Прозрачно

— Пропустите меня, молодой человек, мне нужно с ним поговорить!

Виктор оборачивается и смотрит. Советник Хеймердингер. Он пытается протиснуться сквозь охрану, которая стоит на входе в палатку выступающих.

Джейс тоже оборачивается. Отрывает взгляд от бумажки, на которой написан текст для будущего выступления.

Прошло шесть дней после с выпуска последних новостей с упоминанием «мистера Гайоса», и Виктор почти расслабился. Даже допускал мысль, что Оливия действительно убралась вон из Рунтерны. Сегодня запланировано выступление всех советников перед городом. И выступление ученого-изобретателя. Виктор кипит идеями, но он также получил список того, что нельзя упоминать на сцене, и поэтому был хмур от полученных указаний.

1. Не говорить о чём-то, что выходит за рамки понимания людей.

2. Не затрагивать темы проектов, засекреченных государством.

3. Не рассказывать о личных наработках.

В общем, можно было говорить только про кофеварку, судя по всему. Виктор в принципе не знал, что скажет, и появившийся советник совершенно не помогает.

— Да пропустите же вы меня! Виктор! Скажи им! Джейс!

Охрана же стоит даже не дёрнувшись. Сегодня всем постам поступил указ о повышенной опасности, а значит, даже тем, кому доверяли — больше не доверяют. Вот так просто и тупо. Виктора уже трогали сегодня трижды. Это какое-то сущие наказание.

— Пустите его.

Джейс сжимает пальцами переносицу и отворачивается, стараясь скрыться с глаз советника и повторить речь, которую он и так идеально знает, еще раз.

— О, Виктор, дорогой, ты как?

Гайос хмурится. Всё, что могло случиться, уже произошло. Что ещё может быть? В отражении зеркала туалетного столика Виктор замечает и замершего Джейса, который украдкой наблюдает за ним. Вик ловит его взгляд и приподнимает правую бровь:

Ты мне что-то не сказал?

Джейс поджимает губы и отворачивается. Слишком резко. Виктору хочется его побить. Или засунуть трость ему в задницу, чтобы тот знал, как утаивать информацию.

Предатель.

Как так получается, что он получает информацию, касающеюся него, последним?! Виктор снова смотрит вниз — на Хеймердингера.

— Что случилось, профессор?

Советник поджимает губы, как и Талис пару секунд назад, потом качает головой и тянется ручками к ладоням Виктора.

— Ох, молодой человек... Мне очень жаль это говорить. Я думал, ты уже знаешь, —он мнется и отводит взгляд. Так, блять, скажет ли ему что-то уже хоть кто-то?! — Ваша квартира... Она... Взорвалась.

Хеймердингер опускает глаза, втягивает голову в плечи, словно это он все натворил. А Виктор смотрит и не видит ничего.

Что было в его квартире? Все наработки — в лаборатории. Дневник? Там одни мысли, а значит — не страшно. Кровать с ортопедическим матрасом? Купит новую. Любимая кружка? У него их две и одна в лаборатории. Одежда, книги — всё это можно купить. А так, в принципе, там нет ничего, что стоит слез. Гайос вдыхает. Старается сделать это максимально тихо. И выдыхает. Взорвалась и взорвалась. Он по убитым не горевал, а по неживому так и не станет точно.

— Все жители дома в порядке?

Виктор говорит это ровно. Хеймердингер вскидывает голову и непонимающе смотрит. Чужой взгляд гуляет по спине Виктора, и ему хочется побить Талиса сильнее. Теперь понятно, чего он так нервничает все утро.

— Д-да... Как вы, мальчик мой?

— Ничего страшного, — Виктор улыбается, хотя внутри всё дрожит, — Все изобретения и наработки остались в лаборатории.

Профессор взмахивает руками.

— Да вы что думает я говорю про какие-то безделушки?! Вы то как?

Как он прыгает с "вы" на "ты". Боже. Виктор присаживается на корточки и кивает со всей серьезностью, на которую способен.

— Все хорошо, профессор. Ничего страшного, — говорит, а у самого внутренности дрожат, — Куплю новую.

Профессор норовит обнять, но Виктор отстраняется быстрее. Утешение? Оно ему не надо.

— Ну ладно, хорошо, мальчики, готовьтесь к выходу на сцену.

Советник задумчиво кивает и поникший бредет к выходу из палатки. "Доброе утро" называется. Теперь понятна повышенная защита в приказе миротворцев.

— Ты не сказал мне.

Обвиняет сразу, не повернувшись. Наблюдает через отражение. Джейс застывает. Не поворачивается в ответ. Рука Талиса дергается к шее, но он одергивает себя. Чувствует ли он себя виноватым или будет прикрываться тем, что не хотел волновать Гайоса перед выступлением?

