Хороший Монстр

Взяв у Лиама свою порцию каши с мясом и кусочек хлеба, я оглядела небольшую полянку, освещенную рыже-золотым светом потрескивающего костра, и направилась к дальнему бревну, где одиноко сидел Тийт. Глядя то перед собой, то в аллюминиевую тарелку невидящем взглядом, он методично зачерпывал незамысловатый ужин ложкой, затем отправлял ее в рот. Его лицо не выражало ни единой эмоции. Наша группа теперь разделилась на две части, и среди стволов высоченных сосен и других деревьев можно было увидеть проблески света от второго костра и услышать доносящиеся оттуда звуки голосов. Постепенно все усаживались вокруг согревающего пламени, чтобы поужинать, отдохнуть и погреться. Вполне возможно, для кого-то этот ужин окажется последним. А может, и вообще для всех...

— Привет, — тихо произнесла я, присев рядом с Тийтом.

В ответ парень лишь молча кивнул.

Кори и Карл весело болтали с другими охотниками, с которыми я не успела познакомиться. Вернее, не стремилась. Кая тоже держалась одна и опустилась на подстилку, лежащую у дерева, на самом краю поляны, куда еле-еле дотягивался свет. Вилья же активно обсуждала что-то с Гуннаром, иногда в их разговор вступал Лиам.

Подняв голову к черному небу, я взглянула на звезды, проглядывающие сквозь кроны деревьев.

— Моника, а ты... — начал Тийт, и я тут же обернулась на него, но он замолчал.

— Что?

— Нет, ничего, — парнишка задумчиво водил ложкой в каше, будто выискивая кусочки мяса. Его темно-зеленая куртка была расстегнута, несмотря на прохладную погоду.

— Ты..., — я понизила голос почти до шепота, — ты можешь поговорить со мной, Тийт, если тебе нужно. Я выслушаю.

Тийт шумно вздохнул, сохраняя молчание.

— Тебе страшно?

Он отрицательно качнул головой, разомкнул губы и через пару секунд все же заговорил:

— Мне страшно только от того, что я ничего не чувствую. Словно во сне. И из-за того, что я действительно готов убить. Убить того, кто может выглядеть, как человек.

Пауза была такой длинной, что я уже подумала, что он закончил, и пыталась подобрать слова для ответа, но Тийт вдруг продолжил.

— После того нашего разговора на пароме, я думал над твоим вопросом о том, не дрогнет ли у меня рука. И все-таки пришел к тому, убедился в своем ответе, что нет. Я пришел к тому, что хотел бы убить монстра не выстрелом, а ударом клинка в сердце или любым другим способом, но собственными руками, — голос парня звучал глухо, моментами немного звеня от накопившейся внутри ненависти. Это было жутко. По коже пробежали мурашки, я поежилась.

— Мне очень жаль, Тийт...

Он бросил на меня вопросительный взгляд. На встречу с ним глазами при таком маленьком расстоянии между нами сердце отреагировало как-то странно.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось столкнуться с этим ужасом, — пояснила я, опустив глаза к земле. — И что этот ужас был настолько запредельным, что вызвал в тебе такие желания. Ты же по природе своей не жестокий человек вовсе, это чувствуется. И мне правда очень жаль твою сестренку.

При упоминании сестры Тийт невольно дернулся.

— Она мне часто снится. Каждый раз во сне она снова мучительно погибает.

— Как ее звали?

— Анника.

Повинуясь внутреннему порыву, я опустила ладонь ему на колено и слегка сжала.

— Анника больше не мучается, как и мои родители, — голос окончательно превратился в шепот, — им уже все равно, для них все закончилось еще в тот день. А ты, я уверена, найдешь покой, когда отомстишь. Когда сделаешь то, что спасет жизнь кому-то другому. Защитишь заранее чью-то сестру. Или родителей. Впереди у тебя долгая и насыщенная жизнь, Тийт, все заживет.

Он ничего не ответил. Переговариваясь, к нам направлялись Гуннар, Вилья, Лиам и пара незнакомых участников группы. Я убрала руку с колена парня.

— Ой, а вы пара? — поинтересовался один из мужчин, вроде, друг шведа Карла.

Тийт немного отодвинулся в сторону, а я поймала на себе колкий заинтересованный взгляд Гуннара. Это что, ревность?..

— Нет, — отозвалась я.

