Вивьеннус. Наследие красной шляпы.

Лэй проснулся резко — как будто вынырнул из глубокого, тяжёлого сна. Сначала он не понял, где находится. Всё тело ныло, в висках отдавало гулкое эхо, будто кто-то бил по пустому колоколу внутри головы. Он медленно приподнялся на локтях и огляделся.

Комната была... странной.
Невысокий деревянный потолок. Стены, выложенные темными досками, будто выгоревшими от времени. Воздух пах старой тканью, свечным воском и каким-то полусгнившим реквизитом — в углу громоздились театральные маски, коробки с перьями, сломанные марионетки и даже старый чучельный медведь, лишённый одного глаза. Свет пробивался сквозь витражное окошко, отражаясь разноцветными пятнами на полу.

Голова Лэя пошатывалась. Он закрыл глаза.
Как я здесь оказался?..

И тут его сознание накрыло волной воспоминаний.

Ночь.
Голоса.
Поезд.

Он вспоминает, как его ноги несли его к уходящему поезду. Как он кричал, просил... и как дверь неожиданно открылась. Он увидел её — Марту Вьен. Красные волосы, белый наряд, глаза цвета чужих загадок.

Когда она втянула его в тёмный, пульсирующий светом коридор вагона, он на секунду замер. Внутри стояли несколько человек. Он заметил Акселя — всё в том же идеально подогнанном костюме, волосы сияли, как золото. Серафина сидела на спинке кресла, крутила в пальцах карту таро.

Рядом с ними стояли двое, которых он не знал — девушка с пепельными волосами и маской на пол-лица и молодой парень с татуировками на шее. Настоящие циркачи. Настоящие чудики.

— Зачем ты притащила его? — прошипела девушка, скрестив руки. — У нас и так хватает народа.

— Он пришёл сам, — спокойно ответила Марта. — Он хочет быть свободным. А наш дом — для тех, кто устал притворяться.

Лэй перевёл взгляд на Серафину.
Она усмехнулась, сложила ладони в хлопок:

— Ну что, Лэй, а я говорила, что мы с тобой скоро встретимся.
Ты ведь хотел волшебства?

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли.
Марта прищурилась:

— Вы были знакомы?

— Он гость моего шатра. Я гадала ему. — Серафина улыбнулась. — Очень редкая судьба. Очень... вкусная.

— Что ж, — кивнула Марта. — Значит, он остаётся.

Лэй напрягся. Его тело будто отказывалось принимать происходящее как реальность. Он сделал шаг назад.

— Что происходит? — наконец выдохнул он.

Но ответа он не получил.

Аксель подошёл к нему, мягко, почти изящно, с хищной грацией, и легким движением руки бросил в лицо Лэя золотистый порошок.
Лэй отшатнулся — и почти сразу же начал терять сознание.

— Dors bien, mon petit chat,( Спи крепко, мой котёнок) — услышал он, прежде чем упасть в крепкую тьму. Завтра ты узнаешь всё.

И где-то вдалеке раздались смешки. Тонкие, колкие. Чужие.

Теперь, очнувшись в этой странной комнате, Лэй сел на краю кровати, обхватив голову руками. Он не знал, где находится. Не знал, зачем здесь.
Но знал точно одно — он в самом сердце того мира, который разрушил покой его жизни. И где-то здесь находятся Лью и Мэган. И он найдёт их. Во что бы то ни стало.

Дверь в комнату с лёгким скрипом приоткрылась.

— О, привет! Как жизнь, дорогой Лэй? — раздался знакомый голос Серафины. Она стояла в дверях, облокотившись на косяк, будто зашла в комнату старого знакомого, а не пленника странного цирка.

Лэй не ответил. Он встал со скрипящей кровати, сделал шаг — и в следующую секунду резким движением захлопнул дверь и прижал Серафину к стене, сжав её запястья. Его дыхание было сбивчивым, глаза — полны гнева и отчаяния.

— Где мой брат и моя подруга?! — выдохнул он.

Серафина удивлённо подняла брови.

— Ой-ой, полегче, красавчик. Мы ж только встретились. Ещё не время для такого, ты не дорос, — с усмешкой отозвалась она.

— Перестань! — прорычал Лэй. — Я здесь не для твоих фокусов. Где Лью? Где Мэган?

Серафина смотрела ему прямо в глаза, не сопротивляясь. В её взгляде не было страха — только любопытство, почти... сочувствие.

— Лью и Мэган? — медленно повторила она. — А... ты про ту девочку с короткой чёлкой и мальчика с голубой прядью? Такие милые.

— Не притворяйся! — он сжал пальцы крепче. — Не надо этих твоих штучек. Где вы их прячете?!

