Доминика из долины оборотней

28 октября 2020, среда, день третий

   После слов дяди Ричарда, Эбби ещё какое-то время пристально вглядывалась в его лицо, ища хоть какой-то признак обмана или розыгрыша. И, видимо, не нашла. Поверила. Потому что заплаканное лицо осветилось такой счастливой улыбкой, что не улыбнуться в ответ было невозможно.

   Я обвила шею Фрэнка руками и прижалась щекой к его щеке, вспоминая, что сама испытала в тот момент, когда осознала, что он тоже бессмертен, и мне не придётся его терять.

   Чуть повернув голову, Фрэнк нежно поцеловал меня в щёку, после чего осторожно поднялся и вернулся вместе со мной на диван. Роб тоже отошёл, и мы, всей кучкой наблюдали за сияющей парой.

   Первым нарушил молчание Дэн.

–  Я дико извиняюсь, но не удовлетворишь ли ты наше любопытство, Эбби. Почему мы нашли тебя в такомстранном виде? И как тебе удалось так помолодеть просто, что называется, на глазах? Я немало пожил и видел много чудес, но с подобным ещё не встречался.

–  Даже не знаю, с чего начать, – растерянно проговорила она.

–  Может, тогда сначала? – предложил Дуглас. – Нам всё о тебе интересно, мы, действительно, такого раньшене встречали.

–  Сначала? – задумалась Эбби. – Пожалуй, так и правда будет понятнее. Немного. Ладно, попробую, правда,рассказчица из меня не очень.

–  Как сумеешь, – подбодрил её Ричард.

–  Хорошо. В общем, когда я очнулась, то сначала не знала, что мне делать. Решила пойти к ближайшимсоседям, а это было совсем не близко, они даже дым нашего пожарища не видели. Одежды на мне не было никакой, я сумела найти втоптанную в землю простыню – я как раз развешивала выстиранное белье перед налётом, – завернулась в неё и пошла. Не буду утомлять вас подробностями, но в итоге соседи отвезли меня к родителям. Те даже не сразу меня узнали.

–  Ну, ещё бы, всю в золе и завёрнутую в простыню, – хмыкнул Роб.

–  Нет-нет, не всё так страшно было. Конечно же, соседка дала мне одежду, да и вымылась я там. Нет, дело не вэтом. До того случая я выглядела иначе. Долгие годы тяжёлого физического труда и постоянных лишений не прошли даром – если бы кто-то из этого времени увидел меня, тогдашнюю, меньше сорока мне никто бы не дал.

Обветренная, практически задубевшая кожа, морщины от солнца и ветра, мозоли, да и фигура... Истощённая, сгорбленная, обвисшая грудь и живот – сказались многочисленные роды. В общем, картина неприглядная, но так в то время выглядели практически все женщины, которых я знала. А когда я очнулась, я стала... такой. – Эбби развела руками, словно не могла подобрать нужные слова. – Черты лица не изменились, но меня было не узнать.

–  Ты стала здоровой, – понимающе кивнул Дэн. – Идеально здоровой. Это отличает нас, бессмертных – нашитела всегда находятся в идеальном состоянии.

–  Да, наверное, – кивнула Эбби. – Я просто стала здоровой. Но тогда я этого не осознавала, а окружающиевидели, как я изменилась. В общем, я осталась у родителей, ферму забрала семья мужа. Да я и не хотела бы туда возвращаться. Постепенно всё вроде бы наладилось. Я замечала, что мелкие раны и порезы, которые неизбежны при работе на ферме, заживали у меня просто моментально, но старалась скрывать это ото всех. К моей новой внешности привыкли, ко мне стали свататься местные холостяки, и предложение одного я приняла. Мне так хотелось снова иметь семью, детей. Но тут... я умерла снова.    – Как? – ахнул Ричард.

–  Очередная случайность. Мы поехали в город, закупить что-то нужное для фермы, сейчас я уже и не помню,что именно. Я так до конца и не поняла, что произошло, но где-то кто-то выстрелил, чьи-то перепуганные лошади понесли, а я как раз помогала отцу укладывать купленное в повозку, наши лошади тоже поддались панике, попятились, повозка толкнула меня, и я упала прямо под копыта бегущей лошади. Меня затоптали.

Насмерть.

–  Господи! – простонал Ричард, зарывшись лицом в волосы на её макушке.

–  Я очнулась на следующий день. Лёжа в гробу. На глазах у родителей и жениха. Он убежал с криком:«Ведьма».

–  А родители? – спросил Роб.

–  Мама упала в обморок. Но... Они же были моими родителями, они любили меня, и, конечно же, ониобрадовались. Отец сказал, что давно заподозрил неладное, а теперь его подозрения подтвердились. Если бы это зависело только от них, я бы продолжила жить в семье. Но это было невозможно. Люди бы этого не позволили.

Тогда слишком боялись всего... непонятного.

–  Это происходит до сих пор, – покачал головой Фрэнк, глядя на повязку на моей ноге. – Люди не меняются.

–  И что было дальше? – нетерпеливо спросил Роб.

