Доминика из долины оборотней

 2 ноября 2020 года, понедельник, день восьмой

   Фрэнк сделал нескольку кругов над полями, стараясь держаться подальше и от посёлка, и от ферм. Стоило нам приблизиться к ним настолько, чтобы шум становился достаточно громким, как он сразу же сворачивал. Пролетели мы и мимо склона, на котором Рэнди, под гордым и любящим взглядом Гейба, продолжала жонглировать каменной глыбой. Я помахала им, наслаждаясь чувством полет.

   Наконец, Фрэнк приземлился на поляне перед нашей палаткой и обратился. Я слегка расстроилась, наблюдая, как эльфийское ухо принимает привычный вид, но моё недовольство исчезло сразу же, стоило губам Фрэнка прижаться к моим. Поцелуй был сладким, но коротким.

–  Я мечтал об этом с того момента, как ты сорвала с меня футболку, – старясь выровнять дыхание, призналсяон.

–  Я тоже, – продолжая ерошить его волосы, в которые машинально запустила пальцы, стоило нашим губамсоприкоснуться, ответила я.

–  Уединение тут, конечно, условное, – вздохнул Фрэнк. – Но хотя бы не у всех на виду, как на склоне.

–  Да уж, – вздохнула я в ответ. – Если и есть в горах укромные местечки, то явно не там, где мы находились.   – Определённо не там, – кивнул Фрэнк. – Рэнди и Гейб были совсем с другой стороны, думаю, именно на том склоне и находятся та самая пещера. Впрочем, у нас есть наша палатка – тоже совсем неплохо. Если честно, я до сих пор не могу поверить, что Синклер позволил нам оставаться здесь одним.

–  Думаю, он испытывает чувство вины за то, что сделал, – предположила я. – Это привело к моему раннемуперерождению, и он, наверное, теперь просто боится вмешиваться, чтобы не сделать в итоге ещё хуже. Хотя, что может ещё произойти, я вообще не представляю.

–  Я тоже, – Фрэнк опустил меня на землю, и я вздохнула, поскольку мне пришлось убрать пальцы из еговолос.

–  Фрэнк, мне показалось, или твои волосы действительно стали длиннее?

–  Не показалось, – улыбнулся он. – С того момента, как я постригся, они выросли где-то на четверть дюйма, тоесть примерно в два раза.

–  За шесть дней? – недоверчиво уточнила я.

   Впрочем, доказательство было налицо, точнее – над лицом. Короткий ёжик, увиденный мною в «убежище», заметно удлинился, и волосы уже не стояли ровной щетиной, они торчали под разными углами, ещё немного – и начнут загибаться, а потом и виться крупными локонами, как при нашей первой встрече.

–  Наши волосы растут несколько быстрее, чем у людей, – пожал Фрэнк плечами.

   Вот здорово! Значит, совсем скоро моя мечта – запустить пальцы в его кудри, – осуществится, и уже не нужно будет завидовать Рэнди. Но что-то тут не сходилось...

–  Но если ты два года не стригся и не брился, – я подозрительно прищурилась, – то у тебя волосы должныбыть длиннее, чем у Гейба, а они были короче!

–  Ну, я точно не брился всё это время, – усмехнулся Фрэнк. – Да и к парикмахеру тоже не ходил. Просто когдаволосы и борода становились слишком длинными и начинали мешать – я их сам немного укорачивал. Вот и всё.

–  Не стригись пока! – попросила я. – У тебя такие прекрасные волосы, мне так их было жалко.

–  Не буду, обещаю, – Фрэнк в клятвенном жесте приложил кулак к груди, привлекая мой взгляд к его торсу.

–  Наверное, тебе нужно всё же надеть другую футболку, – тяжело вздохнув, сказала я. – Иначе я просто несмогу сосредоточиться на «лего».

–  Хорошо, – усмехнулся Фрэнк, глядя на мою печальную физиономию. – Надену.

   Мы зашли в палатку, Фрэнк вытащил с полки очередную футболку, на этот раз – темно-жёлтую, с красной отделкой и с красной же эмблемой чего-то, мне незнакомого, на груди.

–  А где же надпись? – удивилась я, провожая печальным взглядом кубики пресса Фрэнка, которые заслонилжёлто-красный «занавес».

–  Это футболка Роба, – пояснил Фрэнк. – У него они в основном без надписей. Кстати, я смотрю, о нас тут ужепозаботились.

   И действительно, сломанный стул был заменён на целый, а весь стол был просто заставлен свёртками и ёмкостями с едой. Как только я её заметила, в нос мне буквально ударил запах всяких вкусностей. И как я не почувствовала этого прежде?

–  Ты ОЧЕНЬ отвлекающий фактор, знаешь об этом? – покачала я головой.

–  Правда? – не уверена, что Фрэнк понял, что конкретно я имела в виду, но улыбка у него была довольная. –Ты не голодна?

–  Пока вроде бы нет, – глядя на так и лежащие на полу детальки «лего», покачала я головой. – Сначала дело,потом удовольствие.

–  Решать тебе, я-то позавтракал позже тебя. Но неужели, даже пару ягодок не съешь? – и он кивнул на миску,полную отборной клубники.

–  Ну, разве что парочку... – не удержалась я от соблазна.

   Аккуратно, едва дыша, я подцепила черешок клубники, помня, что ногти использовать нельзя, и сумела переправить её в рот, не уронив и не раздавив. Довольная своим достижением, я съела ещё три штучки, а потом решительно уселась на пол возле конструктора.

–  Больше не хочешь клубники? – усаживаясь напротив меня, поинтересовался Фрэнк.

–  Хочу, – вздохнула я. – Но мне нужно тренироваться.

–  В каком-то смысле это тоже тренировка, – возразил Фрэнк. – Думаю, ещё этим утром тебе и одну ягоду неудалось бы донести до рта. А сейчас... Ты явно делаешь успехи.

–  Я стараюсь, – довольная его похвалой, улыбнулась я. Мне было приятно. Очень приятно.

   Следующие полтора часа я занималась «лего» а потом – молниями на сапогах. Итог к обеду – четыре расколотые детальки и одна сломанная молния. Причём именно сломанная, а не выдранная, как случилось с первой. Зато я теперь довольно уверенно манипулировала с молниями, а из «лего» сумела построить симпатичный домик. В общем, тренировки явно шли мне на пользу.