Виктор вздыхает и отворачивается, оседая на стул. Михаил уже, вероятно, в курсе. Писать ему нет смысла. Он опирается виском на пальцы и смотрит. На Джейса и через него.

Что такого ценного в тебе, парень?

— Прости, я не хотел...

— Молчи.

Виктор двигает ладонью в воздухе, словно смахивая речь с уст Талиса. Тишина — благословение, Джейс. Извинениями ничего не изменить. Да Виктору это и не нужно. Он подозрительно давно не испытывал страха. Когда подружился с ним и сейчас - все воспринимается просто как факт. Или же мозг просто блокирует болевые события. Тоже не плохо. Виктор поднимается и подходит к лестнице, которая ведет на сцену. Они с Джейсом следующие судя по тому, что на сцене слышен голос советника... Э-э-э. Толстый такой.

— Мы следующие. Соберись.

Виктор двигает бедрами вправо и влево, разминая суставы, чтобы перед публикой опираться на трость с меньшей силой. Словно она аксессуар, а не третья нога. Он до сих пор не знает, что будет говорить в микрофон.

***

На удивление всё проходит хорошо. Джейсу аплодируют всё время, замолкают, как только слышат хоть звук от него. Следят за ним, как хищники за добычей. Считывают всё: во что он одет, как говорит, как ведёт себя рядом с Виктором. Они потом будут мусолить эту тему дома, с друзьями, соседями. Все слова Талиса пропустят через мясорубку и выплюнут на первые полосы газет. Как всегда. Как обычно.

На Виктора многим все равно. Как и Гайосу на них, собственно. Но сегодня он получает больше внимания к своей персоне, чем раньше. Он еще при выходе на сцену подмечает, как навострились журналисты, но подумал, что их внимание привлекает советник Талис. Но, когда после его речи кто-то в толпе поднимает руку, Гайос соединяет все пазлы в одну картину. Конечно, как они могли упустить такие интересные темы, как его детство.

— Мистер Гайос, поделитесь с нами моментом, который вдохновил вас в детстве на поступление в университет Пилтовера!

— Виктор Гайос, что привело вас сюда из Зауна?!

— За какие заслуги вы стали так знамениты?

На последний вопрос Виктору очень хочется ответить. Его задаёт мужчина лет сорока. Низкий, тощий и противный. Неприятный.

Тоже хотелось бы достичь таких высот, да? Стать известным журналистом?

Виктор отвечает ему мысленно, стоя за трибуной, и сжимая её побелевшими пальцами. Улыбается. Широко. Словно все они лучшие друзья. Он даже Джейсу так не улыбался. Но Гайос улыбается и молчит. Он надеется, что кто-нибудь это прекратит, ведь вопросы совершенно не касаются темы выступления. Но никто не останавливает. Виктор плавно поворачивает голову к рядом стоящему Джейсу. Продолжает улыбаться.

— Что происходит, Джейс? — шепот, смешанный с ядом.

А Джейс, по глазам видно, еле сдерживает рвущуюся наружу ярость.

Хочешь защитить меня? Так уведи отсюда.

Джейс улыбается и подмигивает. Другим кажется, что Виктор задал что-то приятное своему напарнику. Как легко все у них. Судя по вспышкам их переброс информацией запечатлели на камеру.

Виктор переводит взгляд обратно. Смотрит на толпу, на журналистов и их микрофоны. Подмечает отсутствие охраны, а потом видит ее.

Оливия.

Как. Она. Его. Достала. Мисс Марк стоит в зелёном платье. Другого кроя, но того же оттенка. Смотрит хищно и улыбается, скалясь. Гиена. Виктор не знает, что творит, но ему хочется сделать хоть что-то, чтобы все затихли. Он приближает губы к микрофону и...

— Оливия Марк, — тишина наступает сразу в первых рядах. Журналисты разворачиваются, смотря в направлении взгляда Гайоса. Джонен холодеет на глазах. Она каждый раз считает, что победила, но на ход Виктора в ответ — теряет контроль. Или просто притворяется. Виктор не знает и с ума сходит от этого, — Приятно видеть вас на сегодняшнем мероприятие, — парочка журналистов старается протиснуться к ней через толпу, — Боюсь на сцену пригласить вас не могу, но пожелать приятного дня — да. Хорошо себя чувствуете?

Толпа молчит. Или Виктору так кажется. Он видит ее глаза. Только он и она в этой толпе. Больше никого. Змея и гиена. Что ты хочешь?

Оливия вскидывает подбородок, шагает назад. Растягивает губы в вежливой, но широкой улыбке. Отступает еще. А потом теряется в толпе так быстро, что Виктор даже не успевает что-то понять. Он дрожащими пальцами от напряжения достает телефон из кармана и набирает смс.

«Следи за ней».