–  Мне пришлось уехать. Точнее – сбежать. Мне дали лошадь, немного денег – сколько в тот момент нашласьдома, еды в дорогу, и я уехала, куда глаза глядят. Иначе... не знаю, что бы со мной сделали. Убить меня, наверное, не смогли бы, но обязательно попытались бы, а это больно. Ведь я не перестала чувствовать боль. Я лишь излечивалась очень быстро от всех ран, но это не делало их менее болезненными.

–  Как я тебя понимаю, – пробормотала я, опуская взгляд на свою ногу. Рана ныла всё сильнее – наверное,кончалось действие обезболивающего. Интересно, когда можно будет попросить новую дозу? Есть ли какие-то ограничения по времени? Ладно, вот Эбби закончит свой рассказ, и я спрошу.

   Но Эбби молчала. Взглянув на неё, я увидела, что она пристально глядит на мою ногу. Потом она перевела взгляд на Ричарда. И её глаза снова, в который уже раз, налились слезами.

–  Ты сказал, что все вы бессмертны. Сказал, что ваши раны мгновенно заживают, так же как и мои. Тогдапочему у неё перевязана нога? Она ранена? Почему же не излечится?

–  Эбби, хорошая моя, успокойся, пожалуйста! – дяде Ричарду явно было не по себе от её слез. – Я сказал тебеправду. Мы все здесь бессмертные. Но Ники пока только частично.

–  Как это «частично»? – воскликнула она. – Разве можно быть частично бессмертным?

–  Моя племянница ещё ребёнок. Наши дети до определённого возраста уязвимы. Физически её можно ранитьи даже убить. Пока можно. Но когда она вырастет, то станет такой же бессмертной, как и мы, взрослые. Сейчас она ещё растёт, поэтому уязвима, но она никогда не постареет и не умрёт. Этот потенциал уже есть в ней, поэтому она тоже относит себя к бессмертным.

–  И, кроме того, меня уже сейчас не берет никакая зараза, – подхватила я. – Мне не страшны никакие болезни,даже самые смертельные. Стопроцентный иммунитет. А рана заживёт.

–  Тогда хорошо, – улыбнулась Эбби и вновь взглянула на Ричарда. – Извини, что усомнилась в твоих словах.

Я просто так боюсь тебя потерять.

–  Ничего страшного. Рана Ники действительно могла сбить тебя с толку. Лучше расскажи, что случилось стобой потом.

–  Потом? Я уехала как можно дальше от дома. Ехала несколько дней, пока не добралась до соседнего штата.Там нашла себе работу на одной из богатых ферм – дело-то знакомое. Какое-то время всё было спокойно, я прижилась, завела друзей, моя жизнь постепенно налаживалась. А потом я поняла, что не меняюсь.

–  Очередной сюрприз, – понимающе кивнул Дэн.

–  Да. Люди не сразу это заметили, но... Те, с кем я близко общалась, стали странно на меня поглядывать,задавать вопросы о возрасте, ну и остальное... И я поняла, что там оставаться больше нельзя. И снова уехала, хотя очень не хотела. С тех пор я и кочую по стране, ни с кем не заводя близких знакомств, стараясь вообще не мозолить людям глаза. Со временем я научилась немного менять внешность, чтобы казаться старше и иметь возможность дольше жить на одном месте. Например, очки в роговой оправе разом могут прибавить лет пять. Грим, парики, я научилась использовать это всё. Раньше было проще – не нужны были никакие документы. Рекомендательные письма я легко подделывала. А теперь с этим сложно. Приходится жить по фальшивым документам. И ещё – нужно избегать любых потенциальных опасностей, которые могут привести к гибели и последующему воскрешению. Это действительно опасно. На этом-то я в итоге и погорела.

–  Как? – поинтересовался Ричард.

–  Попала в аварию. А не вожу машину, даже такси избегаю пользоваться. Но не предполагала, что бытьпассажиром автобуса не менее опасно. Последнее, что я запомнила – на нас несётся потерявший управление бензовоз. Удар и темнота.

–  Я помню про эту катастрофу, – кивнул Дэн. – Страшная трагедия. Двадцать семь человек сгорели на месте.   – Надеюсь, им повезло, как и мне, сразу погибнуть или потерять сознание от удара, – Эбби поёжилась. – Я хотя бы не почувствовала огня. Очнулась я уже в камере. Как позже узнала из разговоров – мне-то, конечно, никто ничего не рассказывал, – мой обгоревший труп отвезли в морг вместе с остальными. А там я, прямо на глазах, из головёшки стала вновь превращаться в человека. Возможно, если бы я так не обгорела, моё воскрешение не бросилось бы в глаза. Или если бы авария не была такой страшной, что тела пришлось опознавать по ДНК, и рядом не находились бы люди практически всё время… Раньше мне пару раз удавалось удирать из моргов, но в этот раз... В общем, видимо, об этом как-то узнали и забрали меня сюда. И стали исследовать. Я не понимала, где я, думала, может, в больнице? Попыталась убежать и поняла, что нахожусь в тюрьме. Через несколько недель исследований я уснула в своей камере, а проснулась уже в другой. И с этого момента начался ад.

–  Видимо, тебя перевели из исследовательского филиала в центральный. Сюда привозят... убивать, – глухоуронил Ричард.

