Доминика из долины оборотней

   2 ноября 2020 года, понедельник, день восьмой

   Сначала мы бежали с обычной, человеческой скоростью. Я не замечала ничего необычного, разве что бежать было невероятно легко, ноги двигались словно бы сами собой, без малейшего напряжения мышц, дыхание было спокойное, сердцебиение ровное. Но в целом – обычный бег. Я осматривалась по сторонам, видела привычную картину любимой Долины, горы, поля, деревья, строения вдалеке, тропинку, пересекающую луг у нас под ногами. Но затем я стала замечать различия, то, чего не было раньше, когда я иногда носилась по этой же тропинке. Несмотря на довольно быстрый бег, я могла разглядеть каждую травинку, мимо которой мы пробегали, каждый камушек, муравьёв, ползущих по земле, листья на деревьях в полумиле от нас, каждое пёрышко на крыльях птицы, замершей в воздухе над нами. Что? Замершей?

–  Фрэнк! Что с этой птицей? – я ткнула пальцем в нужном направлении, мельком отмечая, что хотя мы ибежим, но говорить совсем не сложно.

–  Я всё ждал, когда ты заметишь, – хитро улыбнулся он мне, не снижая скорости.

–  Что замечу? И что с той птицей?

–  Ты всё ещё не догадалась? Ладно, как насчёт вон тех птичек?

   Мы как раз добежали до птицефермы и, не останавливаясь, помчались вдоль длинного забора из сетки-рабицы, за которым сотни кур занимались своими куриными делами – клевали зерно, рылись в пыли, но почему-то делали они это... в странной тишине... И... я это не сразу поняла, но куры тоже застыли, как и та птица. Просто их было так много, что я не сразу это осознала.

–  Что с ними? – я уже ничего не понимала.

–  Остановимся и посмотрим повнимательнее? – предложил мне Фрэнк и, не дожидаясь моего согласия, застылна месте, после чего подхватил меня, не дав врезаться в себя по инерции.

   Куры мгновенно ожили, те, что находились ближе всего к нам, шарахнулись от забора. По ушам ударил привычный шум курятника, усиленный в десятки раз, на него наслаивалось многоголосое бормотание: «Еда, еда, еда», слегка разбавленное воплем: «Опасность», впрочем, это слово быстро стихло, остался лишь громкий гул: «Еда», перебиваемый громогласным кудахтаньем.

   Я застонала, зажала уши ладонями и зажмурилась. Сильные руки подхватили меня, и шум стал уменьшаться, сначала пропали слова, потом, несколько позже, исчезли и остальные звуки курятника.

   Осторожно открыв глаза, я поняла, что мы находимся уже в паре миль от ферм, а Фрэнк держит меня на руках и, целуя в волосы, отчаянно бормочет:

–  Прости, Солнышко, прости, я не подумал! Прости.

–  Что это было? – пробормотала я, убирая ладони от ушей.

–  Я не сообразил, что шум курятника для тебя пока ещё слишком силён. Просто хотел тебе показать «фокус»,увлёкся и забыл, прости, прости.

–  Ничего страшного, – я тут же забыла о страшном шуме, видя, как расстроен Фрэнк. – Это и правда былудивительный фокус. Объясни, что произошло? Почему куры замерли, а потом отмерли, словно кто-то играл с ними в «Море волнуется – раз»? И почему сначала было тихо, а потом – громко?

–  Тихо не было. Разве ты не заметила тот низкий гул.

–  После того, как ты сказал – да, заметила. И что это было?

–  Это и было то самое куриное кудахтание. Только очень-очень замедленное.

   Какое-то время я, наморщив лоб, смотрела на Фрэнка, пытаясь собрать всё воедино и сделать вывод. Он молча ждал, давая время сообразить самой. До меня стало доходить.

–  Если звук замедлился, и куры застыли... Значит, это мы так быстро двигались, да? Как тогда, в тюрьме, когдаты нёс меня в убежище, так?

–  Всё верно, – кивнул Фрэнк.

–  Но мы же не двигались так, как в тот раз, – замотала я головой. – То есть, мы бежали, но не настолько жебыстро, чтобы куры замерли?

–  Именно настолько. Сначала мы бежали с человеческой скоростью, а потом я стал постепенно ускоряться, аты – следом за мной.

–  Но я этого не почувствовала... – растерянно пробормотала я. – С какой же скоростью мы двигались?   – Я даже и не знаю. Никому не приходило в голову замерять. Но, как ты понимаешь, достаточно быстро, чтобы казалось, что куры замерли. Хотя они всё же двигались, если бы ты пригляделась, то заметила бы.    – Допустим... Но почему я ничего этого не почувствовала? Когда ты нёс меня в убежище и позже, здесь, в Долине, я чувствовала скорость. И звуки были нормальными – помнишь сирену? И сейчас, когда ты уносил меня, звуки просто удалялись, но не превращались в... в... в «УУУУУУ»!

–  В инфразвук, – подсказал Фрэнк, видя, что я, в растерянности, не могу подобрать слова, отчаянножестикулируя. – Одна из наших особенностей. И странностей. Мы МОЖЕМ двигаться очень быстро, но мы не делаем это постоянно. Вот возьмём, к примеру, муху. Она может летать с невероятной скоростью, переносясь за секунду на расстояние, равное сотням длин своего тела. Человеку подобные скорости и не снились. Но при этом муха может не торопясь прогуливаться по столу, потирать ножки, что-то есть. Не торопясь. Скорости её передвижения, точнее – их соотношения, несоизмеримы. То же самое и у нас. Мы можем двигаться как и прежде – ходить, говорить, видеть всё происходящее в реальном времени. А можем убыстряться в сотни, тысячи раз, и не только двигаясь сами, но и воспринимая окружающий мир.

–  Яблоко! – догадалась я. – Ой, я уронила его возле курятника... Ты поэтому мне его кинул?