   После обеда, который тоже, в каком-то смысле, был тренировкой, поскольку мне пришлось пользоваться вилкой и ложкой, а так же Фрэнк доверил мне налить суп из огромного термоса в тарелки, и я справилась, мы вышли покормить уток. Миссис Клювдия и её детки вновь продемонстрировали мне свой скудный лексикон, не сказав мысленно ни единого нового слова. Это становилось даже скучным. Впрочем, чего я хотела от уток?

Интеллектуальной беседы?

–  Интересно, возле Виргинских островов водятся дельфины? – задумалась я. Вот кого было бы любопытнопослушать.

–  Думаю, что да, – кивнул Фрэнк, догадавшись, почему я вдруг сменила тему – до этого мы говорили о том,что теперь мне проще простого будет поймать плавающего в пруду карпа, если я пожелаю.

–  Надеюсь, мы там задержимся, хоть немного, – мечтательно протянула я.

–  Непременно задержимся, хотя бы на несколько дней.

–  Школа откладывается на неопределённый срок, – хмыкнула я. Мысли скакали, как зайцы. – Надеюсь,удастся уговорить родителей не отправлять меня туда вновь. Всю программу я и так знаю. Просто мама мечтала увидеть меня в мантии и шапочке выпускника, это, в каком-то смысле, её идея-фикс.

–  Ты можешь перейти на домашнее обучение, – предложил Фрэнк. – Твоё якобы нездоровье – неплохоеобоснование для этого. И ты вполне сможешь пойти на выпускной, и твоя мама увидит тебя в мантии. Как тебе такой вариант?

–  Я бы с радостью. Осталось родителей уговорить.

–  Ну, учитывая, что мы собираемся пожениться, и чем скорее, тем лучше, думаю, уговаривать нужно будеттвоего мужа, – засмеялся Фрэнк.

  

–  Ой, вот же я глупая! Ведь действительно! А тебя сложно будет уговорить?

–  Вообще не сложно. Если честно, меня просто трясёт от мысли, что снова придётся выпускать тебя из виду нанесколько часов, в течение которых с тобой неизвестно что может произойти.

–  Но я уже не такая беспомощная, как прежде.

–  Знаю. Разумом – знаю. А инстинкты вопят: «Не отпускай!».

–  Ну и не отпускай! – я прижалась к Фрэнку и была тут же заключена в крепкие объятия.

–  В любом случае, в ближайшее время ни о какой школе и речь не идёт. Ты выдашь себя в первую же минуту.Ты, конечно, осваиваешься семимильными шагами, я поражён не меньше твоего отца, но до того момента, когда ты сможешь предстать перед посторонними без риска разоблачения, ещё очень и очень долго. Книги, тетради, авторучки – едва ли не самые хрупкие предметы, с которыми тебе придётся иметь дело, их легче всего порвать и испортить. Так что...

–  Так что школа отменяется в любом случае, – я расплылась в довольной улыбке. – Единственное, о чём ябуду жалеть – это общение в Эриком.

–  Но ты сможешь видеться с ним вне школы, – подбодрил меня Фрэнк.

–  Точно! Ты же его дядя!

–  Вообще-то, я дядя его деда. Но в нашей семье, как и в вашей, степень родства не особо важна, и дети, какправило, называют всех взрослых родственников дядями. Да и проще это в быту. Что бы ты подумала, если бы он представил тебе меня, как прадедушку?

–  Что ты очень хорошо сохранился, – улыбнулась я. – Не знаю, насчёт ПРАдедушки, а за дедушку ты,пожалуй, мог бы и сойти, с этой своей бородищей.

–  Ты мне её вечно припоминать будешь? – наигранно-обиженно пробормотал Фрэнк.

–  Ага! – радостно закивала я, затем посерьёзнела. – Мне она вообще-то не мешала. Подумаешь, борода.Думаю, если бы ты её оставил, для меня бы ничего не изменилось. Просто теперь я знаю, что именно ты под нею прятал, и не хочу, чтобы спрятал снова. Ты такой красивый!

–  Ты тоже, – лёгкий поцелуй. – Ты самая прекрасная девушка, которую я когда-либо встречал. А встречал я засвою жизнь многих, уж поверь. И ни одна с тобой не сравнится.

   Я крепче прижалась к Фрэнку, блаженно улыбаясь от его слов. Я прекрасно знала свои достоинства и недостатки, но в глазах Фрэнка я была совершенством, так какая мне разница, что для всего остального мира я – тощая оглобля.

   Интересно, я такой и останусь на веки вечные или всё же изменюсь? Наши женщины, да и мужчины тоже, перерождаются уже после того, как их тела достигают своей идеальной формы, и после этого не меняются. С другой стороны, гаргульи перерождаются в ранней юности, а «застывают» спустя несколько десятков лет, когда их тела достигают своего расцвета. Возможно, я тоже продолжу меняться, ведь я обратилась раньше времени, моё тело всё ещё «подростковое», я пока, в каком-то смысле, гадкий утёнок.

   И хотя для Фрэнка я красива в любом виде, как и он для меня, всё же хотелось бы слегка измениться. Пусть постепенно, со временем, но измениться.

   И опять же – возраст. Для меня, как и для любого другого бессмертного существа, разница в возрасте не играла вообще никакой роли, а вот для людей это важно. И в данный момент я выглядела несовершеннолетней, а Фрэнк – взрослым, тридцатипятилетним мужчиной. Люди будут коситься. А это неприятно. И даже если у меня будут документы, в которых будет написано, что мне уже лет двадцать, например, каждому прохожему их в нос не ткнёшь, увы.

   Так что, будем надеяться, что я ещё немного изменюсь.

–  Ну, что, продолжим занятия? – спросил Фрэнк, поскольку хлеб закончился, и утки разбрелись по своимделам.

   Я кивнула и поняла, что у меня проблема. Поскольку зов природы настойчиво требовал моего внимания. Как же просто было раньше, до тех пор, пока я, во-первых, не осознала, насколько хорошо меня слышно во время отправления естественных надобностей, и во-вторых – пока я не стала рвать свою одежду при любом прикосновении.

–  По какому поводу такой сокрушённый вид? – тут же поинтересовался Фрэнк. – Так надоели тренировки?

–  Не в этом дело, – помотала я головой и, понимая, что тайн друг от друга у нас просто не должносуществовать, пояснила. – Мне нужно... в туалет.