–  Видимо, да, – Эбби крепче прижалась к Ричарду. – Меня... препарировали. Но я восстанавливалась. Со мнойделали... многое. Долго. Проверяли мою живучесть. Даже с крысами в лабораториях так не обращаются. А потом всё прекратилось. Я была так измучена, испытывала такое облегчение от того, что пытки закончились, что не сразу поняла – меня перестали кормить. Аппетита у меня практически не было, дни сливались, так что я не сразу поняла, что происходит. Около недели ко мне вообще никто не заходил, потом меня стали периодически выводить – взвешивали, измеряли, фотографировали и возвращали в камеру. И каждый раз я ждала, что пытки начнутся снова. Но, видимо, они решили довести эксперимент до конца.

–  Скажи, Эбби, – голос Ричарда звучал непривычно глухо и безжизненно. – Ты могла бы узнать тех, кто всёэто с тобой делал?

–  Да. Я никогда не забуду их лица. Но неужели мне нужно будет снова с ними встречаться? – Эбби крепчеприжалась к Ричарду и ощутимо задрожала.

–  Не придётся, – вмешался Дэн. – Только фотографии. Немного попозже. Кстати, тот врач, что сейчасзашивает парня, он был среди них? Ты явно его испугалась.

–  Не его, – Эбби покачала головой. – Его среди них не было. Но его халат... Я, наверное, больше никогда несмогу смотреть на белый халат без содрогания.

–  Сможешь, – с ласковой улыбкой возразил Ричард. – Стоит тебе только познакомиться с моим братомДжеффри. Он тоже врач, и, поверь мне, ты перестанешь бояться врачей, как только с ним познакомишься.    – Рэнди перестала, – сказал Роб. – Она тоже врачей боялась. Тоже была реакция на белый халат. Правда, причин у неё для этого было поменьше, чем у тебя, но много ли нужно, чтобы возникла фобия? Она рассказывала, что вспомнила об этом своём страхе лишь спустя почти неделю после знакомства с Джеффри.

Точнее – вспомнила, что этот страх у неё был, но куда-то делся. И с тобой будет так же, я уверен.

–  А что было дальше? – спросил Дэн. – Ты сказала, что не ела несколько месяцев. Разве такое возможно?

–  Для меня, как оказалось, да. Первый месяц я не менялась. Поначалу очень хотела есть, а потом это желаниепритупилось. Желудок словно бы уснул. Потом я началу медленно худеть. А ещё через несколько недель начала стареть. И в итоге превратилась в то, что вы сегодня увидели. Я уже давно не хотела ни есть, ни жить. Только пить продолжала – вода была в кране умывальника. И лишь когда я встретила тебя, Ричард, то снова захотела жить. А кровь, которую вы дали мне выпить, пробудила зверский аппетит. И... произошло то, что произошло, я и сама такого не ожидала. Кстати, а зачем вы давали мне кровь, я же не вампир?

–  Нет, конечно, – успокоил её Ричард. – Просто эта кровь – лечебная. Мы хотели тебя немного поддержать.

–  Лечебная кровь?

–  Я всё тебе расскажу. Позже. Обещаю. А пока, может, ты хочешь ещё покушать? И не смотри на нас такимииспуганными глазами, Дуглас, я уверен, что это не заставит мою Эбби превратиться в ребёнка.

–  Я бы правда ещё немного поела, – со смущённой улыбкой ответила Эбби Ричарду. – Всё такое вкусное!

–  Голод – лучшая приправа, – едва слышно, так чтобы Эбби не услышала, пробормотал Фрэнк.

–  Тогда я пойду, погрею, сейчас как раз моя очередь кашеварить, – Роб направился к двери, но возле неёпритормозил и обернулся. – Есть ещё желающие? Потому что лично я тоже проголодался.

   Дуглас тут же выразил желание перекусить – в устах оборотня это звучало весьма серьёзно, аппетит у наших взрослых превосходил человеческий в несколько раз. К моему удивлению, щенок, о котором я как-то даже забыла, поскольку он лежал очень спокойно, изображая большую меховую подушку, приподнял голову и жалобно проскулил, глядя то на меня, то на Роба.

–  Ты тоже голоден, малыш? – задала я риторический вопрос, на который получила неожиданный ответ: щеноктихонько гавкнул и отчётливо кивнул. Удивлённо похлопав глазами, я взглянула на Фрэнка – заметил ли он? – и получила не менее удивлённый взгляд.

–  Итак, я, Дуглас, Пирс с Коннором и щенок, – резюмировал Роб. – Итальянцы уже поели, Ричард, ты как?

   Я даже не стала уточнять, как он узнал про Пирса, Коннора и итальянцев. Телепатия, супер-слух, неважно. Имея дело со своей семьёй, а теперь и с семьёй Фрэнка, я перестала чему-либо удивляться. А вот Эбби с явным недоумением смотрела на Роба. Но Ричард что-то прошептал ей на ухо, и она расслабилась.

–  Я бы тоже поел, но только если что-то останется, – ответил он ожидающему Робу. – Сначала пусть Эббинасытится. Если что, я могу и потерпеть.

–  Останется? – усмехнулся Дэн. – Можешь в этом не сомневаться, там запасов хватит, чтобы ядерную зимупережить.