После этого дружелюбная улыбка возвращается на его лицо.

— И если это всё вопросы, то было приятно видеть вас здесь, как и ваши улыбки! Предложения о новых изобретениях я принимаю и жду в любое время! За прогресс! — «и любовь» добавляет тихо.

Виктор разворачивается под громкие аплодисменты и взгляды потерянных журналистов, которые упустили двух очень нужных им людей. И уводит Джейса под локоть за кулисы, спускаясь обратно в палатку.

Боже, как он устал.

Виктор спотыкается на последней ступеньке, но мягкая ладонь обнимает его за талию, не давая даже пошатнуться.

— Спасибо.

Бурчит так, словно предпочел бы свалиться и подвернуть ногу.

Может и так.

— Это была Оливия?

Джейс отпускает партнера и усаживается на лестницу, зарываясь пальцами в свои волосы. Словно это он только что пережил маленькую атаку вопросами и увидел женщину, которую до этого чуть не убил.

Виктор хмыкает и наваливается на трость сильнее. Все же он очень устал. Даже отвечать Талису не планирует. Считает этот вопрос риторическим. Хромает к выходу, чтобы сбежать в более тихое место.

Конечно она, болван. Подружку с которой спал - не узнал?

Мда.

Виктор жестом приказывает пропустить его...

Взрыв происходит в трех метрах от него. Или просто так кажется. Сильный. Такой ударной волны, что Виктора сносит назад. Вернее, сносит его от охранника, который валится назад. Крики людей слышатся секундой позже, а потом...

Бах.

Бах.

Бах.

Еще три взрыва. Ни один из них не достигает палатки советника Талиса и его партнера. Но Виктор и так придавлен чужим тяжелым телом в железе. Ребра не сломаны, но дышать тяжело. Левая рука под спиной, но боли Виктор не чувствует. Правая придавлена головой миротворца и вывернута слишком неестественно. Виктор откашливается, поворачивает голову вправо и видит Джейса, который...

Джейса нет на месте. Нигде. Виктор моргает. Раз, другой. Где?

Старается спихнуть с себя солдата. Ворочается под ним. Если бы мог перекатиться, то так и сделал бы. Виктор поднимает чужую руку и скидывает ее. Трость бы помогла, но она откатилась, когда Гайос выпустил ее при взрыве, и лежит сейчас где-то у входа. Ему удается сесть и руками оттянуть себя от миротворца. Лицо солдата обезображено, как и левая нога, но в целом он выглядит нормально. Виктор тянется проверить пульс, но сейчас главное убраться от сюда самому, поэтому руку отдергивает.

Он садится, руками отталкивает тело и проверяет подвижность ног. Переворачивается на колени. Если бы не отправил Михаила за Оливией, тот помог бы ему встать. Как не вовремя всё это.

Виктор хрипит, снова кашляет. Сплевывает. Кровь. Блять.

Нос или лёгкие? Виктор пальцами касается переносицы, потом крыльев носа. Не больно. Значит... Но и дышать он может. А вот язык — болит. Он поднимается, опираясь на туалетный столик. Смотрит в зеркало и вытаскивает язык. Прокусил зубами. Ничего серьёзного. Облегчение накатывает внезапно, с головой. Боже. Он мог быть мёртвым сейчас. Или тяжело раненым. Но у него всего лишь припухший язык от прикуса и ноющие связки на руке. Придётся только походить с тростью под левой рукой.

Виктор поворачивается, осматривая палатку. Джейс остался на лестнице при взрыве...

Виктор замечает его. Талис... Он лежит у входа без сознания. И Гайос ступает к нему. Больную ногу тянет, она не контролируется больше мозгом, но ему так плевать. Так сильно. Он просто шагает ближе. Ускоряется, старается ступать быстрее. Без трости, без всего, ковыляет и падает на колени рядом с Джейсом.

— Джейс, Джейс, Джейс...

Пальцы моментально скользят к шее, пытаясь нащупать пульс. Левая рука укладывается на щеку. Чертчертчерт.

Джейс, пожалуйста.

Виктор вдавливает пальцы сильнее. Глаза щиплет, а горло стягивает узлом. Он хрипит и спускает ладонь на грудь Талиса. Сердце. Оно должно биться. Виктор припадает к ней ухом. Боже, пожалуйста. Но за палаткой так много шума. Все кричат. Гудят сирены. Виктор просто не может сконцентрироваться на биение самого важного органа в организме.

Бейся. Живи. Прошу.

Гайос смаривает слезы и дергается. Чужое предплечье оказывается зажато между его пальцами.

— Давай, Джейс, блять, живи. Не смей.

Пульс спокойный.

Бьется так, что кажется будто Джейс просто уснул. Виктор выдыхает и хрипло смеётся. Смешок. И еще один. Здесь.

