1. Паранойя
Как часто, пестрою толпою окружен,
Когда передо мной, как будто бы сквозь сон,
При шуме музыки и пляски,
При диком шепоте затверженных речей,
Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски,
М.Ю. Лермонтов. 1840.
21 июня 1982 года. Ленинград. Утро.
Сегодняшний день был таким же жарким, как и вчерашний. Только если вчера можно было остаться дома, где работал вентилятор и было прохладнее, то сегодня был понедельник — нужно было идти на работу.
Постников проснулся не от звонка будильника, и не по собственной воле, а из-за протяжного звонка телефона. Потирая заспанные глаза, Евгений подошел к телефону и снял трубку.
— Да. Слушаю... — сказал он усталым голосом.
— Постников, ты? Не спишь? — голос из трубки мог принадлежать только одному человеку. Полковнику милиции Павлу Петровичу Лагину, непосредственному начальнику Постникова.
— Теперь не сплю, товарищ полковник.
— Вот и хорошо. Давай, собирайся и дуй на Дзержинского, 59. Круглый дом. Квартира народного артиста Орловского. Запомнил? О-р-л-о-в-с-к-о-г-о. Он все наше управление на уши поставил. Говорит, ему угрожают. Подбросили под дверь письмо, угрожают семье...на месте разберешься. Так что собирайся.
— Понял, — сказал Евгений, и услышал из трубки гудки. На часах было пять часов тридцать девять минут утра. Если его подняли в такую рань, значит дело действительно серьезное. Евгений положил трубку, вернулся в спальню-кабинет, достал из шкафа зеленую клетчатую рубашку, брюки и ремень и начал быстро одеваться. Затем Постников пошёл в ванную, умылся, почистил зубы, позавтракал остатками ужина в виде бутерброда с колбасой и чашки холодного чая, взял со стола ключи от машины и вышел на улицу...
***
В Петербурге, на Гороховой улице когда-то жил главный герой романа И.А.Гончарова «Обломов». На той же улице когда-то жил и купец Рогожин из романа «Идиот», Ф.М.Достоевского. Вера Павловна из «Что делать?» Чернышевского жила на той же самой улице. По частоте упоминания в литературе Гороховая уступала, наверное, только Невскому проспекту.
А в 1982 году в Ленинграде, на улице Дзержинского (бывшей Гороховой), в знаменитом круглом доме жил известнейший оперный певец Вениамин Константинович Орловский, и его дочь Вика.
Этих двух людей Постников сейчас ненавидел больше всех в своей жизни. Сегодня утром, в пять утра, ему срочно позвонило начальство и велело «дуть на улицу Дзержинского, в круглый дом». Спросонья Постников так и не понял, что там на самом деле произошло, запомнив только адрес. Когда же он наконец приехал на место происшествия, то оказалось, что дело не стоило и выеденного яйца, но Орловский запаниковал и срочно поднял все свои связи в милицейских кругах. В результате, козлом отпущения выбрали Постникова, которому теперь предстояло на полном серьезе расследовать это дело.
Сейчас Евгений Петрович, в компании своего сослуживца, которого также подняли из постели — молодого лейтенанта Миши Рысина, едва державшегося на ногах от усталости, сидел в квартире Орловского и записывал его показания. Орловский рассказывал события сбивчиво, то и дело прерываясь на пафосные и громкие фразы в духе «Мне — и угрожать!» или «Вы уж найдите его, товарищ майор!». Из всего рассказа Евгений Петрович понял только то, что вчера ночью Орловский обнаружил рядом с дверью конверт, в котором находилось письмо непонятного содержания и фотография его дочери с зачеркнутым крест на крест двумя чёрными линиями лицом. Постников взял в руки письмо и пробежался глазами по тексту.
На бумаге, квадратным, почти печатным почерком были выведены следующие строчки:
«Отмщенья, государь, отмщенья!
Паду к ногам твоим:
Будь справедлив и накажи убийцу,
Чтоб казнь его в позднейшие века
Твой правый суд потомству возвестила,
Чтоб видели злодеи в ней пример.
***
Есть грозный суд: он ждёт;
Он недоступен звону злата,
И мысли и дела он знает наперёд.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью —
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!»
Евгений Петрович даже проморгался. Нет, это действительно были отрывки из стихотворения Лермонтова «Смерть поэта». Причём конкретно строчки о мести и суде. Вырванные из контекста, да ещё и написанные красным карандашом и вкупе с фотографией, они и впрямь отдаленно походили на письмо с угрозами.