–  Тогда ладно, – кивнул Ричард. Роб скрылся за дверью. А я вновь посмотрела на щенка. Он уже не лежалклубочком, а сидел, всем своим видом выказывая ожидание и дружелюбие. Лишь одна маленькая деталь выбивалась из образа – щенок не вилял хвостом. Его хвост был поджат и плотно прижат к животу. Странно.    В это время в кармане Дэна запищал мобильник. Вынув его, Дэн не стал отвечать, а повозил по экрану пальцем, покивал каким-то своим мыслям, после чего подошёл к Эбби и, уже привычно присев перед ней на корточки, протянул ей свой телефон.

–  Посмотри, девочка, кто из этих людей обижал тебя?

   Взяв телефон, девушка стала листать фотографии.

–  Этот... И вот этот. А третьего здесь нет.

–  Хмм, – Дэн задумался, и буквально через пару секунд его телефон снова пискнул. Не забирая его у Эбби, онснова повозил пальцем по экрану.

–  А теперь?

–  Да, это он! Третий! А почему у него такое странное лицо? И у другого – тоже? Словно бы они...

–  Мертвы? Так оно и есть. Эти двое пытали Ники. Жгли огнём в тот момент, когда туда ворвался Франциско, –Дэн ткнул большим пальцем в нашу с Фрэнком сторону. – Сама понимаешь, тут уж было не до нежных приветствий.

–  А знаете, я рада, – чуть прищурившись, Эбби внимательно рассматривала фотографию на экране. – Это жене?люди.

–  Я тоже так считаю, – кивнул Фрэнк.

   Дэн встретился глазами с Ричардом и слегка ему кивнул. Тот одними губами сказал: «Спасибо». И я поняла, что двум другим садистам, пытавшим Эбби, не жить.

–  А вот и добавка! – из «кухни» появился Роб с двумя тарелками. – Вот, Эбби, тушёную картошку ты ещёвроде бы не ела. А ты, малыш, уж извини, «Чаппи» не было, вот, ешь бобы с мясом, мяса тут много.

   С этими словами Роб передал одну тарелку Эбби, а вторую поставил на пол. Щенок спрыгнул с дивана и начал есть, делая это аккуратно и, я бы даже сказала – деликатно. Хвостик его по-прежнему был поджат. Я вспомнила, что когда Пирс привёл его, щенок вёл себя так же.

–  Фрэнк, ты не знаешь, почему собаки поджимают хвост?

–  Хмм... – он задумался. – Когда чего-то боятся.

–  Он выглядит напуганным?

–  Пожалуй, нет.

–  Интересно, почему здесь держали собаку? Он ведь был среди пленников?

–  Да, в отдельной камере, его поводок был привязанный к кровати, – ответил Дуглас вместо Фрэнка. – Мытоже удивились.

   У меня начала появляться совершенно фантастическая теория, но я решила слегка отложить её проверку, поскольку щенок в данный момент ел, и мне не хотелось ему мешать. К тому же Роб вновь появился, уже с большими мисками еды, для всех остальных голодных. Лучше сейчас озаботиться другими вопросами.    – И что теперь со всем этим будет? – я сделала рукой жест, охватывающий всё окружающее пространство. – Что дальше?

–  Дальше? – Дэн вновь присел на подлокотник дивана рядом с Фрэнком. – В данный момент операциянаходится в последней стадии – твой родственник Эндрю вытягивает всё возможное и невозможное из любых электронных носителей, а остальные исследуют все помещения на предмет чего-то, ранее незамеченного, а так же проводят допрос сотрудников. Нужно выяснить, кто стоит за всем этим. Здесь – только исполнители, руководит кто-то извне, и он хорошо «зашифровался». Он или они. Но кто-то всё это организовал и финансирует. И мы обязаны его найти и обезвредить. Вот почему операция длится так долго. Её спасательная часть давно закончена, сейчас идёт исследовательская.

–  Если ты устала, то я могу унести тебя отсюда, – сказал Фрэнк. – Но я бы предпочёл подольше не тревожитьтвою ногу, чтобы дать ей больше времени на заживление – при транспортировке новая боль неизбежна.

–  Кстати, насчёт ноги... А когда можно будет сделать следующий укол?

–  Снова болит? – Фрэнк с тревогой посмотрел на меня.

–  Не так, как раньше, – попыталась я его успокоить. – Но действие обезболивающего, похоже, заканчивается.   – Ты не знаешь, как часто можно колоть обезболивающее? – Фрэнк растерянно взглянул на Дэна, а когда тот пожал плечами, обвёл вопросительным взглядом остальных. Та же реакция.

–  Может, у врача спросить? – Дэн кивнул головой в сторону двери, за которой находился раненный пленник.

–  Что он знает о наших детях, – покачал головой Дуглас. – У Джеффри надо спросить.

   Он достал телефон и попытался дозвониться, но дядя Джеффри не брал трубку.

–  Ладно, можно поступить проще, – предложил Дэн. – Франциско, свяжись с Коулбертом, пусть найдётдоктора и расспросит.

