре столкнулся с ним, завалив на землю. На миг наши глаза встретились и я подумал, что не смогу убить его, каким бы козлом он на самом деле не был. Он сдал меня и из-за него меня хотят убить, но, несмотря на всё это, он всё ещё остаётся моим братом.

     Вдруг Ральф дёрнулся, воспользовавшись моим зависанием, и отбросил меня в сторону. Я ударился об дерево и перед глазами поплыли чёрные точки, предупреждающие, что ещё одно движение и я, возможно, потеряю сознание. Я поднял взгляд на Ральфа и понял, что если позволю тьме поглотить себя, то
никогда больше не проснусь.

     Ральф был около меня, когда внезапно что-то врезалось в него и с громким рыком повалило на землю. Я не мог понять, кто это, но был благодарен и, пока оборотень разбирался с моим братом, я смог подняться на землю. В это время мой брат и пришедший на помощь оборотень сражались. В воздухе повисли их визги и короткие, то и дело оборванные, вои. Я пытался как-нибудь помочь, но не мог из-за боли в спине даже пошевелиться. Ещё я боялся поднять взгляд, боясь увидеть, что Ральф приближается. Трудно подумать, что я был готов пожертвовать чужой жизнью ради сохранения своей.

     И вот, последний громкий визг разрезал только что наполнившийся тишиной воздух, и я нашёл в себе силы поднять взгляд.

     «Ты идиот!» — появился в голове знакомый голос и я с удивлением отметил, что оборотень, который спас мне жизнь — мой лучший друг Стив.

     «Да, я идиот, — согласился я. — Но как же я рад тебя видеть!»

    «И я тоже,» — кивнул он и я заметил, что шерсть на его груди вся перепачкана кровью.

     Я осторожно обошёл своего друга и увидел лежащее тело Ральфа. Он распластался на земле, смотря стеклянными глазами вверх. По шее бежала кровь из оставленных мною ран, а грудная клетка представляла собой кровавое нечто.

     С минуту я стоял, смотря на тело своего брата, который почему-то предал меня. И как я перешёл ему дорогу? Теперь ведь Хьюго будет расти без отца, а Молли продолжит существование без мужа, без опоры. Я вдруг пожалел о том, что убил его и Стив, будто прочитав мои мысли, сказал:

     «Если бы я не сделал это, ты бы был на его месте».

     «Я знаю, Стив, знаю. Но, чёрт, как же трудно понимать, что из-за какой-то власти он так меня возненавидел!»

     «Ты не сделал ничего дурного, так что не вини себя. У нас ещё много дел, мы не можем стоять здесь дальше. Твой отец и тот парень... Они не появлялись с того момента, как я и остальные нагнали их. Я видел, как твой отец скрылся с Натальей».

     Наталья, единственная, кому я, возможно, действительно могу помочь. Эта мысль возвратила меня к жизни и я, наконец, смог оторвать взгляд от трупа брата.

    «Куда они пошли?» — спросил я, разглядывая кровь на лапах и груди Стива.

    «Вверх по реке, к озеру, — сообщил он и добавил: — Будь осторожен, Ран. Ещё одно сомнение может привести к смерти».

    Он смотрел на меня настороженно, будто я в любой момент мог принять свою человеческую форму и разреветься. Честно сказать, я действительно мог поступить так, потому что чувства уже переполняли меня, выплёскиваясь наружу. Слава Богу, что монстр, который обычно сидел внутри, сейчас на свободе и его желания и чувства стали моими. В обычное время он жаждет убивать и сейчас я намеревался сделать то, чего он желает: убить обидчиков. А ими, в данный момент, являлись Юрай и отец. Отец...

     Я вдруг осознал, что данное слово к Вольфу совсем не уместно. Какой же он отец? Стало даже смешно от осознания того, что раньше я так его и называл. Самое время изменить своё к нему отношение. Никаким отцом он никогда не был, может, пытался играть эту роль, но у него не выходило. Я не испытывал никакой любви к нему, радости или привязанности. И я также понимал, что убить его не составит и труда для моих чувств. Пускай, я поранюсь, буду истекать кровью, но я убью этого засранца и я не дрогну, как это было только что. Ральф хотя бы выглядел как любящий брат и для меня было шоком узнать, что это не так. Вольф же... неудачный актёр, вот кто.

    «Никаких сомнений, Стив. Я буду осторожен. И, Стив, спасибо тебе за всё. Ты отличный друг».

     Он не успел ответить, так как я сразу сорвался с места и побежал туда, откуда брала своё начала река. Лапы мои дрожали в нетерпении так же, как и тело. Я уже представлял себе, как вырву сердце этому ублюдку, Вольфу, а потом расправлюсь и с Югором. Я был так занят составлением картинок в своём мозгу, что не заметил, как добрался.