Виктор бы поцеловал его. Очень хочется сейчас. Но он только склоняется, в совсем неудобное положение для себя, касаясь лбом чужого пульсы. Бейся сильно. Бейся.

Виктор не знает сколько времени так сидит и смеется. Со стороны все выглядит, как бред сумасшедшего, но плевать. В жизни так плевать ни на кого не было.

Виктор поднимает голову, оставляя горячий поцелуй на запястье и разгибается. Все тело щемит и болит. Тянет, но живет. Гайос ощупывает свои карманы и достает телефон. На стекле у того паутинка трещин от приземления двух тел на него сверху. Ничего. Починит.

Михаил писал ему трижды. Звонил один раз. Значит, уже в пути сюда. Значит бросил преследование Оливии. А она точно ушла уже. Обратно отправлять его нет смысла. Виктор сверяет время последнего сообщения. Тринадцать минут назад. Синица будет тут уже скоро.

Гайос смотрит на Джейса и понимает, что не чувствует своего тела. Он упадет в обморок от боли скоро. Только по этой причине Виктор укладывается на ковер, рядом с Талисом. Им обоим нужна медицинская помощь. Причем очень хорошая. С чаем и пледами.

Потолок такой обычный. Просто ткань, натянутая на четыре угла. Коричневого цвета с пятнами. Ничего особенного, но Виктор видит в тех пятнах картинки, как в облаках, и отвлекает себя этим. Ничего, сейчас придет Миша.

Но появляется на входе другой. Человек в маске и с ножом в руке. Виктор и не увидел бы это, если его по имени не позвали.

Гайос поднимается на локтях. Смотрит на предполагаемого убийцу и ничего не делает.

— Я от Синицы.

Виктор хмурится. А где тогда сам Михаил? А киллер убирает ножи в ножны и спускает маску под подбородок. Шагает к Виктору.

— Имя? — хрипит и голову опускает обратно на ковер.

— Нет имени. Есть кличка: Свечка.

Горит что ли ярко или пахнет вкусно?

— Где был?

Виктору как-то все равно на самом деле. Он задает вопрос просто для данности. У Джейса есть его телохранитель, а у него свой. И ни один не появился, чтобы их спасти. Только у Михаила было задание. А у... Свечки — нет. Так какого черта спрашивается?

— Михаил запретил приближаться и выждать минут десять. На площади были люди Оливии. Засада была для нас.

Что ж, логично. Виктор ищет подвох в словах, но удается только найти логику. Он раскидывает руки по полу. Все же он еще не до конца пришел в себя. Глаза прикрываются.

— Я посплю пару минут. Не могу больше.

Это правда. Виктор чувствует, что отключиться в скором времени. И лучше это будет лежа, чем как-то по-другому.

Хлесткий удар прилетает по одной щеке, затем второй. Виктор вздрагивает и распахивает глаза.

— Не спать, мистер Гайос. Мне требуется вывести вас отсюда.

Свечка поднимает Виктора на ноги, приобнимая того за талию, и закидывает его руку себе не плечи. Виктор промаргивается, старается помочь, чтобы снизить собственный вес. Подчиняется потому, что не в состоянии возразить. Находится на грани сна и реальности. Он отключается только после того, как его переносят на диван, а на соседний укладывают Джейса. Все в той же палатке, но на более удобном месте.

Вероятно, Свечка провел осмотр самостоятельно, а потом и позвал врачей. Виктор не знает. Просто он просыпается в больнице. На неудобной койке. В белой палате. И без Джейса.

***

— Распишитесь ещё и здесь, пожалуйста.

Виктор послушно ставит росчерк над линией. Сдерживает зевок и поудобнее перехватывает трость.

— Всё на этом?

— Да, мистер Гайос, можете быть свободны. Здоровья вам.

Ага, спасибо. Пригодится.

Он забирает свою часть бумажек, складывает их пополам и уходит из стерильно чистой больницы, которая ему надоела за пару дней больше, чем кофе из автомата.

Джейс оказался в соседней палате. К нему приставлены миротворцы для безопасности советника. Виктор вдоволь насмеялся. Один из миротворцев его чуть не убил, а тут — защита. Ха! Но они выполняли работу хорошо. Виктор понаблюдал и заметил: пропускали только определенного врача и медсестру, которые были в списке. Если кто-то из них не был тем, кто изначально был внесен в список — его не пропускали. Гайоса тоже сначала не хотели пускать. Но потом один из служащих получил тростью под колено и это было лучшим доказательством того, что Виктор и есть - Виктор Гайос.

Много калек, конечно, которые могли бы им притвориться. Джейс был под капельницами, но это все, что было лишним. Он спал, не просыпаясь те дни, что Виктор провёл в больнице. Проснулся почти перед выпиской Гайоса.