Для Постникова не составило труда определить, что несмотря на старую бумагу, текст был написан недавно. Буквы ещё не выцвели, и, казалось, были написаны недавно. Евгений отложил в сторону письмо и тяжело вздохнул. Как какую-либо серьёзную угрозу это невозможно было воспринимать. Обычно в таких письмах содержатся вполне конкретные требования, а не какие-то абстрактные прошения о мести. Непонятно кому и за что. Все это проходило на какой-то розыгрыш, неудачную шутку.
— Скажите, Вениамин Константинович, вы знаете лично кого-то из поэтов? — спросил Постников, чувствуя себя как-то глупо.
— Конечно знаю! — недовольно сказал Орловский своим басом, — От Евтушенко до Окуджавы! Когда приезжаю в Москве, часто встречаюсь с ними.
— Это понятно, — сказал Постников, кивнув, — Лучше скажите, а не знаете ли поэтов...менее известных. Таких, кто мог бы подкинуть вам это письмо под дверь.
— Конечно знаю! — не унимался Орловский, — И я даже знаю, кто послал это письмо! Понимаете, у Вики есть...точнее, был, молодой человек. Как раз поэт. Хотя, какой он поэт? Так, графоман, — Вениамин Константинович раздраженно махнул рукой, — Я как-то читал его стихи. Ничего путного. А он с ними ещё намеревался пробиться — вы только вдумайтесь, товарищ майор, в Союз советских писателей! Просил меня поручиться за него перед членами ленинградского отделения. И это с его-то стихами! Да люди годами ждут, пока их туда примут, причем серьезные писатели, не то что этот...
— Вы ему, разумеется, отказали, — сказал Постников, — И вы считаете, что из-за этого он угрожает вам и вашей дочери?
— А кто ещё может угрожать мне? Товарищ майор, я народный артист РСФСР! У меня, конечно, есть враги. Но в нашей среде письма с угрозами не шлют. Если уж нужно устранить конкурента, то из-за этого случаются целые заговоры. А письмо под дверь...это ерунда. От этого веет дешевой театральной постановкой.
— Как зовут этого поэта? — спросил Постников, продолжая записывать слова Орловского в блокнот.
— Дайте вспомнить... — Орловский замешкался, но затем, видимо, вспомнив, быстро продолжил, — Захар...кажется, да. Захар Леонтьев. Лет ему около двадцати пяти. Вы лучше у Вики спросите про него.
— Благодарю за помощь, — сказал сквозь зубы Постников, вставая с дивана. Ему хотелось как можно скорее закончить это всё. Евгений был уверен, что все происходящее — лишь последствия разбушевавшейся паранойи Орловского. И вот зачем ему потребовалось вызывать аж сотрудников Главного управления уголовного розыска по Ленинграду и области на такое дело, с которым справился бы, наверное, даже местный участковый. Да что участковый — самому Орловскому ничего не стоило пойти разобраться с этим поэтом-неудачником, и не беспокоить почем зря милицию.
Постников сейчас очень хотел поскорее закончить допрос свидетелей и вернуться обратно в отделение милиции. Хотя бы потому, что там в столовой была импортная (турецкая) электрическая кофемолка. Евгению срочно нужно было выпить кофе, чтобы взбодриться и немного привести свои мысли в порядок. Но сначала нужно было пойти посмотреть, как там дела у лейтенанта Рысина.
Рысину было около двадцати пяти. Это был высокий, худой, с аккуратно причесанными русыми волосами и тонкими («мушкетерскими», как любил шутить балагур капитан Архипов) усами под носом. Постников застал Мишу за его разговором с дочерью Орловского. Виктория Вениаминовна, которой было около двадцати лет была девушкой с длинными и кудрявыми чёрными волосами до плеч. У Вики были пронзительные голубые глаза и довольно миловидные черты лица. Постников даже подметил, каким взглядом смотрел на нее лейтенант. Казалось, Рысин не мог отвести глаза.
— ...так вот, товарищ лейтенант. Я вчера ночью дома не ночевала. Была на танцах в ДК. Вернулась, наверное, к часу ночи. Папа так испугался за меня...уже обзвонил всех моих знакомых. Я сначала не поняла, что такое — я часто задерживаюсь до ночи. Да и папа сам до ночи на своих концертах пропадает. А потом увидела эту фотографию и письмо...
— Вам знакома эта фотография? — спросил Постников, подходя к девушке и протягивая ей фотографию из конверта.
