15. Новая стая
Первое, что я увидел — труп своего отца на матраце. Из его спины торчала рукоятка ножа, а горло было перерезано. Руки распластались по матрацу, будто он пытался остановить нападавшего. Я вспомнил о крови на когтях Югора и подумал, что Вольфу всё-таки удалось противостоять. Пусть, он всё равно умер, зато успел нанести удар Югору. Боже правый, а он ведь даже не знал, что черноволосый парень со шрамом в половину лица — его сын!
В углу палатки, связанная, сидела Наталья. Её голова лежала на груди, кажется, она была без сознания. Я осторожно двинулся к ней, стараясь не запачкаться в крови отца, хотя я и так был заляпан ею, пускай, она принадлежала мне и Югору.
Интересно, как долго Наталья просидела здесь и много ли видела? На мгновение я испугался, что она мертва, но, когда коснулся её подбородка, понял, что моё суждение было ошибочным, так как она вздрогнула, правда, не пришла в сознание.
Я освободил её от верёвки и поднял на руки. Когда я обернулся к выходу, мой взгляд ещё раз прошёл по трупу отца. Жаль, что я не смогу отучиться так называть его, пускай он и не вёл себя так, как ведут отцы. Я всё равно больше никогда его не увижу.
— Пусть земля тебе будет пухом, отец, — прошептал я и пошёл на выход.
Трава казалась ужасно мягкой. Она приятно щекотала красные от крови пятки, но я старался не замечать. Мои попытки убрать с лица улыбку не увенчались успехом, поэтому шёл я, выглядя при этом, наверное, как полнейший идиот. Но мне было всё равно. В голове долбила лишь одна мысль: «Я победил! Победил!»
Мне было неведомо, куда я направляюсь, скорее всего к тому месту, разделяющему две территории. Я надеялся увидеть всех своих друзей живыми, но не мог быть уверенным в этом. Всё-таки, противники у нас были что надо. Но теперь их нет, всё кончено. Эта мысль приятна грела душу. Я победил, смог выйти почти чистым из огня, а они погибли. Пускай, мне далось это достаточно трудно, в некоторые мгновения я думал, что умру, но теперь всё позади. Я иду по земле, я живой, и я смог спасти Наталью.
Я не знал, что увижу, когда достигну пункта назначения. Гору трупов и ни одного выжившего? Или наши будут выть, радостные и довольные из-за победы. А, может, всё будет наоборот? Я думал только об этом, когда шёл вперёд, прислушиваясь к собственному дыханию и остальным звукам.
На территории было тихо. Оборотни сидели или лежали, раненные, покусанные, но живые. И наши, и из армии отца — здесь были все. Конечно, было много трупов, это я заметил ещё на том пути и, кажется, их стало только больше.
«Почему они не дерутся? Почему они в своих человеческих формах?» — поинтересовался я мысленно.
Вдруг Рамона, сидящая вдалеке от всех, поднялась на ноги. Она подошла ко мне и обняла, не обращая
внимания на Наталью на моих руках.
— Мы слышали вой, — сказала она. — И подумали, что бой окончен. Что произошло?
Я понял, что остальные, кто воевал на стороне отца, были не слишком переполнены энтузиазмом, потому что иначе даже после воя они продолжили воевать. Голос Югора был похож на голос отца, возможно, они просто перепутали и послушали своего вожака.
— Вольф и Ральф мертвы, — провозгласил я, смотря, как остальные очумело пялиться на Наталью в моих руках. От этого я только крепче сжал её и продолжил: — Война закончена! Победа на стороне «изменников»!
Наши закричали и заулюлюкали, хлопая в ладоши. Я почувствовал, как щёки краснеют, и улыбнулся.
— Ты молодец, — похвалила меня Рамона, положив руку на моё плечо. — Теперь те, кто не собирается оставаться в новой стае, под руководством Рана, могут уйти, остальных же прошу проголосовать! — обратилась она к толпе.
Я оторопел. Я в роли вожака? Шутите что ли? Да я воевал за свободу, а теперь предлагаете мне остаться?
Наталья в моих руках зашевелилась и приоткрыла глаза.
— Ран? — послышался её слабый голос.
Я кивнул головой и глаза её расширились.
— Откуда на тебе столько крови? Я видела мужчину...он...
— Это Вольф, мой отец, — перебил я её. — Он мёртв, Наталья, мы победили.