— Ви...

— Я здесь, Джейс.

Талис так и не проснулся нормально, чтобы поговорить. Просто открыл глаза, убедился, что перед ним его партнёр, и снова отключился. А Виктор так долго и глупо улыбался живому спящему Талису, что скулы заныли. Джейса должны были выписать через пару дней. А сейчас было время поговорить со ручными киллерами.

Одно смс. Одна сигарета. Три тысячи шагов. Один гранатовый сок. И Виктор оказался на месте, которое Синица называл «домом».

Трёхэтажная халупа. Меж досок — зазоры, которые пропускают ветер. Ветхая лестница. Все пахнет сыростью. Но приборы тут самые навороченные. Третий этаж переделан под самое новое, что можно было найти в Зауне. Крыша тут не протекала. Стены были из бетона, утепленные. Кровать стояла в углу. Односпальная. А в противоположном углу был стол и стул. На нем уместились компьютеры (целых три), тарелка с лапшой, бутылки алкоголя и огрызок яблока. Виктор показательно поморщился. На подоконнике лежал плед, и оно было его любимым местом. Сидеть на окне и смотреть на нижний город. Согнать Свечку с излюбленного места труда не составило. Виктор начал разговор, когда открыл сок и сделал первый глоток. Горько и сладко.

— Что вы знаете?

Он складывает руки на согнутых коленях и смотрит в окно. Не на ребят.

— Это Слава.

Михаил отвечает на вопрос, которого не задавали. Виктор видит в отражении, как названный «Слава» хмурится и порывается приблизиться к Мише для удара. Кидает на него взгляд исподлобья, сжимая кулаки. Сла-ва. Гайос перекатывает имя на языке. Одно "имя" лучше другого.

— Информация, Михаил.

Виктор напоминает и ждёт ещё пару секунд, пока киллеры усядутся. Слава падает на кровать, прикуривая. А Миша седлает стул, оставаясь напротив Виктора. Три мальчишки с русскими именами, которые считают, что могут обыграть весь мир.

— Я преследовал Оливию Марк по твоему приказу до момента ряда взрывов. Я прекратил погоню, так как твоя защита — приоритет.

Виктор машет свободной рукой в воздухе. Делает еще глоток. Пальцы сводит от желания отобрать сигарету у Вячеслава и прикурить самому. Он ведет носом, чтобы смахнуть запах.

— Это я и так знаю, Михаил. Меня другое интересует.

Он поворачивается и смотрит на Славу.

Давай, Миш, пойми, чтобы мне не пришлось произносить.

— Оливия появилась в толпе во время речи советника Талиса, — он ухмыляется уголком губ и боже, ты такая сучка Миша. "Советник". Не ты ли его называл пару дней назад парнем с красивой попкой? — С ней были ещё пять человек в черном и масках. У каждого — граната. Люди в толпе не заметили бы — уж очень похоже на обычный теннисный мячик. Но я ни за что не перепутаю чеку гранаты с кольцом на пальце. Я пробил по базам мощность такой взрывчатки. Не велика. Взорвись рядом с человеком — ничего сильнее ожога не случится. Но ударная волна сильная. Её люди, — Виктор морщится, — также шарили глазами по крышам. Выискивали меня со Славой. Я отдал приказ о том, чтобы он оставался в тени в случае взрыва, — Михаил тянется к Свечке и тот передаёт ему сигарету. Интересно. Виктор записывает это в мысленный дневник. Это стоит рассмотреть позже, — Я проследил за Оливией до магазина Мэджика. Потом упустил. Она, вероятно, специально петляла потому, что, судя по камерам на предполагаемом пути, она так и не пришла куда-то конкретно.

Миша выпускает колечки дыма в потолок, а потом возвращает взгляд к Виктору.

— Ясно, — Гайос делает еще глоток из бутылки и свешивает ноги с подоконника. — Есть где пожить?

— Бордель.

Синица никогда не предлагал остаться у него. И не предложит. Виктор знает это. Спрашивает потому, что жить с Талисом не хочется. А университетское общежитие слишком далеко от лаборатории.

Гайос хмыкает на Славы. Любишь шлюх, мальчик?

— Работайте.

Виктор встаёт, опираясь на трость, и равняется с Синицей.

— Мне нужно знать, кто она такая и чего ей, блять, надо.

Последнее распоряжение. Перед уходом он смотрит Славе в глаза и кивает. Не то чтобы был благодарен за спасение, но... почти. В ответ — такой же короткий наклон головы. Гайос не закрывает за собой дверь.

На кофте остаётся запах табака.

***

— Доброе утро, мистер Талис. Как вы себя чувствуете?

