Высокодумственные

Я немного ленился, так поленился, но я рассказываю истории каждый раз, так кто же я такой и зачем почему? Оттого же!
Врач выписал мне справку.
Кса Хабара находился на приёме у врача. Мальчик сидел на врачебном кресле. Врач, сидя на месте пациента, выписывал справку о том, что Кса Хабара здоров. В полуметре от пишущего локтя врача из стены вылезло ухо. Врач посмотрел на ухо, и оно неторопливо скрылось обратно в стену. Врач поставил печать и вручил справку юноше.
- Спасибо, до свидания, - сказал Кса Хабара, выходя из кабинета.
- До свидания, - ответил врач.
Но Кса Хабара остановился, не схватившись за ручку двери. Напротив, он зашагал обратно по направлению к врачу, всё ещё сидевшему на стуле пациента. Кса Хабара посмотрел на макушку врача, опустил глаза на его лоб, скользнул по обогащённой рытвинами коже, пробежал по шее и зацепился за воротник халата. Впрочем, это был медбрат, которому не было и тридцати, но всё было не зазорно и поровну.
- Что тебе нужно, Кса? - спросил врач.
- Можно я надену ваш халат?
Врач смутился. Он приложил палец к переносице, отвёл в сторону и смотрел на парня.
- Только примерю, - юноша ласково улыбался.
- Халаты носят только врачи, - вставая, произнёс медбрат. Его уста были словно мёд. Глаза были серо-уставшие. Кисть руки его лежала на спинке стула. Кса Хабара хотел, чтобы его погладили по спине.
- Разве я не могу примерить одежду врача?
- Но ты ведь носишь школьную форму. Ни дети, ни студенты не носят её. Тебе мало твоей формы?
- Ни одна маскарадная ночь не проходит без певца и ботинка, словно скала на горизонте, сказала и уплыла, как сорочка и сотовые лепти, сороковые.
- Иди, Кса. Если ты станешь врачом, у тебя будет свой халат, - мёд растекался и расплывался, листая в переменчивом азуре абажуров.
- Я не собираюсь становиться врачом. Ты хочешь сказать, что я никогда не надену халат врача?
- Значит, никогда. Пролочок-волчок, сачок, маска́ и мазок, ма́зка, волочок, волочки, волосок. Разве не заветное для тебя не быть тем, кем ты не являешься? Примерять на себя несвойственные тебе личины? Обман порицается и вознаграждается наоборот. Чти закон.
- Я и жандармы, заядлые. Я думаю, что я всё ещё вправе попросить тебя дать надеть твой халат, потому что я тут же сниму его и верну тебе. Более того, об этом никто, кроме нас, не узнает.
- В твоих ушах всё так легко. Если я не буду соблюдать правила и чтить законы, то кто же это сделает? Не тебе ли корова мычала?
- Я корова мычала-изучала. Раскланиваюсь тебе, но я уверен, что я ещё надену твой халат, при этом я не нарушу ни одного правила.
- Мысли порицаются сильнее, чем поступки. Слова гораздо важнее того, что ты сделаешь. Сильно и преступник перепрыгивает через порог. Он помнит, что ступают стопами по ступенькам.
- До свидания, - из-за плеча кинул Кса.
- До свидания, мальчик. Ты не боишься грозы?
- Нет.
Кса Хабара вышел из лазарета. Он был уверен, что халат иногда висит на крючках в стене, прибитых на прибитую к стене деревяшку. Всё было так просто, но, раз уж врач не дал ему просто так, Кса Хабара всё равно не расхотел получить желаемое. Более того, он не знал, как его получить, если просить дальше уничижительно, а дума думская плетётся не хуже, чем корзинка. А по губам?
По улице-проулку Кса Хабара шёл. Собственно, гроза действительно была. Справку мальчик спрятал под ветровкой, засунув правую руку под левую ткань. Вторую руку он мотал, шея была открыта, не говоря уже о лице. Капли, как воск, обволакивали кожу, где-то трещало, громыхало, вспыхивало. Вокруг было столько высоких и уже мокрых объектов, что Кса Хабара не полагал, что его убьёт. Разве только неприятно мокрый слипшийся песок ластился к обуви и издавал непонятный звук, неслышный Ксе, потому что шум грозы перебивал многие звуки.
Но непогода не перебила звук, которого испугался Кса. Он был неожиданным не столь из-за того, что звук был действительно спонтанен и хаотичен, сколько из-за того, какое занимательное следствие вышло из этого звука. Для начала стоит сказать, что обычно люди стучатся в окно снаружи, с улицы, чтобы попасть в дом или обратить внимание присутствующих. В данном случае, наоборот, из помещения стучали Ксе, чтобы обратить его внимание внутрь. Эксцентричные взмахи руками, чтобы ты зашёл. Кса Хабара прошёл.