–  Да, это пока ещё проблема, достойная вздоха, – Фрэнк моментально меня понял. – Расстегнуть тебе джинсыили попробуешь сама?

–  Расстегнуть, – попросила я. – Будет жалко, если я их порву. А лучше бы мне, наверное, переодеться в«домашнее».

–  В большую футболку? – уточнил Фрэнк и, после моего кивка, повёл меня в палатку.

   Присев на корточки, он расстегнул мои джинсы и стянул их с моих ног так, что мне осталось лишь вышагнуть из них. Потом снова зашёл мне за спину.

–  Руки вверх.

   Я привычно подняла руки, и моя футболка исчезла. Я ждала, что вот сейчас на меня будет надета другая, побольше, но ничего не происходило. Потом моего обнажённого плеча коснулись пальцы Фрэнка. Едва касаясь, они прошлись по плечу, шее, верхней части спины, поглаживая, лаская.

   Я закрыла глаза и чуть отшатнулась назад, желая уменьшить расстояние между нами, прижаться к Фрэнку, но у меня не получилось. Тогда я полностью сосредоточилась на его пальцах, чувствуя зарождающееся под ложечкой томление. В этот момент другого плеча коснулись его губы и я, не выдержав, слегка застонала.    Губы замерли, потом отстранились. Я и услышала, и почувствовала кожей тяжёлый вздох, а потом едва слышное:

–  Два дня. – А потом, уже громче: – Подними руки, Солнышко.

   А я даже не заметила, что опустила, а, точнее – уронила их. Послушно подняв руки, я почувствовала, как на меня опускается огромная футболка, скрывая меня практически целиком, ну, кроме ног ниже колен и кистей рук. Учитывая ширину плеч гаргулий, было не удивительно, что короткие рукава футболки доходили мне почти до запястий.

   Руки Фрэнка заботливо и деловито расправили на мне ткань, после чего он отшагнул назад – даже не видя, я это почувствовала.

–  Беги, Солнышко, – сказал он, уже явно овладев своим голосом. – У тебя важное дело.

   Ну, конечно! Я практически забыла об этом, но теперь зов природы стал почти непреодолимым. Я поскакала под иву и обнаружила там другой биотуалет, целый. Рядом с ним, кроме рулона туалетной бумаги, лежала ещё стопка довольно плотных бумажных полотенец. Ими-то я в итоге и воспользовалась вместо бумаги, и вполне успешно.

   О том, что Фрэнку всё прекрасно слышно, я решила не думать. В конце концов, он уже столько раз поджидал меня под дверью ванной, и ничего, не растаял. Это же только сказочные принцессы не какают и пукают бабочками, а я живая, земная, и с физиологией у меня всё в порядке.

   Таким образом решив для себя не самую приятную психологическую проблему, я ополоснула руки в пруду и направилась в палатку, маша руками, чтобы быстрее обсохли.

–  Ты похожа на пчелу, – ухмыльнулся Фрэнк, глядя на меня. – Того гляди взлетишь.   – Зато руки уже высохли, – я с гордостью продемонстрировала ему сухие кисти рук.    В ответ Фрэнк фыркнул, глядя куда-то в район моей груди.

–  Что? – прищурилась я.

–  Извини, Солнышко, я взял футболку не глядя, – улыбнулся Фрэнк.

   Опустив глаза, я поняла, что на моей синей футболке что-то написано, но прочесть не смогла.

–  «Я пришёл, чтоб выпить ваше пиво», – поняв мою проблему, озвучил Фрэнк.

–  Никогда не пробовала пиво, – призналась я. – Но его запах мне не нравится.

–  Значит, не стоит и начинать, – пожал плечами Фрэнк. – Сейчас на тебя алкоголь уже не подействует, а питьспиртное просто так смысла нет – это совсем не вкусно.

–  Значит, продолжу пить компот и содовую, – пожала я плечами. – К тому же это вкусно и мне нравится. Нучто, продолжим тренировки? Мне, кстати, они здорово помогли. Я в этот раз ничего не порвала и не поломала!

–  Это невероятно, – покачал головой Фрэнк. – Но успех нужно закрепить.

–  Я готова! – вдохновлённая достигнутым, кивнула я. Подумать только – сходить в туалет и не порвать приэтом трусики для меня теперь достижение! Как всё же резко поменялась моя жизнь...

   В этот раз Фрэнк выложил передо мной несколько мобильников. Сим-карт в них не было, но они были заряжены, так что я вполне могла учиться нажимать кнопки, включать и выключать телефон, лазить по меню, играть в игры. Ну, играть – это громко сказано, но всё же у меня вполне неплохо получалось. Я не раздавила ни одного телефона, хотя несколько кнопок всё же сломала.

   Кстати, Фрэнк показал мне мой новый телефон – на кнопках, простенький, для «позвонить», в него уже была вставлена симка из старого телефона и перенесена моя телефонная книга. Прежний, сенсорный, придётся пока отложить на неопределённое время, равно как и планшет. Но это ни капельки меня не расстроило – зачем он мне сейчас? Жизнь и в реале слишком интересна, чтобы уходить в виртуальный мир, к тому же планшетом я, в основном, пользовалась в школе, а теперь это уже не актуально.

   В общем, когда, ближе к ужину, появились мои родители, я сидела на полу, сложив ноги по-турецки, и вполне бодренько водила змейку, кушающую шарики, по чёрно-зелёному экрану старенькой Нокиа. Глаза моего отца, понявшего, что именно я делаю, не поддавались описанию.

–  Ники, ты играешь?! На телефоне?!

–  Да, а что? – я подняла на него глаза и тут же услышала противный звук – змейка врезалась сама в себя, япроиграла.

–  Что? Ты спрашиваешь – что? Ники, ты играешь на телефоне через сутки после того, как очнулась,перерождённая!

–  Это всего лишь «Змейка». Я в неё ещё лет двадцать назад играла, что такого-то? Не автогонки же.   – Вообще-то, к тому моменту, как начать играть на телефоне... Господи, ИГРАТЬ НА ТЕЛЕФОНЕ! Ты, по идее, должна была бы переломать половину содержимого той коробки, – он мотнул головой в сторону картонки со старыми гаджетами. – А каковы твои потери?

   Он вытащил из «мусорной» коробки два телефона с повреждёнными кнопками. Потом, словно не веря своим глазам, пошарил среди остальных, совсем немногочисленных пострадавших вещей.

