Замолчавшие слова
Утро началось с солнца.
Испанское солнце не ждало. Оно врывалось в окно, яркое, невыносимо прямое, будто хотело сразу разбудить всех. Ты открыла глаза — не резко, но и не медленно. Где-то внутри уже гудело: день важный.
Первые секунды — тишина. Белые простыни. Лёгкий запах кофе откуда-то из коридора. Номер в отеле казался странно спокойным, если не считать звуков за стеной — шаги, чужие будильники, открывающиеся двери.
Ты села на кровати, провела рукой по лицу. Сердце било чуть быстрее, чем обычно.
В телефоне — десятки уведомлений. Сообщения от Катерины, несколько срочных пометок от Марко, автоматические оповещения от продакшена.
Работа ждала.
Ты быстро привела себя в порядок: холодная вода, волосы в хвост, удобная одежда — и вниз, по лестнице, не дожидаясь лифта. На ходу — проверка времени, техники, списков. Ритм начинал разгоняться уже с семи утра.
На первом этаже — спешка. Ходили люди, волокли штативы, кабели, ящики. Члены съёмочной и организационной групп пересекались с командой, медиками, представителями федерации. Каждый шаг — как в хореографии: чёткий, наотточенный.
Ты заметила Кенана через стеклянную дверь. Он стоял у автобуса, в солнцезащитных очках, разговаривал с кем-то из охраны. Спокоен. Собран. Как всегда — на месте.
Он тебя заметил. Кивнул. Ты коротко ответила тем же — и пошла дальше. Внутри — дрожь. Не от него. От всего сразу.
Катерина уже ждала тебя у выхода.
К: Где ты была?
Т/и: Ещё нет восьми.
К: По этому графику восемь — это обед.
Вы вместе погрузились в подготовку: беглый брифинг, быстрые корректировки расписания, деление зон ответственности. Всё — в движении. Камеры — на поле, звук — на трибунах, сигналы — через ухо. Коммуникация — только чётко и по существу.
К полудню вы были на стадионе.
Гигантская арена с трибунами, уходящими ввысь. Ты обвела взглядом: солнце било в бетон, асфальт нагревался под ногами, а ты уже почти не чувствовала усталости. Только фокус. Только движение.
Техника шла одна за другой: камеры у входа, у зоны выхода, у скамейки. Везде. Проверка кабелей, переноски, запасных батарей. Кто-то что-то кричал в ухо, кто-то просил микрофоны. Ты отвечала на автомате.
К 14:00 ты уже едва ощущала плечи. На шее — след от ремня камеры, в ладонях — жар от ноута. Вода в бутылке закончилась. Ты оглянулась — и увидела, как Кенан стоит на краю поля. Разговаривает с кем-то из пресс-офиса. Он обернулся — взгляд скользнул по тебе. Что-то в его лице смягчилось.
Он собирался в твою сторону, но ты сделала шаг в сторону, будто ненароком — и зашла в коридор. Не потому что не хотела говорить. А потому что знала — если остановишься, упадёшь.
Матч — в 16:00.
Ты дошла до временного шатра под трибунами. Катерина уже подключала последнюю технику.
К: Держись. Через пять часов можно будет хотя бы посидеть.
Ты ничего не сказала. Просто кивнула.
Арену начинали наполнять люди.
Ты ощущала это — по звуку, по вибрации, по тону голосов. Ты вышла на трибуны, под свет солнца, которое начало склоняться к западу. Почему-то, ты начала засматривать людей. Было много новых коллег, которые занимались похожей работой на твою. Так же и девушка, которая зацепила твой взгляд.
Высокая, в светлом пиджаке, с пресс-карточкой и планшетом в руке. Её волосы были завязаны в хвост, и она разговаривала с кем-то из наших. Потом — прошла к технической зоне. Ты заметила, как она ловко ориентируется, как переговаривается с коллегами из испанского ТВ, и даже что-то записывает.
Ты мельком отметила — точно новая.
Она прошла мимо, и ты поймала её взгляд. Вежливый. Уверенный. Не слишком заинтересованный — пока.
Она направилась в ту сторону, где стоял Кенан.
Ты вернулась к работе.
Но внутри было незнакомое чувство.
К 15:30 трибуны уже гудели.
Люди стекались потоком — флаги, шарфы, голос, свет. Воздух гудел напряжением, как натянутая струна. Всё вокруг будто стало громче, плотнее, быстрее.
Ты шла по коридору под трибунами, на ходу проверяя гарнитуру. На тебе — бейдж, наушник, маленький планшет в руках. Откуда-то по рации:
К: Выхожу на край зоны. Связь держу.
Ты узнала голос сразу — ровный, собранный, как всегда.
Т/и: Принято. Вторая камера работает, сигнал идёт.
Ты свернула в зону доступа — там, где технический персонал, журналисты, координаторы. Слышала, как Катерина что-то переговаривает с испанским координатором. В зоне всё шло по плану.
Ты посмотрела вперёд — и снова заметила её.
Она стояла чуть в стороне, но уже рядом с Кенаном. Говорила что-то — легко, с полуулыбкой. Он слушал. Не слишком близко, не слишком тепло. Просто слушал.
Ты отвернулась — как будто нечаянно. Сделала шаг в сторону.
Работа. Сейчас главное — работа.
Ты перешла к основной съёмочной точке — к подиуму для операторов. Камеры готовы. Уровни — выставлены. Сигнал — стабилен.
В наушнике — Марко:
М: Две минуты. Начинаем отсчёт.
Т/и: Принято.
Ты оглянулась. Кенан уже шёл к технической зоне. Девушка — рядом. Что-то говорила. Он кивнул. У него в руках — планшет, гарнитура надета, лицо собранное. Он полностью в работе. Но ты не могла не видеть: она ищет момент, чтобы остаться рядом. Дольше, чем надо.
Матч начался — взрывом.
Свисток. Крики. Первый пас. Мяч уходит в центр. Команды стремительны. Темп — как вихрь. Ты следишь за всем — и за мячом, и за операторами, и за временем. Всё работает — слаженно, ритмично.
Но внутри — царапает.
Кенан то и дело мелькает в поле зрения — рядом с полем, у тренерской зоны, у камеры. Он в своей стихии. Тебе бы радоваться, что всё так чётко. Но ты снова ловишь её — девушку в светлом пиджаке, с микрофоном, планшетом и взглядом, который всё чаще направлен на него.
Катерина подошла на полуслове:
К: Всё чисто. Ты в порядке?
Т/и: Угу. Просто... жарко.
Катерина сжала твоё плечо — мимолётно.
К: Держись. Час остался.
После перерыва.
Ты сидела в тени подиума. Колени подогнуты, планшет на коленях, вода — почти тёплая в бутылке. Жар давил.
Ты снова увидела их — через стёкла окна. Она что-то показывала Кенану на экране своего планшета. Смех. Её рука — чуть ближе к его локтю, чем надо. Он отступил на шаг — вежливо, почти незаметно. Но ты увидела. И почувствовала, как внутри что-то сжимается.
Т/и: Мне нужно переустановить соединение. Сброс на точке 2.
Ты сказала это в рацию — и пошла прочь. Не туда, куда нужно. Просто — прочь.