— Эх, а могла бы быть такая история! Двое влюбленных бесстрашно решили расправиться с кровожадными монстрами. И мог бы быть момент, как из кино, когда бы он убивал одного волчару, но неотрывно бы следил, как справляется его девушка, и потом бы пытался ей помочь, рискуя собственной жизнью, а она бы защищала его. Романтика, — помотав головой, мужчина приглушенно похихикал. Карл и еще один охотник его поддержали.

Это смешно? Забавно? Они вообще понимали, что нам предстоит?

Гуннар уселся рядом со мной, мужчины ушли правее, а Лиам и Вилья расположились неподалеку слева. Я перевела взгляд на кашу и, откусив хлеб, лениво помешала содержимое тарелки ложкой. Аппетита не было. А вот Тийт уже все доел.

— Тийт?

— М?

— Не хочешь мою порцию?

Он вопросительно нахмурился, посмотрев сначала на кашу, затем на меня.

— Я не голодна, можешь взять.

— Тебе стоит поесть, — вмешался Гуннар, — тебе нужны силы и энергия, Моника. Иначе в битве с волками не выстоять.

— Они не волки, — прорычала Вилья, и мы все обернулись на нее. — Волки – это животные. Обычные. Нормальные. А эти твари – монстры.

— Это верно, — естественно сразу же подхватил наш лидер.

Гуннар больше всех горел идеей истребления вервольфов, при этом единственный ни за кого им не мстил. При всей моей ненависти к этим чудовищам, такое его поведение отталкивало. Неоправданная жестокость никогда никого не красила.

Мы с Лиамом переглянулись, явно подумав об одном. Гуннар и Лиам внешне были чем-то похожи, но по характеру – полная противоположность друг друга. Холодный и рассудительный Лиам казался намного более приятным человеком, рядом с ним было спокойно и комфортно, а еще оказался хорошим хозяином и мастером на все руки. Я хотела бы в будущем иметь такого мужа, если, конечно, это будущее у меня будет. Гуннар же казался душой компании, который в глаза всем улыбается, а за спиной кривит лицо, и нравится только тем, кто не знает его достаточно близко, изменяет жене, но не признается в этом, а только лишь газлайтит и манипулирует. Скользкий тип, одним словом. Хотя, конечно, нельзя с уверенностью так судить, пока не узнаешь людей лучше.

— Красавица, ты как? Настрой боевой? — обратился ко мне Гуннар с улыбкой, когда я уже почти разделалась со своим не особо вкусным ужином, а общий разговор ни о чем распался на персональные и молчание.

— В порядке, вроде, — я пожала плечами, вежливо изобразив подобие ответной улыбки.

Мужчина по-дружески ободряюще приобнял меня одной рукой за плечи. Выждав пару секунд, чтобы не показаться грубой, я встала на ноги. Его рука соскользнула.

— Пойду готовиться ко сну.

— Да, мы сейчас поставим палатки, — вставая за мной, ответил Гуннар.

***

К счастью, мне повезло не попасть в палатку с Гуннаром, я легла с Вильей, Кайей и Лиамом. Гуннар, Тийт, Кори и Карл заняли вторую палатку, все остальные же спали в соседнем лагере. Всю ночь Кайя беззвучно плакала, и я тоже уснуть не могла, пару раз проваливалась в поверхностный сон от усталости, но быстро просыпалась и снова начинала ворочаться. В конце концов, не выдержав, я нащупала свой рюкзак, закрутила волосы в пучок, закрепив их тоненьким серебряным кинжалом в ножнах, который было сложно отличить от специальной заколки, и тихо вылезла на улицу, прихватив с собой куртку и походные кроссовки. Оказалось, небо уже потихоньку светлело, примерно через час все остальные тоже встали бы и начали готовиться к продолжению пути. До битвы с оборотнями оставались считанные часы. От холода и влажности поступающего утра меня мелко трясло, казалось, что сырой воздух с легкостью преодолевает все преграды в виде одежды, кожи и мяса и доходит до самых костей. Наскоро одевшись и умывшись, я вышла из-за палатки на полянку к затушенному костру. Не только мне не спалось — на дальнем бревне, там же, где и во время ужина, ссутулившись сидел Тийт.

— Не против компании? — полушепотом спросила я, подойдя ближе.

Парень приветственно похлопал по дереву рядом с собой.