–  Синклер, успокойся. Просто наша Ники осваивается чуть быстрее остальных, вот и всё. – Мама подошла комне и, слегка наклонившись, обняла. Мне ужасно хотелось обнять её в ответ, но я сдержалась, помня о её хрупкости. Ничего, судя по тому, как у меня идут дела, скоро и это станет возможным.

–  Чуть быстрее? Элоиз, это приуменьшение века. Я не встречал никого из перерождённых, кто хотя бы занеделю приблизился к подобному результату.

–  А Рэнди? – возразила я. – Ей же тоже пришлось в быстром темпе осваиваться.

–  Нет, – покачал головой Фрэнк. – Она говорит, что в первые дни даже не пыталась прикасаться к чему-тонастолько хрупкому, все силы уходили на то, чтобы мебель не ломать. К счастью, ей практически всё время приходилось сидеть в своей комнате, туда ей и еду приносили, так что никто не видел её попыток нормально поесть в первые дни.

–  Рэнди вышла с тобой на связь? – улыбнулась я.

–  Да. Она заглядывает периодически – ей интересно, как ты осваиваешься. И она тоже поражена.

–  Наверное, просто ни у кого не было такого чудесного учителя, – смущённо пожала я плечами.

   Было немного странно слышать о какой-то своей уникальности, самой-то мне казалось, что я продвигаюсь очень медленно, но раз все так говорят... В общем-то, я этому радовалась – помня, какой неуклюжей и беспомощной я была ещё этим утром, я была довольна своим прогрессом. Но решила, что лучше сменить тему.    – Расскажите, что нового в Долине? – попросила я. – А то я как-то выпала из жизни в эти дни. Как Кайл и Стейси? Как нога Томаса? Как продвигается подготовка к операции?

–  В Долине всё замечательно, – улыбнулась мама. – Кайл перебрался из клиники в дом Пирса и Диллона, онещё не до конца поправился, кое-что хроническое, вроде диабета, так быстро не излечится, но видимых симптомов болезней уже нет, он вернулся к нормальной жизни, лишь регулярно ходит на переливания.    – Парнишка потихоньку оттаивает, – хмыкнул отец. – Всё же три года вынужденной изоляции были для него нелёгким испытанием. А теперь он вновь может спокойно общаться с кем угодно, не боясь, что любое случайное прикосновение станет для него фатальным.

–  А Пирс-то как с ним нянчится. Кто бы мог подумать, что у него так неожиданно проснутся отцовскиечувства, – мама с улыбкой покачала головой. – Ничего, им обоим это только на пользу – Пирс вдруг как-то неожиданно повзрослел, ну а мальчику не помешает немного заботы, учитывая, через что он прошёл.

–  Это здорово, – кивнула я. – Рада за них обоих.

–  В принципе, все уже воспринимают Кайла как члена семьи, – продолжил отец. – Молодёжь уже приняла егов свой круг, я сам видел, как Кристиан учил его водить свой мотоцикл. Под пристальным надзором Пирса, кстати. Сами парни его не видели, но я-то заметил. Кто бы мог подумать...

–  А Стейси?

–  О, Стейси словно бы родилась в семье, – улыбнулся отец. – Она здесь просто расцвела – Люси и Филиппокружили её такой любовью, словно она на самом деле их дочь. Знаешь, если бы они не упустили свой шанс, то их ребёнок был того же возраста, что и Стейси, точнее – выглядел бы на её возраст. К тому же здесь она может не бояться проявлять свою сущность оборотня, которую вынуждена была скрывать и подавлять с тех пор, как себя помнит, а это тоже важно. Томас взял её под своё крыло – из детей она ближе всех к нему по физическому возрасту, – и учит её запускать воздушных змеев. Сам он, кстати, уже вовсю бегает, правда, слегка прихрамывает, но со временем и это пройдёт.

–  Сколько я всего пропустила, – покачала я головой. – А ведь прошло всего дня три.

–  Ничего, завтра ты их всех увидишь, – пообещал Фрэнк.

–  Правда? – обрадовалась я. Сама-то я думала, что ещё пару дней до отъезда на острова проведу вдобровольной изоляции.

–  Да, – подтвердил Фрэнк. – Думаю, ты готова к новому этапу тренировок – вырабатывать навык отстраненияот шума. Со звуками природы ты прекрасно справляешься, причём бессознательно, пора переходить к голосам.

Это сложнее, но если не пробовать, то не научишься.

–  Говоришь, и со звуками природы она справляется? – брови отца взлетели едва ли не до середины лба. –

УЖЕ?!

–  Ой! – стоило Фрэнку об этом сказать, как шум ударил по моим ушам.

   Со мной такое уже бывало, так что я прекрасно знала, что стоит мне отвлечься – и всё пройдёт. Но пока это было громко, очень громко!

–  Она закрывается, пока что бессознательно, – пояснил Фрэнк. – А когда вспоминает об этом, вот, как сейчас,например, то снова слышит весь окружающий шум.

–  Как сейчас? – отец вопросительно взглянул на меня, и я кивнула, подтверждая слова Фрэнка.   – Да, – пояснил тот. – Ники в подобных случаях слегка морщится, между бровей появляется маленькая морщинка, и взгляд становится... не знаю, как описать... в общем, меняется взгляд. Вот, как сейчас.

–  Ты, похоже, читаешь её, как книгу, – улыбнулась мама. – Даже я не заметила никаких изменений.

–  Человеческому взгляду это сложно заметить, практически невозможно, – успокоил её Фрэнк.

–  Кхм... Вообще-то я тоже ничего не заметил, – растерянно пробормотал отец. – Ники ойкнула, да, но чтобыпрямо в лице изменилась?..

–  Фрэнк прав – я на самом деле сейчас ощутила «звуковой удар». Уж не знаю, меняется ли что-то у меня налице, но угадал он точно.

–  Они половинки, Синклер, – мама положила руку отцу на плечо. – Вспомни рассказы Коула – они настроеныдруг на друга и могут замечать то, что больше никто не видит.

–  Наверное, так оно и есть, – кивнул отец. – И если Фрэнк говорит, что Ники уже умеет закрываться – значит,это правда. Ему виднее.