Это было бюро. Собственно, сколько бы ни было назначений и служащих, его позвали в каморку заведующего демографией. Кса Хабара пришлёпал внутрь. Не было колокольчика, чтобы никого не раздражать, особенно Базосу Бейзсефа. Из дверей высовывался Базосу:
- Проходи ко мне. Если тебя убьёт молнией, шандарашка, мне будет лишняя работа на записывание, документирование и освидетельствование тебя. Ведь тебя могло убить от конторы гораздо дальше, чем я тебя пресёк. А оно мне надо?
- Привет, Базосу Бейзсеф.
Кса Хабара мог вполне остаться в прихожей, но всё-таки гостеприимство растопило его сердце и заставило изучать всё дальше, глубже и больше. Кса Хабара приставил стул к столу, чтобы сидеть напротив Базосу. Он положил справку вверх дном.
- Что это такое? - Базосу Бейзсеф.
- Справка о том, что я абсолютно здоров.
- Разве тебе необходимо было узнать, здоров ли ты? - приподнял брови Базосу.
- Это было необходимо. Я здоров. В этом никто не станет сомневаться. Диалогичность.
- Дай прочитать... - действительно, Кса Хабара был здоров. - Это для школы? Ты в какой класс переходишь? В выпускной?
- Нет, в десятый.
- А всё же?
Немой вопрос. Действительно, ведь Кса Хабара переходил в одиннадцатый класс.
Наверное, Кса Хабара не знал, зачем ему была справка. Он очень даже знал, ведь всё и так было очевидно. Базосу Бейзсеф вопросительно сложил голову на подбородок руками.
- Неужели у нас будет ещё и обязательное медицинское освидетельствование?
- Отнюдь нет.
Базосу Бейзсеф открыл рот, Кса Хабара встал.
- Я думаю, я должен уйти.
Гром, капли пиявками и слизняками набрасываются на окно, всплеск молнии. Ветер усиливается, дождь шумит по крыше одноэтажного здания сильнее. Кса Хабара смотрит на песок на носке ботинка.
- Давай выпьем чаю.
Базосу Бейзсеф вскипятил чайник. У него не было сладостей и даже бутербродов, ведь Базосу уже всё съел, однако что-то в горячем чае в полумраке грозового облака в комнате есть? Как запомнить ножку стула в гостях, на которую ты смотрел, когда тебе было четырнадцать. В гостях в доме твоей семьи.
- Я думаю, тебе необязательно было брать справку о своём здоровье. Вряд ли у тебя были причины для беспокойства.
- Всё в порядке, ты прав, Базосу Бейзсеф.
Когда небо уходило, а открывалась синева, перед тёмной половиной небосвода и деревья, и стены, и капли становились рыжее от зачинающегося заката солнца. Поворот, переворот, заворот, уворот, выворот, шиворот-навыворот. Вздох! Вздор! Вдох! Дохыв!
Кса Хабара пришёл домой. Я так полагаю, моё поселение нельзя назвать большим. Я живу в Синих Лугах, кстати. Не удивлюсь, если об этом населённом пункте никто не слышал, разве мы только мало о ком сами слышали. Если это кто-то и прочитает, наверняка он будет из Синих Лугов, ведь на что-то другое надежды у меня нет. Так вот, я пришёл домой. Я открыл калитку, ведь нам не от кого закрываться в нашем дворе за сплошным, а то и крытым забором. В нашем доме с моим дядькой Соновайсом.
В закатеющем свете кухня не отличалась от того, какой она была всегда. Соновайс сидел на стуле между столом и стеной. Кса Хабара застал дядьку перед шахматной доской. Судя по тому, что фигур на доске осталось мало, Соновайс победил. Подперев щёку рукой, мужчина не двигался, а шахматной фигурой, которую держал в правой руке, флегматично стучал по клетке. Это был ферзь.
- Здравствуй, Кса, - протянул Соновайс. Впрочем, он сменил позу и сидел теперь так, будто он улыбался.
- Да, добрый вечер. Я хотел бы, чтобы ты не играл в шахматы сам с собой!
- Да нет же, почему? Я лишь любуюсь фигурами.
В глубоком детстве Кса любил деревянные фигурки шахмат. Но шахматы Кса теперь не любил, ведь он всегда проигрывал. Только он этого не замечал. Кса Хабара любил карты. Соновайс сказал, что именно поэтому люди и играют в дурака.
Кса Хабара задумался, царапают ли щёки Соновайса руки, когда он дотрагивается до лица. «Да чтоб я не брился в его возрасте! Я буду бриться каждый день, как можно ходить с щетиной!» Раньше и Соновайс ходил всегда с гладким лицом. Но он вскоре исправится, и под осень небритым его лицо почти не будет.
Любимое блюдо Ксы Хабары - макароны с сыром.