Законы оборотней

    На следующее утро я проснулся позже всех. Разомкнув тяжёлые, будто налитые свинцом, веки, я смог поднять своё вялое тело с кровати. Произошедшее ночью теперь казалось простым неприятным сном, хотя скорее — кошмаром.

    Комната была пуста, кровати — заправлены. За окном простирался задний двор и я даже мог уловить какие-то звуки, идущие оттуда. Кажется, остальные решили начать тренировку без меня.

    Я переоделся и поплёлся на кухню, где нашёл Наталью. Она сидела, поставив локти на стол и положив ладони на глаза, будто переутомилась. Я сел рядом, отмечая про себя, как осунулись её плечи и сгорбилась спина.

— Что с тобой? — спросил я, доставая из холодильника вчерашний салат.

     Кстати, примилейшая вещь — холодильник. Благодаря ему продукты могут храниться дольше! А ещё в нём можно замораживать и делать лёд. Я пока не знаю, зачем этот лёд нужен, но факт есть факт.

    Наталья подняла на меня глаза и ничего не говорила, пока я не сел рядом.

— Ничего, — наконец медленно, с выражением, ответила она.

    Я осмотрел её, пытаясь найти изъян во внешности или поведении. Что-то с ней было не так, но я не мог понять, что именно. Быть может, она снова неуютно чувствует себя, опять вспомнив, где и с кем находится.

— Я просто скучаю по дому, — добавила она и позволила себе приподнять уголки губ в усталой улыбке.

    После тех выходных, которые она якобы провела с друзьями на даче, ей пришлось звонить родителям и закатывать скандал. Они не хотели отпускать свою единственную дочь, а та не могла вернуться. Но разве могла Наталья объяснить им суть сложившейся ситуации? Конечно, нет, поэтому ей пришлось лгать. Стоит ли говорить, что она терпеть не могла делать это. Только через пол часа после начала разговора родителей Натальи удалось убедить в том, что с их чадом всё будет хорошо и оно просто отдыхает с друзьями. Ведь она может себе это позволить, верно?

    Я мог понять её. Прожить с родителями всю свою жизнь, а тут вдруг оказаться совсем в другом окружении, постоянно думая о том, что твоей жизни угрожает опасность.

     Мог ли я с уверенностью заявить, что ей ничего не угрожает? Ведь я даже не мог сказать того же о
себе. Да, я хорошо натренирован, у меня сильные союзники, но не менее сильные противники. Даже сильнее, я бы сказал, хотя, это и без моих слов ясно.

— Не волнуйся, — выдавил я, отмахиваясь от всех этих мыслей. — Всё хорошо, нам просто нужно время.

— Сегодня звонила Кира, — продолжила Наталья. — Она спрашивала, где я и долго всё это будет продолжаться. Но я ведь не знаю, как могу ответить? Мне кажется, что скоро я с головой скроюсь в этой лжи.

— Не говори так, просто это вынужденные жертвы ради будущего, — я коснулся её ладони и одобрительно улыбнулся.

— Легко тебе говорить, — она устало выдохнула и поправила волосы.

    Я дозавтракал, поцеловал Наталью в нос и вышел во двор, подмечая ясность сегодняшнего дня. Оборотни стояли около грядки с помидорами и что-то бурно обсуждали. Шантель первая заметила меня и помахала рукой, подзывая.

    Я послушно подошёл к ней и, уперев руки в бока, спросил:

— Что тут происходит?

— Не поверишь! — восхищённо зашипела она. Глаза её горели. — Кайс ночью ушёл!

— Ушёл? — не поверил я.

— Ну, не на совсем, — продолжила Шантель. — Он разбудил меня и сказал, что пойдёт на разведку. Ему хотелось посмотреть, как идут дела в стае. Я подумала, что он шутит, а сейчас его и правда нет.

    Кайс был загорелым двадцатилетнем парнем с короткими чёрными волосами и карими глазами. Он был дальним родственником Стива. Его семья была очень тщеславной и именно Кайс гордился тем, что он родился оборотнем. Помню, когда-то давно я слышал от него, что его жизнь была бы отвратительной, родись он человеком или кем другим. Так почему же он с нами?

    Этот вопрос обдумать мне никто не дал. Почему-то все были в слишком уж возбуждённом настроении.

— И что такого? — удивился я, обращаясь к Шантель.

