Холодные улыбки
Второй тайм близился к финалу. Ты всё ещё была в движении — в точках между техническим постом и координацией. Внутри — гул, почти как звук крови в ушах. Всё снаружи — будто в лёгком замедлении.
И снова она.
Ты увидела её издалека — девушка в светлом пиджаке, микрофон в одной руке, планшет в другой. Она стояла в полуоборота к Кенану, чуть наклонив голову. Смеялась — легко, красиво, так, будто не было сейчас вокруг десятков камер, сотен людей, этого плотного напряжения. Как будто она знала, что в радиусе двух метров от Кенана она — в кадре.
Он стоял спокойно. Ровно. Но...
Он заметил, что ты смотришь.
Ты быстро отвела взгляд.
Тебе показалось, или в его лице на мгновение что-то изменилось?
В ухо снова пошёл сигнал. Техническая группа перегружала систему, ты кинулась переключать канал. Работать. Работать. Не думать.
После матча.
Около поля толпились операторы, журналисты, организаторы. Воздух вибрировал от криков, аплодисментов, голосов на разных языках.
Ты стояла на шаг в стороне. Планшет прижат к груди. Впервые за день — пауза. И в этой паузе он подошёл.
К: Ты всё время была на периферии.
Он говорил негромко. Неукоризненно. Просто... знал.
Т/и: У меня работа.
К: Всегда?
Ты не ответила. Только посмотрела мимо. Кенан чуть приблизился, тихо:
К: Ты злишься?
Т/и: Нет.
Он посмотрел дольше, чем нужно, прежде чем кивнул — чуть напряжённо, как человек, которому не дают доступ туда, где обычно дверь была открыта. Потом отвернулся и пошёл прочь — в сторону пресс-зоны.
И она уже шла туда же.
Ты видела, как она поймала его взгляд, что-то сказала. И как его лицо стало снова спокойным, почти непроницаемым.
Позже, в техническом фургоне. Ты разбирала съёмочные материалы. Папки. Подписи. Разделение по сценам.
Катерина зашла сзади, села рядом на стул, откинулась.
К: Устала?
Т/и: Пока нет времени на это.
Она рассмеялась — тихо. Потом кивнула на окно, в сторону, где стояла девушка:
К: Сильно вымотала?
Ты сделала вид, что не поняла.
Т/и: Кто?
К: Блондинка. С микрофоном. Камилла, кажется. С Барселоны. Новенькая у пресс-группы испанской стороны. Говорят, у неё манера — цеплять нужных людей. Не теряет ни минуты. А тут — Кенан. Он в кадре, он в поле, он в центре. Логично.
Т/и: Звучит... профессионально.
К: И с претензией. Но не только она тут такая. Видела двух у поля? Один с камерой, высокий, в кепке — Лоренцо, бывший футбольный аналитик, теперь снимает для документалки. А ещё девчонка с узелком на голове — это Ирина. Журналистка с Польщи, вечно у неё что-то не по плану, но зато она не отходит от Микеле, нашего итальянца. Весело у нас, в общем.
Ты кивнула. Почти улыбнулась. Но внутри — всё жгло.
Катерина смотрела на тебя внимательно:
К: Тебе не обязательно быть железной. Мы всё видим, даже если ты молчишь.
Ты ничего не ответила. Только продолжила сортировать материалы.
Твоя рука дрожала — едва заметно.
Вечер. Отель.
Команда уже частично в номерах, частично — на поздней встрече. Ты вошла в лифт, нажала свой этаж.
И тут — шаг. Запах его парфюма. Голос.
К: Подожди.
Он зашёл в лифт следом. Встал рядом.
Ты чувствовала его плечо, но не смотрела. Он — молчал.
Лифт поднимался.
Тишина между вами была почти слышимой.
Ты смотрела прямо перед собой, по привычке сосредоточившись на цифрах этажей, будто именно они могли спасти от его взгляда. Он стоял близко, слишком близко, но не касался — как будто намеренно ждал.
И потом — едва заметное движение. Лифт дёрнулся на мгновение — не от технической ошибки, от того, как он сделал полшага вперёд. Твоё плечо коснулось холодного металла стены.
Ты не успела отойти. Он прижал тебя между собой и стенкой кабины — не резко, не с напором, а медленно, намеренно, чтобы не оставить тебе возможности спрятаться.
К: Почему ты молчишь?
Ты отвернулась. Он не дал уйти взгляду — поднял руку и опёрся ладонью выше твоего плеча, создавая полузамкнутое пространство.
Т/и: Мне нечего сказать.
К: А раньше было?
Ты вздохнула. Резче, чем хотела.
Т/и: Ты теперь не один. Развлекай свою прессу.
Он резко выдохнул носом — не то усмехнулся, не то разозлился. Потом заговорил тише, ниже:
К: Ты действительно думаешь, что я на это ведусь?
Ты молчала. Он чуть склонился:
К: Я вижу, как ты уходишь. Каждый шаг назад — я его считаю. И не позволю дойти до двери.
Ты смотрела на него. Близко. Слишком.
Глаза Кенана были усталые, но твёрдые.
Т/и: Откройся, Кенан. Лифт приехал.
Двери мягко разъехались.
Он не двинулся сразу. Потом сделал шаг в сторону, давая тебе выйти.
Ты пошла вперёд, не оглядываясь.
Он остался в лифте.
Номер.
Комната встретила тишиной и приглушённым светом. Ты сняла верхнюю одежду, перекинула её через спинку стула.
Села к столу, где уже лежал ноутбук и документы — в хаотичном, но понятном тебе порядке.
Ты заставила себя работать. Списки, логистика, обновления. Переводы с английского, проверка таймингов на утро. Папка с лого — не открывалась сразу. Ты чертыхнулась под нос.
Экран слегка мерцал, когда ты переключилась на видеоматериалы. Стадион. Камеры. Люди в движении.
И он. В фокусе.
Улыбка — едва заметная. Она — рядом.
Ты закрыла ноутбук. Слишком резко. Шум в тишине номера показался слишком громким.
Сняла браслет, положила на прикроватную тумбу. Телефон — рядом. Он мигал от новых сообщений, но ты не тронула.
Ты переоделась медленно.
Мягкая футболка, свободные шорты. Волосы собрала, как привыкла — на затылке, небрежно.
Легла на постель. Свет выключать не стала сразу.
На потолке — ничего, кроме тени.
Только под утро — сон. Прерывистый. Без слов.
Ты засыпала, всё ещё ощущая его голос у себя над ухом:
«Я считаю каждый шаг назад.»