Глава 12 Третьи акт
Каждый из них проснулся с тяжестью в груди.
В доме Мэган царила тишина, но её сердце стучало, как барабан. Она долго стояла у зеркала, собираясь с мыслями, а потом натянула на себя простую одежду и завязала волосы в хвост. На губах дрожала улыбка — натянутая, но упрямая. Она не хотела показывать страх, даже если он сжимал ей грудную клетку.
«Всё будет хорошо. Мы вместе. Всё будет хорошо...»
Кевин уже давно не спал. Он крутился в постели всю ночь, а потом просто поднялся, натянул худи и вышел в кухню. Пил воду, глядя в окно. И чем ближе было время, тем сильнее внутри нарастал холод — не страх за себя, а страх за других. Особенно за неё. За Мэган.
«Только бы она не осталась одна. Только бы никто не исчез...»
Перси был молчалив. Он выбрился, надел рубашку, завязал шнурки и сел на край кровати, глядя в пол. Его всегда считали хладнокровным, но сегодня в груди стучала тревога. Ему не нравилось это чувство бессилия.
«Если они что-то замышляют — я не позволю. Я не позволю им тронуть кого-то из нас...»
Лью оделся в тишине. На его лице не было эмоций, но руки дрожали. Он прятал это за рукавами. «Почему именно я? Почему они сказали, что я — подходящий? Что если я действительно не выйду оттуда?..»
Лэй молча стоял у окна. Всё утро он не проронил ни слова. Он знал: сегодня будет решаться нечто большее, чем просто «прийти или не прийти».
Он посмотрел на телефон. Сообщения в чате молчали. Все уже вышли.
Он глубоко вдохнул и направился к двери.
«Мы начали это вместе — и закончим это вместе.»
Небо уже переливалось вечерними оттенками. Над городом всплывали огни, уличные фонари горели тускло-жёлтым, в воздухе витал запах сладкой ваты и жареного миндаля.
Они встретились перед входом. Толпа гудела, дети смеялись, вдалеке играла музыка. Но для пятерых подростков всё это казалось фоном перед бурей.
— Вы все... готовы? — тихо спросил Лэй, глядя на каждого.
Кевин кивнул. Мэган сжала его руку. Перси оглянулся на задний вход, будто проверяя пути отступления. Лью стоял чуть позади — его губы дрожали, но он не отводил взгляда.
— Надеюсь, этой ночью ничего не случится, — сказал Лэй.
Он протянул руки, и все, один за другим, переплели пальцы.
— Никто никуда не уходит один, — твёрдо сказал Перси. — Даже если будет страшно. Даже если будет непонятно.
— Мы вместе, — выдохнула Мэган. — Как всегда.
— До конца, — добавил Кевин. — Только вместе.
И они шагнули вперёд. Навстречу третьему акту.
Они зашли внутрь, как и в предыдущие два раза, сдав дежурным телефоны и получив в ответ дежурные улыбки. Всё было привычно, будто по сценарию, но стоило им войти в основной шатёр — дыхание перехватило.
Если в первый вечер цирк встречал их уютным теплом красно-коричневых тонов, а во второй — магическим сине-фиолетовым мерцанием, то сегодня пространство сияло холодным светом будущего. Всё внутри переливалось оттенками ледяного синего, глубокого неона, яркого зелёного и стерильного белого — как будто они попали не на шоу, а в фантастическую симфонию технологий.
Мягкий пол под ногами отдавался чуть вибрацией, в воздухе витал тонкий запах металла и озона. С потолка свисали тонкие ленты из светодиодов, по бокам расставлены экраны, на которых крутились абстрактные геометрические узоры — как будто сама матрица наблюдала за каждым движением гостей. Световые панели переливались, как чешуя неведомого зверя. А сцена в центре была преобразована в нечто невозможное: стеклянная, с вкраплениями голограмм, динамических проекций и движущихся механизмов.
— Это ж... чёрт возьми, — выдохнул Перси, — это уже не цирк, это какая-то игровая вселенная.
— Кибер-цирк... — прошептал Лэй. — Вот, значит, как они это называют.
— Очень... футуристично, — добавил Лью, моргая, будто глаза не могли привыкнуть к бешеному количеству света и цвета.
Как только они расселись по местам, свет в шатре резко приглушился. Мгновение — и весь купол залило мягкое сияние неонового тумана, из которого всплыла она.