— Его нет уже целую вечность! — она хлопнула в ладоши и улыбнулась. — Мне очень интересно, что он успел вынюхать!

    Я понаблюдал за тем, как продолжается обсуждение и решил было идти, как вдруг откуда-то издалека послышался какой-то вскрик. Он был совсем тихим и мимолётным, так что я было успел подумать, что мне показалось. Кто-то указал пальцем вперёд и заголосил:

— Кайс!

    Все тут же замолчали и выстроились в ряд, смотря вперёд. Дача Натальи находилась почти на окраине, что открывало нам вид на речку. Вдоль неё я заметил идущего человека, который держался за плечо. Я не мог заявить со сто процентной уверенностью, что это Кайс, однако остальные, похоже, были уверенны.
 
     Кто-то вырвался из толпы, в ком я позже признал друга Кайса — Отто, и рванул в его сторону. Кто-то начал шептаться, но я не мог ничего разобрать, продолжая смотреть вперёд.

     Когда Отто подошёл к Кайсу, тот опёрся о его плечо свободной рукой и начал что-то говорить. Я видел, как шевелятся его губы, а глаза бегают, не в силах найти себе места. Спустя минуту коленки Кайса подогнулись и он начал оседать на землю, однако Отто подхватил его, перекинул руку через плечо и потащил в нашу сторону. Шум стал громче, и теперь уже каждый считал важным что-то сказать.

     Шантель распахнула входную дверь и начала махать Отто, который уже был совсем рядом.

     Рамона закрыла за ним калитку и он потащил Кайса в дом. Там его уложили на диван, тихо охая от вида крови на его руке. Рамона решительным движением сорвала с него футболку и нашему взору представился глубокий кровоточащий порез.

    Стив притащил воду и тазик с водой и моя сестрица начала очищать рану Кайса от грязи. Сам он был без сознания, вздрагивая, когда Рамона касалась тряпкой раны.

    После, когда кровь была отмыта, а Стив поменял воду в тазике раз четвёртый, Наталья принесла
новую тряпку, вату и какую-то баночку, и попросила разрешения помочь. Рамона отошла от Кайса и Наталья смочила ватку жидкостью из баночки и стала обрабатывать рану пострадавшего. Все смотрели на неё, не зная, что сказать. Каждый думал лишь о том, зачем она делает это и как это поможет Кайсу.

    После того, как Наталья испачкала кровью ватку, она взяла в руки новую и положила её на рану, и стала обматывать её тряпкой. Мы тихо стояли рядом, не зная, чем ещё помочь.

— Принесите воды в стакане, — попросила вдруг Наталья и Стив снова поплёлся на кухню.

    Она приподняла голову Кайса и, когда мой друг вернулся с водой, заставила его выпить всё до капли, а потом снова опустила её, перебирая местами красные от крови волосы.

— Что с ним случилось? — спросила она.

— Наверное, кто-то ранил его, — ответила Рамона, хмуро оглядывая тело Кайса. — Насколько я могу
судить — ножом. Скорее всего, его заметили и решили остановить, но он сбежал.

     Кайс очнулся через несколько часов. Сначала он попросил воды, а потом, приняв сидячее положение, пожаловался на боль в руке. Наталья посоветовала ему меньше двигаться и сменила повязку на новую, потому что старая уже испачкалась.

— Я уже возвращался, когда на меня напали, — медленно начал он. Его лоб исполосовали длинные морщины, которые легли и в уголках губ, что делало его более старым, чем он есть на самом деле. — Вдруг кто-то ударил меня по голове и я чуть было не потерял сознание. Повернулся и увидел, как на меня смотрит парень.

— Он из наших? — спросил Отто.

— Нет, — Кайс покачал головой, напрягая мозги, —, но он оборотень, кажется, я никогда не видел его раньше. У него в руке был нож с зубчатым лезвием. Он напал на меня и порезал, — кончиками пальцев он коснулся повязки и вздрогнул. — Я упал, а он навис надо мной и, вместо того, чтобы убить, попросил передать Рану, что он придёт за ним, — Кайс посмотрел на меня и глаза его сверкнули. — Придёт за ним и за Натальей тогда, когда Ральф приведёт сюда армию. Он сказал, что знает, где мы скрываемся.

— Как он выглядел? — выдохнул я.