   Фрэнк уставился куда-то в противоположную стену. Мы ждали. Я подняла глаза на парочку на диване напротив и мысленно улыбнулась. Когда Роб принёс Ричарду миску с бобами, тот просто отставил её на тумбочку, а сам продолжал держать тарелку, из которой ела Эбби. Теперь она доела и уже сама держала миску, из которой ел Ричард. Вроде бы, чего проще – сели бы рядышком на диване и поели бы одновременно, но нет, Ричард продолжал держать Эбби на коленях, обнимая одной рукой, а она льнула к нему, стараясь прижаться как можно крепче.

   И это могло показаться забавным кому угодно, кроме меня, учитывая, что сама я сидела на коленях и в объятиях Фрэнка, и точно так же жалась к нему, поскольку именно в его объятиях я чувствовала себя на своём месте. Мне было уютно и безопасно, и если бы было возможно, я сидела бы так вечно.

–  Джеффри говорит – пока рано, – «отмер» Фрэнк. – Лучше сделать новый укол перед тем, как отправимся вдорогу. Прости, Солнышко, мне жаль, но придётся потерпеть. Но ты можешь выпить ещё немного «лекарства», это тоже поможет, хорошо?

–  Хорошо, – кивнула я, понимая, что и он, и дядя Джеффри правы.

–  Думаю, сейчас моя очередь сдавать кровь, – Роб поднялся с пола и направился к двери. – Вот увидишь,Ники, моя кровь гораздо вкуснее.

–  Спасибо, – успела я сказать, прежде чем он скрылся в ванной, или что там находилось за той дверью?   – Сейчас твоей маме делают очередное переливание, – сказал мне Фрэнк. – Она чувствует себя намного лучше, боли в спине практически исчезли. Конечно, просто снять боль мало, нужно вылечить саму болезнь, но поверь, всё получится. Наша кровь исцеляла даже умирающих.

–  Спасибо, – шепнула я, понимая, что он специально расспрашивал дядю Джеффри, догадавшись, как яволнуюсь за маму. Фрэнк, кажется, настроен на одну волну со мной, он угадывает мои желания прежде, чем я успеваю их озвучить.

–  Я поговорил с твоим отцом. Он уже позвонил в твою школу и сообщил, что в отделении полиции тебе сталоплохо – сказался вчерашний стресс и перенапряжение, когда ты, больная, на выбросе адреналина, выбежала из дома перед взрывом, да ещё и вынесла оттуда старушку. А сейчас наступила расплата – тебе придётся какое-то время находиться дома, соблюдая постельный режим. Так что твоё отсутствие никого не удивит.

–  Это правильно, – кивнула я. – Лучше так. А то моё внезапное исчезновение могло вызвать подозрение.   – Да, лучше подстраховаться. В принципе, после того, как ты выздоровеешь, – он взглянул на мою ногу, – то вполне сможешь снова вернуться в свой класс.

–  Но разве это не опасно? Я же «засветилась»?

–  Думаю, если мы здесь всё как следует подчистим, чтобы о тебе не осталось никаких сведений, это будетвполне возможно. Но решать тебе и твоим родителям. В любом случае – я буду рядом, что бы вы ни решили.

Больше мы никогда не расстанемся.

   От его слов мне вдруг стало так тепло и спокойно. Немного развернувшись, я обхватила его обеими руками и уткнулась носом в крепкую, широкую и уже такую родную грудь.

–  А я тебя больше не отпущу! Никогда!

   Возможно, это прозвучало несколько... пафосно, не знаю, но именно так я чувствовала. Я больше не смогу в разлуке с Фрэнком. Я не смогу без него жить. И это же нормально, верно? Дэн же сказал, что мы – половинки.    Я наблюдала за дядей Ричардом и его Эбби и думала – наверное, мы с Фрэнком выглядим так же. Но это, похоже, никого не напрягает, так зачем лишать себя удовольствия. Поэтому, пользуясь тем, что моего лица никто не видит, я оставила лёгкий поцелуй на груди Фрэнка, в том месте, где билось его сердце. Просто потому, что мне безумно захотелось сделать это. Раньше подобные желания меня никогда не посещали. Поцелуй в щёку был совершенно нормальным делом внутри семьи, но никогда меня не посещало желание поцеловать чью-то грудь. Или лизнуть её, ощутить на языке вкус кожи. А сейчас мне этого хотелось. Сильно. Но я решила пока ограничиться поцелуем, который и так заставил Фрэнка заметно напрячься. И ключевое слово здесь – «пока». Раз мы теперь с Фрэнком вместе навеки – я всё успею. Просто не делать же это в комнате, полной народа, половина из которого – мои родственники, а вторая половина скоро ими станет. Хотя и очень хочется.

–  А вот и аперитивчик, – дурашливо пропел надо мною Роб. Обернувшись, я увидела протянутый мне стакан скровью. Беря его, я подняла глаза на лицо Фрэнка и, в удивлении, замерла – его лицо застыло, ярко-синие глаза потемнели, и взгляд, которым он на меня смотрел... Я не знала, с чем его сравнить, пожалуй, с сильным голодом, наверное. Такой взгляд в книгах называли «горящий», и теперь я поняла, что означало это слово.    Фрэнк вдруг чуть заметно вздрогнул и оглянулся, словно его окликнули, и, проследив за его взглядом, я наткнулась на Дэна, который смотрел на сына с лёгкой укоризной, едва заметно покачивая головой.

