Глава 4
Лиам сказал, что нам необходимо сделать большой круг и подойти к деревне вервольфов со стороны высокого холма, чтобы не нарваться на них раньше времени. По нашему плану мы должны были истребить как можно больше волков тихо и неожиданно, так как стычки лоб в лоб с целой стаей нам не пережить. Оставив все вещи, кроме необходимых, в лагере, мы двинулись в путь.
Никогда прежде я не обращала столько внимания на шелест листвы, запах лесного воздуха, красоту деревьев и пение птиц. Никогда прежде я не ценила так сильно возможность дышать, идти и просто существовать. Потому что в любой момент все могло закончиться. Навсегда.
Как в старой известной притче, которую очень любил старик Гарри Колберт, во мне боролось два волка — черный и белый. Только это были волки не добра и зла, а белый волк желания все забыть и жить дальше и черный волк мести и непроглядной тьмы, из которой не удавалось выбраться.
Я кормила второго костями, что были во мне. Но первый иногда начинал грызть что-то внутри тоже.
Плетясь в самом конце первой группы, я вгляделась в спины каждого. Каждый из нас был человеком. Не ходячим камнем, не заскриптованным героем компьютерной игры. Человеком. Со своей болью, когда-то со своими мечтами и целями, радостями и грустью. Каждый кого-то любил. И жизнь каждого разделилась на до и после встречей с вервольфом, итогом которой стала потеря кого-то очень близкого.
По-настоящему в этой жизни сильны те люди, кто смог идти дальше и нормально жить даже после самых страшных потерь. Ведь в жизни любого человека нет ничего дороже и важней близких и самого себя.
Никто из тех, кто шагал сейчас по этой лесной глуши, включая меня, не был сильным. Никто из нас не смог справиться с потерей и жить дальше. Мы решили не идти дальше по жизни, а решили идти мстить, в надежде, что это сможет излечить. Жизнь за жизнь. Вернет ли это справедливость? Возможно. Вернет ли это наших близких? Конечно, нет.
Но, во всяком случае, мы сможем заранее спасти кого-то другого. Для оборотней люди – лишь еда. Скот. Как для нас коровы и курицы. Наверное, если бы коровы могли истребить человеческий род, они бы тоже на это пошли.
Приятель Гарри Колберта, Йован Бранкович, рассказывал историю о семье, живущей в одной деревне с его то ли дедушкой, то ли прадедушкой, расположенной в Сербии у Карпат. В той семье отец пошел на охоту, а вернулся вурдалаком и убил трех своих детей и жену, напал на соседей, а затем скрылся в лесах. Со слов Йована, вурдалак — это, конечно, не совсем вервольф, это монстр вроде смеси оборотня и вампира, который выглядит, как человековолк, но является мертвецом и пьет кровь. И все, что вурдалак несет с собой, это зло и смерть. Каким бы страшным существом ни был человек, есть и похуже, потому что люди бывают разные, а все монстры – это монстры. И оборотни – тоже монстры.
Гуннар притормозил и поравнялся со мной. Пришлось скрыть тяжелый вздох.
— О чем задумалась, красавица? — спросил он.
— Да так, о разном. — Я перевела на него взгляд и внимательно посмотрела в объективно симпатичное, но почему-то кажущееся некрасивым лицо. — Гуннар, а зачем ты все это делаешь?
— Что делаю? Пытаюсь с тобой поговорить? Слушай, если ты с Тийтом, то конечно, но просто я не понимаю, я...
Несмотря на то, что я очень хорошо знала английский, обычно думала все же на эстонском, но в этот момент в голове четко и громко прозвучало лаконичное "what the fu...?"
— Я о вервольфах, — перебила я его, поморщившись.
Насколько чувак вообще был в себе? Не лучшее время он выбрал, чтобы к кому-то клеиться и выяснять вот это вот всё. Хотя на интуитивном уровне что-то подсказывало, что это тот самый мужчина, который всегда клеиться к какой-нибудь девчонке в любой компании. А из присутствующих здесь я была самой молодой и, в принципе, не страшненькой. Выбор очевиден.
Интересно, если бы я с ним переспала, он бы потом сразу меня бросил или придержал бы до момента, пока другую не найдет?
— Ах, ты об этом, — на лице Гуннара промелькнуло облегчение, вот только зря. Его вслух никто напрямую не отшивал, но это только потому, что не хотелось, чтобы хрупкое мужское эго от обиды собственноручно толкнуло в пасть к вервольфу. И Тийта еще заодно. — Думаю, это очевидно.
— И всё же?
— Потому что монстры не должны жить по соседству с людьми. Потому что монстры не должны жрать чьих-то детей и родителей.
"Кхм... Ладно".
— То есть, твоя цель, получается, геройская? Альтруистическая? Рискнешь своей жизнью ради рода человеческого?