–  В первый раз будет сложно, Солнышко, – обратился ко мне Фрэнк. – Но это нужно. Ты научишьсяотстраняться. И лучше потренироваться здесь, чем без подготовки сразу попасть в шумный город. Самолёт, конечно, будет частным, но две пересадки – в Грейт-Фолсе и на Пуэрто-Рико, – это, буквально, скопище людей и звуков. Даже ночью.

–  Я предупрежу народ, чтобы особо не шумели, – сказал отец.

–  Нет! – замотала я головой. – Если не будет шума – в чём тогда будет смысл тренировки? Если бы яоставалась в Долине ещё долго – тогда это было бы разумным, постепенное погружение в реальность. Но у меня нет на это времени, осталось двое суток до нашей миссии. Я должна быть готова!

   И пусть даже моя голова будет трещать от шума – сейчас она, хотя бы, не болит, как вчера, так что выдержу.

Может, мне удастся так же быстро освоить этот навык, как и все остальные? Раз уж я такая быстрообучаемая...    – Мы принесли вам ужин, – сказала мама, меняя тему. – И, конечно же, хотели просто пообщаться. Мы соскучились по тебе, доченька. Твой папа рассказал мне о твоей тренировке на склоне. Жаль, что сама я не могла это видеть – вы были слишком далеко, да и передвигались, по словам Синклера, слишком быстро. И даже окажись я рядом – ничего бы не разглядела.

–  Ох, это было так здорово! – воскликнула я, вспоминая свои впечатления. – Бег мне показался неинтересным,а вот прыжки очень понравились! Знаешь, я практически летала!

   И я начала пересказывать все свои сегодняшние открытия и достижения, пожалуй, за исключением удачного похода в туалет, тут я просто сказала, что после возвращения к пруду ни один предмет одежды от моих рук не пострадал, пусть сами догадываются, о чём я.

   Фрэнк время от времени дополнял мой рассказ, но в основном молчал. В начале рассказа он выдвинул для мамы один из стульев, а сам уселся на другой, усадив меня к себе на колено. Я тут же прижалась к нему, не прерывая свой рассказ и игнорируя отца, который закатил глаза, слишком, на мой взгляд, утрированно.

   К тому моменту, когда я закончила свой эмоциональный рассказ, был уже поздний вечер, судя по тому, что на небе вместо солнца висела луна. Родители засобирались домой.

–  Ох, засиделись мы, а вы голодные, – сокрушённо покачала головой мама. – И всё уже остыло, наверное.   – Это не проблема, – успокоил её Фрэнк. – Мы с удовольствием съедим и холодное. Но вообще-то, кое-что можно будет подогреть и на костре.

–  На костре? – обрадовалась я. – Здорово!

–  Ну, а как же? – улыбнулся моему восторгу Фрэнк. – Побывать в «походе» и не посидеть у костра? Не поестьслегка пригоревшего мяса? Кстати, мясо на ужин будет, или мне поймать?

–  Будет, будет, – рассмеялась мама. – И бифштексы есть, и отбивные, и куриные окорочка.

–  Вот и замечательно! – я захлопала в ладоши, от одного только перечисления у меня потекли слюнки, апредставив всё это, подогретым на костре, с «прихваченными» огнём краешками, пропахшее дымком... Мммм... Скорее бы!

–  Шампуры принести? – поинтересовался отец.

–  Сейчас Герб принесёт, – улыбнулся Фрэнк. – Как только я задумал идею с костром, я связался с Коулом, онпопросил шампуры у Гейба и поднапряг сыночка. Ничего, на пару минут оторвётся от своей малышки, тем более, что она уже спит, и Гил прекрасно сможет один присмотреть за обеими девочками. А вот и он, кстати.    На поляну вылетел парень, невероятно похожий на Роба. Брат его и Рэнди, один из близнецов, которого мы видели в песочнице, рядом с малышками. Вывалив на траву кучу металлических прутьев, он заглянул в палатку, широко улыбнулся и, оглядев всех, зацепился взглядом за нас с Фрэнком.

–  Привет, дедуля, привет... ммм... племяшка, всем пока!

   И испарился, словно бы его тут и не было.

–  Племяшка? – отец поднял брови.

–  Спасибо, что не «бабуля», – хмыкнула я, вспомнив, как Эрик предложил мне «тётушку» в качествеальтернативы «сестрёнке».

–  Думаю, он решил не нарываться и вычислил родство через Рэнди и Гейба, а не через меня, – кривоулыбнулся Фрэнк. – За «бабулю» я б его прибил на месте, и он это понимает.

–  Рановато Ники в «бабули», даже через тебя, – отец был явно не в восторге от подобной возможности,кажется, позабыв, что у меня уже есть куча правнуков, спасибо Ричарду.

–  Я согласна на племяшку, – пожала я плечами. – Не принципиально. И потом, я думаю, Герб просто пошутил.

–  Пойдём, Синклер, – мама одним лёгким прикосновением к руке отца разгладила морщины на егонахмуренном лбу и вернула раздутым ноздрям прежнюю форму. – Пока ты снова не нашёл очередной повод для расстройства.

   Он в ответ лишь крякнул и направился к столу, где стал складывать в большую сумку тару, оставшуюся от обеда. Ужин уже стоял на столе.

–  Вы уж извините Синклера, – доверительно шепнула нам мама. – В последние дни он просто сам не свой.

Возбуждается из-за любой ерунды.

–  Я всё слышу! – оповестил её отец, не оборачиваясь.

–  Я знаю, – довольно улыбнулась мама в ответ.

–  Я что, на самом деле такой бука в последнее время? – поинтересовался он, забрасывая сумку на плечо и берямаму на руки.

–  Временами, – она погладила его по щеке. – Ники, Фрэнк, до завтра.

–  Пока-пока! – с этими словами отец выбежал из палатки, а потом исчез за деревьями.

–  Пока, – чуть растерянно пробормотала я, глядя на место, где они исчезли. – Фрэнк, а когда я смогу обнятьмаму?

–  Возможно, уже завтра. Ты делаешь такие успехи, что я этому совсем не удивлюсь. Ну, что, ужин?   – Да! Да! – я радостно подхватила свёртки и контейнеры, сколько уместилось в руках, что-то хрустнуло, но мне было уже всё равно.