Она слабо улыбнулась и попросила поставить её на землю. Я выполнил её просьбу, продолжая поддерживать после того, как она выпрямилась на дрожащих ногах. Рамона продолжала обращаться к оборотням, некоторые из которых, буквально три-четыре, уходили прочь из новой стаи.
— Что здесь происходит? — выдавила она, улыбаясь.
— Итак, наш вожак убит, — кричала Рамона, размахивая руками. — Поэтому пришла пора выбрать нового. Я предлагаю Рана и прошу поднять руки тем, кто согласен со мной.
В воздух взмыл лес рук. Нет, правда, их было очень много и мне показалось, что проголосовали «за» все, ну, или почти все. Из-за этого внутри меня что-то начало теплеть.
Однако счастье моё было недолгим.
— Я не могу.
— Почему? — удивилась Рамона и из толпы послышался возмущённый вскрик.
— Потому что я воевал ради того, чтобы остаться с Натальей, — при упоминании её имени я не мог не улыбнуться. — Ради того, чтобы остаться с ней. Если я буду вашим вожаком, то не смогу быть с ней одновременно.
— Сможешь, — кивнула она и я перевёл на неё недоумённый взгляд. — Потому что я тоже стану оборотнем.
— Что? — в один голо воскликнули мы с Рамоной.
Наталья чуть смутилась, но всё же приспустила рукав кофты. Чуть ниже плеча был виден глубокий порез. Он уже не кровоточил, но выглядел так, будто вот-вот снова начнёт.
— Кто это сделал? — прошептал я.
— Не волнуйся, — быстро успокоила она меня. — Это было моё решение. Было трудно, но я всё-таки смогла уговорить Стива. Он сопротивлялся, но... Только так мы можем быть вместе, Ран, — Наталья улыбнулась. — Мне не важно, чем придётся пожертвовать, но ты не сможешь изменить свою природу ради меня, а я смогу. Только так я всегда смогу быть рядом с тобой. Если я такая же, как ты, то ты не сможешь выбрать кого-то другого.
— Ну ты даёшь! — воскликнула Рамона и по-дружески ударила её в плечо. — Такого я от тебя не ожидала!
— Спасибо, — неуверенно выдавила Наталья. — Я поняла, что это лучший вариант из всех возможных в ту ночь, кода ты разговаривал с Амандой.
Я же всё ещё находился в шоке от её слов. Она собралась стать оборотнем ради того, чтобы быть со мной. Я устроил ради неё революцию. Я хотел уйти, жаждал этого, а теперь получается, я должен остаться здесь и стать тем, от кого бежал всю жизнь?
И её слова о Аманде. Видела ли она наш поцелуй? Получается, именно он стал толчком в эту пропасть? Признаться, мне было стыдно за это и извинения почти слетели с моих губ, как вдруг Рамона сказала, похлопав меня по плечу:
— Ты будет хорошим вожаком, Ран. Я уверена, без гнёта отца и Ральфа у тебя прекрасно получится!
В толпе кто-то захлопал. Сначала один, потом другой — и вскоре нас уже приветствовали как новых вожаков и реформаторов. Честно, такие титулы мне были не по душе, но Наталья была счастлива и я понимал, что смириться с новой жизнью будет гораздо легче, чем казалось. Её лицо прямо-таки светилось от радости, а ведь месяц назад об оборотнях она ничего не знала. Теперь она идёт к тому, чтобы стать предводительницей целой стаи. Я уверен, у неё всё получится, в ней есть нужное обаяние.
Смотря, как мои «родственнички» принимают её в свой круг, пожимая ей руки и улыбаясь, я понимал, что буду счастлив остаться здесь. Зачем мне бежать, если рядом нет отца и Ральфа, когда у нас формируется новая, не похожая на старую, стая, без оборотней, которые были сторонниками сохранений старых правил. Пройдёт время и я выпущу в свет новые. Люди не наши враги, я уверен, пускай и без них нам не прожить. Охоты будут продолжаться, но при этом сократятся до минимума. Хотя ранее система была более, чем правильной, поэтому её, скорее всего, придётся сохранить.
Странно, что я думаю о правилах, когда меня принимают, как вожака. Когда в мою сторону слышаться хлопки и все чётко скандируют моё имя.