— Это громко сказано. Просто сделаю то, что должен, — серьезно заявил он. Странно, что в грудь себя не ударил, этот жест тут прямо напрашивался.
Однако у меня было несколько иное предположение насчет его мотивов.
— А ты охотился прежде?
— На вервольфов?
— На животных. Лоси, волки. Лисы, рыси.
— Да, конечно, — активно покивал Гуннар. — У меня большой опыт в этом. Я разве не рассказывал?
Может, и рассказывал, да я не слушала.
— Не помню.
— Да, я много лет охочусь.
— И многих убил?
— Достаточно.
Он будто гордился этим. Хотя, нет, не будто. Он очевидно гордился этим. Гордился тем, что из-за собственной слабости и никчемности, в которых сам себе не признавался, самоутверждался за счет тех, кто слабее. Что, Гуннар, мама в детстве твое мнение не спрашивала, и ты купил себе ружье и пошел доказывать слабым, кто тут босс? Кто тут бог? Ты ничего не решал дома, зато теперь решаешь, кто будет жить, а кто умрет? Или тебя папа бил, и теперь, когда вырос, ты делаешь больно тем, кто не сможет ответить, потому что у тебя ружье, а у лося его нет? Или в школе травили, и быть под кем-то тебе не понравилось, так что теперь ты мстишь за это, стоя на вершине пищевой цепочки, тем, кто под тобой, ведь это легко, потому что когда-то твои прародители из палки-копалки сделали стреляющую насмерть металлическую палку с начинкой? Фу, мерзость. Латентный маньяк.
Вот только на каждого охотника найдется свой охотник. Будь осторожнее с вервольфами, Гуннар. Эти ребята могут ответить.
— Охота – твое хобби, получается?
— Ага.
"Хорошее хобби. Ведь так весело убивать живое существо ради развлечения", — мысленно ответила я, но вслух сказала другое.
— Ну, ты крутой. С тобой нам не должно быть страшно, раз ты опытный в отстреле зверушек.
Скрытый сарказм и неприязнь в моих словах Гуннар, конечно же, не увидел, так что польщенный довольно заулыбался.
— Тебя точно прикрою, Моника, не переживай. Присмотрю за тобой.
— Спасибо, — искусственно улыбнулась я.
Кая, шедшая передо мной, всю дорогу не поднимала от земли глаз. Она ни с кем толком не разговаривала, и это очень плохо – нестабильность ее состояния была на лицо. Женщина и до этого ничего не рассказывала и вообще не открывалась, но теперь ушла в себя окончательно. За глаза ее все называли странной, однажды даже назвали помешанной. Круто, что впервые в жизни этого звания удостоилась не я, потому что в нашей компании потенциальных охотников на нечисть особо ни от кого не отличалась. Не круто, что с ней так поступали. Кая никому ничего плохо не делала, а ее молчаливость и замкнутость обуславливалась какими-то страшными травмами в прошлом. Нельзя так.
С одной стороны, мне ее было жаль. С другой стороны, с ее психикой происходило что-то неладное, а это не слишком здорово, когда у нестабильного человека в руках оружие. Что если Кая решит избавить нас от страданий?
Очень хотелось поговорить с Тийтом, казалось, что нужно что-то обсудить, что-то сказать или услышать от него. После утренней ситуации чувствовалось неприятное напряжение между нами. Но подъем стал еще более крутым, и всем пришлось осторожно идти по одному друг за другом. Гуннар теперь шел за мной, что, в общем-то, было неплохо, учитывая, что деревня оборотней находилась уже где-то у подножья этого или соседнего холма с обратной стороны. Пусть уж прикроет, он же лидер. Хотя теперь скорее заместитель лидера, ведь в Швеции его сместил Лиам, что здорово для нас – Лиам внушал больше доверия и был лучше осведомлен во всей этой волчьей теме, но неприятно для Гуннара. Ничего, если выживет, то потом поправит свое эго убийством пары лесных зверушек.
Как только мы оказались на холме, среди стволов деревьев впереди замелькали чьи-то фигуры. Не успела я восстановить дыхание и успокоить сердцебиение после подъема, как пульс снова подскочил. От страха.
— Мама, папа, если вы слышите и видите меня, пожалуйста, помогите, — беззвучно прошептала я.
Большой серебряный кинжал болтался справа на поясе, слева висел запасной, чуть поменьше. Маленький клинок, размером с ладонь, был закреплен снизу под джинсами на всякий случай, и совсем тоненький клинок-заколка закреплял на голове неаккуратный пучок. В кармане лежал баллончик, похожий на перцовый, но с аконитом – волшебное изобретение Лиама и его друга.
Достав револьвер с серебряными пулями из кобуры, я крепко сжала его в руке.