— По-моему, чёрные волосы, собранные в хвостик, глаза тёмные, как..., — морщинки на лбу стали длиннее и глубже, — как у Ральфа или Вольфа.

     Я не заметил, как вскочил на ноги со стула. Югор, будь он проклят! Откуда ему известно, где мы скрываемся, неужели он уже выследил нас по запаху? Так быстро? Но зачем ему делать это?

    Рамона коснулась моей руки и я разжал кулаки, чувствуя поддержку. Я не один и у меня точно есть шанс справится с ним. Но он сказал, что придёт после того, как на нас нападут, значит, он знает о том, что Ральф и отец собираются убить меня. И о том, что я сбежал он знает тоже.

    Откуда он вообще столько знает обо мне? Чёрные глаза его так похожи на отцовские. Даже Кайс это заметил. Говорит ли это о том, что он четвёртый ребёнок нашего отца? Но почему он не в нашей стае? И почему я никогда не слышал о нём?

— Я рад, что ты жив, — сдержанно сказал я, смотря в глаза Кайсу. Тот кивнул. — Теперь мы знаем, что противостоим не только нашей семье, но и оборотням из соседних кланов.

— Ты знаешь его? — спросил Отто. — Парня, который угрожал Кайсу?

— Да. Его зовут Югор и он очень известен среди людей.

— Как..., — я обернулся на голос и оторопел, увидев побледневшее лицо Натальи, — Югор тоже такой, как вы?

— Он угрожал мне, говорил, что применит силу, если я не уступлю ему тебя, — обратился я к Наталье. — Но я сказал, что угрожать мне бесполезно. Именно в тот вечер я понял, что он оборотень, впервые обратив внимание на исходящий от него запах и цвет радужки. Глаза в свете фонаря отливали красным, совсем как... ну, ты поняла.

    Наталья кивнула головой и прочистила горло, прежде чем сказать, что Кайсу сейчас нужен отдых. Все переместились на кухню, заняв почти всё место в маленькой комнатке.

— Вам нужно держать себя в руках, — Наталья приготовила какой-то травяной чай и теперь разливала
его по кружкам. — Неужели вам действительно есть, чего бояться?

— Бояться всегда есть, чего, — ответила Рамона. — Особенно сейчас, когда наша победа будет стоить новой жизни стаи. Если сможем подобраться к твоему отцу, — обратилась она ко мне, — и к Ральфу, и убить их..., — она причмокнула губами. — Наша жизнь изменится! Мы сможем вернуться на территорию, но у нас будет новый вожак, новые правила. Лучше, правда, я думаю, обосноваться около людей, чтобы иметь электричество, ездить на автобусах, зарабатывать деньги, а старую обитель иметь как штаб-квартиру.

    Я никогда раньше не задумывался о том, кто станет новым вожаком, когда мы убьём старого. Вопрос, вроде бы, простой и понятный, но я не хочу брать на себя отцовскую роль. Столько всего придётся сделать, когда наш бунт будет закончен. Столько оборотней полягут ради общего будущего, новых правил, которые закрепились чуть ли не в нашей крови. Спросите любого, он знает все правила наизусть. Родители вдалбливали их в мозг чуть ли не с рождения.

— Мы потом решим, кто будет новым вожаком и станет вершить правосудие, — сказал вдруг я. — И новое место выберем тоже потом. Сначала нужно выжить, а потом уже думать, что делать дальше.

    Нас всего десять, а у отца армия в двадцать семь человек. Только с Божьей помощью мы сможем одержать победу.

    Кайс быстро шёл на поправку и уже через два дня присоединился к нам, когда мы в очередной раз выходили на пробежку. Он выглядел лучше, чем раньше, цвет его кожи перестал быть землистым и принял нормальный смуглый оттенок. Честно, мне было спокойнее, когда кто-то оставался дома с Натальей, потому что в случае чего у неё была какая-никакая защита. Но сам я не мог оставаться, потому что имел главную роль в противостоянии, а остальные просто не считали нужным помогать ей.

    В последнее время я слышал разговоры о будущем всё чаще. И я уже не мог с точностью сказать, рады ли остальные, что присоединились или нет. Конечно, их размышления о электричестве и прочих благах вселяли надежду, но порой я понимал. что некоторые желают вернуться в свою палатку, к своим родителям и младшим братьям, сёстрам. Они сами подписались на войну, быть может, не думая, не понимая, что потом возможности вернуться не будет. Теперь и для них нет обратного пути, а во всём виноват я.