Это похоже на волшебную сказку, где всё хорошо кончается. Где все счастливы, несмотря на прошлые утраты. И хоть я совсем недавно потерял отца и брата, я не жалею и не хочу плакать. Напротив, мне хочется смеяться, запрокинув голову, смотря, как все счастливо кричат и тянут ко мне руки. Возможно, я совсем псих, но я уверен, что дальше будет лучше. Моя мама считала, что я должен расти человеком, но она была не права. Именно для этого я рождён. Я чувствую это. Я создан для того, чтобы изменить жизни других оборотней, показать им, что жизнь возможна среди людей, что оборотни могут их любить. И для этого придётся жертвовать, да, но это возможно. И, возможно, после этого в мире появится больше полукровок и вскоре это уже не будет таким удивительным.
Я подошёл к Наталье и обнял её, прижавшись своими губами к её губам. Сначала она оторопела, но потом мягко ответила на поцелуй. Я растворялся под хлопот и крики оборотней, растворялся в своём собственном Раю. Внутренний голос твердил мне, что всё хорошо, что всё будет хорошо, и он впервые был прав. Наконец-то мы вместе, а я больше не должен раздумывать план по её убийству. И, возможно, позже я открою ей секрет о том, что именно я убил её сестру, но не сейчас и не в ближайшее время. Наверное, это будет тогда, когда нам обоим стукнет по пятьдесят, когда она уже не сможет уйти от меня. Мы будем сидеть на диване, обнявшись и я скажу ей, что убил её сестру. Я расскажу ей всё, что чувствовал тогда, о чём думал, и она поймёт. Прижмётся к моей груди и скажет, что любит меня, несмотря ни на что.
И уже будет неважно, кто кого и когда убил. Тогда будет идти настоящее время, а потери будут такими давними и мутными, что думать о них покажется ерундой. Мы оба будем иметь детей и внуков, и она уже не подумает о том, что можно меня вообще бросить.
А сейчас... сейчас я просто целую её так, будто она тончайший лепесток розы или бархатное крылышко бабочки. Я хочу, чтобы она понимала, что она — мой мир, и таких как она у меня не будет. Кто ещё может плюнуть на измену и, не разбираясь, отдать свою жизнь? Ведь такой, как раньше она уже не будет.
Весь оставшийся день мы убирали трупы, скидывая их с обрыва. Их было больше, чем я ожидал. Вечерний подсчёт показал, что нас осталось всего семнадцать, с учётом Натальи.
Был разожжён огромный костёр и почти все разместились вокруг него и начали оплакивать умерших
родственников. По очереди они рассказывали что-то о том или ином оборотне. В это время мы с Натальей лежали на матраце в моей палатке, смотря друг на друга. Нам некого было оплакивать. Правда, в какой-то момент я задался вопросом, где Молли и Хьюго, и мысль о том, что они умерли, далась мне тяжело. Всё-таки они не были виноваты. Может быть, они живы и прячутся где-нибудь, но это вряд ли. Молли была не из тех, кто любил отсиживаться в стороне, обычно она защищала своих ценой своей жизнью и, возможно, отдала её, чтобы помочь Ральфу.
Скоро Наталья станет такой же, как и я, и придётся много трудиться, чтобы обуздать её силу, научить её охотиться и защищать себя. Хотя, я уверен, ей не придётся драться. Я всегда буду рядом, готовый защитить её от всех опасностей.
— Ран, — вдруг обратилась она ко мне.
— Что? — мой голос в тихой палатке прозвучал как-то слишком громко и грубо.
— Я не могу просто так пропасть из жизни родителей. Они слишком огорчаться, если потеряют второго ребёнка и я боюсь, их сердца не выдержат.
Вот он, тот самый момент, когда я должен признаться ей. Она уже не сможет вернуться, потому что обращена, но хотя бы будет знать правду. Я чувствовал также, что не могу больше держать правду в себе.
— Наталья, — начал я и прочистил горло, прежде чем продолжить. Я действительно боялся потерять её, но она должна знать. Я не протяну до пятидесяти. Либо скажу сейчас, либо в какой-нибудь глупый, неподходящий момент. Из двух зол я выбрал меньшее и продолжил: — Мне нужно признаться тебе. Только, пожалуйста, не превращай меня в морального урода или кого похуже.
— Хорошо, — настороженно ответила она и нахмурилась.
— Слушай, — я глубоко вздохнул, приготавливая себя к худшему.
Моя история не заняла так много времени, как я рассчитывал и брала своё начало из глубокого детства. Я рассказал о своей матери, как она страстно хотела, чтобы я был хорошим человеком, как я вспомнил об этом, когда убивал маленькую девочку, хотя сам тогда был ещё меньше неё. Я говорил о том, что отец заставил меня, что это ради меня самого, моих сил и прочего, что нужно для того, чтобы стать настоящем оборотнем, а не подобием дворовой шавки.