— Лэй... — её голос стал мягче, почти нежным. — Мы никого не прячем. Мы никого не крали.

— Ложь! — он зашипел, но голос его дрогнул. — Они должны быть здесь... Я же видел, как вы уезжали! Я гнался за вами, я...

— Послушай. — Она чуть наклонила голову. — Мы уже собрали тех, кто нам нужен, ещё в прошлом городе. В этом мы никого не брали. Ни Лью, ни Мэган. Нам не нужны те, кто не подходит.

Он стоял, сжав кулаки, но потихоньку отпускал её руки.

— Но... — выдохнул он. — Они исчезли. Там была паника, свет вырубили. Я подумал...

— Я знаю, что ты подумал. — Она шагнула ближе, чуть пригладила рукав своей блузки. — Но ты ошибся. Ты пришёл за ними... а остался за собой.

Он резко отвернулся, прошёл вглубь комнаты и сел на кровать. Его руки дрожали. Пот стекал по вискам.

— Ты... ты говоришь правду?

Серафина села на подоконник, подтянув колени.

— Я никогда не вру, Лэй. Я не лгу. Ни тебе, ни другим. Возможно, они всё ещё там, среди людей. Возможно, ты просто перепугался за них. А, может... — она слегка прищурилась, — может, ты сам хотел быть здесь?

Лэй сидел, сгорбившись, опустив голову.
Может быть... может быть, она права. Может, он сам сделал этот выбор.
Но почему?

Что-то внутри него не отпускало: тревога, страх и странное... притяжение.

Он закрыл глаза.

«Надо выбираться отсюда. Надо выяснить правду. Надо найти их. Пока не поздно.»

— Пойдём обедать, — Серафина улыбнулась, легко расправляя складки на своей блузе. — Все уже заждались в столовой.

Лэй медленно поднялся с кровати. Внутри всё ещё горела путаница из эмоций — тревога, гнев, растерянность. Но тело двигалось само, будто по инерции. Он пошёл за ней.

Они вышли из комнаты, и первое, что его поразило — белоснежный коридор. Узкий, абсолютно стерильный на вид, без окон, без декора, словно лабиринт больничного подземелья.

— Где мы? — выдохнул Лэй, озираясь.

— Это что-то вроде общежития для работников цирка, — спокойно ответила Серафина, не оборачиваясь. Её шаги эхом отдавались в гулких стенах. — Здесь мы живём, отдыхаем, тренируемся. Всё, что нужно для жизни — под землёй.

— Серафина... — голос Лэя дрогнул. — А если... я захочу вернуться домой?

Серафина на мгновение замедлилась, но всё же продолжила идти.

— Сейчас ты не сможешь, Лэй. Мы уехали очень, очень далеко от твоего дома.
Это не просто очередной город.
Путь назад закрыт.
Во всяком случае, пока.

— Но... как? — он едва поспевал за её словами. — Мы ехали всего пару часов...

— Время и пространство — вещи гибкие, когда речь идёт о нашем цирке, — отозвалась она. — Сейчас мы находимся в старых катакомбах. Место было заброшено ещё до нашего появления. Мы его реконструировали, создали свой мир. Свой дом.

Они спустились по винтовой лестнице, чугунные перила обхватывали, будто чьи-то холодные пальцы. Внизу развернулась огромная зала — словно старинный вокзал, только без окон и света. Вместо этого — тусклые лампы под потолком, запахи еды, звуки шагов, гомон голосов, смех и скрип старых дверей.

Лэй замер.

По всему залу бродили люди. Разные. Непохожие. У кого-то был клоунский грим, у кого-то шрамы. Кто-то носил маску, у кого-то не было руки.
Но у всех — один общий взгляд: пронзительный, внимательный, странно живой.
Казалось, каждый здесь знал, что ты — не отсюда. И каждому это нравилось.

Среди них были и животные. Один парень с покрытым рисунками лицом играл с чёрной лисицей, рядом лежал огромный питон, свернувшийся кольцами у ног девушки в полосатом корсете. Всё здесь казалось нереальным. Будто Лэй попал на другой слой реальности, за грань обычного мира.

— Все они... циркачи? — с трудом выговорил он.

— Да. — Серафина бросила на него быстрый взгляд. — У каждого — своя история. Кто-то пришёл сам. Кто-то сбежал. Кто-то потерялся, но нашёлся здесь. У каждого — своё место. Своя роль.

Они свернули в длинный тёмный проход, и вскоре оказались перед дверью с тиснением в виде театральной маски. Серафина толкнула её, и они вошли.

Внутри — длинный стол. За ним сидели те, кто Лэю уже начал запоминаться.