Марта Вьен.
Как всегда — величественная, как богиня театра. На ней был костюм, сочетающий классическую цирковую эстетику и элементы будущего — сверкающий серебром воротник, голографический плащ, словно сделанный из лазерного света, и прозрачная маска, переливающаяся цифровыми рябями. Она шагала по сцене, и каждый её шаг отдавался в зрительном зале глухим эхом.
— Первый акт, — произнесла она с той же глубиной, от которой внутри холодели руки, — был посвящён нашим традициям. Данью корням. Воспоминанием о прошлом, с которого всё начиналось.
— Второй акт — искусству магии, иллюзий, желаниям, что живут в сердцах мечтателей. Тем, кто хочет верить.
Она замолчала на секунду, будто собиралась с дыханием. Потом подняла руки — и за её спиной вспыхнули огромные голограммы: вращающиеся планеты, трещащие звёзды, мерцающие карты данных.
— Третий акт — это будущее. Наше, ваше, будущее цирка.
Мир, где сливаются традиции и технологии, где иллюзии становятся реальностью.
Добро пожаловать в эпоху кибер-цирка.
И как будто по её слову сцена ожила: с потолка спустились голографические дроны, начали парить в воздухе, разбрасывая сияющие искры. Механические акробаты — наполовину люди, наполовину машины — закрутились в воздухе, вращаясь в сложнейших фигурах. Из дымки выплыли танцоры с неоновыми контурами, чьи тела двигались неестественно чётко, будто в ускоренном времени. В центре вспыхнул огромный портал из света, и сквозь него прошёл целый парад будущего: животные-голограммы, кибер-клоуны, фокусники с руками, превращающимися в лазерные ленты.
Публика ахнула — и затем разразилась оглушительными аплодисментами.
— Они творят дичь, конечно, — пробормотал Кевин, — но шоу у них... вау.
— Да уж, — отозвалась Мэган. — Прямо на стыке галлюцинации и гениальности.
— Хотел бы я сказать, что всё это цирк сумасшедших, — добавил Перси, — но, чёрт, это реально круто.
— Но всё равно... — сказал Лэй, и в его голосе слышалась тревога. — Что бы они ни показывали, не забывайте, кто они такие.
И всё пятеро, сидя рядом в сердце сияющего будущего, продолжали цепляться за руки. Будущее начиналось прямо сейчас.
Когда Марта исчезла за кулисами, туман на сцене сгустился, и в шатре наступила почти звенящая тишина. Только глухой гул вибрации раздавался из-под сцены, будто под землёй просыпался механизм куда большего масштаба.
И вдруг — взрыв света.
Неоновые лучи прорвали купол, рассекли пространство, и с потолка сорвались трое мотоциклистов. Они ехали прямо по воздуху, на хромированных байках с горящими ободами, след которых оставлял в воздухе светящиеся линии. Они кружили, с ревом срезая круги над головами зрителей, вырисовывая в воздухе геометрические фигуры.
Толпа затаила дыхание. В креслах участились дыхания — и не от страха, а от восторга, как будто цирк будущего больше не был представлением — он стал реальностью.
Свет сгустился в центре арены. Механизмы под сценой загудели громче, и в центре поднялась платформа. На ней — Аксель.
Аксель Вэлис.
В чёрном фраке с металлическими наплечниками и сверкающим цилиндром. Он стоял, словно властелин этого мира. Его плащ развевался под незримым ветром, а волосы, золото-пепельные, сверкали в неоновом свете. В его руке блестела та самая палочка — не просто аксессуар, а символ власти. Он поднял её — и в это мгновение зрительские кресла начали медленно вращаться. Один за другим, люди поднимались в воздух, парили на месте, будто сидели в капсулах будущего. Иллюзия полёта, полной невесомости, космоса... Взоры приковывались к сцене.
Аксель говорил — и каждый его шёпот звучал, как гром:
— "Город чудес... Три ночи вы дарили нам вдохновение, как древние музы вдохновляли поэтов. Мы видели в ваших глазах веру. Смех. Страх. Любопытство. И это — наше топливо. Без вас не было бы нас."
Он сделал шаг вперёд, и его фигура размножилась — как голограмма, сотни Акселей окружили шатёр, глядя прямо в душу каждому гостю.