–  И поэтому тоже. Я хотел показать тебе наглядный пример. Оно летело очень быстро, но для тебя ведь этобыло не так?

–  Да. Оно «плыло», и я спокойно взяла его в руку.

–  И, как ты понимаешь, это не оно замедлилось, это ты ускорилась. Сначала – твоё восприятие, и тебепоказалось, что яблоко еле двигается, а потом и твоё движение. Если бы за тобой наблюдал человек, он не смог бы разглядеть, как ты поймала яблоко.

–  Но почему так получилось? – я вспомнила, как вдруг «зависла» во время прыжка. Очень похожая ситуация.   – Потому что твой мозг теперь устроен по-другому. И словно бы «переключается», когда это нужно. Включает «ускорение». Я и сам не могу это до конца осознать или толком объяснить. Но это работает.

–  Ну, ладно, кое-что становится понятно. Но я всё равно не поняла насчёт звука. То он замедлялся, то нет, аскорость-то было такая же.

–  Даже больше. Я торопился скорее унести тебя оттуда.

–  Тем более! Скорость стала запредельной, а звук не изменился. Разве что ветер свистел. О! А когда мыбежали к курятнику, этого не было. В общем, я окончательно запуталась!

–  Всё просто, Солнышко. Когда мы бежали по тропинке – мы ускорилась оба, когда я нёс тебя – ускорилсятолько я один. А ты просто сидела у меня на руках, зажмурившись. Ты не двигалась. Ничего в твою сторону не летело. Ты ни за чем не следила глазами. Понимаешь? Тебе незачем было ускоряться.

–  Действительно... Значит, это от меня не зависит?

–  Конечно, зависит. Но не всё. Если ты захочешь быстро побежать или ещё что-то сделать – ты ускоришься.Легко и просто, и даже незаметно для себя, но это будет твоё решение. А если ты спокойна, расслаблена и никуда особо не торопишься, но что-то требует твоего более пристального внимания или быстрой реакции – всё происходит автоматически. На уровне инстинкта. Ты же не задумываешься, как именно нужно дышать? Конечно, ты можешь сознательно убыстрять, замедлять или вообще останавливать дыхание. Но вообще-то ты обычно просто не помнишь об этом, всё происходит автоматически, бессознательно, без участия мозга. С ускорением – то же самое.

–  Как с яблоком, – кивнула я. – Теперь мне всё ясно. Нет, стоп, не всё!

–  Ещё бы, – усмехнулся Фрэнк. – Даже мне до сих пор не всё до конца ясно. Но что конкретно тебенепонятно? Может, объясню?

–  Когда мы бежали – мы же разговаривали. Я слышала тебя. Разве я не должна была слышать... инфразвук?   – Нет. Поскольку наша речь в тот момент тоже ускорилась. Человек бы наш разговор не услышал, во-первых, он длился микросекунды, а во-вторых, люди не слышат ультразвуки. Но любой находящийся неподалёку бессмертный всё прекрасно расслышал бы.

–  Об этом я не подумала... Значит, я издавала ультразвуки? – я захихикала. – Ну, надо же. Всю жизнь живусреди бессмертных, а о таком даже не слышала.

–  Возможно, потому, что твои родственники, как и мои, в быту предпочитают вести обычную размереннуюжизнь. Подстраиваются под своих жён и детей. Да и привычки детства никуда не деваются. Они ускоряются только тогда, когда это необходимо, а общаться предпочитают на обычной скорости.

–  Наверное. Но бегать было не так уж и забавно. Значит, мы не чувствуем скорости, когда бежим? Мнеказалось, что мы довольно долго бежали по тропинке. И значит, если я захочу куда-то прибежать быстро, то со стороны это действительно будет быстро, а мне будет казаться, что я двигаюсь с обычной скоростью? Не очень-то это удобно.

–  Хмм... Как насчёт того, чтобы пробежаться наперегонки до тех деревьев?

–  Ты меня обгонишь, – вздохнула я.

–  А что насчёт форы? Я побегу лишь когда ты уже пробежишь мимо вон того камня.

–  Фора в треть дистанции? Ла-адно...

–  Только беги изо всех сил. – И Фрэнк опустил меня на землю.

–  Хорошо.

–  Давай!

   Я рванула и... в следующее мгновение оказалась стоящей у финишного дерева. Фрэнк остался стоять на том же месте, широко мне улыбаясь.

–  Что это сейчас было? – пробормотала я.

–  Ты победила, – Фрэнк уже стоял рядом со мной.

–  Ты поддался, – отмахнулась я. – Нет, как я оказалась здесь так быстро?

–  Ты бежала быстро. Ты хотела добежать быстро. Сознательное и бессознательное, помнишь?

–  Всё, я запуталась.

   Я плюхнулась на траву и обхватив колени руками, уткнулась в них подбородком. Фрэнк опустился рядом и обхватив меня, стал тихонько покачивать, целуя в макушку.

–  Бедное моё, маленькое запутавшееся Солнышко. Столько всего сразу на твою головушку. Ну, давайпопробуем разобрать вот этот конкретный пример. Сначала мы с тобой бежали ради удовольствия. Ты смотрела на деревья, на облака, любовалась своей Долиной, так?

–  Так, – кивнула я.

–  А что было сейчас? Твоей целью было перемещение из пункта А в пункт Б, так?

–  Так, – вновь кивнула я.

–  Ты и переместилась. Твоё сознание не убыстрялось – незачем ему было это делать, понимаешь? Если бывдруг возникло препятствие, если бы тебя кто-то окликнул, в общем – если бы понадобилось твоё внимание, то ты бы «ускорилась», как мы это называем. А всё вокруг – замедлилось.

–  Начинаю понимать...

–  Давай, я приведу тебе наглядный пример. Представь, что перед тобой ряд яблонь. Они стоят на расстоянии вдвести футов друг от друга...

–  Странное расположение...

