Сквозь нас

Утро встретило меня не солнцем, не запахом кофе и не спокойствием — а голосом Виктории. Её звонкий, раздражённый голос летал по квартире, как оса, которую невозможно поймать. Она что—то орала по телефону, потом хлопнула дверью ванной, а потом снова начала командовать отцу, будто генерал, опоздавший на войну.
Я лежала на кровати, уставившись в потолок. Спать не получилось — ни ночью, ни утром, только на пару часов. В голове было пусто, но тяжело. Как будто мысли есть, но они все — где—то под водой, на глубине, где я их не достаю.
Мила звала играть, тащила за руку, но у меня не было ни сил, ни желания. Я только натянула кофту, взяла поводок и пошла выгуливать Лаки. Просто чтобы дышать. Или хотя бы не слышать Викторию.
Мы вышли на улицу. Двор был облупленный, в лужах отражались серые стены домов. Воздух — как влажная тряпка, которая давит, липнет, холодит. Люди шли быстро, молча. Словно этот город — не место, где живут, а просто точка на карте, которую каждый хочет поскорее пройти.
Я шла по тротуару и ловила себя на странной мысли — меня здесь нет. Вот я иду, слышу свои шаги, вижу своё отражение в витрине — но не чувствую себя живой. Как будто я просто... изображаю.
Случайно, почти как в фильме, у книжного киоска я снова увидела Полину. Она стояла с той же книгой в руках. Как будто не прошло и дня. Как будто время у неё течёт по—другому.
— Привет — сказала я.
— Привет — ответила она и чуть улыбнулась. — Хочешь, покажу библиотеку? Она здесь рядом.
Я кивнула. Не потому что хотела — а потому что не хотела обратно.
Библиотека была старая. С деревянным полом, с высоким потолком, со скрипучими полками и запахом детства — бумаги, клея и времени. Полина чувствовала себя как дома. Я — как гость, но не совсем чужой. Она показывала мне ряды книг, рассказывала, что где они лежат. Удивительно, как можно быть такой тихой и при этом так уверенно двигаться в этом мире.
— Вот — она протянула мне одну книгу. — Твоя. Про девочку, которая тоже переехала.
Я взяла её в руки. Пальцы обожгло. Как будто она действительно была моя. Мы не говорили много. Но было не неловко. Это было странное молчание, которое ничего не требовало. На обратном пути я взяла Лаки за поводок и пошла домой уже чуть легче. В лифте он зевнул, уткнувшись мне в ногу.
Когда я зашла в комнату, телефон пикнул. Написал Артур
«Ну как там в твоём Чекаштане? Живая?»
Я улыбнулась. Первый раз за день. Я ответила
«Почти. Город давит. Люди молчат. Но встретила странную девочку с книгой.»
Ответ пришёл сразу
«Ты сама странная. В этом вы и сошлись.»
На секунду стало тепло. Как будто кто—то вспомнил, что ты есть.
Вечером я сидела в темноте. Свет не включала — смысла не было. Лаки уже свернулся у кровати. За окном светили фонари. Где—то на кухне шуршала Виктория, что—то гремело — но я не слушала.
Я лежала, уставившись в потолок, и увидела какого—то парня. Он чем—то отличался от других парней. Парень точно выше среднего роста. Походка у парня что—то другое, уверенная, как будто он был «самый опасный» парень в городе. Парень выглядел лет на 17. Широкие плечи, видно, занимается спортом. И по внешности красивый, на парне была лёгкая белая футболка с кожаной курткой, и вот тут я вспомнила, как мама описывала отца в молодости. Чем—то этот парень был похож на описание мамы об отце. Его глаза... да, глаза у него были особенные — глубокие, чуть усталые, словно в них таилась какая—то история, которую он никому не рассказывал. Я заметила лёгкий шрам на щеке — небольшой, но придающий ему какой—то свой характер. Он почти не улыбался, но когда улыбка мелькала, казалось, что это что—то искреннее и редкое. Мне казалось, что он словно ходит в своём собственном мире, не обращая внимания на остальных, будто вокруг него тишина и спокойствие, даже если вокруг шумно. И странно, но что—то в нём напомнило мне отца... Чёрт, опять... То, что рассказывала мама, — его сила и уверенность, которая всегда была рядом.
Но недолго было моего покоя. Как всегда, Виктория и отец орут как резаные. Я уже думаю, откуда у них столько сил орать на всю квартиру. Я помню, как первый год с Викторией Миле было страшно до ужаса, и каждый раз, когда мачеха с отцом орали, она бежала в мою комнату. Иногда они орали до утра. Раньше дома была настолько тишина, что я аж хотела орать на весь дом. Даже дом как будто играл в молчанку. А сейчас — скорее шум, ор. Я бы сравнила это с Москвой ночью, где все постоянно орут. Единственным моим спасением была музыка. Я легко и просто брала свои наушники и включала свои любимые песни на полную громкость. Наушники были подключены к моему телефону, поэтому меня не слышали, хотя после этого уши болели, но зато помогало от криков.
— Витя! Как же я от тебя устала, сил нет, — сказала Виктория слегка повышенным голосом.
— Вика, да ты мне уже достала! — рявкнул отец.
— Ах, я! — сказала Виктория раздражённо.
Вот опять. Интересно, что на этот раз — он не купил дорогую цепочку? Или может просто сказал, что её нет? Может, просто у неё нет настроения, и она решила поорать. Зная Викторию, это был скорее третий вариант или первый. Её имя, Виктория, означало победу, но по факту это должно было быть крыса. Может, она в год крысы родилась? Такой вариант в принципе возможен. Виктория была — стерва из всех стерв, офигенная манипуляторша. Если бы её когда—то позвали на роль стервы она бы идеально подошла на эту роль.
Я снова вздохнула, пытаясь не слушать их крики, но они врезались в голову, словно удары молотка. Мила, спрятавшись за углом, сжимала в руках свою мягкую игрушку, её глаза блестели от слёз, но она не плакала — просто ждала, когда это безумие наконец кончится. Мне хотелось обнять её, защитить, но я сама была как будто в ловушке.
Музыка в наушниках заглушала голоса, но я всё равно чувствовала, как сердце колотится в груди — словно я на грани срыва. Хотелось вырваться, убежать куда—то далеко, где тишина и покой, где не будет Виктории и её вечных скандалов.
В этот момент раздался звонок в дверь. Я оторвалась от своих мыслей, медленно подошла, сердце немного успокоилось — может, это кто—то новый, кто—то, кто принесёт хоть каплю нормальности.
Я снова вышла на балкон — проветрить голову от всех этих домашних "мелодрам". Сквозь сумерки двор выглядел почти пустым. Только редкие силуэты проходили между подъездами, кто—то выгуливал собаку, кто—то курил у стены.
И тут я его заметила. Опять.
Он шёл по дорожке, прямо перед нашим подъездом. Высокий, спортивный, в чёрной куртке, с таким уверенным шагом, будто весь этот район ему знаком до каждой трещины в асфальте. Волосы тёмные, лицо спокойное, но не безразличное — скорее такое, которое не оставляет без внимания. Не то чтобы красивый, но странно запоминающийся.
Он на секунду остановился, как будто что—то уловил — взгляд? шум? — и посмотрел в мою сторону. Не вверх, не прямо на меня. Просто в сторону дома. Мгновение — и он снова пошёл дальше, исчезнув за углом.
Я осталась на балконе, прислушиваясь к шуму города. Кто он такой — неважно. Но почему—то мне сразу стало ясно — он тут не просто так. И с ним, рано или поздно, наши пути пересекутся.