— Не дергайся, — тихо произнес Гуннар, подходя ближе.
Наша группа остановилась, образуя маленькое полукольцо, Лиам свистнул, дав знак второй группе, и мы стали ждать.
Вскоре стало понятно, что фигуры всего две, и на вид это обычные люди. Одним был высокий крепкий мужчина средних лет с недлинной каштановой бородой и такими же волосами, одетый в плотную клетчатую рубашку и джинсы, вторым – подтянутый мальчик лет пятнадцати в спортивном бордовом костюме.
— Hej. Talar du engelska? — спросил Лиам на шведском.
— Здравствуйте. Да, мы говорим на английском, — ответил незнакомец, остановившись в полутора метрах от него. Мужчина выглядел спокойным, а вот мальчик по-звериному косился на нас исподлобья.
— Вы туристы?
— Нет, мы живем тут неподалеку. А вы? У вас поход? Тут вы не спуститесь нормально, слишком крутой склон. Вам лучше вернуться назад и пройти холмы снизу, держась левее. Затем дальше по прямой, не сворачивая, — притворно миролюбиво-дружелюбно подсказал мужчина. — Вообще, это плохая часть леса, опасная. Подозреваю, что вы сошли с тропы.
— Да нет, все нормально. У нас есть карта, идем четко, — ровным тоном отозвался Лиам, не сводя с него глаз. Все остальные молчали.
От нервов ладошки начали потеть, и я сильнее стиснула пальцы, боясь выронить револьвер. Стук сердца эхом звучал в ушах.
Хотелось убежать прочь.
Медленно повернув голову, я посмотрела на Тийта. Тот замер, словно статуя, прожигая взглядом незнакомца. В руке он держал клинок. Кая стояла за ним, опустив голову вниз. Кажется, по ее щекам снова струились слезы.
— Я уверяю вас, вы не пройдете там, — стоял на своем мужчина.
— Но вы идете оттуда, следовательно, вы как-то прошли?
Незнакомец растянул губы в улыбке.
Убежать прочь захотелось еще сильнее. Палец дернулся, чтобы взвести курок, но в последний момент я передумала. Рано.
Напряжение росло с каждой секундой. Только эти секунды шли в обратном порядке, отсчитывая время до начала чего-то ужасного.
— Так что, мы пойдем? Не возражаете? — голос Лиама звенел, отражаясь от деревьев.
— Вы там не пройдете. На вашей карте ошибка, должно быть.
— Но вы прошли.
— Мы живем здесь. Опыт. Но вы не местные, вам не пройти.
— Живете в лесу?
— Рядом с этими местами. Любим гулять здесь.
— Тут разве есть какой-то населенный пункт?
— Чуть дальше есть.
— До ближайших – километры пути.
— Любим уходить подальше.
Они просто разговаривали. Но разговор этот уже звучал, как борьба. Каждая реплика – как хлесткий удар.
— Ясно. Что ж. Раз вы как-то поднялись, значит, и мы как-нибудь спустимся. Даже если пострадаем, ваша совесть может быть спокойна, вы ведь нас предупредили, верно?
— С вами не поспоришь, — снова неестественно улыбнулся незнакомец. — Так у вас поход, да? А то вы не ответили.
— Поход, — кивнул Лиам.
Горло превратилось в наждачную бумагу, я нервно сглотнула. Тело окончательно окаменело. Но если Тийт стал неподвижной статуей из-за злости, ненависти и готовности делать то, что планировал, и скорее напоминал хищника, замершего перед прыжком, то я замерла, подобно оленю на трассе перед фарами внедорожника.
— Или вы охотники?
— Как пойдет.
— Странный выбор оружия для охоты. Клинки, пистолеты. Револьверы, — мужчина кивнул на меня, и я дернулась. Еще один импульс, и дуло бы направилось на него. Остатками силы воли я удерживала себя от таких действий. — На какого зверя охотитесь?
— На волков.
— Они тут не водятся.
— Что ж, значит, не судьба.
Повисло молчания. Опасное. Неприятное. Та самая секунда перед мощным раскатом грома.
— У вас, кажется, пальцы одной длины? Средний и безымянный, — подал голос Гуннар, и я снова дернулась.
Вилья сняла пистолет с предохранителя и взяла его в обе руки. Кая, всё так же смотря вниз, нервно стерла слезы ладонями. Остальные не двигались.
— Невежливо так открыто озвучивать замечания об особенности внешности незнакомых людей.
— Людей?
Мужчина опять улыбнулся.
Не было прямого доказательства того, что перед нами стояли вервольфы. Только поэтому никто пока не стрелял. Но почему-то сомнений в том, что эти двое – не люди, тоже не было.
Лиам навел на незнакомца пистолет. Парнишка, стоящий рядом с ним, встрепенулся и скривил лицо в подобие оскала.