–  Солнышко, это просто пример, вроде математической задачи, сродни той, где человек покупает всупермаркете двадцать арбузов и три сливы. Ну, ты поняла.

–  Угу, поняла. Итак, яблони расположены на расстоянии в двести футов...

–  Цифры не играет особой роли, просто далеко. И вот представь, что тебе дали задание – сорвать с каждойяблони по десять яблок. И сделать это нужно быстро. Знаешь, что будет происходить?

   Я помотала головой и вопросительно взглянула на него.

–  Ты всё сделаешь очень быстро. Твоя мама, которая будет наблюдать за процессом, вообще ничего не увидит.Твой отец разглядит всё в мельчайших подробностях, но с его точки зрения ты будешь двигаться равномерно, с одинаковой скоростью. А что будет происходить для тебя самой?

–  Судя по подводке, я буду двигаться неравномерно, да?

–  Не совсем. Двигаться ты будешь одинаково быстро, а вот воспринимать свои действия – по-разному.Перемещаться между деревьями ты будешь молниеносно, так же, как сделала это только что, ведь по условию задачи никаких препятствий на твоём пути не будет. А вот собирать яблоки ты будешь «медленно и плавно», потому что это требует некоей сосредоточенности. И в своём сознании ты будешь до мельчайших деталей наблюдать процесс сбора яблок, при этом путь от одной яблони до другой для тебя будет сродни телепортации.

Ну, как, теперь понятно?

–  Более-менее. Думаю, постепенно я это пойму лучше, на практике. Пока мне всё же сложно. Бедные Рэнди и

Дэн, пройти через такое в одиночку. Мне даже деда Алекса стало немножко жалко. Очень немножко. Пожалуй, Гейба жальче – что-то не верится, что дед с ним нянчился, как ты со мной. Думаю, ему тоже всё пришлось самому узнавать. Но остальным, начиная с Ричарда, было проще – Гейб точно не пустил бы подобное на самотёк. Знаешь, несмотря на его внешнюю холодность и отстранённость, он очень заботится о семье. Очень!    – Холодность и отстранённость? Ты говоришь о том самом нежном и заботливом женихе малышки Рэнди, который таскает её в зубах и сдувает с неё пылинки?

   Я прыснула, представив огромную чёрную пантеру, которая, как котёнка, несёт за шиворот Рэнди. Но вообще-то сравнение мне понравилось. Я обвела взглядом окружающие Долину скалы.

–  Он был таким до Рэнди. И где бы они сейчас не были – она упомянула какую-то пещеру, – надеюсь, что Гейбсмог её успокоить. Она, действительно, была расстроена.

–  Хочешь, я свяжусь с ней и узнаю, как она?

–  Не надо! Вдруг у них там всё в самом разгаре, а ты в дверь стучаться начнёшь. Пусть побудут одни.

–  Ты права, пусть побудут. Кстати, а сама ты по горам побегать не хочешь? Попрыгать со скалы на скалу?

–  Хотела бы. Но вдруг мы на них наткнёмся. Было бы неудобно...

–  Не наткнёмся. Гейб побежал в ту сторону. Значит, нам туда.

   Я даже не стала уточнять, как он это определил. Видимо, по запаху. Возможно, я тоже могла это сделать, просто у меня не было нужного навыка. Ничего, научусь.

–  А как мы туда побежим? Быстро или вроде как медленно?

–  А как бы ты хотела? – поднимаясь, спросил Фрэнк.

–  Мммм... А можно и так, и так? – вставая следом за ним, спросила я.

–  Легко. Давай попробуем. Смотри, вон до того поля идёт совершенно ровный луг, как насчёт того, чтобыпроскочить его мгновенно?

–  Я – за!

–  Тогда вперёд!

   Я и глазом моргнуть не успела, как мы уже стояли возле убранного картофельного поля.

–  Ух ты! – на этот раз, когда я ожидала подобного эффекта, уже не было удивления или растерянности, тольковосторг.

–  Что дальше? – Фрэнк явно отдавал мне инициативу. – Как ты хочешь? По дороге или через поле? Быстроили «медленно»?

   Я огляделась. Бежать по рыхлой, перекопанной земле как-то не хотелось. Но и медленно петлять по дороге, идущей между полей, тоже не казалось особо интересным. Хотелось скорее в горы.

–  О чём задумалась?

–  Фрэнк, а мы можем «перемещаться» только по прямой? Или сворачивать тоже можем? Или на каждомповороте должны выходить из «режима телепортации»?

–  Ничего себе ты термин создала! – рассмеялся Фрэнк. – Мы вполне можем преодолеть эту дорогу – ты же пронеё подумала, да? – в мгновение, это не сложно. Попробуешь?

–  Хорошо, – вздохнула я.

–  Так, стоп, а сейчас, пожалуйста, объясни, откуда этот вздох? Мне казалось, что быстрый бег тебя развлечёт.

–  Быстрый бег? Фрэнк, я либо бегу с обычной скоростью, а вокруг всё застывает, либо просто перемещаюсь.

Никакого ощущения быстрого движения, никакого «чувства полёта». А я так этого ждала...

–  Вот в чём дело, – понимающе кивнул Фрэнк. – Знаешь, есть и такая возможность, только, боюсь, для тебяэто пока сложно. Ты запутаешься, да и просто не сумеешь. Сейчас за тебя всё делают инстинкты, а это уже навык.

–  Что – «это»? Хотя бы расскажи!

–  Тогда предлагаю пробежаться, а я расскажу тебе всё во время бега.

–  Включаем «замедляющий режим», да?

–  Верно. Вперёд!

   И мы побежали по дороге, огибая картофельное поле. Я попыталась как-то определить нашу скорость, но как бы ни вертела головой, не замечала никаких примет – застывших в воздухе птиц, например.

–  Посмотри на траву, – подсказал Фрэнк, верно истолковав мои осматривания по сторонам. – Видишь, ветерокпригнул её, и она словно бы застыла в неестественном положении.