— "Мир будет меняться. Но мы останемся. Потому что магия — это не трюк. Это выбор."
Потом он наклонился вперёд, его голос стал интимным:
— "Не забывайте нас. Не забывайте чудо. Не забывайте, кто вы есть, когда огни гаснут."
Он посмотрел прямо на зрителей, и его улыбка стала мягкой:
— «Merci, mes chéris. Vous êtes toujours dans notre cœur.»
(Спасибо, мои дорогие. Вы навсегда в наших сердцах.)
И в этот миг вся сцена взорвалась светом. Огромные неоновые ленты закружились по арене, как змеи. В центре возник портал, из которого начали вылетать светящиеся кристаллы, рассыпаясь в воздухе. Голографические изображения прошлого, настоящего и будущего цирка проносились по стенам шатра, как киноплёнка жизни.
Публика ревела от восторга.
Но ребята — Лэй, Лью, Кевин, Перси, Мэган — не хлопали.
Они переглянулись.
— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — прошептала Мэган.
— Потому что это и не правда, — тихо ответил Перси.
Как только Аксель скрылся за завесой света, купол снова наполнился звуками. На сцену вышел он — тот самый ведущий, в тёмно-синем клоунском наряде, с широченными брюками, покрытыми вышивкой звёзд, и маской полумесяца. Его голос, чуть хрипловатый, был всё же на удивление бодрым:
— "Мои дорогие! Давайте немного переведём дух!" — сказал он, театрально раскинув руки.
— "Сейчас у нас будет небольшой перерыв — идите, поешьте, отдохните, и не пропустите самое главное: наш финальный прощальный номер! Он будет... фееричным."
С этими словами по шатру разнеслась музыка, и публика с воодушевлением начала вставать, выходить в сторону фудкортов. Ведущий поклонился, а на сцену вышли несколько клоунов, бросающих конфетти и крошечные мягкие игрушки в толпу.
Ребята, стиснув руки, выбрались из шатра. Повсюду — толпа, свет, яркие вывески, фонтаны газировки, сладкая вата, гриль, смех, музыка. Всё казалось... слишком весёлым. Нервно весёлым.
— Ребята, вы это видите? — Кевин кивнул в сторону фургонов.
Там, где вчера стояло как минимум десять ярких вагончиков, теперь осталось всего четыре.
— Или у меня паранойя, или тут чего-то не хватает...— пробормотал Лэй, осматриваясь.
— Не паранойя, — прошептал Лю, указывая пальцем за сцену, за занавес, где почти никто не смотрел.
Они подошли ближе, прячась за широкой колонной карусели. Там, за шатром, скрытно, но достаточно отчётливо, доносился разговор двух работников:
— Быстрее, загружай уже! У нас меньше двух часов!
— А чё так срочно-то? Мы обычно стоим хотя бы до утра.
— На этот раз всё по-другому. Как только финал пройдёт — мы уезжаем. Всё должно быть готово до начала прощального номера.
— А шатёр?
— Плевать. Оставим. Нам не нужен.
Ребята переглянулись. Сердца застучали.
— Они уезжают сегодня, — тихо проговорила Мэган.
— Сразу. После финала, — добавил Кевин, сжав кулаки.
— А дети? Те, кто исчез?.. — Перси не договорил. Он знал, все знали. Ответ был очевиден.
— Если они исчезнут — мы их больше не найдём, — Лэй опустил взгляд.
— Значит, финал — это последняя точка. После этого будет поздно.
Финальный акт подходил к концу.
Толпа, наполовину уставшая, наполовину всё ещё ослеплённая ярким великолепием кибер-цирка, вновь вернулась в шатёр. Места заполнялись, шёпот и волнение витали в воздухе, словно ожидание чего-то последнего — особенно важного, особенно странного.
Свет медленно гас, и вот — на сцену один за другим начали выходить артисты. Кто-то пролетал под куполом, кто-то выкатывался на сверкающих гироскутерах, кто-то шёл пешком — грациозно, по-театральному, низко кланяясь. Даже Аксель появился, сделал витиеватый поклон и растворился в дыму.
И вот она — Вивьен.
Труппа расступилось, и в центре сцены появилась Марта Вьен, как всегда безупречная — платье, отливавшее зеркальным блеском, глаза, в которых отражались десятки прожекторов. Она стояла спокойно, словно наблюдая за каждым, кто пришёл проститься.