Кажется, история поглотила меня, потому что я описывал всё до мельчайших подробностей, словно оказавшись в том дне, когда она, уже мёртвая и побелевшая, лежала передо мной, а мои лапы блестели от её крови.
— О Боже, — прошептала Наталья и на глазах её выступили слёзы.
«Плач, — подумал я. — Плач. Ведь это единственное, чем ты можешь заглушить боль».
Однако я не прекращал, продолжая свою исповедь. Скорее всего, всё то, что накопилось во мне, нашло успокоение именно в Наталье, которая совсем недавно клялась быть рядом со мной всегда. Пускай мы и знакомы всего ничего, я успел найти в ней свою родственную душу. Мы совсем разные, были, есть и будем, но это не помешало мне потерять голову лишь от одного её взгляда.
Когда я закончил, лицо Натальи было мокрое от слёз и красное, то ли от страха, то ли от злости. А может, в ней перемешалось всё сразу, кто знает.
Я замолчал, ожидая её ответа. Она тяжело дышала, смотря на меня во все глаза, не замечай солоноватых дорожек, бегущих по щекам.
Молчание было лучшим её ответом.
— Это..., — она оборвала себя и провела ладонью по мокрой щеке, — так странно. Ты лишил моих родителей обоих детей, лишил меня сестры, — уголки её губ дрогнули. — Но я не злюсь, правда, совсем не злюсь.
— Я не был виноват, — медленно проговорил я. — Прости, я даже понятия не имел, что всё обернётся именно так.
— Тебе было всего семь лет, — прервала она меня и попыталась улыбнуться. — Ты ничего не мог поделать, я знаю.
— Но почему тогда ты плачешь?
Она провела надавила ладонями на глаза, будто хотела снять усталость. Я отодвинулся, чтобы дать ей больше свободного пространства, иначе бы её локти упёрлись в мою грудь. Наталья выглядела подавленной, пускай и пыталась сделать вид, что это не так. Я хотел успокоить её, обнять, но понимал, что это лишнее. С такой новостью стоит свыкнуться, ведь не каждый день даётся узнать правду.
— Я..., — Наталья отняла руки от лица и посмотрела на меня, — я просто сильно скучаю по ней, Ран. Пускай, она не сильно отпечаталась в моих воспоминаниях, я тогда была сильно мала, но всё-таки... Я помню, как она играла со мной и успокаивала, когда я плакала. Она была лучшей. Но завтра она забудется, так же, как и моя семья.
— А что будет завтра? — поинтересовался невзначай я.
— Я бы хотела с тобой сходить к моим родителям. Как я сказала ранее, я не могу просто пропасть из их жизней. Я должна сходить к ним. В последний раз.
Жаль, у меня не было такой возможности. Попрощаться со своими родными, сказать, что я люблю их, несмотря ни на что. Но всё равно, мой отец оставался со мной до самого конца, а мать, ну, я постоянно говорю об этом. Она мертва из-за меня, отец теперь, в принципе, тоже. И я не знал, радоваться ли тому, что родители Натальи всё ещё живы. Они будут переживать за неё, а я никак не смогу утолить их печаль.
— Хорошо, — я улыбнулся. — Мы сходим к ним, только если ты готова к такому разговору.
— Я готова, — Наталья кивнула головой провела ладонью по щеке, вытирая слёзы. — Я уже всё решила.
— Когда ты успела?
— У меня было много времени подумать об этом, пока ты тренировался, — слабая улыбка коснулась её губ.
Она поцеловала меня в нос и перевернулась на другой бок.
На следующий день мы собрались и пошли к родителям Натальи. Она долго приводила себя в порядок, причёсывала волосы, подбирала подходящее платье. Для этого нам пришлось вернуться на дачу. Слава Богам, никаких воров за время нашего отсутствия там не побывало. Я видел, как Наталья волновалась. Её руки дрожали, пока она укладывала свои длинные волосы, а кожа выглядела болезненно бледной.
В какой-то момент я поинтересовался, не будет ли лучше вернуться и никуда не ходить, но Наталья лишь покачала головой. Она знала, что скоро монстр в ней полностью сформируется и возьмёт своё. До этой поры она хотела успеть попрощаться с родственниками и друзьями. Не знаю, для чего ей нужен был я, скорее всего, для моральной поддержки. Я не был против оказать ей её.
Она собрала волосы в две косички, надела платье нежно-голубого цвета, под цвет глаз и стояла смотрела в своё отражение, будто пыталась увидеть что-то, не предназначенное для чужих глаз.