–  А если травы нет, как определить свою скорость?

–  Со временем ты научишься просто чувствовать её. А пока, положись на меня, я всегда буду рядом и всё тебеподскажу.

–  Хорошо, – кивнула я. – Так что насчёт ощущения скорости. Хотя бы теоретически?

–  Всё просто. Нужно бежать с не очень большой скоростью, миль двести-триста в час, но при этом отключать

«ускорение сознания». Тогда ты всё почувствуешь. Это будет похоже на то, словно бы ты, ещё до перерождения, едешь на очень быстрой машине или тебя несёт кто-то очень быстрый.

–  Звучит несложно.

–  Только звучит. Это довольно сложно. Заметь, от пруда мы сначала бежали с обычной скоростью, потом,постепенно, начали убыстряться. Очень постепенно. Но твои новые навыки и инстинкты всё равно тут же включились – ты даже не заметила этого. Ты продолжала всё видеть чётко и ясно, ты могла слышать меня и разговаривать со мной, поскольку ты ускорялась вся – и ноги, и зрение, и слух, и дыхание, вся.

–  А «телепортация»?

–  Ну, это вроде такого подарка нам от нашего организма. Чтобы избавить от скуки при совершении чего-тодолгого и однообразного. Этот «подарок» мы получаем сразу же после перерождения. Чему-то более сложному нужно учиться.

–  А я-то думала, что будет сплошное «волшебство»...

–  Оно и будет, – рассмеялся Фрэнк. – Не забывай про прыжки – такого ты прежде не умела, так чтоопределённо почувствуешь «волшебство». А «плывущее» по воздуху брошенное яблоко? Теперь ты сможешь без проблем и усилий поймать всё летящее или падающее. А бег по воде – чем не волшебство? Примеров уйма. Бег – это лишь малая часть. Вот сейчас начнём прыгать по горам, и ты всё сама почувствуешь.

–  Бег по воде!?

–  Да. Мы редко пользуемся этим способом, небольшую воду проще перепрыгнуть, чем перебежать, но этовполне возможно. Если развить максимальную скорость, то какое-то время ты будешь нестись над водой, не проваливаясь.

–  Ничего себе! Было бы здорово попробовать!

–  Обязательно попробуем, когда окажемся на островах. На вашей-то речушке не особо разбежишься, нуженпростор. А пока – вот мы и добежали, сейчас попрыгаем.

–  Ух ты, а я и не заметила! Ты меня отвлёк разговорами, да?

–  В общем, да. Ну так как, будешь прыгать медленно или «телепортироваться»?

–  Ой, а давай сначала медленно. Я ещё как-то не очень...

–  Я понимаю, – Фрэнк ободряюще чмокнул меня в макушку, я тут же подставила ему губы, дурашливовытянув их трубочкой, и получила лёгкий поцелуй. – Правда, понимаю. Ты ещё не до конца освоилась в своём теле, не знаешь толком, как и что. Поэтому будем пока прыгать «медленно». Видишь вон тот выступ? Попробуй запрыгнуть на него.

   Я взглянула на то место, куда показывал Фрэнк. Мы находились у подножия довольно крутого холма, его поросший травой и низким кустарником склон поднимался перед нами не отвесно, как скалы снаружи, но был очень и очень крут. Некоторые из холмов были более пологими, человек спокойно мог подняться по ним, и в детстве я порой бродила там, просто так, ради развлечения и желания посмотреть на Долину с высоты.    Но сюда я обычно не забредала. Кое-кто из мальчишек лазил и здесь, но практически на четвереньках, цепляясь за любые мало-мальски пригодные для этого выступы и растения. И возвращались они домой все исцарапанные, попадая в руки дяди Джеффри, у которого как раз для подобных случаев хранился порядочный запас антисептика и пластырей.

   Склон не был ровным, кое-где были довольно пологие участки, кое-где земля поднималась едва ли не вертикально, а ещё из-под земли тут и там виднелись голые каменные уступы, указывающие на то, что когда-то и эти зелёные склоны были голыми скалами, лишёнными и растительности, и почвы.

   Вот на один из таких уступов и указывал мне Фрэнк. Тот находился на высоте примерно восьми-девяти футов, встав на цыпочки, Фрэнк смог бы дотянуться до него рукой.

   Учитывая, что возле пруда я подпрыгнула в несколько раз выше, думаю, большой проблемой попытка запрыгнуть на него не будет. Но всё же прежде я просто подпрыгивала на месте, промахнуться мимо поляны было нереально, а здесь нужно было опуститься на площадку всего в пару футов длинной и меньше фута шириной.

   Заметив мои колебания, Фрэнк тут же подбодрил меня:

–  У тебя всё получится, поверь! И, в любом случае, я рядом. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.

Ты мне веришь?

   Ни секунды не колеблясь, я закивала. Фрэнку я доверю свою жизнь не раздумывая. И, больше не откладывая,

я сгруппировалась, оттолкнулась от земли и взлетела.

   Толчок оказался слишком сильным, я поднялась раза в три выше, чем было нужно, но как только я начала опускаться, повторился тот же эффект, что и возле пруда – я двигалась медленно и плавно и приземлилась точнёхонько туда, куда собиралась. Это оказалось не сложнее, чем шагнуть на ступеньку, а «зависание» в воздухе меня впечатлило не меньше, чем в прошлый раз.

–  Как насчёт вон того? – Фрэнк уже стоял рядом со мной, чудом вписавшись в оставшийся кусочек площадки.В отличие от меня, он сделал ровно такое усилие, какое было нужно, чтобы попасть туда, куда нужно – сказались века тренировок.

