Глава 19. Часть 2.
О смерти Клэр я узнала утром, когда телефон завибрировал на металлическом ящике, вырывая меня из тревожного сна. Сообщение от нашего источника в редакции было коротким, как удар в живот: «Клэр найдена мёртвой. Полиция говорит — самоубийство.» Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица, а пальцы сжали телефон до хруста. Мир сжался до экрана, до этих слов, которые резали меня, как нож.
— Дэвид, — позвала я, голос был хриплым, горло пересохло. Он поднял взгляд от ноутбука — на экране были сообщения от Хейзела Марка — и сразу понял. Я показала ему экран. Его глаза потемнели.
— Они добрались до неё, — сказал он глухо, но в голосе звенела ярость. — Кравен знал, что она была нашей связью. Теперь он думает, что мы отступим.
Мы поехали к её дому, несмотря на риск. Улица перед домом была оцеплена: полицейские машины, мигающие огни, толпа журналистов и зевак за жёлтой лентой. Мы держались в тени, в переулке, где пахло сыростью. Я смотрела на окна её квартиры на третьем этаже. Полицейский, которого я знала — Тони, с вечно виноватым взглядом, — прошептал нам: перерезанные вены, бутылка виски, записка. Самоубийство. Но я знала правду. Это была расправа.
Позже мы пробрались внутрь — с ключом, который Клэр передала нам заранее. Внутри было тихо, но тишина давила. Запах крови смешивался с ароматом жасминового чая. Следы борьбы были повсюду — перевёрнутый стул, разбитая рамка с фотографией, чашка с осадком. Это не было самоубийством. Это было убийство — с той же холодной точностью, с которой убили Джоанну и зачистили свидетелей.
Я стояла в центре комнаты, сжимая кулаки. Клэр была нашей союзницей, женщиной с огнём в глазах, которая верила в силу слова. И теперь она мертва — из-за нас. Я вспомнила Стеллу и её слова: «Запоздалые». Мы не могли позволить, чтобы имя Клэр стало ещё одним запоздалым именем. Я вспомнила Лору — её лицо, её смех, её смерть. Старая рана открылась, смешалась с новой. Клэр заслуживала большего.
Дэвид осматривал стол, его движения были механическими. Он держал записку — написанную её рукой, но я знала, что её заставили. Его челюсть напряглась. Он проглотил гнев, но глаза горели.
— Это Кравен. Или его люди. Они знали, что она — наш голос. Они хотят, чтобы мы испугались. За Стеллу. За всех, кто жив.
Я кивнула. Слёзы жгли глаза, но я не позволила им пролиться. Клэр заслуживала не слёз, а правды. Она умерла, потому что поверила — в нас, в Джоанну, в Стеллу. И теперь это дело стало личным. Местью.
— Мы не остановимся, — сказала я твёрдо. — Они думают, что убив её, заставят нас замолчать. Но это их ошибка. Мы защитим Стеллу. И закончим это.
Дэвид шагнул ближе. Его рука коснулась моей — лёгкое, но твёрдое касание. Искра. Напоминание: мы не одни. Его пальцы были холодны, но их тепло проходило сквозь мою кожу, как обещание.
— Тогда мы найдём их, — сказал он. Голос тихий, но в нём — сталь. — Кравена. Карлсона. Всех, кто стоит за этим. Мы заставим их заплатить. Ради Клэр. Ради Стеллы. Ради Джоанны.
Я кивнула. Гнев превратился в холодную решимость. Я надела броню. Клэр была голосом. Теперь — мы. Мы стали громче. Мы вернулись в мастерскую, где нас ждали диктофон Джоанны, фотографии Стоуна и "Красная Папка". Я сжала диктофон, как будто держала сердце Джоанны. Охота продолжалась. Мы больше не были добычей. Мы были теми, кто тянет леску. Мы были светом, и Кравен знал — его мир трещит по швам.