     Палатка отца находилась у самой границы, но я уже успел забыть, что именно к ней меня приведёт река.

     Около неё сидел оборотень с чёрной шерстью, смотря прямо на меня. Сначала я подумал, что обознался и на самом деле он просто задумался, уперев взгляд в дерево, но потом понял, что ошибки быть не должно, каждое моё движение сопровождалось тяжёлым взглядом.

     Тогда я вышел вперёд, из своего травяного укрытия, и присмотрелся к оборотню, чья морда была изуродована шрамом. Сомнений не было насчёт того, кто это.

    «Ох, Ран, — прозвучал в голове знакомый голос, — я так рад видеть тебя».

    «Что ты здесь делаешь?»

    Он поднялся и подошёл ко мне, при этом выглядя так спокойно, будто мы собрались на каком-нибудь завтраке или прогулке. Я уж думал броситься на него и разорвать в клочья, как вдруг его голос вновь появился в моей голове.

    «Ральф мёртв?»

    Я остановился и кивнул головой, вдруг осознав, что мы оба описываем круг, приглядываясь к друг другу. Образ Югора-оборотня был незнаком мне и теперь я мог со стопроцентной уверенностью заявить, что он такой же, как я. Теперь места сомнению в моей голове не было.

     «Отлично, — он остановился тоже и посмотрел на меня весьма хищным взглядом, будто тоже уже думал, каким образом покончит со мной. — Значит, уже двумя урождёнными Сибелиусами стало меньше».

      «Что ты имеешь ввиду?» — оторопел я.

     Ворох мыслей в моей голове зашевелился, заставляя шерсть вставать дыбом. Неужели он...

      Я опустил взгляд и увидел, что его когти все в крови, да и сам он выглядит побитым. Но жалость — это последнее, что я испытывал к нему, первым было удивление.

      «Ты думаешь в правильном направлении, Ран, — угрожающе проговорил голос в моей голове. Захотелось зарычать и выгнать его из своего сознания, но я знал, что это невозможно. — Жаль, конечно, что полностью уничтожить вас никогда не получится».

     «Остались только мы с Рамоной?» — выдавил я, подумав, что мой голос прозвучал уж очень плаксиво.

     «На самом деле, нет, — признался он и фыркнул. — Нас трое».

     «Ты...»

     Я не смог закончить эту фразу, не смог, как не пытался. Несколько секунд я стоял, тупо смотря на Югора, прокручивая его слова в голове, попутно стараясь закончить начатую фразу. Но потом ему, видимо, надело ждать и голос в моей голове мягко сказал:

     «Да, я твой брат, Ран».

     Вот так вот весь мой мир поменялся.

     В следующее мгновение я нашёл себя на полу, а Югор придавливал меня к земле лапами.

     «Зачем ты делаешь это?» — зарычал я.

     «Вольф хотя бы был рядом с тобой, о моём существовании он даже не подозревал. Он появился в жизни матери спонтанно, когда пришёл просить о союзничестве. Моей матери он сразу понравился и она дала согласие. А через девять месяцев после их знакомства появился я. Только вот мать ничего ему не сказала, решив, что ему будет всё равно. А после она узнала, что у него появился ещё один сын — полукровка».

     «И что с того?»

     «А то, что я ненавижу его. Он мог жениться на моей матери и все были бы счастливы, но он лишь пользовался ей, а потом, в понравившийся ему момент, слинял, оставив на её руках ребёнка. Он мог бы и вернуться, но тут появился ты. Я мог бы простить тебе это, но ты забрал у меня Наталью! Ты всю жизнь переходишь мне дорогу, пусть и неосознанно».

     Он сильнее надавил мне на горло и я начал брыкаться, пытаясь поцарапать его, но безуспешно.

     «Ещё в детстве я решил, что уничтожу всех вас. Вы не достойны жизни, именно из-за вас моя мать была несчастлива. Она всегда говорила, что, смотря в мои глаза, можно увидеть Вольфа. И за это я ненавидел его ещё сильнее. Он достоин смерти, достоин! — какой-то бешеный огонёк промелькнул в его взгляде. — Пришлось много поработать, чтобы выполнить то, к чему я так стремился. Жаль, что я не мог сам убить Рамону, мой брат слишком любил её. Да, ты не знал? Она отказала ему, а через неделю объявила о своей помолвке с Дрю».

     «И ты убил его?» — догадался я.

     «Ведь только так я мог причинить ей боль. Брат бы не позволил сделать больше. Она для него слишком дорога».

     «Ты подонок,» — выплюнул я, чувствуя, как внутри меня бурлит злость, призывая выпотрошить Югора, но тому не терпелось рассказать мне всё.