— «Цирк — это не место. Это идея. Это не здание, а дыхание мечты.
Те, кто однажды шагнул под наш купол, навсегда носят его в себе.»
«Мы благодарим вас за эти три волшебных дня.
Возможно, вы забудете наши лица.
Но магия...
Она останется с вами навсегда.»
Она взмахнула рукой. Вокруг неё закружились ленты света, а затем...
Тишина. И в следующее мгновение — всё исчезло.
На глазах у сотен зрителей вся труппа, декорации, сцена, свет — всё рассыпалось, словно сделанное из пыли. Купол остался пустым. Только сиденья. Только зрители. Словно цирк никогда и не существовал. Люди молчали. Мгновение. Два.
А потом — движение. Люди начали подниматься, медленно, будто не веря тому, что произошло. Кто-то шептал «ну... всё закончилось», кто-то начинал хлопать, будто надеясь, что это часть шоу.
Но вдруг — тьма. Всё погасло. Резко. Без предупреждения. Абсолютная тьма. Ни одного огонька. Ни отблеска. Ни звука.
И только тревожные возгласы, паника и один большой страх.
— «Где свет?!»
— «Мой телефон! Где он?! У нас же забрали телефоны!»
— «Мама!»
— «Что происходит?..»
Толпа начала метаться. Кто-то упал. Кто-то вскрикнул. Звук множества шагов, дыхание, шорох, давка. Люди сталкивались, сбивали друг друга. Кто-то кричал, кто-то молча пробирался к выходу, который никто теперь не мог найти.
А наши ребята...
Они пытались держаться вместе, но в темноте, среди множества тел, звуков, паники — их раскидало.
Кевин и Мэган, сжав друг другу руки, попытались прорваться к центру шатра.
Перси с Лью упали, встали, и инстинктивно схватили друг друга.
Лэй... был один.
Он звал брата. Он кричал его имя, но голос утонул в общей какофонии ужаса.
И только одно ощущение висело в воздухе:
"Это не конец. Это только начало."
Темнота. Шум. Давка.
Где-то кричат. Кто-то толкается. Лэй нащупывает в кармане куртки второй телефон, тот, который он спрятал ещё в первый день. Трясущимися пальцами он запускает видеозвонок.
— «Ответьте... Пожалуйста...»
Экран пульсирует, гудит — и вот, появляется лицо Кевина.
— «Лэй?!» — он задыхается. — «Слава богу, ты жив. Где ты?!»
Перси появляется через пару секунд, его лицо покрыто испариной.
— «Ты с Лю? Он с тобой?»
— «Нет...» — голос Лэя срывается. — «Я... я потерял его. И Мэган тоже. Их нет. Вы не видели?»
Кевин молчит.
— «Мэган... Мэган исчезла. Я отпустил её руку на секунду — и всё. Она исчезла в толпе. Я думал, она с вами...»
— «Лю не со мной!» — перехватывает Перси. — «Я кричал его имя — ничего. Как будто он испарился. Лэй, что нам делать?!»
И тут что-то тяжёлое ударяет Лэя сзади, валит с ног. Он падает, вся масса людей словно прорывается сквозь него. Он отползает в сторону — и вдруг замечает небольшую дыру у основания шатра, между натянутыми полотнами. Он юрко ползёт туда. Внутри — чёрная, вязкая тьма, земля под руками — влажная, прохладная.
Фонарик.
Он достаёт телефон, включает фонарик — и в ту же секунду на несколько метров перед ним кто-то пробегает. Быстро. Без звука. У этих двоих в руках — что-то или кто-то. Человеческое тело? Он не уверен. Всё сливается.
Но мысль, как нож в грудь:
«Лью. Это Лью. Его брат. Его брат и Мэган.»
Лэй выключает фонарик и бросается вперёд, вслепую, почти на ощупь. Он слышит шаги. Бежит. Сердце гремит в груди. И тогда он видит свет за краем полотна шатра. Выбегает — и прямо перед ним проносится чёрный, беззвучный поезд. На вагоне — стилизованная маска клоуна. ьЛюди в цирковой одежде уже запрыгивают внутрь. У одного на плече — слабосилу фигуру в знакомом худи.
Лэй кричит.
— «СТОЙ! ЭЙ!!! ЛЬЮ!!!»
Поезд трогается. Он кидается вперёд. Падает. Встаёт. Бежит за ним.