   Рассмеявшись, Фрэнк забрал у меня часть добычи, в том числе и помятый контейнер, и мы вынесли всё на улицу, разложив в облюбованном месте. После этого Фрэнк дал мне задание – расчистить до голой земли нарисованный им круг и обложить его бортиком из речной гальки. Пока я обдирала с земли дёрн с травой, он наломал дров с той части расколотого им же дерева, которая, по его словам, всё равно засохнет, у другой половины вроде бы был шанс. Когда небольшой «шалашик» из веток уже был сложен в центре приготовленного мною кострища, я спохватилась.

–  Ой, а спички?

–  Зачем? – улыбнулся моей растерянности Фрэнк, после чего взял пару кусков дерева и стал с невероятнойскоростью тереть их друг об друга. И буквально через минуту на нашей поляне вовсю горел костёр, потрескивая, стреляя искрами и отчаянно дымя – дрова были всё же сыроваты. Ничего, с дымком будет даже вкуснее!

   Дав костру слегка прогореть, Фрэнк воткнул по краям четыре столбика с рогульками, на них положил две перекладины, после чего вымыл руки и начал нанизывать куски мяса на шампуры и раскладывать те на прутья.

–  Не хочешь попробовать? – спросил он, протягивая мне контейнер с отбивными.

–  Пожалуй, – кивнула я.

   Лишняя тренировка не помешает. Отмыв от земли руки, я стала аккуратно протыкать шампуром мясо. Вроде бы получалось неплохо, я представляла, что отбивные – это куски зефира, а шампур – трубочка для коктейля, и прикладывала ровно столько усилий, чтобы не раздавить «зефир» и не переломить «трубочку». Предложенный Рэнди метод действовал на ура.

   Закончив, я торжественно вручила Фрэнку свой «шашлык», который он не менее торжественно принял и поместил над огнём. За это время он успел разобраться со всем остальным мясом, но пара шампуров остались не у дел – похоже, Герб выгреб из кладовки Гейба всё, что там нашёл.

–  Как насчёт запечённой рыбы? – задумчиво разглядывая пустой шампур, поинтересовался Фрэнк. – Здесьвроде бы водятся карпы?

–  Я только за! Только у нас ни удочки, ни сети...

   Фрэнк посмотрел на меня с ласковой и чуточку жалостливой улыбкой, после чего быстро скинул брюки и футболку и, оставшись в одних боксерах, нырнул в пруд, распугав уток. Я, застыв, глядела на разбегающиеся по воде волны, и, не успели они успокоиться, как из воды вылетела здоровенная рыбина и плюхнулась практически мне под ноги. Я ахнула и инстинктивно отпрыгнула, а рыбина начала извиваться и двигаться в сторону пруда.

Это заставило меня очнуться. Нет уж, голубушка, не для того Фрэнк тебя ловил, чтобы ты удрала!

   Я подлетела к карпу и схватила его за хвост. Не рассчитала силу и оторвала кусок хвостового плавника, а рыба продолжила прыгать к воде. Ладно, попробуем иначе. Перекрыв рыбине дорогу к отступлению, я присела на корточки и стала ладошками пихать её в сторону от пруда, предположив, что так нанесу меньше ущерба нашей будущей еде. Успешно отбуксировав рыбину достаточно далеко от берега, я увидела, как из воды вылетает следующая. Тут уж я была наготове, у второй карп быстро оказался в компании первого.

   Полюбовавшись на дело рук своих, я почувствовала запах пригорающего мяса и ринулась переворачивать «шашлыки». Вроде бы и костёр уже не особо жаркий, но всё же кое-где краешки прихватило. Ничего, так даже вкуснее, утешила я себя и, отщипнув подгорелый кусочек, сунула его в рот. Вкусно, даже несмотря на привкус сырой рыбы на пальцах. Я отщипнула ещё кусочек, но тут за моей спиной раздался плеск, я обернулась и ахнула, забыв, что собиралась делать и как меня зовут. Из воды выходил БОГ! Не знаю, какой, наверное Нептун или Посейдон, какие ещё боги из воды выходят? Хотя и без трезубца, но с большой рыбиной в руке – он был прекрасен!

   Я и прежде видела Фрэнка голым по пояс, но сейчас, практически обнажённый, поскольку мокрые, облепившие тело боксеры мало что скрывали, он меня практически ослепил и нокаутировал. Открыв рот, я, как зачарованная, смотрела, как вода стекает по его выпуклым мускулам и как рельефные мышцы перекатываются под блестящей от воды и лунного света кожей.

   Я почувствовала уже знакомое томление под ложечкой, но в этот раз оно было гораздо сильнее, и к нему присоединилось странное чувство в тайном местечке внизу живота, заставившее меня непроизвольно сжать ноги. Кожа вдруг стала невероятно чувствительной, мне казалось, что ткань футболки просто царапает мои соски, хотя прежде она казалась мне мягче пуха. Тяжело дыша пересохшим ртом, я буквально пожирала глазами фигуру Фрэнка, не в силах отвести взгляд, да и не желая его отводить.

   Совершенно не замечая моей реакции, Фрэнк вышел из воды, вытирая рукой воду с лица и тряся головой, отчего вода с его волос разлеталась в стороны, как с отряхивающейся собаки.

   Отшвырнув рыбу к двум другим, он широко улыбнулся мне, с видом мужчины, добывшего мамонта.

–  Вот. И никакие удочки нам не нужны.

   Я продолжала стоять, не шевелясь и даже не моргая.

–  Солнышко, что случилось, – встревожился он, заметив моё странное поведение, потом пригляделсяповнимательнее и, кажется, обо всем догадавшись, окинул себя взглядом, потом вновь взглянул на меня. Его взгляд буквально обдал меня жаром, а весьма многозначительный бугор в боксерах стал увеличиваться на глазах.

–  Прости, Солнышко, – пробормотал он, исчезая в палатке.

   И как только я перестала его видеть, с меня словно бы морок спал. Я плюхнулась на траву, стараясь выровнять дыхание и осознать произошедшее.

–  Что это сейчас было? – едва слышно проскулила я, но Фрэнк, конечно же, услышал.

–  Это желание, Солнышко, – донёсся из палатки его голос, а потом – медленные вдохи-выдохи. Похоже, онпытается успокоиться, так же, как и я. Я стала дышать в такт его дыханию и поняла, что начинаю расслабляться, меня потихоньку «отпускает».

–  У меня бывало прежде нечто похожее, но не так сильно, – пожаловалась я, машинально поворачивая«шашлыки», поскольку вновь почувствовала уже знакомый, чуть горелый запах.

