Глава ІІ - теория разрушения.
Он был пьян. Это всегда помогало.
Виски оставлял на языке тёплое послевкусие, в голове - чуть пульсирующий звон. Дмитрий Давидов сидел в кожаном кресле у своего камина и щёлкал пальцами по стеклянному бокалу. В комнате было темно, за исключением оранжевого света огня и мягкого блика от свечей. Он всегда предпочитал старомодные вещи: виниловые пластинки, ламповое освещение, женщин с ярко очерченными губами и холодом в голосе.
В тот вечер она пришла не как женщина, а как обещание смерти, закованное в шелест тканей и тихие каблуки.
- У тебя красивые руки, - произнесла она, садясь напротив.
- Ты пришла, чтобы сделать комплимент или убить меня? - усмехнулся он, не оборачиваясь.
- А тебе не кажется, что это - одно и то же?
На ней был угольно-чёрный костюм, идеально сидящий по фигуре. Белая рубашка, на один лишний пуговичный шаг расстёгнутая, создающая иллюзию случайности. Волосы - собраны в строгий пучок, из которого преднамеренно выбивалась одна прядь. Губы цвета засохшей крови, туфли - острые, как предчувствие.
Она не принесла оружие.
Она принесла информацию.
- Ты знаешь, что он говорил про тебя, да? - Дмитрий смотрел в огонь, как будто там была сцена, достойная внимания.
- Все мужчины говорят. Но не все доживают до того, чтобы пожалеть об этом.
Он усмехнулся. - Твой голос - как яд. Медленный, но чистый. У тебя были все возможности. Почему сейчас?
Она подошла ближе.
- Потому что ты знал. И молчал.
- Тебе не страшно? - Он не поворачивался. Просто пил.
- Я никогда не боюсь в присутствии искусства, - ответила она, подойдя к нему вплотную.
Рука в кожаной перчатке скользнула по бокалу. Она не касалась его кожи. Она касалась только стекла. Потом - дно бокала. Потом - его внутреннего края. Почти неощутимое движение. Он не заметил.
Она вышла молча.
Не оставив ни следа, ни запаха.
Только дрожание воздуха и закрывающуюся дверь.
***
На следующее утро в отделе стояла тишина. Даже Саня не шутил.
Макс вбежал в кабинет, не сняв пальто. На виске - пот, под глазами - тень. Его волосы были небрежно приглажены назад, а на руке - всё ещё оставалась полупустая кружка с остатками кофе из автомата.
- Что значит - брат?!
- Тот же профиль, Макс. Тот же тип жертвы. Тот же идеальный порядок. Ни одного отпечатка, ничего лишнего. Всё будто стерто, - проговорил Егор, передавая папку.
- Это не убийство. Это... демонстрация.
Он листал фотографии. Всё - как по учебнику: следов борьбы нет, отравление - не обнаружено, камер - отключены. Дмитрий Давидов - второй юрист, второй брат. Второй человек, который годами водил дела, защищая тех, кого другие даже не касались. И теперь - он мёртв.
Аслан прошёлся по комнате:
- Это делает кто-то, кто знает, как мы работаем. Кто-то, кто на два шага впереди.
Макс сжал губы.
Он чувствовал это в груди - давление, тревогу, раздражение. Но больше всего - непонимание. А это он ненавидел больше смерти.
- Мы не ищем следы. Мы ищем пустоту, которую оставил убийца.
- Или убийца - это не то, что мы себе представляем, - тихо добавил Аслан, глядя на карту на доске.
Макс выдохнул.
- Позовите её.
***
Адель появилась спустя час.
На ней был чёрный плащ, под ним - чёрное платье, чёрные лаковые туфли и очки с тонкой серебряной оправой. Она вошла, будто уже знала, что все взгляды упадут на неё.
Макс поднял глаза.
И снова - это противоречие. Он знал, что не может ей доверять. Но знал и другое: она - ключ к разгадке. Или к гибели. В его случае, вероятно - и то, и другое.
- Снова вы, профессор. Уже не просто консультант, а... постоянный гость.
- Там, где тени повторяются, нельзя игнорировать закономерности, - спокойно ответила она, присаживаясь к столу.
- Ты знаешь, что это похоже на театральную постановку? Чистота, порядок, почерк. Ты уверена, что это не твой ученик? Или... поклонник?
Адель чуть улыбнулась.
- Макс, ты начинаешь звучать ревниво.
Макс встал и подошёл к доске с фотографиями.
Тишина между ними была напряжённее, чем любой диалог. Все в комнате чувствовали: происходит нечто слишком личное. В этих взглядах были догадки, страх, желание, раздражение - но истина скрывалась в их молчании.
Адель разложила фотографии перед собой.
- Этот человек боялся быть разоблачённым. Паранойя, изоляция, алкоголь. Такие люди не становятся мишенью случайно. Их готовят. Долго. Мягко. Без шума. Их пугают собой.
- И ты считаешь, что убийца пугает?
- Нет, - она подняла глаза на Макса. - Он привязывает. Делает себя центром. Уводит в зависимость. И только тогда - исчезает.
Он проглотил вопрос, который возник у него в голове.
Потому что вдруг осознал:
она описывает не преступника. Она описывает... себя.
***
Позднее, Макс стоял на балконе отдела. Ветер срывал с пальцев папку с фото. Он курил, хотя почти бросил. У него в голове звучали её слова, как мантра. Или как предупреждение. Он хотел в неё вцепиться - разумом, вопросами, разъярённой логикой.
Но чувствовал, что с каждым её появлением он становится всё мягче. А она - только острее.
Именно тогда он впервые произнёс про себя вслух:
А что, если она - не просто часть расследования? А нечто большее.