Цокот каблуков эхом раздаётся по периметру комнаты. Медсестра распахивает шторы слишком резко. Джейс щурится и натягивает одеяло на глаза. Он чувствует себя необычайно не выспавшимся. Словно не првалялся в кровати... Сколько?

— Сколько я тут? — спрашивает он, опуская одеяло и подтягивает себя в сидячее положение. Голова ещё соображает туго и медленно от препаратов. Появляется желание выдернуть иглу из вены, но медсестра опережает его, подходя с бинтами и какими-то бутылочками.

— Всего четыре дня, мистер Талис.

Она коротко и мило улыбается, а потом наклоняется и плавным движением извлекает иглу. Прикладывает вату, перематывает руку аккуратно.

Четыре дня. Че ты ре. Боже, как много. Джейс хмурится и прикрывает глаза. Видимо, капельница сдерживала головную боль. Он не может избавиться от мысли, что упускает что-то важное.

Или кого-то.

Виктор!

Талис в панике открывает глаза и смотрит на медсестру, которая стоит у стола, перебирая лекарства.

— Со мной должен был поступить ещё один молодой человек...

Она прерывает его кивком и поднятой ладонью. Затыкает.

— Мистера Гайоса выписали два дня назад, — она снова недовольно смотрит на Джейса, когда тот открывает рот. Не любит вопросы или что? — У него была лишь ранен языка и растянута мышцы плеча и запястья. Он в полном порядке по его же заверениям, — она умолкает, но под потерянным и строгим взглядом, спешно добавляет: — И по результатам обследования врача Иосифа тоже, разуметтся. Прошу вас, не думайте, что мы халатно относимся к своей работе.

Вероятно, так оно и есть. Джейс уверен, что у Виктора букет новых травм, но он их скрыл. Самодостаточный тип.

Джейс вздыхает и откидывается на подушки.

— Что было со мной?

Он может, конечно, прикинуть и сам, но помнится только как Виктор дошел до охраны и прогремел взрыв. Джейс не думал. Он в принципе редко, по словам Гайоса, это делает. Джейс большой и высокий. Ему потребовалось два быстрых шага, чтобы приблизиться к Виктору. Только Джейс не учел ударную волну, которая снесла с ног всех. Он бы прыгнул к Виктору, чтобы прикрыть его, но не успел. Он, вероятно, ударился о что-то головой, потому что помнит, как в голове потяжелело, а потом картинка перед глазами сменилась на радужные блики. Писк в ушах стоял невыносимый и он отключился.

— Вы неудачно ударились головой. Мы держали вас в состоянии сна для обследований мозга, — говорит медсестра и Джейс хмурится. МРТ так долго не делают, —Но сейчас все в порядке. Если будете хорошо себя чувствовать, то выпишем уже завтра.

Его мутит. Ему сейчас надо, а не через сто лет. Талис откидывает голову, стукается ею о балку кровати. Медсестра тут же возникает рядом. Цокот её каблуков делает все только хуже. Раздражает.

— Мистер Талис...

— Проваливай.

Он не открывает глаз, но садится, трёт затылок. Думать надо. Хотя бы немного. Иначе он так и будет биться о всё мозгами.

Медсестра отшатывается на грубый приказ и поджимает накрашенные губки.

Да, девочка, проваливай из этой комнаты и принеси мне кофе.

Джейс щурится, резко садится, свешивая ноги. Ладно, не стоило ей грубить. Ожидает головокружения или потемнения в глазах, но ничего подобного не происходит. Он поднимается, ступнями ощущая холод кафеля.

— Живо. И принеси документ на подпись о моей выписки. Через полчаса меня тут быть не должно.

Он машет рукой в сторону двери, и она разворачивается, чтобы выйти. Не спорит — уже хорошо. Только еще бы слушалась с первого раза. Джейс дожидается щелчка двери и вытягивает руки к потолку, потягиваясь. В бок и назад, чтобы прохрустеть каждый позвонок. Он разворачивается к окну.

Виктор где-нибудь истекает сейчас кровью скорее всего. Он ненавидит больницы. Поэтому неудивительно, что задерживаться не стал. И вряд ли его выпустили просто потому что он — здоров. Он, вероятно, пригрозил врачу не хуже самого Джейса. И присыпал все еще своим любимым сарказмом.

Белая палата залита солнечным светом и настроение само собой поднимается. Виктор подходит к окну ближе с желанием впустить в него свежий воздух. Но оказывается, что открывается оно на пару миллиметров. Предусмотрительно. Ведь Джейс бы мог сбежать если не все это. Всё это. Если бы он не был советником. Если бы не был чуть не убит на общественном мероприятии. А люди? Талис опирается на подоконник, опуская голову. Ловит хоть малейшее дуновение ветерка.

Люди. Кто пострадал? Есть ли погибшие? Кто это сделал?