–  Это моя вина. Нужно было остаться в брюках, – сокрушённый голос Фрэнка слышался одновременно сшуршанием одежды. – Я понимал, что нас тянет друг к другу физически, это нормально, это природа, мы половинки... Я понимал и пытался как-то держать это всё в рамках, контролировать. А сейчас вот дал маху, не подумал, забылся, спровоцировал тебя, прости. Я понимаю, тебе сейчас не по себе...

–  Тебе тоже, – я прекрасно понимала реакцию Фрэнка, не такая уж я и наивная.

–  Да, но у меня больший опыт в том, как справляться с подобными ситуациями.

   Фрэнк вышел из палатки, уже сухой, одетый и с ножом в руке, на его новой футболке красовалась надпись: «Ни стыда, ни совести, ничего лишнего». Присев возле меня на корточки, он погладил меня по щеке костяшками пальцев. Я тут же вцепилась в его руку и прижалась щекой к ладони.

–  Нам нужно немного продышаться, Солнышко, – с кривой улыбкой сказал он, заглядывая мне в глаза своимизавораживающими синими глазами. – Сними мясо с огня, пока не подгорело. А я займусь рыбой.

   Я послушно стала спихивать мясо с шампуров в контейнеры и миски, наблюдая, как ловко Фрэнк чистит и потрошит рыбу, промывает её сначала в реке выше пруда, а потом – чистой водой из бутылки. Отрезанные головы он запустил на другой берег. Сначала такой поступок меня удивил, а потом я заметила уже знакомую мне лису, которая осторожно подкралась к рыбьей голове, а потом стала с жадностью её грызть.

–  А я её даже не заметила, – покачала я головой.

   Фрэнк куда-то исчез, но тут же появился, держа в руке какие-то растения, которыми стал натирать рыбу, я почувствовала непривычный, но довольно приятный запах.

–  Соли у нас нет, но это тоже подойдёт, – пояснил он свои действия. – Будет не так пресно. А лису я тоже невидел, я её почувствовал. По запаху.

–  А я – нет...

–  Всё приходит со временем, не грусти, Солнышко, – Фрэнк нанизал рыбу на шампуры и расположил надогнём, потом палкой разворошил пирамидку почерневших поленьев, превратив их в ровный слой углей.    – Но разве я не должна теперь чувствовать все запахи намного сильнее? – мне было даже немного обидно.    – Ты и чувствуешь. Просто пока не научилась их опознавать. Вот клубнику, например, ты узнала сразу, поскольку прекрасно знала этот запах до перерождения. С другой едой у тебя, видимо, тоже нет проблем. А вот с людьми – другое дело. Или с той же лисой – разве прежде ты её нюхала?

–  Нет, – захихикала я.

–  Ты сейчас очень многому учишься заново, как ребёнок. В раннем детстве ты прекрасно могла видеть разныхживотных, но то, что рыжая, пушистая, с хвостом – это лиса, а с крыльями, перьями и плоским клювом – утка, ты узнала постепенно, со временем. Так и сейчас – ты чувствуешь запахи, но не узнаёшь.

–  Понятно, – вздохнула я. – Почему-то раньше мне казалось, что переродившись, я сразу всё буду уметь. Недумала, что многому придётся учиться. А для тебя это тоже стало сюрпризом?

–  Нет. Я присутствовал при обучении старших братьев. Перерождение Раймундо стало для всех сюрпризом – яуже рассказывал, что отец не ожидал этого, ведь в нас с братьями лишь четверть крови истинных гаргулий.

–  Сколько же её тогда у Рэнди и Роба?

–  Одна шестьдесят четвертая. Но сейчас перерождение детей с таким минимальным количеством

«инопланетной» крови нас уже не удивляет. А вот тогда отец этого не ожидал. Но когда Раймундо, ни разу за все прошедшие восемнадцать лет даже не чихнувший, вдруг свалился с сильнейшим жаром, он сразу понял, что происходит. Поэтому быстро переправил нас всех в нашу собственную долину. Против вашей она совсем маленькая, не более пяти квадратных миль, но нам вполне хватало. Зато там было полное уединение, и никто из посторонних не мог видеть того, что по неумению творил Раймундо. А мы за всем этим наблюдали, а потом брат делился своими открытиями и ощущениями. Так что я был полностью в курсе того, что меня ждало.    – Я никогда не наблюдала за чьим-то перерождением. Чаще всего новообращённый с отцом или каким-нибудь другим родственником уходил подальше от посёлка. И если новичок и делился с кем-то своими ощущениями – то уж точно не со мной. Я знала всё в самых общих чертах. Наверное, когда время моего перерождения приблизилось бы, то мне кто-нибудь обязательно бы всё подробно объяснил. Но...

–  Да уж, твоё перерождение застало всех врасплох, – усмехнулся Фрэнк. – Так, рыба вроде бы готова, будешь?   Я с удивлением поняла, что посуда, стоящая на траве между нами и ещё недавно наполненная разнообразным мясом, пуста, а я сижу, держа в руке кружке с остатками компота, причём держу её за ручку.

–  Ой! Мы уже всё съели? А я даже и не заметила! И я что, пила компот и даже кружку не помяла?

–  Да, – улыбнулся Фрэнк. – Я слегка удивился, глядя, как ты берёшь кружку за ручку, но решил ничего тебе неговорить. И ты прекрасно справилась, даже не замечая этого.

–  Невероятно... – пробормотала я. – Мне даже не пришлось вспоминать, что кружка из «пластилина».

–  Из пластилина?

–  Ну, это мы с Рэнди придумали. Для разных предметов – из чего они теперь как будто сделаны. Ты жепервым предложил мне «бумажную ложку», помнишь?

–  Просто позабавил именно пластилин. Но ты права – это действительно, похоже. Так ты будешь рыбу?   – Да! Да, конечно! – хотя я, в принципе, была уже сыта, но не попробовать пойманную Фрэнком рыбу, да ещё зажаренную на костре, я не могла. Взяв предложенный мне шампур с нанизанной на него рыбиной я задумалась, куда бы мне её пристроить, чтобы начать расковыривать. Словно догадавшись о моей проблеме, Фрэнк сказал:

–  Кстати, ты в курсе, что теперь можешь есть рыбу прямо с костями?