    Однако не у всех был такой настрой. Стив, Рамона, Отто и Ромул, каштановолосый и синеглазый парень, были просто счастливы от предстоящих перемен. Они ждали этого чёртового сражения как чего-то большего, нежели простого кровопролития с кучей жертв. Они постоянно собирались в одну компашку и болтали о том, как будут жить в какой-нибудь квартире, жарить себе картошку на плите и пользоваться санузлом, как это делают все нормальные... люди. Да, они постоянно говорили о том,
как круто им будет быть обычными людьми с необычными способностями.

    Никто из нас не знал, когда ждать нападения, поэтому мы всё время были настороженными и подозрительными, присматриваясь к каждому кустику и животинке в лесу. Мало ли, что за ней скрывается. Однако никого обнаружить нам не удалось и после тренировки мы вернулись усталые и голодные. Кайс пришёл последним и теперь жаловался на больную руку. Его никто не слушал, перешёптываясь о своём и смеясь так, как это могут делать настоящие друзья. Я замыкал наше шествие, передвигая пульсирующими ногами. Мне снова удалось прийти первым и теперь я гордился, не особо разговаривая с другими. Я следил за Стивом, который уже стал настоящей душой компании. Внутри что-то болезненно заныло. Было бы очень неприятно потерять его, но я не могу просто вмешаться в разговор и сказать: «Он мой друг, а не ваш, так что отвалите!» Это было бы ужасно глупо. Ревность — ужасное чувство. Мы не можем ревновать к тем, кому доверяем, но я всё равно не любил, когда Стив общается с таким количеством народа, когда сам я молчу, будто говорить не умею. Возможно, он даже не заметил моего отсутствия. Идёт вон, с Рамоной и Отто, весёлый и довольный, смеётся. Как вообще можно смеяться, когда наши жизни на одном волоске висят?

    Впрочем, я не подавал вида, что что-то не так, шёл себе, рассматривал окрестности. Засмотревшись, я не заметил, что шествие остановилось и врезался в спину своего друга. Стив посмотрел на меня через плечо и кивнул на открытую калитку.

    Не видя перед собой ничего, кроме неё, несчастной и поломанной, я ломанулся в дом, слыша за собой топот ног.

    Я ворвался внутрь, поздно понимая, что лучше было вести себя тихо. Остальные столпились за мной, тихо перешёптываясь. Каждая секунда могла быть последней для Натальи, которая осталась одна дома, поэтому я тихо двинулся вперёд, всем сердцем надеясь, что меня не услышали.

    Мне стоило подумать, почему у входа нет оборотней, но не было времени. В мозгу была лишь одна мысль: где Наталья?

    Я даже не замечал, как начинаю закипать.

     Завернув за стену, я оценил угрозу. В гостиной, спинами ко мне, стояли два охранника. Я не успел увидеть что-либо ещё, побоявшись, что меня заметят.

    Ко мне подошёл Стив и кивнул мне, указав пальцем в проход гостиной. Я выставил руки перед собой и резко повернул их. Стив ещё раз кивнул и мы вместе выскочили из-за стены. Послышался хруст и тела охранников рухнули к нашим ногам. Надо же, я только что убил своего «родственника».

    Правда, ликовал я не долго. Стоило мне только перевести взгляд вперёд, как сердце ушло в пятки. На стуле сидела Наталья, верёвка удерживала её на месте, не позволяя сделать ни единого лишнего движения. Справа от неё стоял Ральф, слева — отец. И оба смотрели на меня таким взглядом, будто я только что изрыгнул пламя.

    Я посмотрел на повязку на глазу отца и хмыкнул про себя. Всё-таки Рамона частично лишила его зрения, вогнав лезвие в глаз. Теперь он более уязвим, что даёт мне дополнительный шанс.

    Однако я не мог сделать шага, смотря на отца и брата. Тех людей, кто играли главные роли в моей жизни раньше. Но не теперь. Сейчас я вряд ли мог заявить, что люблю их. Бывают семейные неурядицы, ссоры, когда кажется, что твой собеседник полнейший неудачник и всегда не прав. Но это временные ощущения. Когда гнев проходит, уступая место привычному спокойствию, ты понимаешь, что был не прав, но не извиняешься, считая себя выше этого. Но, несмотря на это, твоя любовь к собеседнику возвращается, хоть ты и не признаёшь этого.