   Фрэнк зажмурился и пару раз глубоко вздохнул, после чего взглянул на меня с лёгкой, чуть извиняющейся улыбкой.

–  Пей, Солнышко, незачем терпеть боль, – ласково произнёс он, и я вспомнила о стакане в своих руках, ккоторому тут же присосалась, чтобы скрыть смущение.

   Я жила на свете уже полвека, и кое-что понимала. Если со мной не происходило ничего подобного раньше, это вовсе не значило, что теперь, когда произошло, я не догадалась, что к чему. Это всё я натворила! Ну как я могла? Хорошо ещё, что удержалась и не лизнула грудь Фрэнка. То, что горело в его глазах, было самым настоящим желанием. Страстным желанием. И желал он меня.

   Мне стало стыдно – я поступила необдуманно, поддалась порыву, и вот к чему это привело. А Дэн это заметил! Точнее – он заметил реакцию Фрэнка, а не то, что её спровоцировало.

   От этой мысли мне стало чуть-чуть легче. А остальные? Они заметили? Я осторожно огляделась.

   Дядя Ричард и Эбби были погружены в свой личный кокон, не замечая ничего происходящего вокруг. Дуглас отстёгивал с ошейника щенка поводок, который так и болтался на нём всё это время. Роб оттирал с груди брызги крови. С обнажённой, широкой, мускулистой груди, на которую я взглянула мельком, совершенно не впечатлённая. Ну, грудь и грудь, подумаешь, эка невидаль.

   То ли дело – грудь Фрэнка! Ничего красивее я в жизни не видела.

–  Ну, как? – услышала я голос Роба. Он смотрел на меня выжидающе, словно ребёнок, впервые состряпавшийпеченье и ожидающий одобрения родителей. Я взглянула на пустой стакан в своих руках. Надо же! За всеми этими мыслями я и не заметила, как выдула полный стакан крови. Невероятно. Но, видимо, я действительно привыкаю к её вкусу.

–  Спасибо, Роб, было очень вкусно, – улыбнулась я парню, и он просиял. На самом деле я не заметиларазницы, но почему бы не сделать Робу приятное. В конце концов, он дал мне свою кровь.

   В этот момент открылась дверь, и оттуда вышел Коннор со связанным врачом на плече.

–  Отнесу его к остальным, свою миссию он выполнил, больше ему тут делать нечего.

–  А где Пирс? – поинтересовался Дуглас.

–  Страдает над раненным, – хмыкнул Коннор. – Считает себя во всем виноватым. У меня такое чувство, что онготов забрать этого человека себе, в качестве домашнего любимца, уж больно трепетно к нему относится.

   С этими словами он исчез в дверном проломе.

–  Но разве можно делать человека домашним питомцем? – в шоке воскликнула я. – Фрэнк, у вас что, такоепрактикуется?

–  Нет, конечно, – покачал он головой. – Коннор пошутил.

–  Наши женщины иногда брали на воспитание человеческих сироток, – вступил в разговор Ричард. Похоже, онвсё же не настолько погрузился в их с Эбби мирок, чтобы не слышать, о чём говорят окружающие. – Сами-то они иметь детей не могли. Но это было очень давно, когда наша семья была немногочисленной и жила в нашем старом фамильном поместье среди людей. В то время люди знали, что мы – особенные, но привыкли к нам, тогда мы ещё не скрывались. Вот в то время и бывало так, что в нашей семье воспитывались человеческие дети. Но это было очень давно и очень редко, а после переселения семьи в Америку не случалось ни разу. Но чтобы взять в семью взрослого человека, не считая жён, конечно – о таком я не слышал.

–  Думаю, Пирс просто чувствует свою вину, вот и всё, – покачал головой Дуглас. – Не стоит делатьпоспешных выводов. Когда мужчина очнётся, тогда и узнаем, что с ним будет дальше.

–  А что будет с остальными? – спросила я. Потом перевела взгляд с Эбби, сидящей на коленях Ричарда, нащенка, снова забравшегося на диван рядом со мной, и уточнила: – Точнее – что будет с итальянцами?

–  Думаю, здесь тоже нужно узнать, чего именно хотят они сами, – рассудительно произнёс Дэн. – Захотят лиони вернуться домой, остаться в Америке или уехать куда-нибудь ещё, мы в любом случае поможем им в этом.

–  Это хорошо, – кивнула я задумчиво, прислушиваясь к своим ощущениям.

   Выпитая мною кровь, похоже, подействовала – рана практически перестала болеть, просто ныла, так что я порой даже забывала про неё. И это было здо?рово!

   И тут я кое о чём вспомнила.

–  Фрэнк! У Эрика всё нормально прошло? Сегодня же игра, а он – талисман! Ну почему меня похитилиименно сегодня?

–  У Эрика всё в порядке, не волнуйся. Конечно, поначалу он с ума сходил, почти так же, как и я, но потом,когда, я уже принёс тебя сюда, то связался с ним и успокоил. Так что он нормально выступил на игре, вместе с командой черлидеров. И имел огромный успех по сравнению с талисманом другой команды. Там был аж целый бизон, который доставал нашему хомяку лишь до плеча.