   Я оценила взглядом расстояние – футов пятнадцать, и на этот раз не только вверх, но и в сторону. Ладно, даже если и промахнусь, то всего лишь скачусь вниз по склону с не такой уж и большой высоты. Даже прежнее моё тело не особо пострадало бы, теперешнему вообще бояться нечего. Да и вообще – раз Фрэнк это предлагает, значит, уверен, что я справлюсь, он же не может допустить, чтобы я пострадала. Поэтому я оттолкнулась одной ногой, словно хотела перепрыгнуть через небольшую лужу и... полетела!

   Я плыла по воздуху, как прежде – брошенное Фрэнком яблоко. Теперь уже не было никакой опаски, я точно видела, что окажусь именно там, где нужно. И оказалась.

–  Ну и как впечатление? – голос Фрэнка звучал уже с другой стороны. Оглянувшись, я увидела, что он стоитна очередном уступе, чуть выше меня. А я даже не заметила, как он туда переместился, так была сосредоточена на своём прыжке.

–  Фрэнк, я летела! – в восторге завопила я.

–  Конечно, летела, – улыбнулся он. – Это тоже теперь твоя способность.

–  Хочу ещё! – мне хотелось, как в детстве, в нетерпении прыгать и хлопать в ладоши.

–  Вперёд, – дал отмашку Фрэнк. – Выбирай, куда теперь?

–  Туда хочу! – ткнула я пальцем. Выбранная мною цель располагалась футах в сорока от нас, наискосок посклону.

–  Давай! – подбодрил меня Фрэнк.

–  Думаешь, я смогу? – на всякий случай уточнила я.

–  Запросто, – кивнул он, и я прыгнула.

   Фрэнк был прав – иначе как «запросто» это не назвать.

–  Туда! – ткнула я пальцем в новую цель.

–  Вперёд!

–  Туда!

–  Давай!

–  Туда!

–  Лети, Солнышко!

   И я летела! Я скакала по склону вверх и вниз, с уступа на уступ, забираясь почти на самый верх и спускаясь почти к самой земле.

   И Фрэнк постоянно был рядом, чуть выше или чуть ниже, но он всё время оказывался поблизости. Я была в диком, непередаваемом восторге, наконец-то я почувствовала это – скорость, полет, адреналин. Это было именно то, чего я ждала от перерождения. Нужно будет и по дороге так же передвигаться – не бегать, а прыгать.

Господи, как же здорово!

   Мои прыжки становились всё длиннее, цели – всё неприступнее, я совершенно освоилась и теперь уже могла себе позволить осматриваться в полете по сторонам, а не смотреть только в то место, куда должна приземлиться.

   И основным объектом моего любования и восхищения был Фрэнк, который невероятно быстро и изящно перемещался по склону следом за мной. В какой-то момент, решив, что совершенно освоилась с новым развлечением, я решила немного пошалить. Крикнув: «Фрэнк, догоняй!», я припустилась по склону со всех ног, мои прыжки стали хаотичными, я радостно хохотала, удирая от Фрэнка, больше смотрела на него, чем под ноги, за что в итоге и поплатилась.

   В какой-то момент, будучи на самом верху, я прыгнула, практически не глядя, поскольку была сосредоточена на преследовавшем меня Фрэнке. Я успела увидеть его перепуганное лицо, услышала: «Ники, стой!», а в следующее мгновение поняла, что перестаралась с прыжком и, перелетев через гребень холма, падаю с другой его стороны. Скалы снаружи отличались от внутренних, они были практически отвесными и лишёнными всякой растительности. Уступы были и на них, мои родственники спокойно перемещались по ним вверх и вниз, если нужно, но я отлетела от края футов на десять, и ближайший уступ, на который я могла бы приземлиться, был футах в ста подо мной, а то и дальше.

   И я медленно планировала вниз, успокаивая себя тем, что в теории должна бы приземлиться без проблем, а если и поранюсь, то быстро исцелюсь. Но не успела я выбрать местечко, на которое приземлюсь, как меня подхватили сильные руки, прервав моё падение, а в следующее мгновение я уже вновь была на вершине горы, в колыбели нежных, хотя и очень твёрдых рук. А я уже совсем отвыкла от этого ощущения – ведь в последние сутки руки, обнимающие меня, были совсем другими.

   Подняв глаза, я увидела перепуганное лицо Фрэнка.

–  Солнышко, ты в порядке? Не поранилась? Не испугалась?

–  Немножко испугалась, – честно призналась я, зачарованно водя пальцем по краю моего любимого«эльфийского» уха. – Сначала. А потом вспомнила, что насмерть не убьюсь. А потом ты меня спас. Снова.    – А я перепугался. Когда увидел, как ты летишь прямо в пропасть... Понимал ведь разумом, что для тебя это уже не опасно, но всё равно среагировал инстинктивно.

–  Извини, – пробормотала я, утыкаясь лицом в могучую шею. – Я заигралась и стала беспечной. Но это былотак восхитительно, невероятно, волшебно! Я чувствовала себя... даже не знаю, с кем сравнить. С феей, наверное, это же они могут летать с цветка на цветок, как я – с уступа на уступ. Я казалась себе... всемогущей! Вот и забыла про осторожность. Прости.

–  Не извиняйся, Солнышко. Думаю, любой новообращённый в какой-то момент ощущает нечто подобное итеряет тормоза. Но я рад, что тебе понравилось прыгать, ведь бег тебя, похоже, разочаровал.

–  Да. В нём не было такого волшебства. – Я снова стала гладить ухо Фрэнка. – А теперь из-за меня пришла внегодность ещё одна футболка Дэна. Предполагалось, что я буду портить ненужные вещи, вот только достаётся, почему-то, нужным.

–  Ничего страшного, у меня их здесь есть ещё с десяток, уничтожай, сколько хочешь, восполнить потерю несложно.

–  Фрэ-энк... – протянула я задумчиво, ковыряя пальцем футболку на его плече, делая в ткани дыру. – Я тутподумала... Футболка же всё равно уже негодная, так что лучше её снять совсем, верно?