     Сейчас ситуация другая, и вместо вернувшейся симпатии я чувствовал лишь холодную ярость, вспарывающую живот без ножа. Как они могли позволить себе напасть на нас исподтишка?

— Ран, мой мальчик, — отец раскинул руки в приветственном жесте и улыбнулся. Хотя, это был скорее предупреждающий оскал, чем улыбка. Он как бы говорил мне уйти, бежать со всех ног вон из этого дома, бросив всё, что раньше было важно.

    Но взгляд Натальи, переполненный надежды и страха, пригвоздил меня к полу.

— Что ты здесь делаешь? — прошипел я, сжимая руки в кулаки.

— Что я здесь делаю? — вопросом на вопрос ответил он. — Что она здесь делает? Она человек, Ран, это против правил.

— Ты не понимаешь! — воскликнул я, вскидывая руки. — Люди не единственный наш источник пропитания, так почему мы относимся к ним так, будто они последнее звено в пищевой цепочке?

— Потому что они всего лишь источник пропитания, — с отвращением выдохнул Ральф. — Однако не все из них так уж отвратительны.

     Его рука погладила блондинистые волосы Натальи, потом прошла по скулам. Так показушно, что внутри меня всё закипело, а кулак сам выбросился вперёд. Правда, Ральф стоял слишком далеко от меня, поэтому сделанное мною движение лишь потешило его.

    Наталья пропищала что-то нечленораздельное и попыталась повернуть лицо в другую сторону, но Ральф лишь сжал пальцами её подбородок, заставив смотреть на него.


— Ральф, прекрати! — закричал я и сделал шаг вперёд, вытянув руку, будто мог коснуться Натальи. Но слишком больше расстояние не позволяло мне сделать этого, а отец предупредительно выставил руки перед собой.

— Не ожидал я от тебя подобного, — признался он, переводя взгляд с меня на Наталью. — Правда, некое искушение тут есть...

— Кто бы говорил! — выплюнул я. — Ты тоже нарушил это же правило!

— Тогда, когда я нарушал его, правила не существовало.

— Именно поэтому нарушение его не будет столь отвратительным.

— Ты заблуждаешься, — отец вздохнул так, будто разговор уже начал утомлять его. — Это правило было создано для поддержания мира, а ты своими руками разрушил его, положив начало войне.

— Какая тебе разница? Ты жаждешь этого, — уверенно заявил я. — Ты лгун и подлец, который скрывается за маской безразличия.

— Откуда тебе знать? — спокойно говорил он. — Ты всего лишь маленький сынок, который не может справиться со своей задачей.

— Да если бы тебя волновало то, что происходит у меня в голове! ...

— Меня всегда это волновало, ты сам не желал делиться, — отрезал он и, помолчав, продолжил: — Впрочем, я пришёл не для того, чтобы ссориться с тобой.

— Да неужели? — я не удержался от комментария.

— Ты поплатишься за то, что совершил, — отец словно не слышал моих слов. — Вы оба, — он перевёл взгляд на Стива и сказал: — Передай остальным, что я жду их сегодня в шесть.

    Не стоило уточнять, для чего именно. Стив сглотнул слюну с достаточно громким звуком и попятился.

    Я обернулся и встретился взглядом с глазами Натальи. Её щёки были мокрыми от слёз и мне вдруг захотелось подойти к ней и вытереть их ладонями, сказать, что всё хорошо, несмотря на то, что происходит.

— Она не виновата, — сказал я уверенно. — Отпусти её.

— Не-е-ет, — улыбка отца стала шире, что безумно меня злило.

— Ты причиняешь ей боль, отпусти, — настаивал я, но отца нельзя было убедить.

    Я уже сделал шаг вперёд, чтобы освободить её самому, но вдруг что-то тяжёлое ударило меня по голове. Тупая боль распространилась по черепной коробке и я мешком упал на пол, перед потерей сознания успев увидеть знакомое лицо с уродливым длинным шрамом. Его имя почти слетело с моих губ, но вдруг я понял, что не смогу издать и звука. Сознание медленно мутнело, перед глазами поплыла дымка и, прежде чем провалиться в темноту, я успел услышать крик Стива, призывающий отца остановиться.