— Тебе лучше спрятать царапину, — посоветовал я, смотря на её оголённую руку.
Тогда она нашла пиджак белого цвета и облачилась в него. Наталья создавала впечатление милой невинной девочки-ангелочка и мне трудно было представить, как через несколько дней она будет убивать свою первую жертву или бросаться на меня, потому что рядом больше никого не будет. Жажда плоти в первое время будет слишком велика и я боюсь не справиться с ней. Однако не стоит забывать, что я не один. Вместе со Стивом, Рамоной и остальными у меня получится показать Наталье мир без насилия, чтобы оставить её такой, какая она и есть.
Пять минут — и вот мы уже стоим перед калиткой её родного дома. Солнце ярко сияет над нашими головами и Наталья вздыхает, шепча что-то про жару. Она тянет время, держа руку на калитке, думая, открыть её или нет. Я не решался помешать её думам, возможно, она передумает.
Но, нет, этого не случилось. Глубоко вздохнув, Наталья взяла меня за руку и переплела мои пальцы со своими, и толкнула калитку.
Её шаги были уверенными, будто борьба внутри неё завершилась. Я не знал, о чём она думает и что хочет сказать своим родителем, но намеревался быть с ней до конца.
Она позвонила в дверь и стала ждать, тяжело дыша. Спустя несколько секунд нам открыла Джейн.
— Наталья! — воскликнула она и обняла дочь. — Неужели ты, наконец, одумалась и вернулась? Мы о отцом не могли найти себе места, ты всё никак не хотела возвращаться. Я уж было подумала, что ты с концами...
— Мама..., — начала Наталья, но миссис Лосс перебила её:
— Да, я знаю, что не должна вмешиваться в твою жизнь, но не могу, ты ведь моя дочь. Ещё совсем маленькая и не готовая к ударам взрослой жизни! Как я рада видеть тебя! — последнее произнесла уже плаксиво.
На глазах Натальи тоже выступили слёзы, но она поспешно вытерла их, немного размазав туш и сказала:
— Пойдём, надо поговорить, мам.
От серьёзности её голоса Джей оторопела и немного отстранилась от дочери, всё ещё сжимая её плечи.
— Поговорить? — удивлённо переспросила она, подавляя рыдания. — О чём?
Её взгляд опустился и она заметила, что мы держимся за руки. При этом рука Натальи сжала мою ещё сильнее, как бы говоря, что здесь нет места сомнению и нужно быть очень убедительными, чтобы заставить их отпустить её.
Мисисс Лосс пропустила нас и вместе мы оказались на пороге гостиной. Джейн промямлила что-то вроде: «Я пойду поставлю чай» и ушла, а мы с Натальей опустились на первый попавшийся диванчик.
— Волнуешься? — прошептал я.
— Нет, — она мотнула головой. — Я сделаю то, что должна сделать.
— Ты сможешь приходить к ним время от времени, когда научишься сдерживать себя.
— Я рада, — шепнула она и снова провела пальцами под глазами, не позволяя себе расчувствоваться.
Я проследил за её взглядом и улыбнулся, когда понял, что она смотрит на их семейную фотографию, где они стоят, прижавшись к друг другу, улыбчивые и ещё счастливые. Там присутствовала и сестра Натальи, и сама она.
— Единственный наш совместный снимок в этом возрасте, — тихо сказала Наталья. — Мы как раз собирались ехать на пикник, когда она пропала. Если бы не обстоятельства, у нас были бы ещё снимки.
— Ты хотела сказать, если бы не...
— Обстоятельства, да, — перебила она меня и между её бровей появилась складочка. — Именно это я и хотела сказать.
Кажется, так ей удобней забыть то, что я рассказал ей. По крайней мере теперь я не чувствую себя лжецом.
Вскоре вернулась её мать и поставила на кофейный столик перед нами поднос с кувшином апельсинового сока и тремя стаканами. Без лишних слов она наполнила их и кивком предложила нам. Мы с Натальей одновременно потянулись к стаканам, чувствуя некую скованность. Разговора уже было не отложить. Я посмотрел на Наталью, увидев в её небесно-голубых глазах железную уверенность и подумал, что мне не помешало вести себя также.
— Так... теперь вы вместе? — Джейн улыбнулась, что получилось как-то нелепо.
— Да, — кивнула Наталья и сделала глоток, после чего вернула стакан на место. - И, мам, я должна признаться...
— Ты беременна? — перебила её Джейн, вылупив глаза.