   И, не дожидаясь ответа, быстренько содрала с него остатки футболки, как тонкую обёртку с подарка.    – Вот теперь намного лучше! – любуясь широким торсом и оглаживая выпуклые грудные мышцы, удовлетворённо вздохнула я.

–  Солнышко, оглянись, – сдавленным голосом произнёс Фрэнк.

   Я оглянулась, и даже забыла, чем занималась. Подо мной расстилалась наша Долина во всей своей красе. Я не раз её видела с этого ракурса, взрослые родственники, катая, порой поднимали меня на вершину, да и с вертолёта я на неё любовалась не единожды, но впервые я смотрела на неё после перерождения.

   Теперь, своим новым зрением, я могла видеть все подробности, прежде мне недоступные. Не просто дома, поля и деревья, а все детали – резьбу на наличниках, цветы в вазонах, разбросанные детские игрушки в песочницах. Я видела всё, до мельчайших подробностей, в том числе и лица моих родственников, с любопытством наблюдающих за нами. И если я так ясно их видела, значит, и они нас – тоже...

–  Ой! – я съёжилась на руках у Фрэнка.

–  Угу, – кивнул он. – Именно что «ой». Мы с тобой на этом склоне словно на ладони. Своими прыжками мыпривлекли к себе всеобщее внимание, так что, думаю, от поцелуев пока лучше воздержаться, как считаешь?    – Считаю, что ты прав, лучше найти местечко поуединённее, – вздохнула я, с натянутой улыбкой глядя на родственников и маша в ответ тем, кто махал нам. – У меня были такие планы на наш «поход в горы». А всё вышло с точностью до наоборот. Что-то не заметила я тут особо укромных местечек.

–  Где-то они явно есть, только определённо не на этом склоне, – криво улыбнулся Фрэнк. – Я, конечно, мог быунести тебя на другую сторону гор, но... Боюсь, это будет чересчур демонстративно.

–  Да уж, – фыркнула я, встретившись глазами с отцом. – А учитывая патрули – нам и это не поможет.

–  Патрули? – удивился Фрэнк.

–  Ты разве не знаешь? Наши мужчины по очереди патрулируют территорию вокруг Долины, отпугиваютслучайно забредших туристов и браконьеров. Наверное, лучше нам не торчать тут, у всех на виду. Может, вернёмся к пруду, мне нужно тренироваться дальше, я и так выбилась из графика.

–  Успеешь ещё наиграться с «лего», – Фрэнк чмокнул меня в макушку, а потом поставил на землю. – Раз ужмы уже здесь, хочу, чтобы ты испытала ещё кое-что.

   С этими словами Фрэнк подошёл к торчащему из земли здоровенному куску скалы и двинул по нему ребром ладони. С громким гулом скала треснула, и от неё откололся огромный валун, почти с меня ростом, и несколько камней поменьше. Часть из них, те, что помельче, покатились по склону вниз, давя кустарник, но самые большие Фрэнк удержал – некоторое просто остановил ногой, не давая укатиться, а некоторые слегка вдавил в землю. Самый большой удержал от падения ладонью.

–  Не пытайся это повторить, – обратился он ко мне, стоявшей с отпавшей челюстью. – Ты поранишься. Даже ябы поранился, останься я в человеческом облике.

–  Ох, Фрэ-энк! Какой ты си-ильный! – нараспев протянула я в восхищении.

–  Ты тоже сильная, и сейчас сама в этом убедишься. И будь у тебя подходящий инструмент, тоже смогла бырасколоть скалу, сил бы хватило. Просто не пытайся сделать это голыми руками.

–  Ладно, не буду, – кивнула я. Если Фрэнк что-то говорит, значит, так оно и есть. Да и не испытывала я особоежелание скалы крушить – зачем?

–  Скажи, Солнышко, какой из этих камней ты могла бы поднять прежде? – поинтересовался между тем Фрэнк.

   Я осмотрела куски скалы, оставшиеся на склоне, потом глянула вниз.

–  Только какой-нибудь из вон тех, – ткнула я пальцем в осыпавшиеся. – Из этих – никакой.

–  Хм... А теперь, как ты думаешь, какой сможешь поднять? Из вот этих? – Фрэнк кивнул себе под ноги.   – Из этих? – я пригляделась к предложенному ассортименту. Самый маленький был, наверное, с мою школьную сумку. Я ткнула в него пальцем. – Думаю, его.

–  Попробуй, – подбодрил меня Фрэнк.

   Я подошла к облюбованному мною куску скалы, обхватила его поудобнее – хорошо, что хотя бы его можно не бояться раздавить, – и изо всех сил рванула вверх. В следующую секунду я шлёпнулась на попку, недоуменно хлопая глазами и держа валун в руках так, словно это мячик, или что-то такое же лёгкое.

–  Что это было? – растерянно спросила я.

–  Ты приложила слишком большое усилие и потеряла равновесие, – пояснил Фрэнк.

–  Он выглядел тяжёлым, – пробормотала я, слегка подбрасывая в руках камень, который, действительно,оказался не намного тяжелее волейбольного мяча.

–  Ключевое слово – выглядел, – хмыкнул Фрэнк. – Для человека это, действительно, что-то запредельное,лишь самые сильные люди могут поднять камень такого размера. Но ты – не человек, не забывай об этом. Как ты думаешь, насколько высоко ты сможешь его подбросить?

   А ведь действительно. Я – не человек, хотя продолжаю пока ещё мыслить по-старинке. Ладно, я уже убедилась, что валун не особо тяжёлый, поэтому легко поднялась на ноги, не выпуская его из объятий, а потом, на пробу, подбросила вверх.