–  Бурундуку! – поправила я, рассмеявшись. Жаль, что я этого не видела.

–  Хомяк, бурундук – не принципиально. Главное, что наш Эрик обставил их быка по всем позициям. Тот всеголишь вдоль поля топтался и изображал что-то типа мычания-рычания, а наш участвовал в номере. Джейми и Настя, родители Эрика, тоже были на игре, так что я видел всё со стороны. Собственно, они и до сих пор там, поскольку игра все ещё не закончена, но команда вашей школы ведёт в счёте, опережая соперников на четырнадцать очков. Не думаю, что за оставшиеся минуты тем удастся хотя бы сровнять счёт.

–  Скажешь мне, с каким счётом закончилась игра?

–  Обязательно. Кстати, не переживай, что не смогла быть рядом с Эриком. Одна из девочек подошла к нему,когда он присел отдохнуть, и предложила ему стакан воды с соломинкой, чтобы он смог попить, не снимая «голову» – оказывается, там есть специальное отверстие. И он с удовольствием принял помощь. Похоже, девочка ему симпатична.

–  А как она выглядит? – я попыталась вспомнить, проявлял ли Эрик к кому-нибудь симпатию. Вроде бы нет.Всех, кто пытался с ним флиртовать, он отшил достаточно быстро, хотя и вежливо, и в последние недели поползновений в его сторону не совершалось.

–  Она невысокая, худенькая, прямые, темно-русые волосы до плеч, очки. Большие светло-карие глаза, оченькрасивые, кстати, да и сама девочка очень миленькая, вот только очки и не особо удачная причёска это здорово скрывают. Эрик обратился к ней «Кэрол».

–  Кэрол? – я задумалась и тут же поняла, о ком речь. – Кэрол Маклин. Она была на год младше, но на алгебреи тригонометрии училась с нашим классом – у неё по этим дисциплинам была ускоренная программа.

   Я задумалась, вспоминая. Поскольку мы с Эриком действительно напоминали сиамских близнецов, я помнила оба раза, когда мы сталкивались с ней вне класса. Один раз это произошло буквально – Кэрол шла, уткнувшись в книгу и, споткнувшись о чью-то подставленную ногу, врезалась в Эрика. Он успел подхватить её и не дал упасть.

   В другой раз она несла в руках стопку книг, когда какой-то парень шёл по коридору напролом, не заботясь о том, кого может задеть или толкнуть, и выбил книги у неё из рук, а потом пошёл дальше, похоже, даже не заметив этого. Но, не пройдя и двух шагов, был остановлен твёрдой рукой Эрика, после чего был вынужден извиниться перед Кэрол и помочь ей собрать книги. С того самого первого дня в столовой все местные хулиганы трепетали перед Эриком и слушались его беспрекословно. Я помню, с каким восхищением смотрела Кэрол на Эрика в тот раз.

   Когда-то я читала, что у хищников тот, кто может схватить соперника за холку и тряхнуть, сразу же признаётся главным. Похоже, человеческая популяция не исключение, по крайней мере – в масштабе школы. С первого же дня за Эриком прочно закрепился статус альфа-самца, который никем не оспаривался. Авторитетом своим Эрик пользовался редко, обычно – чтобы вступиться за кого-то слабого. В каком-то смысле это был парадокс – практически вся школа была в курсе проблем Эрика со здоровьем, но это не помешало ему пользоваться всеобщим уважением.

   Стоп! Проблемы со здоровьем? Я посмотрела на свою забинтованную ногу, вспомнила, как жутко выглядели раны совсем недавно, и сравнила с тем, как ощущаю их сейчас. Даже с учётом обезболивающего, которое, кстати, уже несколько «выветрилось», боль прошла слишком уж быстро.

–  Фрэнк, я не понимаю... – пробормотала я.

–  Чего именно, Солнышко?

–  Если ваша кровь целебная – а она целебная, я это на собственной шкуре испытала, причём в прямом смысле,– то почему вы не вылечили Эрика?

–  Ники, Эрик абсолютно здоров, – вмешался в разговор Дэн.

–  Но как же... авария, травмы, черепно-мозговая... нарушенная координация... Он всё это выдумал?   – Нет, всё это было на самом деле – и авария, и страшные травмы, и последствия. Но мы вылечили его за несколько недель, и сейчас у него никаких проблем со здоровьем нет.

–  Но... он же пропустил целый год. Потому и старше всех в классе.

–  Эрику шестнадцать, Солнышко. И он не пропустил ни дня занятий – авария произошла во время летнихканикул, несколько месяцев назад.

–  Потому-то его родители и переехали – Эрик не мог пойти в старую школу, там знали, какие именно травмыон получил, ведь за рулём был его одноклассник.

–  Родители забрали Эрика из больницы через несколько суток, когда его состояние чудесным образомстабилизировалось, и якобы увезли на лечение в Европу.

–  Я даже догадываюсь о природе этого чуда, – пробормотала я.