      «Однажды я познакомился с Ральфом и я рассказал ему о своём отце, и оказалось, что он мой брат. Это было мне на руку, я мог использовать его в своих целях. А потом ещё и ты стал появляться в стае реже, и он стал беспокоиться. Ни для кого не секрет, что он не видел в тебе вожака и сам хотел стать им. Я сказал ему, что мы можем свергнуть тебя, но только доказав, что ты изменник. Он сначала не поверил, а потом увидел, как вы целуетесь с Натальей. Конечно, это я привёл его в город в ту ночь, потому что узнал о вашей встрече от Киры. И тогда он рассказал всё отцу и они вместе схватили тебя. Но, — хватка стала жёстче, — ты оказался сильнее, чем мы думали, и смог выбраться, оставив Вольфа без глаза. Пускай, тебе помогли, но ты смог выбраться, это стало ударом для твоего отца и брата. Они уже было решили оставить тебя среди людей, но я смог надоумить их продолжить, а потом затаился в ожидании войны. Знаешь, как трудно было ждать, пока вы переубиваете друг друга? Пока твой отец утащит Наталью, чтобы уничтожить?»

     «Наталья мертва?» — перебил я его. Моё сердце забилось быстрее, намного быстрее, чем билось до этого.

     «Нет, я не позволил ему сделать этого, — ответил Югор и покосился на меня. — Но не ради тебя, а ради себя и неё. Мы будем счастливы вместе».

     «Ты не можешь быть с ней. Это нарушение».

     «Я уже давно нахожусь среди людей. И моя стая знает об этом. Среди нас это никакое не нарушение. Мы из разных стай, Ран, не забывай об этом. Только наш папаша был настолько глуп, чтобы запретить общаться с людьми. Но, это не важно, Ран, прости, но твоё время существования на земле подошло к...»

     За время его разглагольствований я принял достаточно удобную позу, чтобы упереться задними лапами в его живот. Он уже почти закончил предложение, когда я толкнул его и скинул с себя. Пока он не упал, я прыгнул на ноги и бросился на него. Югор взвыл, ударившись спиной о землю, видимо, я не рассчитал силу удара, и попытался подняться, но теперь я не позволял ему сделать этого, уместившись так, чтобы он не смог повторить моего движения.

     Югор стал брыкаться, в попытках вырваться и в один момент ему даже удалось укусить меня за переднюю лапу. Я завыл и ударил его когтями. Югор стал вырываться, думая воспользовавшись моей минутной слабостью, но я, вспомнив, что сделал то же, когда прижали к земле меня, поэтому здоровой лапой я всё так же сильно придавливал его, стараясь не обращать внимания на боль.

     «Я надеюсь, Рамона мертва, — послышался голос в голове. — Тогда мне останется убить лишь тебя и мой план будет выполнен».

     «Умрёшь здесь только ты,» — подумал я, надеясь, что мысли не стали голосом в его голове. Я надеялся, что с моей сестрой всё в порядке, что она жива и даёт отпор армии отца. Только сейчас я понял, насколько болезненно для меня будет потерять её.

     Югор потянулся, оскалившись, чтобы, видимо, прокусить мне глотку, но я предвидел это и придавил его морду лапой к земле. Он зарычал и мне стало смешно, потому что я чувствовал, как моя лапа на его морде вибрирует. Правда, мне показалось, что это я уже поехал с катушек, потому что происходящее вряд ли можно было назвать смешным.

      Драки между волками никогда не были долгими, а наша уже слишком затягивалась, поэтому я решил прекратить. В голове всё перемешалось и вряд ли я мог с ясностью осознать, что убиваю, пока реально не сделал этого.

     Моя лапа, прижимающая морду Югора к земле, почти вдавила его в неё, а клыки сомкнулись на шее. Югор завизжал, да так сильно, что я на несколько секунд оглох, продолжая разрывать глотку. Кровь, горячая до невозможности, хлынула на меня, но мне было всё равно. Зверь внутри меня, наконец, был доволен. Мы вместе пришли к единому решению и впервые я был не против того, что мы делаем.

     Я чувствовал во рту солоноватый привкус, но мне было всё равно. Я продолжал вгрызаться в мягкую плоть с закрытыми глазами, представляя, что не я сейчас делаю это, а кто-то другой.

     В конце концов, Югор затих вовсе и я понял, что жизнь навсегда покинула его. Я обратился и коснулся его лица рукой. Надо же, ещё один сводный брат, такого я никак не ожидал. Жаль, что мы так и не успели подружиться, быть может, мы могли бы найти что-то общее между нами, кроме Натальи.

     Наталья!

     Бросив последний взгляд на Югора, я поднялся и двинулся в сторону палатки, чувствуя, как сердце в груди набирает темп. Сколько раз за сегодня мне казалось, что оно скоро вырвется из груди? Кажется, я уже совсем сбился со счёту.

— Наталья?...

     Мой неуверенный шёпот разорвал звенящую тишину и я, набравшись смелости, отодвинул полог палатки.