   Камень взлетел футов на десять, а потом стал падать, и тут же включилось «замедление», как я это мысленно назвала, хотя, если вдуматься, это не камень замедлился, а я ускорилась. Но я видела именно медленно опускающийся камень, поэтому просто протянула руки и взяла его, как прежде яблоко. Даже ещё проще – мне не нужно было заботиться о том, чтобы не раздавить валун, как яблоко. Я просто взяла его из воздуха и всё.    Гордо оглянувшись на Фрэнка, я вновь подбросила камень, на этот раз не сдерживаясь – и он улетел раза в три выше, но поймать его оказалось ничуть не сложнее, просто пришлось сделать прыжок в сторону, поскольку на этот раз летел он по дуге.

   Радостно рассмеявшись от того, что у меня так всё здорово получается, я размахнулась изо всех сил и запустила камень вверх в третий раз. Со свистом взлетев на пару сотен футов, валун упал куда-то за край скалы. Я дёрнулась было за ним, но услышав резкое: «Ники, нет!», застыла на месте. Если Фрэнк говорит таким тоном – значит, нужно слушаться. И, действительно, камень я бы не поймала, лишь снова свалилась бы в пропасть.

Проводив его глазами, я вздохнула от потери новой «игрушки». Впрочем, у меня осталось ещё много таких же.    – Надеюсь, там никого не было, – покачала я головой.

–  Никого, – успокоил меня Фрэнк. – Я бы знал.

   А ведь действительно. Фрэнк, наверное, машинально «сканирует» окрестности, подмечая наличие кого бы то ни было – вряд ли он предложил бы мне такую потенциально опасную игру, если бы был риск, что кто-то рядом может пострадать или, например, увидеть что-то, чего посторонним видеть не полагается. Я, наверное, тоже теперь так могу, просто ещё не умею вычленять нужные звуки и запахи среди тех, что бомбардируют мои органы чувств.

   Ой! Стоило мне об этом подумать, как звуки и запахи обрушились на меня с новой силой. Похоже, я снова бессознательно закрылась, хотя бы частично, и даже не заметила этого, отвлечённая новой «игрой». Так, нужно срочно отвлечься вновь. Думаю, поцелуй бы здорово помог, но... Ладно, вид полуобнажённого Фрэнка тоже неплох для отвлечения.

   Я ласкала взглядом широченные плечи, выпуклые грудные мышцы, кубики пресса, жалея, что не могу этого же проделать руками. Ну, ничего, осталось всего несколько дней – и уже ничто не помешает мне это делать, как и сколько мне хочется. А пока – мне нужно продолжать осваиваться в новом теле.

–  Что теперь? – поинтересовалась я у своего «инструктора».

–  Почему бы тебе не выбрать камень побольше? – предложил Фрэнк.

   Я так и сделала. Этот был размером с чемодан, и весил заметно больше, пожалуй, как подушка такого же размера. Мне было не так чтобы очень удобно с ним управляться, скорее из-за его размера и неправильной формы, чем веса, но всё же я и его смогла бросать довольно высоко и легко ловить. Следующий был раза в два больше, но и с ним я вполне справлялась. Правда, выше десяти футов я его подбросить не смогла, но даже подобное достижение меня порадовало.

–  Что теперь? – поинтересовалась я, поскольку это был самый большой из осколков, если не считать того,который Фрэнк всё это время придерживал, не давая укатиться вниз.

–  Остался последний, – Фрэнк мотнул головой на эту самую здоровенную глыбу.

–  Я не смогу, – помотала я головой.

–  А ты попробуй.

–  Но он такой огромный…

–  Солнышко, если ты на самом деле не хочешь – то и не нужно. Но неужели тебе самой не любопытно узнатьграницы своих возможностей?

   А ведь он прав. Если не попробую сейчас – никогда не узнаю, смогла бы или нет. Ладно, Фрэнк же плохого не посоветует, верно? И ни за что не позволит мне пораниться или как-то ещё себе навредить. Я подошла ближе и потопталась возле камня, совершенно не представляя, как за него взяться – обхватить его у меня точно не получится.

–  А как?

–  Хммм… Действительно… Так, попробуй вытянуть руки.

   Я сделала, как он велел. Фрэнк наклонился и, продолжая придерживать валун ладонью, подсунул под него другую руку, которая вошла в землю легко, словно в воду. Выпрямившись, держа камень ОДНОЙ рукой, другой лишь придерживая, он аккуратно опустил его на мои вытянутые руки.

   Ого! Это было тяжело, я даже слегка пошатнулась, пытаясь удержать равновесие. Но я его держала! Огромный кусок скалы! Я пыхтела от натуги, но всё же держала! Фрэнк стоял рядом, внимательно и напряжённо глядя на меня, готовый в любую секунду прийти на помощь, и это вселило в меня уверенность в своей безопасности. И подвигло сделать осторожный шаг. Потом ещё один. И ещё. Пройдя пять шагов, я выдохнула.    – Всё…

   Камень тут же исчез из моих рук. Я стояла, тяжело дыша и раздуваясь от гордости.

–  Я это сделала, Фрэнк! Я его держала! Я смогла!

–  Ты умница, – улыбнулся мне Фрэнк. – Я знал, что ты сможешь.

–  Сколько же он весит? – попыталась я прикинуть. – Наверное, не меньше тонны?

–  Около трёх, плюс-минус полтонны.

–  Ну ничего себе! – у меня не укладывалось подобное в голове. Я знала, что стала сильной, но ТРИ ТОННЫ! –

И ты поднял его одной рукой!..

–  Я в облике гаргульи, Солнышко. Сейчас я могу гораздо больше, чем в человеческом обличье.

–  А в человеческом бы смог?

–  Не одной рукой – это точно. Но я бы мог нести его в руках довольно продолжительное время, и дажеподкинуть, правда, не очень высоко, футов на пять, наверное. Но дело даже не в том, что гаргульи сильнее оборотней, хотя и это тоже. Просто я – взрослый мужчина. Я в любом случае сильнее тебя – юной, маленькой и хрупкой девушки.