— Нет! — в один голос воскликнули мы и неуверенно засмеялись.
Эта мысль была до жути забавной.
— Просто..., — Наталья натянуто улыбнулась и обвела комнату рукой, — я некоторое время не смогу появляться здесь.
— Но ты же только что вернулась с дачи.
— Да, но я подумала, что будет не честно уйти, не предупредив вас с папой. Мы с Раном будем отсутствовать некоторое время, не знаю, может, я вообще не вернусь.
— Что значит, вообще не вернёшься?! — воскликнула миссис Лосс.
— У меня слишком много работы, — ответила Наталья бархатным голосом. — Не здесь, в другом городе. Я действительно не могу оставаться больше.
— Объясни нормально, что ты задумала! — потребовала женщина, но Наталья лишь улыбнулась.
— Прости, мам, я правда люблю тебя. Мне очень жаль, что оба ребёнка у вас такие непутёвые. И, — она отпустила мою руку и поднялась на ноги, — мне очень жаль, что так произошло, я не собиралась оставлять вас, но не теперь.
— На-Наталья, — женщина потянула к ней руки и голубоглазая коснулась их на секунду, но тут же отняла свои ладони, будто боялась, что чрезмерное проявление чувств может заставить её остаться.
— Ран, — миссис Лосс обернулась ко мне и я увидел слёзы в её глазах, — это всё ты виноват, да? Что ты с ней сделал?!
— Ничего, это её выбор.
Наталья кивнула головой.
— Мам, всё будет хорошо и со мной, и с моей жизнью. Ты только не забывай меня и не оплакивай, потому что я не покину тебя, как Кристина.
Я сидел и смотрел, как Джейн, плача, тянут руки в сторону Натальи, а та смотрит на неё холодным взглядом и просит успокоиться таким мягким голосом, будто разговаривает она не с собственной материю, а с сумасшедшей. При этом улыбка с лица Натальи так и не сходила. что заставляло мать думать, будто она находится под действием наркотиков. Она так и сказала в какой-то момент, но Наталья на это лишь покачала головой и ответила, что к такой дряни она как не притрагивалась, так и не будет притрагиваться.
В конце концов, она быстро обняла Джейн, поцеловав её в щёку, и так же быстро отпустила, оказавшись около меня. Я почувствовал, как дрожит её тело, когда она взяла меня за руку. Джейн всё ещё тянулась к ней, когда та сказала:
— Ты правильно делаешь, что не пытаешься запретить мне уйти. У тебя бы всё равно ничего не вышло.
— Наталья, останься! Слышишь меня, останься! — кричала женщина, но моя девушка была непреклонна.
— Передай моим друзьям, что я больше не смогу общаться с ними, — бросила лишь вместо прощания.
На пороге я обернулся и бросил последний взгляд на разбитую женщину. Комната, казалось, дрожит от слёз и всей той боли, что переполняла сейчас маленькое тело Джейн. Она закрыла лицо руками, будто пыталась спрятаться от всего мира, и громко всхлипывала, бормоча какие-то непонятые для меня слова.
— Простите, — сказал я напоследок, —, но я правда не хотел, чтобы так получилось. И с Кристиной тоже.
Дом мы покидали под душераздирающий крик мамы Натальи. Последняя тоже плакала, уже не обращая внимания на туш, когда шла, держа меня за руку, опираясь на моё плечо, будто сейчас потеряет сознание.
— Всё будет хорошо, — прошептал ей на ухо я, придерживая за талию. — Она смирится.
— Я знаю, — так же тихо ответила она.
Возможно, сейчас она думала, что сделала неправильный выбор. Совсем скоро у неё будет ещё одна причина пожалеть об этом. Но, как бы не хотела, она уже не сможет ничего изменить. Наши судьбы переплетены навечно и она уже почти полноправный член нашей стаи. С её появлением наша жизнь изменилась. Не только моя, но и всех остальных оборотней тоже. Многие отдали жизни за то, что считали неправильным. На самом же деле нельзя было считать их выбор верным или же не верным, так как таковых не существовало.
Всех нас теперь ждёт нечто новое. Возможно, мы адаптируемся среди людей, познакомимся с их технологиями и сможем поселиться в квартирах, где будем спать на кроватях, а не на жалких матрацах.
Конечно, пока что это всё только мечты, но я уверен, что будущее не настолько туманно, каким оно было несколько лет назад. Пока рядом со мной Наталья — лучик света в моей тёмной жизни — я счастлив.
И я надеюсь, что дальше будет только лучше.