Джейс помнил, как Виктор не ответил ни на один вопрос журналистов, но Оливию, которую черт знает как он заметил в толпе, окликнул и даже пытался поболтать с ней.

Оливия чудесная девушка. Но Джейс не знает, как ему быть, с тех пор, как прочел сообщение от Виктора.

Не верь ей.

Что и кто она раз Виктор впервые не многословен по этому поводу. И почему та статья вышла в свет от Оливии Марк. Джейс даже не знал, что она Марк. Они виделись несколько раз, но чисто для... Удовлетворения потребностей. Он так считал по крайней мере. Не более. А на бал она его пригласила после одних из таких вечеров. Вернее, предложила ему пойти вместе. А Джейс все равно на тот момент ещё не договорился ни с кем. Поэтому он согласился, утягивая её в новый поцелуй.

Не факт и то, что Виктор говорил про Оливию.

Она была мила, грациозна, раскована, и Джейса это очень подкупило. Невероятная. Она красиво смеялась с его шуток, которые иногда были не смешными. Касалась его руки, когда он начинал теребить край манжета от нервозности при виде неприятных личностей. Была учтива. Не наступала на ноги в танце.

А Виктор наступал бы. Он бы в принципе танцевать не согласился. Но Джейс его бы схватил на руки и крутил сам. Виктор легкий — это было бы не сложно.

Но с ней тоже было хорошо. И с ней было можно.

Но Джейс вспоминает сообщение вновь и ведёт шеей до щелчка. Что между Оливией и Ви? Она явно пытается его... Что бы не стояло за всем этим — из их бойни победителем выйдет один. Джейс не знает на кого ставить. На милую, хрупкую девушку с хитрым прищуром? Или парня инвалида, который может своей тростью за два удара отправить человека в нокаут?

Может ли Оливия быть причастна к взрывам на площади? Вполне. Верит ли Джейс в её причастность? Ну он... Сомневается. Он ничего о ней не знает, но почему-то доверие уже установлено. Как и к Виктору.

Сколько раз тот его прикрывал? Да уже этого достаточно. И поэтому Джейс держит нейтралитет, но в случае чего готов броситься под ноги Гайоса, а не Оливии Марк.

Его выписывают через тринадцать минут и двадцать одну секунду. Врач всё это время поджимал губы и фыркал на каждую остроту Талиса. Когда Джейс выходит на парковку, он называет водителю адрес своей квартиры со странной уверенностью, что Виктор уже там.

***

Виктор сопит, лежа головой на подлокотнике дивана. Слюни не текут, но Джейс не удивился бы. Трость опирается о коленку, которая не уместилась на ширине мебели, и сжата в кулаке. Вик выглядит умиротворённым.

У Джейса уголок губ дергается в полуулыбку. Как Виктор вошёл — знать не хочется. Главное — дверь на месте. Это уже хорошо.

Талису очень хочется стукнуть кулаком об стену, чтобы увидеть реакцию Виктора. Но сильнее хочется просто усесться на пол и смотреть, смотреть. Смотреть. Вечность. На то, как Виктор спит. Выглядит спокойно.

Джейс всё же слишком явно улыбается.

Виктор доверился ему. Он уснул на чужой территории и не проснулся, хотя Джейс достаточно громко хлопнул дверью при входе, и уже битые пять минут просто прожигает дыру в партнере.

Красивый и милый.

Недавно Джейс так думал и об Оливии. Характерная ли это черта для хитрых и безжалостных людей?

Он не хочет об этом думать. Думать, что Виктор может предать. Бросить. Соврать. Или бог знает, что еще. Джейс просто хочет Виктора себе. Как красивую машину в гараж. Или звёзды с неба.

Талис решает, что может позволить себе ещё несколько минут попялиться на Гайоса, но только в более удобном положении, а не стоя с головокружением под руку. Поэтому Талис двигается вперед. Главное — тихо-о.

Все планы летят к чертям, когда Джейс, столь увлечённый Виктором, спотыкается о ковер и, чтобы не потерять равновесие, переносит вес на другую ногу со слишком громким топом. А рука, как и хотел Джейс в начале, стукает об бетонную стену.

Блять.

Виктор моментально распахивает глаза, резко приподнимается и выставляет трость перед собой на манер щита. Он выглядит очаровательно даже так. Джейс не удивляется ловкости и реакции партнёра, как и тому, что тот распахивает глаза, когда признает Джейса и валится обратно на диван, скукоживаясь.

Балда.

Нога и спина у тебя всё те же.

Джейс улыбается и опускается на колени перед диваном. Его тёплая ладонь осторожно ложится на колено Виктора. Гайос вздрагивает и тянется пальцами к чужой руке.

Убрать? Нет, Ви. Не так быстро.

