Ночные огни
Второй тайм.
Всё стало грубее.
Поляна — разбитая, словно отражение общего состояния. Судья не всегда успевал — карточки шли одна за другой. Ошибки — по цепочке.
Ты двигалась вдоль бровки. Камера работала. Иногда ты забывала дышать — так сильно давила атмосфера.
Игроки нервничали. Кричали. Кто-то сорвался на помощника тренера, кто-то — на самого себя. Атаки — рваные, будто музыка без ритма. Мяч метался, будто отказывался слушаться.
Кенан играл хладнокровно, но на грани.
Он контролировал себя — но ты чувствовала, как трудно ему даётся этот контроль. Несколько раз его толкали — и он сдерживался, молча. Один раз — сорвался и резко выкрикнул в сторону судьи. Камилла в этот момент что-то крикнула с технической зоны — но он её даже не повернул головы.
Ты видела всё. И не вмешивалась. Только снимала.
Финальный свисток.
Ничья.
С ощущением проигрыша.
Команда шла в подтрибунку, молча, уставшая. Кому-то тренер хлопал по плечу. Кто-то сразу направился в душ, не глядя по сторонам. Разбитые, опустошённые.
Ты осталась на поле чуть дольше. Убрала технику, помогла стафу с коробками, отключила микрофоны. Потом — поднялась наверх, в зону видеорежиссуры. Сдала карточки с камер, сверила тайминги.
Всё — по автоматизму.
В отель ты возвращалась в тишине. Одна. Капюшон накинут, шаги тихие. На ресепшене дежурный устало кивнул, как всегда. В холле — пара массажистов и один игрок на раскатке. Всё — гаснущее, тусклое.
Ты поднялась в номер. Закрыла дверь. Прислонилась к ней спиной и выдохнула. Долго.
Плечи болели. Глаза щипало. Ты даже не переоделась сразу — просто села на край кровати. Рядом — сумка с техникой. Камера. Кофта пахнет полем.
На экране телефона — пропущенный.
Кенан.
Ты не перезвонила. Не ответила.
Ты стояла у окна. Мадрид — внизу, в огнях.
А внутри — всё запутано.
Ты всё ещё злилась. Всё ещё не отпускала. Всё ещё думала о ней, о Камилле. Хоть он и отстранился. Хоть он и делал шаги. Но она была рядом. А ты — нет.
Телефон загорелся снова.
Сообщение:
К: Я рядом. Ни шагу в её сторону. Ты — единственная, кто имеет значение. Просто поверь.
Ты не ответила.
Выключила экран.
И уснула.
Сон был коротким и тревожным. Ты проснулась разбитой. Снова рано — раньше будильника.
На этот раз — волосы собрала в пучок. Макияж. Камера, штатив — в руки. На завтрак — только лёгкий кофе.
В зале сборов — пусто. Ты первая.
Открыла ноутбук, начала выгружать отснятое.
Вошёл Кенан.
Медленно. Сразу поймал твой взгляд.
Но не подошёл.
Ты услышала, как Камилла позвала его:
Ка: Кенан, ты можешь?
Он повернулся. И в первый раз — не пошёл сразу.
Остался стоять. Смотрел на тебя.
Ты не отводила взгляд. Не улыбалась. Просто молчала. Но это — уже не холод. Это — ожидание.
Он стоял в нерешительности, словно ждал, позволишь ли. Не жестом — взглядом. Но ты ничего не сделала. Просто смотрела. Он понял. Медленно пошёл к Камилле.
Ты посмотрела вслед. Камера в руках будто потяжелела.
Работа началась рано. Выезд на стадион. Съёмка разминок, интервью с персоналом, монтаж под вечерние кадры. Ты почти не останавливалась — в наушниках музыка.
На поле — он.
На трибуне — ты.
Ты снимала, молчала, выбирала план за планом. В объективе — не только игра, но и напряжение, которое будто струилось между вами.
Он чувствовал твой взгляд, и ты это видела — по тому, как он задерживал дыхание после каждого касания мяча, как чуть поворачивал голову, проверяя, где ты. Но ты не давала знака. Ни жеста. Ни полуслова.
В перерыве ты стояла у края поля, под навесом для персонала. Дождь моросил. Камера — под курткой. Из раздевалки вышел он — первым.
Увидел тебя.
Подошёл. Близко. Но не вплотную.
К: Ты всё ещё злишься?
Ты сделала вид, что поправляешь объектив. Не подняла глаза.
Т/и: Я просто работаю.
Ты спокойно ответила, а Кенан заговорил чуть тише.
К: Я держу слово. Не подхожу к ней. Не позволяю ей подходить. Это не мгновенно. Но я делаю, как обещал.
Т/и: Я вижу.
Он кивнул. Медленно. Не уходил.
К: Я не знаю, как сделать, чтобы ты снова была рядом. Но если нужно — буду начинать каждый день с начала.
Т/и: Просто не говори мне ничего. Покажи.
Он понял. Развернулся и ушёл — не молча, не обиженно, а с тем самым подтверждением: услышал. Принял. И будет делать.
Вторая половина матча была острой. Игра — резкая, рваная. Мяч — не держался. Пасы — ломались. Даже публика это чувствовала.
Ты стояла у самой кромки поля, камера в руках. И заметила: в одном из эпизодов Кенан проигнорировал жест Камиллы — она показала на планшет, что-то хотела сказать, а он не подошёл. Ушёл в другую сторону, к тренеру.
Ты почувствовала, как внутри защемило. Не радость — но что-то сдвинулось. Первое.
После матча — поздняя обработка кадров. Ты сидела в редакторской комнате, одна. Все разошлись. Твои пальцы устали, глаза резало.
И вдруг — лёгкий стук в дверь.
Он.
Ты не удивилась. Но всё равно замерла.
К: Можно?
Т/и: Ты уже зашёл.
Он сел напротив. Молчал немного. Потом тихо:
К: Ты видела, что я отстранился?
Ты кивнула.
Он посмотрел на ноутбук.
К: Мне неважно, сколько времени это займёт. Главное — чтобы ты снова могла доверять.
Т/и: Я не хочу ревновать. Просто не хочу снова стоять в стороне.
Он вздохнул — облегчённо.
Подался вперёд. Тихо:
К: А я не хочу, чтобы ты когда-либо чувствовала себя так. Я с тобой.
Ты выключила ноутбук. Медленно поднялась. Он не делал резких движений. Просто поднялся вместе с тобой.
Вы вышли из редакторской. И шли молча, бок о бок, пока не дошли до лифта. Он нажал кнопку. Ты смотрела вперёд, он — на тебя.
Когда двери открылись, он задержался:
К: Я могу остаться. Только посидеть рядом. Если хочешь.
Ты сделала шаг внутрь кабины.
Повернулась к нему.
И не ответила — но не закрыла дверь.
Он зашёл следом.