Колёса гремят, железо визжит. Поезд ускоряется. Уходит. И только запах гари и пыль остаются в ночи.
Лэй мчался, будто в последний раз в жизни. Его сердце бешено колотилось, в ушах звенело. Он бросил телефон в металлическую дверь поезда, которая внезапно с шипением отъехала в сторону. Из темноты, подсвеченной неоновыми огнями от платформы, появилась она.
Марта Вьен. Красноволосая, с величественной осанкой, в том самом белом наряде, который запомнился Лэю с первого дня. Она смотрела на него с раздражением, но в её голосе проскальзывал интерес:
— Ты кто такой? Что тебе нужно? Представление окончено, мальчик. Возвращайся домой.
Лэй стоял, сжав кулаки. Ложь уже готова была сорваться с губ.
— Пожалуйста... заберите меня с собой. Я... я тоже хочу быть частью вашего цирка.
Он сам удивился, как уверенно прозвучали его слова. Хотел ли он этого на самом деле? Или его толкали страх, отчаяние и жгучее желание спасти Лью и Мэган?
Марта приподняла бровь, её глаза сузились:
— Дружок, ты уверен в своём решении? Если пойдёшь за мной... ты больше никогда не вернёшься назад. Никогда, слышишь?
— Да. Да, и ещё раз да! — Лэй почти выкрикнул это. — Я уверен!
Что двигало им в этот момент? Слова деда о пропавшем брате, образ Серафины, исчезновение близких? Или очарование хозяйки цирка, эта дикая смесь опасности и красоты, что витала вокруг неё, как сладкий яд?
— Что ж... — протянула Марта, щёлкнув пальцами. За её спиной мелькнула тень — возможно, кто-то наблюдал за ней. — И как же тебя зовут, мой ненаглядный?
— Я Лэй. Лэй Хоукер.
Его голос слегка дрогнул. В глазах сверкнула решимость, но внутри царила растерянность. И в этот момент, будто отголоском далёкой памяти, в сознании всплыли слова дедушки: «Никогда не говори с женщиной в белом с красными волосами. Если встретишь такую — беги».
Он не убежал.
— Лэээй... — протянула она с кошачьей мягкостью, почти мурлыча, — а я Марта. Марта Вьен, хозяйка Цирка Чудес.
Её рука протянулась к нему. И Лэй, не раздумывая, взял её.
Он даже не осознал, в какой именно миг его пальцы сомкнулись на её ладони. Как будто всё произошло само собой — как будто кто-то внутри него уже давно принял это решение.
Её рука была холодной. Не мёртвой, нет — но странно лишённой тепла. Сухая, лёгкая, почти воздушная — но в ней чувствовалась сила. Не физическая, а иная. Та, которая сковывает и ведёт за собой. И Марта потянула его. И именно в этот момент, когда их руки сомкнулись, а её фигура обернулась, чтобы втащить его внутрь темноты вагона, всё, что Лэй слышал, вспомнилось и вспыхнуло в его сознании. Всё.
Голос деда — «никогда не разговаривай с женщиной в белом, с красными волосами» — прорезал сознание, будто клинок по стеклу.
Голос Серафины — «если ты выберешь этот путь — назад дороги уже не будет».
Голос отца — «я всегда помогу, если ты позовёшь».
Голос Лью — испуганный, детский — «братишка, ты ведь всегда будешь рядом, да?»
Он должен был бежать. Он должен был кричать. Он должен был остановиться.
Но он лишь шагнул вперёд. Он не дед. Он не оставит. Если дед в своё время не смог — он должен. Он обязан. Он не позволит, чтобы его брат исчез, как исчез Леонард. Не позволит, чтобы Мэган стала чьей-то безликой куклой на чужом шоу.
Мир будто вздрогнул. Линия времени раздвинулась, разорвалась и снова сомкнулась, как удавка.
Лэй чувствовал, как сердце бьётся в груди. Он шёл в самую пасть чудовища, и делал это осознанно.
Ради Лью. Ради Мэган. Ради всех тех, кого не смогли спасти до него.
И вот он — шаг. Ещё один. Лестница вагона под ногами. Свет, вырывающийся изнутри, пульсирующий как магический прожектор. И голос Марты, тихий, как шелест:
— Добро пожаловать домой, Лэй Хоукер.