Кора оказалась тоже влажной, и я привстала, чтобы положить сверху что-нибудь, а то убивать кровожадных волчар в мокрых джинсах не круто, но Тийт тут же расправил плед, на котором сидел, поделившись со мной. И мы сели близко к друг другу. Очень. Бедра почти соприкасались. Сердце забилось быстрее. Но что это? Вряд ли же влюбленность. Я слышала, что, когда люди понимают, что им в скором времени будет грозить опасность, то у них повышается либидо, таким образом хитрая природа пытается сподвигнуть их к размножению для сохранения генофонда. Что ж, если это так, то природа просчиталась, ведь за несколько часов я не успею забеременеть, родить и вырастить ребенка. Но, чтобы там ни было с природой и либидо, Тийт правда был мне симпатичен и вызывал теплые чувства. Если мы оба выживем... то я бы хотела выпить с ним кофе как-нибудь или прогуляться вдоль Финского залива. Или по парку Кадриорг. Или же... Впрочем, для начала надо выжить.

— Ты спал сегодня? — спросила я, глядя на его уставшее, но все равно симпатичное лицо. На белой коже заметно сияли темные синяки под глазами, русые волосы были взлохмаченные, на подбородке и щеках чуть-чуть отросла щетина.

— Почти нет, — бесцветным голосом отозвался он. — А ты?

— Тоже почти нет. Тийт?

— М?

— Что ты будешь делать, когда вернешься?

Парень пожал плечами.

— Если выживу, то вернусь на работу в музыкальный магазин, в очередной раз попробую убедить родителей обратиться к психотерапевту и, не знаю, собаку заведу, девушку найду.

Мои губы невольно расползлись в мягкой улыбке, приятно было слышать, что у него есть какие-то планы на восстановление своей жизни и вера в то, что нормальное будущее возможно.

— У тебя нет девушки?

— Не-а.

— И давно?

— М, ну давненько, да. Почему ты с такой удивленной интонацией это спрашиваешь? — усмехнулся Тийт, глянув на меня, и будто ожил в этот момент.

— Ты очень симпатичный и приятный парень, — честно озвучила я свои мысли о нем, — мне кажется, многие на тебя заглядываются.

— Ну-у, — протянул он и поджал губы, — не знаю, как насчет многих, но даже если кому-то я и понравлюсь вначале, они очень быстро потеряют желание со мной встречаться.

— Почему? — нахмурилась я.

— Моника, а ты бы стала встречаться с парнем, который постоянно в депрессии, постоянно не спит ночами, одержим оборотнями и желанием отомстить за сестру, который не строит никаких особых планов на будущее, потому что в его планах только найти стаю и перерезать глотки вервольфам? — парень снова посмотрел на меня, буквально на секунду опустив взгляд на губы. — И, давай честно, Моника, никакая романтика, никакие отношения, цветочки и прогулочки за ручку меня уже давно не интересуют.

Он продолжал смотреть мне в глаза, и постепенно мое дыхание начало учащаться. После Юхана я ни разу не испытывала ничего такого к кому-либо, максимум, могла засмотреться на красавчика в магазине или на секунду главной героине какой-нибудь книги позавидовать, если ей в любви признавались, но для себя такого даже мысленно почему-то не допускала. Юхан как-то сказал, что я "не страшная и не глупая, но с приветом, помешанная на детских сказках". Да и сестра говорила, что во мне женского ноль, что я "амеба, которую никто никогда не полюбит", и что сама я вряд ли способна полюбить. Хотя раньше мне казалось, что Юхана я любила, правда после завершения отношений начала думать, что, может, и нет...

Часть моей души умерла под светом полной луны в ту спокойную, безоблачную ночь, когда вервольф лишил меня родителей. Еще часть распалась к завершению обучения в школе. Кусочек за кусочком я теряла каждый день, сталкиваясь с проблемами и не находя при этом поддержки, но выйдя из школы в последний раз, поняла, что во мне меня почти не осталось. А то, что оставалось, исчезло после расставания с Юханом.

— Грустно это слышать, Тийт, — прошептала я, поддерживая зрительный контакт. — Но, да, я бы встречалась с таким, потому что сама такая же. По этим же причинам меня бросил мой парень еще пару лет назад. Ну, чуть больше. Я понимаю, как ты живешь и что чувствуешь.

— Ну вот, ты бы встречалась, а вместе нам все равно не быть, — Тийт выгнул губы в обратной улыбке и перевел взгляд на свои вытянутые ноги.

— Потому что я не в твоем вкусе?

— Потому что у нас травмы одинаковые. Это нехорошо. Нам нужны те, кто наоборот будет вытягивать нас из мыслей о вервольфах и этого эмоционального болота.