Марта Вьен — в белом, величественная, с бокалом в тонких пальцах.
Аксель — раскинулся на диване, лениво вертя нож в руках.
Тот самый молчаливый парень с татуировками на шее и пальцах.
Женщина с серебряной вуалью, которую он видел в поезде.
Ещё несколько незнакомцев с вычурной внешностью — каждый будто сошёл со страниц безумной сказки.

— О, вот и ты, — протянул Аксель с усмешкой, не вставая. — Добро пожаловать в наш... маленький ужин.

— Присаживайся, Лэй, — сказала Вьен, медленно повернув голову в его сторону. — Мы так ждали, когда ты к нам присоединишься.

Лэй стоял на пороге, не решаясь сделать шаг. Он ощущал, как каждая пара глаз в комнате следит за ним.

Добро пожаловать в сердце цирка.

Лэй неловко сел за стол, чувствуя на себе взгляды. Все уже расселись: слева от него — Серафина и Аксель, справа — девушка с короткой стрижкой, напротив — мрачный парень со шрамами. И во главе стола, конечно, Вивьен.

В комнате стояла странная, почти церемониальная тишина, которую нарушила лишь тихая, размеренная речь женщины в белом.

— Что ж, Лэй, — начала Марта, облокотившись на подлокотник кресла. — Раз ты теперь один из нас... тебе придётся выбрать направление. А вместе с ним — и куратора.

Она склонила голову чуть набок, её рыжие локоны мягко легли на плечо.

— Нас здесь шестеро, включая тебя. Но именно пятеро из нас — наставники. Я, как ты уже знаешь, управляющая. Можешь называть меня как угодно: Марта, мадам Вьен или Вивьен. Здесь это не важно. Важно лишь то, что цирк — моё дитя. И я — его душа.

Марта махнула рукой, будто приглашая остальных говорить. Но сама же продолжила:

— С Серафиной ты уже знаком. Она отвечает за таинство. За тайны, карты, судьбы, лунный свет и шорох ветра. Всё, что касается гадалок, ритуалов и провидений — её стихия.

Серафина склонила голову и медленно моргнула, её глаза будто сверкнули в тусклом освещении комнаты.

— Дальше — Аксель. Думаю, ты уже видел его на сцене. Он — иллюзионист. Мастер света, теней и восхищения.

Аксель кивнул, облокотившись на стол и крутанув пальцем серебристую вилку. Его гетерохромные глаза задержались на Лэе чуть дольше обычного.

— Дальше, — продолжила Марта, — Атлас Ван. Он руководит силовыми выступлениями, дрессировкой, акробатами, ну и... нашими клоунами. Не стоит судить по внешности — он куда глубже, чем кажется.

Атлас сидел молча. Его лицо словно вырезали из камня: грубые черты, коротко стриженные волосы и массивные шрамы, пересекавшие шею и скулу. Он только молча кивнул Лэю.

— И, наконец, Азалия Нокс. Она — сердце наших зверей. Дрессировщица, зоотерапевт, повелительница меха, перьев и когтей. Животные слушаются её так же преданно, как дети — мать.

Азалия выглядела иначе, чем Лэй ожидал: коротко остриженные волосы, серо-зелёные глаза, широкие плечи. С виду холодная, но от неё веяло какой-то дикой силой. Она сдержанно улыбнулась и сказала:

— Привет, новичок. Надеюсь, ты не боишься когтей.

— Итак, — подытожила Марта. — Мы не заставим тебя выбирать сразу. Ты поживёшь здесь немного, поработаешь с каждым из нас, попробуешь, примеришь. А потом — решишь, где твоё место.
Ведь ты уже понял, Лэй, — наш цирк необычен. Мы — не просто артисты. Мы — отражения мечт, страхов и жажды свободы.

Лэй сидел, чуть склонив голову. Он чувствовал себя словно на исповеди, словно его приняли в древнее братство. Всё внутри — сжалось. Но он всё равно кивнул:

— Да... Я понимаю.

Он ещё не знал, что ждёт его дальше. Но знал точно — пути назад уже нет.

***

После обеда Серафина и Аксель решили устроить для Лэя небольшую экскурсию по зданию.

— Думаю, тебе стоит немного освоиться, — сказала Серафина, хлопнув ладонью по его плечу. — Место огромное, можно легко потеряться.

— Главное — всё запомнить, — добавил Аксель, неторопливо поднимаясь с места. — А ещё лучше — не задавать глупых вопросов и быть выносливым. Новеньких у нас любят гонять.
Если не справишься, могут и выкинуть. Без сожаления.
Он произнёс это с лёгкой улыбкой, но в голосе звенела угроза.

— Я справлюсь, — коротко ответил Лэй.

— Надеюсь.
Он подмигнул.
— И всё же... Как твоя подружка? С ней всё в порядке после моего шоу?