Джейс отталкивает ладонь, которая мешком валится вниз. Видимо Виктор и правда плох, раз не спорит. Гайос молчит, смотрит исподлобья сверху вниз и кривит губы. В отвращении или...? Джейс так и не понимает.

— Сбежал от врачей?

Пальцы скользят по ортезу, прощупывая коленную чашечку через прорези. Воспаления нет. Как и ответа на вопрос.

Виктор боится врачей. Если то, что он испытывает можно так назвать. Джейс видел его настоящее состояние единожды и единственным желанием тогда было — увести Виктора из этого белого ада, как можно быстрее. У него тряслись руки, он смотрел сквозь Джейса и не впопад угукал и кивал. Словно что-то понимал на самом деле. Он и шага пройти не смог без поддержки Джейса. Просто потому, что врачи в халатах проходили мимо часто, а людей на каталках в крови было много. В тот день произошло какое-то происшествие в Зауне и десять пострадавших доставили в больницу. Как понял Джейс из слов — всхлипов — Виктора, там был кто-то очень важный и дорогой для него. Но Гайос совершенно растерялся, увидев кровь. И врачей. И мигалки скорой. И, вероятно, все вместе дало такой эффект, но Виктор после того, как они покинули место, объяснил все тремя словами: не люблю больницы. Прекрасно. Не люби, но терпи. Джейс ненавидел эту поговорку, но болезнь Вика требовала постоянное наблюдение у врача. Гайос сказал, что у него свой врач, а Джейс не стал вдаваться в подробности. Особенно зная, как Виктор реагирует на белые стены и одежки.

Талис задевает пальцами какое-то место на колене, и Виктор дергается. Молчит.

Больно ведь, дурак. Почему не попросишь остановиться?

Джейс принимает решение за него. Отнимает руки и присаживается на пол, складывает ноги в позу йога. Его часто ругала в детстве мать за любовь к сидению на полу. Называла азиатом. Только Джейсу было удобно и нравилось такое слишком сильно, что он не переставал усаживаться на твердую поверхность, предпочитая ее — мягкой. Виктор иногда разделял с ним его любовь к данному занятию, но с его больной ногой — это означало только серьезность предстоящего разговора, а не любезность. Джейсу было все равно.

— Сколько порч ты нагнал на лечащего врача в этот раз?

Маленькая игра, придуманная Талисом, которой он жутко гордился. Больше, чем любыми из изобретений или положением в обществе. Это было не трудно — придумать. Виктор постоянно язвил. Всегда и везде. А в больницах градус рос за пределы возможного. И на каждое неясное шипения Виктора — Джейс загибал пальцы. Это и было проклятьем. А как иначе назвать разговор на парселтанге от парнишки из нижнего — страшного — города?

— Не считал, — Виктор перекидывает больную ногу на вторую, закрываясь, — Прости, что без приглашения.

Гайос никогда не извиняется. Его «прости» звучит так, будто он сделал одолжение своим поступком. Например — пришёл к Джейсу. Талис давит улыбку. Виктор не пришёл бы, если бы Джейс не пригласил. Поэтому всё равно. Есть свободная комната — и слава богу.

Джейс ладонью ерошит волосы и поднимается. Он хочет пообедать и проспать сегодняшний день. Больница и её снотворное — это хорошо. Только он не выспался. Совсем. Талис не знает, что думает Виктор о его планах, но он взрослый мальчик — сам решит.

— В следующий раз прихвати коробку клубничного мороженого и врывайся сколько хочешь, — Талис жмет плечами, — Завтракать будешь?

Виктор не поправляет его с названием приема пищи. Только коротко улыбается уголками губ и тоже встаёт. Джейс порывается помочь, но сдерживается усилием воли.

Сам. Справится.

— Нет, благодарю, — о, каков джентльмен, —Я уже разложил вещи в свободной комнате. Там были чьи-то духи, и я их выбросил. Надеюсь, ты не против.

Гайос чуть сужает глаза. Джейс замечает это только благодаря малому расстоянию между ними. Хочется сказать, что это духи Оливии, что чистая правда, но судя по выжидающей реакции Виктора — он и так это знает. Талис качает головой.

— Нет, не против. Мне все равно они не нравились.

Кивок в ответ.

Прошёл проверку, мистер Гайос?

— Я буду в лаборатории. Вернусь вечером. Не жди и ничего не готовь на меня.

— Я не твоя домохозяйка, Виктор.

Джейс недобро щурится и разворачивается к проему кухни.

Катись-ка ты отсюда, Вик, пока я тебя не...

Щелчок двери обрывает начало чего-то большего.

Джейс слышит хлопок, и не сформировавшаяся мысль обрывается совсем. Просто ушел? Без «пока" и "до свидания"? Джейс хмурится недовольно. Зануда и болван.

Как он только мог считать его милым недавно.