— Зато мы друг друга понимаем, а другие нас не поймут.

— Мы друг друга дотопим в этом и обретем свое долго и счастливо в психушке, Мони.

Вообще, он был прав, только, вот, здоровые нас бы не вытащили, для начала нам нужно было вылечиться самим, а потом искать здоровых. Но, да, друг друга мы бы утопили окончательно.

И мне не нравилось, когда мое имя сокращали, но от Тийта это звучало нормально. И ласковые названия, вроде кошечек и зайчиков, я ненавидела, с Юханом мы так не общались. Может быть, и это от Тийта не звучало бы так по-дурацки?

— Да, ты прав, — покивала я.

— Ну, а ты чем планируешь заниматься, когда вернешься? — взглянув на меня, спросил Тийт. Кажется, это был наш первый нормальный разговор.

— Для начала вернусь в ветклинику.

— Ты ветеринар?

— Нет, я работаю там администратором, но думала о том, чтобы пойти учиться на ветеринара. Хотя не уверена, что это то, чем хочу заниматься.

— А чем хочешь?

— Не знаю, — я пожала плечами, — когда-то хотела стать учителем литературы или учителем английского, были мысли о психологии, потом о том, чтобы стать парикмахером.

— Разнообразно, — усмехнулся парень.

— Да уж.

Мы снова пересеклись взглядами и снова это длилось дольше, чем должно было. Дыхание и сердечный ритм начали сбиваться.

— А жаль, что у нас одинаковые травмы, — почти беззвучно, одними губами произнесла я, глядя в серо-зеленые глаза. Не будь этого то ли ощущения, то ли понимания, что это утро может оказаться последним, вряд ли бы сказала такое вслух.

— Я тебе нравлюсь, да? — устало-печально спросил Тийт, но взгляд не отвел.

— Да.

— Мони, понимаешь, я... — он посмотрел в сторону. Отшивать кого-то – это для многих довольно неловко.

— Тийт, я все понимаю. Я ничего от тебя не жду.

Парень чуть развернулся ко мне и слегка прищурил глаза.

— Правда? — он опустил взгляд на мою прикушенную губу и выразительно дернул бровями.

— Просто слишком давно этого не делала. А сегодня все может закончиться.

Оказывается, на грани смерти смущение, страх, неловкость, нерешительность – все это очень притупляется. Правильно дядя Якоб говорил, что все это, за исключением страха, лишь глупые искусственные эмоции, навязанные обществом, в которые мы так хотим влиться и так боимся не вписаться.

— Я тоже, — отозвался Тийт, продолжая смотреть на мои губы.

А затем обхватил ладонью меня за шею и притянул к себе. Прикосновение его губ было резким и грубоватым, но бабочки в животе все равно запорхали, и по груди разлилось тепло. Не тратя время, Тийт сразу же углубил поцелуй. Подавшись навстречу, я ответила ему, касаясь его языка своим. Пульс участился еще сильнее.

Через несколько секунд парень так же резко все прервал, отстранился и сразу же поднялся на ноги. Романтики и глубоких чувств в этом поцелуе не было, только какая-то неправильная страсть, попытка взять от жизни то, что еще могли. Для Тийта это точно ничего не изменило, а для меня...

— Тийт? — окликнула я его, тоже поднявшись с бревна.

Он остановился и молча медленно обернулся.

— А ведь еще не поздно.

— Что не поздно?

— Вернуться в музыкальный магазин и найти девушку.

Парень недовольно нахмурился, сильно сведя брови.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы можем вернуться. Еще не поздно.

— Что ты несешь, Моника?

Закатив глаза, он устало вздохнул, покачал головой, то ли разочарованно, то ли рассерженно, и быстро зашагал к своей палатке.

А я рухнула обратно на бревно.

Тийт снова был прав. Что за бред? Что за минутная слабость? Все эти годы в моей жизни не было ничего, кроме оборотней. Кроме желание докопаться до правды, желания доказать другим и себе, что они существуют, желания отомстить за родителей. Из-за оборотней в моей жизни не было ничего, к чему я действительно могла бы вернуться. Почему я вообще из-за какого-то поцелуя вдруг решила нарушить обещание, данное родителям и себе? Жалкие лизания так легко щелкнули этот выключатель в сознании, насквозь пропитанном одиночеством. Так сразу и не поймешь — это я просто трусиха или слабачка?