Лэй нахмурился.
— Не думал, что вы это помните.

— Я помню каждого ребёнка, кто на меня смотрит, — небрежно бросил он. — Особенно таких, как она.
Он слегка протянул:
— Charmante fille... Une beauté rare... En grandissant, elle deviendra une vraie reine.
(Очаровательная девочка... Редкая красавица... Повзрослев, станет настоящейкоролевой.)

Лэю стало мерзко. Его передёрнуло от этой нежелательной похвалы. Он отвёл взгляд, делая вид, что просто смотрит на стены.

— Скажите, а сколько вам лет, всем управляющим? — вдруг спросил он. — Просто... вы все кажетесь довольно молодыми.
Он сделал вид, что хочет поддержать разговор, но внутри искал любую информацию, любую зацепку.

Серафина пожала плечами:
— А что такого? Это не тайна.
— Вивьен — ей двадцать.
— Мне восемнадцать.
— Атласу... где-то тридцать семь.
— Азалии — тридцать.
— А вот Акселю, — она взглянула на него с ехидной улыбкой, — уже пятьдесят два. Верно, мэтр?

Аксель хмыкнул.
— Внешность — иллюзия. Возраст — туман.
Он поправил лацкан пиджака.
— Я придерживаюсь магии. Она помогает сохранять молодость.

— О, да? — Серафина приподняла бровь. — Твоя магия — это улиточная маска и дорогой крем?
— Un vrai magicien... ne révèle jamais ses secrets, — с достоинством произнёс он. (Настоящий фокусник никогда не раскрывает своих секретов.)

Серафина закатила глаза, а Лэй, хоть и сделал вид, что улыбается, внутри ощущал странный холод.
Они продолжили идти по белым коридорам, а у него в голове всё ещё звенели слова Акселя про Мэган.

День клонился к закату, когда они подошли к массивной металлической двери в конце белого коридора. Она была неприметна, но стоило Серафине нажать на скрытую панель, как створки беззвучно отворились, и Лэя окатил прохладный вечерний воздух.

— Это выход наружу, — негромко сказала Серафина.

Они вышли. И Лэй замер.

Перед ним раскинулась почти сюрреалистичная картина: величественные горы окружали просторную чашу, в центре которой стояло белоснежное здание. На первый взгляд — небольшое, но его основная часть, как оказалось, пряталась под землёй. Из-под основания уходили лестничные пролёты, галереи и мостики. По периметру — вагоны, словно застылшие в вечной готовности уехать. Между ними гуляли дети — не циркачи, а скорее их дети, младшие, совсем крошки, в лохматых шапках и цветных пижамах. Кто-то бегал, кто-то катил обруч, кто-то пел странную песенку.

— Пока здесь живём только мы — исполнители. Остальные обитают в вагончиках.
Тебе тоже пока выделили отдельный. Не обижайся — никто тебя ещё не знает.

Лэй молча кивнул, следуя за ней к крошечному зелёно-белому вагону. Внутри — беспорядочный хлам, пахло железом и старыми книгами. У стены стояла раскладушка.

— Пока что тут, — улыбнулась Серафина. — Вход в здание всегда открыт, если захочешь.
— А выйти... — Лэй оглянулся на склоны. — В смысле — выйти наружу, вообще?

Аксель, стоявший у двери, лениво зевнул:
— Выйти можно только через катакомбы. Там узкий путь. Вверх ты не поднимешься — слишком высоко и скользко, да и холодно здесь почти всегда.
Он щёлкнул пальцами и достал откуда-то плотный вязаный плед.
— На, согревайся. Добро пожаловать домой.

Они ушли. Лэй остался один.

Он попытался лечь, но сон не приходил. Внутри всё бурлило — тревога, усталость, необъяснимая тоска. Тогда он встал, приоткрыл дверцу и выбрался на крышу вагончика.

Сел, поджав ноги, задрав голову к небу.

Небо... Оно было совсем другим.

Звёзды сияли с пугающей, пронзительной чистотой. Ни городского гудения, ни ослепительных фонарей. Только тишина и бесконечность. Он смотрел в этот звёздный океан, и в груди что-то затрепетало.

«Кажется, я никогда прежде не видел небо таким настоящим...
В городе его скрывали небоскрёбы и рекламные щиты.
Здесь оно бесстыдно откровенно.
И впервые в жизни я чувствую не пустоту, а что-то настоящее.
Что-то, что невозможно объяснить.
Как будто я — точка среди вселенной.
Но при этом — не потерянная. А нужная.
Как будто это всё... не просто так.»

Он не знал, что ждёт его завтра. Но знал одно: прежней жизни уже не будет.