–  Да, – кивнул Дэн. – Но в больнице давать Эрику кровь было непросто. Пить он не мог, капельница – долго, аон всё же лежал в реанимации. Приходилось вливать кровь ему в вену просто шприцом. Тут нас выручала скорость – удавалось подгадать момент, когда медсестра отлучалась. В общем, не стану грузить тебя подробностями – нам удалось дать Эрику достаточно крови, чтобы стабилизировать его состояние, и при этом не раскрыть наш «метод лечения» перед медперсоналом. А потом мы просто держали его дома, сначала под капельницей, а потом он просто пил кровь, так гораздо быстрее. Но оставаться на старом месте было нельзя – слишком быстрое исцеление выглядело бы, по меньшей мере, подозрительно. Вот откуда новый город и новая школа.

–  Тогда зачем эта сказка про последствия травмы?

–  А зачем нужна твоя «анемия»? Ты ведь тоже здорова, верно, детка?

–  Верно. Но мне нужно было как-то объяснять свою холодную кожу.

–  А Эрику – скрывать его силу. Ты же видела её, он едва не прокололся в первый же день.

–  Но он же объяснил, что качается... И он большой и мускулистый, так что никто не удивился. К тому же – высами говорили, что он ещё не переродился.

–  Верно, – кивнул Дэн. – Но даже до перерождения наши дети крупнее, сильнее и быстрее обычных,человеческих. Причём заметно, слишком заметно. Конечно, по сравнению с нами, взрослыми, Эрик слаб, как котёнок, но по сравнению с людьми... Вот он и старается этого не показывать, а если он станет ходить на физкультуру, а тем более – окажется в спортивной команде, скрыть такое будет гораздо сложнее. Вот мы и придумали всю эту ситуацию с травмой головы. Внешне это не заметно, на глаз не определить, а отмазка замечательная.

–  Пожалуй, – кивнула я, вспомнив, что в команду Эрика попытались зазвать в первый же день. – А зачемвозраст прибавлять?

–  Солнышко, скажи, разве Эрик выглядит на шестнадцать?

–  Нет. И я тоже не выгляжу на свои годы, – улыбнулась я. – Забавно, мы все уменьшаем свой возраст, а Эрик –увеличивает.

–  Скоро и он станет уменьшать. А пока лучше так. Ему осталось менее двух лет до обращения, и он резконачал набирать форму – кинулся в рост, обрастает мускулами.

–  И, кстати, – ухмыльнулся Дэн, – он ни дня в жизни не качался. Всё и так прёт, без всяких тренировок.   – У нас примерно то же самое, – вступил в разговор Дуглас. – За год-два до обращения мы начинаем становиться... вот такими. Это нечто вроде сигнала, потому что такого точного возраста обращения, как у вас, у нас нет, разброс бывает до десяти лет. Но это происходит в уже взрослом возрасте, и после мы уже не меняемся.

У вас же это происходит с подростками, которые потом ещё долго растут и взрослеют.

–  Нас, помню, это больше всего поразило в Рэнди, – покачал головой Ричард. – Она была так похожа на нас,но, вместе с тем – именно в этом отличалась, продолжая расти после обращения. Про её крылья мы тогда ещё не знали.

–  Но, даже несмотря на это – наши виды так похожи, – Фрэнк легонько поцеловал меня в волосы. – И пустьмы превращаемся в разных существ, суть одна – все мы являемся оборотнями в той или иной степени.    Хммм... Кстати об оборотнях... Я всё же решила проверить свою безумную теорию. Взглянув на лежащего рядом со мной щенка, я негромко произнесла:

–  Малыш, хочешь шоколадку?

   Щенок тут же повернул голову, а его взгляд направился точно на батончик, лежащий на диване, рядом со мной. Потом он поднял на меня взгляд и совершенно осознанно кивнул. Закрепим успех. Не делая ни единого жеста, я снова спросила:

–  А, может, ты хочешь мюсли?

   Голова собаки отчётливо мотнулась, после чего правая лапа указала на шоколадку.

–  Собака понимает человеческую речь! – восхищённо присвистнул Роб. Все остальные, замерев, молчанаблюдали за мной.

   Я ещё раз взглянула на щенка – поднятые ушки, черные глазки, с интересом глядящие то на меня, то на шоколадку, абсолютное дружелюбие на мордашке и... всё ещё поджатый хвостик.

–  Дуглас, ты не мог бы дать мне свою запасную футболку? – обратилась я к кузену. Того явно удивила мояпросьба, но он, без вопросов, достал из рюкзака синюю футболку и протянул мне. Я показал её щенку.    – Хочешь?

   Многократные кивки собаки невозможно было истолковать иначе как отчаянное: «ДА!!!» Мысленно улыбнувшись, поскольку моя невероятная теория находила всё больше подтверждений, я, под удивлёнными взглядами окружающих, натянула на щенка футболку, которая скрыла его целиком, вместе с задними лапами. Причём малыш помогал мне, просовывая голову и передние лапы в нужные отверстия, при этом явно стараясь не задеть мою раненную ногу. Расправив на нём футболку, я приготовилась ждать. Но долго ждать мне не пришлось – не успела я и глазом моргнуть, а на диване, рядом со мной, уже сидела кудрявая черноглазая девочка в огромной синей футболке.