   Это я – «маленькая и хрупкая»? Та, что для всей школы была тощей оглоблей? Но рядом с Фрэнком я чувствовала себя именно так – маленькой и хрупкой, любимой и лелеемой. Мне захотелось замурлыкать – такое удовольствие мне доставили эти слова Фрэнка, сказанные им как нечто само собой разумеющееся. Просто констатация факта, поскольку в его глазах я именно такая – маленькая и хрупкая. И мне это нравилось.

–  А сейчас? Что ты можешь сделать с этим камнем сейчас? – мне стало невероятно любопытно. Этот валун,действительно, очень наглядно продемонстрировал мне мою силу. Хотелось бы узнать, что же может сделать обращённая гаргулья? Есть ли у неё какой-то предел?

–  Сейчас? Ну, давай посмотрим.

   Фрэнк вновь поднял валун одной рукой, потом поднял над головой, как баскетбольный мяч, и кинул куда-то вверх и в сторону. Я уже представила, каких дел может натворить эта летящая со скоростью пули каменная глыба, но Фрэнк мгновенно переместился на пару сотен футов, к месту предполагаемого падения, легко перехватил валун и запустил обратно. Какое-то время он перемещался по склону, играя куском скалы, а потом подбросил её вертикально вверх. Камень, со свистом рассекая воздух, улетел гораздо выше, чем я смогла подбросить даже самый маленький из обломков.

   Легко поймав падающий «метеорит», Фрэнк аккуратно пристроил его на более-менее ровной части склона и с силой вдавил в землю. Потом слегка потолкал ладонью, убеждаясь, что камень крепко засел в горе и падать вниз не собирается, если только его не спихнёт кто-то очень сильный, после чего отряхнул руки и чуть смущённо взглянул на меня.

–  Вот. Как-то так.

–  Фрэ-энк!.. – протянула я, зачарованно глядя на него. – Ты невероятен! Ты восхитителен! Ты прекрасен!

Ты… Ты…

   Всё, слова кончились. И поэтому я, не зная, как ещё выразить своё восхищение, от переизбытка эмоций, с визгом бросилась ему на шею. Пусть смотрят, пусть! Я просто не могла удержать своего восторга после подобного зрелища. Такой сильный, такой красивый, такой МОЙ!

   Фрэнк рассмеялся и, подхватив меня на руки, крутанулся вокруг своей оси. А я, обхватив его за шею, снова стала водить пальцем по его заострённому уху – оно притягивало меня, как магнит.

–  И что теперь? – спросила я. – Какие занятия у нас ещё по плану?

–  Думаю, теперь, когда мы слегка развеялись, можно вернуться к развитию мелкой моторики.

–  К «лего»? – вздохнула я. Конечно, это нужное занятие, если я хочу скорее освоиться в своём теле, но я быпредпочла вот так сидеть у Фрэнка на руках и любоваться его ухом.

–  К «лего», к телефонам, к застёжкам… У нас осталось ещё много «игрушек». Ты как предпочитаешь – бежатьили прыгать? Уверен, что прыгать.

–  А можно?..

–  Да?

–  Ну, раз уж ты всё равно футболку порвал…   – И-и?

–  А мы можем… полететь?

–  Ну, конечно, – улыбнулся Фрэнк. – Солнышко, если тебе захочется полетать – говори мне, не стесняясь. Ябуду рад тебя покатать в любое время. Правда, сейчас день, так что высоко подниматься не будем, чтобы снаружи нас никто не смог увидеть.

–  Не обязательно высоко, – я поудобнее устроилась у Фрэнка на руках, предвкушая удовольствие. – Главное –полёт!

–  Тогда – полетим на бреющем. Собственно, мне и валун так высоко подбрасывать не стоило бы, но я увлёкся.

Впрочем – не я один.

   Сначала я подумала, что Фрэнк имеет в виду меня. Я ведь тоже подбрасывала камни, совершенно не заботясь, не увидит ли это кто-нибудь посторонний. Но Фрэнк мотнул головой куда-то в сторону и, оглянувшись, я увидела почти на противоположной стороне Долины огромный летающий валун. А по склону носилась крошечная крылатая фигурка, подбрасывающая его, словно мячик.

–  Малышка Рэнди только что узнала об ещё одной своей способности. Не ты одна сейчас осваиваешься всвоём новом теле.

–  Точно! Рэнди же впервые переродилась когда? Дней десять назад? И со всей нашей семейкой, заботу окоторой она добровольно взвалила на себя, ей не особенно было когда вплотную заняться своими способностями. Да и Гейб ей в этом мало чем может помочь, не то что МОЙ учитель! – и я благодарно чмокнула Фрэнка в щёку, которая уже становилась слегка колючей.

–  Она выглядит счастливой, – Фрэнк внимательно вглядывался вдаль. – Она всё ещё закрыта, возможно,просто забыла открыться, но она улыбается и кажется вполне довольной жизнью. Похоже, Гейб помог ей расслабиться после печального известия.

–  Надо же! Я вижу только её фигуру. А ты разглядел даже выражение лица.

–  В человеческом облике я бы тоже видел только фигуру, всё же до неё почти десять миль. Просто сейчас всемои чувства намного острее.

–  Посмотри, её камень порой подлетает явно выше края гор, но Гейб не возражает, – я нашла глазами другуюфигуру, гораздо крупнее, которая, стоя чуть в стороне, наблюдала за игрой Рэнди. – Значит, он уверен, что никакой опасности в этом нет. Или просто даёт Рэнди наиграться.

–  Пусть играет, – печально улыбнулся Фрэнк. – Очень жаль, что она не росла в семье и не проходила своёперерождение под присмотром и руководством кого-то из родственников. Но она, вроде бы, неплохо справилась и сама.

–  Пусть играет, – повторила я. – Меня тоже ждут игрушки. Но сначала… Полетаем?

–  Полетаем! – и, крепче прижав меня к груди, Фрэнк широко раскинул свои огромные крылья и взлетел.