— Конечно. Я сделала таких штук десять. Это фотография на документы, — сказала Вика, взяв в руки фотографию, — Я не знаю, откуда тот, кто подкинул это взял её.
— Скажите, а вам знаком некто Захар Леонтьев?
— Знаком, — кивнула Вика, — Но могу заверить вас, товарищ...
— Майор Постников, — представился Евгений.
— Так вот, товарищ майор. Захар ни в чем не виноват. Отец почему-то его ненавидит.
— А где мы можем найти Захара? Нужно с ним поговорить. Только для протокола, — сказал Рысин.
— В последнее время я что-то его давно не видела... — сказала Вика, — Месяц назад он сильно поссорился с моим папой. Я слышала, как они ругались. С тех пор и не видела его. Звонила его маме — она сказала, что он куда-то ехал. Обещал вернуться в августе.
— Адрес его родителей не подскажете? — спросил Постников.
— Столярный переулок, дом шесть.
— Благодарю, — сказал Евгений, забирая обратно фотографию. Ее ещё нужно присовокупить к делу. Вопрос только, по какой статье заводить дело. Мелкое хулиганство? Угрозы убийством? Вандализм? Орловский раздул из мухи слона. Постников уже представил в мыслях, как он будет заполнять отчёт по этому делу своему начальству и едва заметно усмехнулся. Он представил, как над этим всем будут смеяться наверху, когда туда уйдет дело.
«Еще бы в газеты об этом написали» — подумал с нескрываемой иронией Постников. «Бравый майор милиции раскрыл преступление века». А затем, уже без иронии подумал «Хорошо было бы, если бы все преступления были такими мелкими. А то что ни вызов — то убийство».
С такими мыслями Постников вышел из квартиры Орловского и сел за руль своей «Волги». Вскоре подошел и Миша и сел на пассажирское сиденье.
— Узнал что-то? — спросил Евгений.
— Так точно, Евгений Петрович. Дочь Орловского вчера ночью дома не была. Танцевала в ДК. До этого подобных происшествий не было. Немного, но что есть.
— Все равно молодец, — сказал Постников, — Даже сам Орловский заметил, что от этого происшествия веет какой-то дешевой театральностью. Только в какой-нибудь второсортной театральной постановке письмо с угрозами будут оформлять именно так. Узнаешь стихотворение?
— Да. «Смерть поэта», — воодушевлено сказал Рысин, — Вступление и финальные строчки. Мы ещё в школе его проходили на литературе.
— Это понятно, — сказал Постников и постучал пальцами по рулю, — Меня больше смущает вот что, Миша. Какое-то это непонятное письмо с угрозами. Никаких четких формулировок, никаких требований. Просто строчки о мести. Вот скажи, если бы ты был этим злоумышленником, ты бы какие требования писал? Что-то в духе «Принеси на такое-то место чемодан с пятью тысячами рублей, иначе твоей дочери будет плохо»?
— Примерно так, — кивнул Рысин, — А тут непонятно что. Стихи какие-то, фотография. Так и не скажешь, что это письмо с угрозами. Скорее, просто Орловский перенервничал. Вы же их знаете, Евгений Петрович. Театралы — люди хрупкие.
— Никогда не любил театр, — усмехнулся Постников, — Теперь есть ещё одна причина его не любить. Но отправителя этого «письма счастья» нам нужно найти. Поехали в Столярный переулок, — Евгений Петрович провернул ключ в замке зажигания и нажал на газ. «Волга» сорвалась с места, оставляя за собой клубы чёрного дыма.
***
Когда милиционеры наконец уехали, Орловский наконец выдохнул и сел на диван. Хотелось поскорее забыть это происшествие. И хотя бы немного отдохнуть — вчера Вениамин Константинович, и так уставший после концерта, всю ночь не спал. Но перед тем как ложиться спать, нужно было успокоиться.
Орловский встал с дивана и начал ходить кругами по комнате. Несколько секунд спустя он остановился, сел обратно на диван и крикнул дочь.
— Вика! Принеси ром.
— Какой из? — спросила девушка.
— Австрийский. «Stroh»! — приказал Орловский. Несколько секунд спустя, перед Вениамином Константиновичем уже стояла бутылка рома и бокал.
— Спасибо, — сухо сказал он, и налил алкоголь в фужер, и сразу же выпил. Сегодня было можно. На сегодня не было запланировано никаких мероприятий — спасибо Ленконцерту, который решил дать отдохнуть своей главной звезде перед заграничными концертами, которыми у него был занят почти весь июль. Но пока что можно было отдохнуть...