–  Правда? – я удивлённо взглянула на него, а потом сообразила, что так оно и есть. Теперь мне не нужноопасаться, что кусочек рыбьей кости воткнётся мне в горло или поцарапает желудок. Я стала для этого слишком крепкой и неуязвимой.

–  Правда, – кивнул Фрэнк. – Ты просто попробуй.

   После чего взял другой шампур и впился зубами в спину карпа, словно это был кусок филе, даже не оторвав предварительно спинной плавник. Я тут же последовала его примеру и почувствовала, что и плавник, и кости стали невероятно мягкими и нежными, легко жуясь и не доставляя ни какого дискомфорта.

   Когда я съела своего карпа целиком, с хвостом, хребтом и рёбрами, мне в голову пришла ещё одна мысль. Ещё раз осмотрев разложенную на траве грязную посуду, я подняла на Фрэнка недоумевающие глаза.

–  А где куриные кости? – Фрэнк лишь широко улыбнулся мне в ответ. – Я их что, тоже съела?!

–  МЫ их съели, – уточнил Фрэнк.

–  Но... Раньше...

   И тут я вспомнила, что раньше я просто обдирала мясо с окорочков, не беря их в руки. А в этот раз, видимо, задумавшись и увлёкшись разговором, я их просто съела. Целиком. С костями. Даже не заметив этого.    – Ты теперь многое можешь есть такого, чего раньше не могла, – пояснил Фрэнк. – И твой желудок всё переварит, не волнуйся.

–  Я когда-нибудь перестану удивляться?

–  Солнышко, ты очнулась всего сутки назад. Дай себе ещё хотя бы пару дней. Хотя... Сюрпризы могутвыныривать и позже, всего не предусмотришь.

   Покончив с рыбой, мы уселись в обнимку у костра, в который подбросили ещё дров, смотрели на языки пламени, на летящие искры, и разговаривали.

   Я расспрашивала Фрэнка о его перерождении, точнее – о том, как он осваивался в новом теле. Мы сравнивали впечатления, искали отличия. Конечно, главным отличием стало его умение летать – подобное мне даже представить было сложно, это ведь дополнительная пара конечностей, как-то же ими нужно управлять. Впрочем – я ведь тоже теперь могу превращаться в пантеру, и это уже сложно представить Фрэнку. Хотя моё прежнее превращение было коротким и не особо приятным – и физически, и морально. Одно воспоминание об окровавленном лице Фрэнка всё ещё заставляло меня содрогаться. Поэтому я решила пока отложить новые попытки – хватит мне и того, что приходится в новом двуногом теле осваиваться, четвероногое-то в разы сильнее. Нет уж, будем действовать постепенно. Кстати, по словам Фрэнка, гаргульи тоже сначала осваивают «человеческую» форму, а уж потом – «крылатую». Всему своё время.

   В какой-то момент я заметила, что Фрэнк пытается подавить зевок, и тут же насторожилась.

–  А сколько сейчас времени?

–  Где-то второй час, примерно, – бросив взгляд на небо, ответил Фрэнк.

   Я мельком отметила ещё одно его умение – определять время по звёздам, видимо, приобретённое в то время, когда и часов-то ещё не было, по крайней мере – наручных. Но это знание я оставила на потом, меня поразило, насколько уже поздно. Сама я спать совершенно не хотела, ведь после перерождения нам достаточно и половины прежнего времени, чтобы выспаться, но гаргульи в этом плане не меняются. Бедняга Фрэнк, он пытается подстроиться под меня. Я тут же широко зевнула.

–  Ой, как уже поздно! Не удивительно, что у меня глаза слипаются. Сидеть у костра так здорово, но пойдёмлучше спать.

–  Солнышко, извини, но актриса из тебя никакая.

–  Всё равно – пойдём. Зачем тебе мучиться зря?

–  Да какое это мучение, не выдумывай. Понимаешь, мне всегда мало времени, которое мы проводим вместе.

После девяти сотен лет одиночества, я всё никак не насмотрюсь на тебя.

–  А я – на тебя. Но не волнуйся – я обещаю прийти к тебе во сне, будешь там на меня смотреть. – Я вспомниларассказ Рэнди о его сне и слегка покраснела.

–  Хорошо, – согласился, наконец, Фрэнк и, поднявшись, стал быстро наводить порядок на поляне, в том числе– потушил костёр. Я активно ему помогала, и мы управились буквально за минуту. Пока я бегала перед сном под иву, более уверенно и уже второй раз «без потерь», Фрэнк разобрал наши постели и переоделся ко сну, но на этот раз кроме пижамных штанов на нём осталась футболка, что меня несколько разочаровало. Но я понимала, что после сегодняшнего случая с рыбалкой, он старается меня лишний раз не провоцировать. Сама я так и осталась в футболке Дэна с надписью про пиво.

   Когда я улеглась на свою половину «кровати», Фрэнк, как и прошлым вечером, поправил мне подушку и подоткнул укрывающую меня простынку. Потом устроился на своей половине, на расстоянии вытянутой руки.

–  Ты не обнимешь меня? – чуть обиженно пробормотала я.

   Фрэнк ласково погладил меня по щеке, потянувшись, поцеловал в лоб и снова отстранился.

–  Прости, Солнышко, нам, похоже, нужно слегка придержать коней, а то я сорвусь. Моя выдержка оказаласьне такой прочной, как я считал.

–  Ладно, – вздохнула я, понимая, что после сегодняшнего и я буду несколько иначе реагировать на ласкиФрэнка. Если он считает, что нужно слегка притормозить – значит, так и сделаем. В конце концов, осталось менее двух суток до того момента, когда… Мои щёки полыхнули жаром, а дыхание участилось при мысли о том, что тогда произойдёт. Я испугалась, что Фрэнк это заметит, но поняла, что он уже крепко спит.

   Я сама стала потихоньку расслабляться, чувствуя, что меня начинает клонить в сон. И тут Фрэнк беспокойно заворочался, стал, не просыпаясь, шарить вокруг себя, пока не наткнулся на меня. После этого он уже привычно затянул меня на себя, что-то удовлетворённо мурлыча, пристроил мою макушку себе под подбородок, завернул меня в свои объятия и расслаблено засопел.

   Я улыбнулась, поняв, что спокойно спать Фрэнк может только чувствуя меня рядом. Но меня это устраивало, так что я слегка поёрзала на нём, устраиваясь поудобнее, и быстро заснула под колыбельную его дыхания.