— Что вы делаете? — сохраняя самообладания, спросил мужчина.
— Хочу избавить мир от монстра.
— Наставляете пистолет на человека вы, а монстром называете меня? Мы с вами даже не знакомы, почему вы хотите меня убить?
Лиам тяжело дышал, крепко держа оружие двумя вытянутыми руками. Незнакомец смотрел на Лиама, а мальчишка – на пистолет. Казалось, парень был готов наброситься в любой момент, его уже почти трясло. Мужчина чуть склонил к нему голову, не отводя взгляда от нашего лидера.
— Theo, kom hem.
— Нет, он не пойдет домой. — прорычал Лиам. — Гуннар?
Гуннар взял парня на прицел.
Вилья тоже вытянула руки, целясь в незнакомого мужчину.
— Убьете ребенка? — свел брови он, игнорируя направленные на него дула. — Кто же вы такие? Люди?
— Люди, которые избавят наш мир от нечисти.
— Ваш мир?
Почему он не пытался отрицать? Почему он не сделал вид, что не понимает, что за бред мы несем? Почему не попытался притвориться человеком?
Дальше все стало происходить одновременно очень быстро и, при этом, как в замедленной съемке.
Лиам нажал на спусковой крючок. Мужчина дернулся и взревел, начав обращаться в монстра. Мальчик ринулся в кусты, Гуннар выстрелил ему вслед. Мальчик закричал, но его крик в конце превратился в рычание, похожее на рык большой дикой кошки, попавшей в капкан. Он скрылся в зарослях. Гуннар ринулся вслед за ним. В этот момент Лиам и Вилья всадили в мужчину, который уже перестал быть похожим на человека, еще несколько пуль. Тот повалился на землю. Я попятилась назад, пока не уперлась спиной в дерево. Тийт бросился вперед, развернул еще живого вервольфа на спину, но получил удар рукой-лапой с уже отросшими когтями и коротко вскрикнул. Лиам снова выстрелил в монстра. Тийт воткнул клинок ему в грудь. Брызнула кровь. Оборотень ревел. Тийт вытащил клинок и воткнул снова. Его руки окрасились красным.
Борясь с тошнотой, я закрыла рот ладонью, продолжая держать револьвер в другой. Револьвер казался невероятно тяжелым.
Карл подскочил к истекающему кровью чудовищу, в котором осталось очень мало черт от человеческого обличия, упал на колени и замахнулся над его шеей ятаганом.
В последний момент я отвернулась и зажмурилась. Послышался мерзкий, отвратительный чавкающий звук с хрустом. Оборотень больше не орал и не хрипел.
В нос бил отвратительный запах окисленного железа.
Меня трясло.
— Ушел паршивец, — заорал Гуннар, выбежав из зарослей обратно к нам. — Я выстрелил в него несколько раз, однозначно ранил, но поганец бросился вниз, там склон крутой. Вряд ли выжил, но кто этих уродов разберет, так-то они живучие.
Лиам выругался.
К нам подтянулась вторая группа, все это время сидящая в засаде неподалеку.
Выпрямившись, я скользнув взглядом по телу, валяющемуся в крови. Гуннар, встав прямо в лужу, пренебрежительно пнул его.
— Вот же тварь уродливая, — выплюнул он.
Эта уродливая тварь пару минут назад еще была человеком. Точнее, выглядела человеком. Ничем от нас не отличалась. Нет, если они будут в человеческих обличиях, я не смогу их убивать. Одно дело стрелять в монстра, не похожего ни на животное, ни на человека, другое дело в того, кто выглядит, как мы.
Покусав кожу на указательном пальце, я убрала руку ото рта, подняла лицо к небу, глубоко вдохнула и медленно выдохнула, пытаясь успокоиться.
Эти существа делали вещи и похуже с людьми. Убивали еще более жестко. Маленькую беззащитную сестренку Тийта, например.
— Если парень выжил, то он сообщит о нас стае. Готовьтесь. Будет жарко, — сказал Лиам.
— Надо разработать стратегию, пока есть время, — отозвался Карл.
— Да.
— И какой план? — спросил Гуннар.
Кая подошла к мертвому чудовищу и уставилась на него. Ее руки дрожали, как и все тело, но она продолжала смотреть.
Я пока не могла заставить себя нормально взглянуть на это.
Тийт стоял подальше, прислонившись затылком к дереву. Рукава куртки и кисти его рук были бордовыми.
— Тийт? — окликнул его Лиам.
Тот лениво обернулся.
— Молодец.
Тийт кивнул и уже хотел снова отвернуться, но вдруг наши глаза встретились, и он задержал взгляд на меня.
Тот самый случай, когда в одном взгляде было больше, чем можно сказать словами.