Глава XXII
К Сербии на цыпочках подкрадывался январь. До Нового года оставалось три дня, и в Белграде впервые за декабрь порошил легкий снег. Невена чуть не взвыла, увидев на градуснике всего четыре градуса тепла.
– У Бранимира совсем нет теплой одежды! – пожаловалась она Милице утром. – Просто ума не приложу, в чем он пойдет в школу.
Девушки нашли какой-то старый свитер Обрада и осеннюю куртку. Невена с иронией отметила про себя, что в самом выигрышном положении оказались российские представители в посольстве, куда она ездила на практику. У них-то наверняка остались теплые вещи.
Плоды их совместных с Милицей стараний выглядели не слишком впечатляюще, и Невене пришлось признать свое поражение и позвонить соседке.
Через пятнадцать минут в дверях уже был Никола с пакетом одежды.
– Спасибо большое, – искренне поблагодарила она, передавая пакет Обраду.
Девушка жестом пригласила Николу вовнутрь.
Юноша был одет в куртку, очень напоминающую ковёр, какие бывают в коммунальных квартирах у пожилых родственников. На оранжевом фетре, обитом мехом, красовались вставки с узорами цветов и деревьев.
– Ты это со стены снял? – поинтересовалась она, едва сдерживая смех.
Томашевич надулся, сложил руки на груди и важно заявил:
– Это бохо и пэчворк! Ничего ты не понимаешь.
Такие же цветы украшали синие джинсы, расклешенные книзу. На носу красовались желтые очки "авиаторы", на шее надеты три амулета, все запястья в браслетах. От уголков глаз отходили черные стрелки, а веки были накрашены синими тенями. Невена поймала себя на мысли, что Николе нужно было как минимум полчаса, чтобы так нарядиться.
«Наверное, даже Милица не тратит столько времени на макияж», – мысленно съехидничала она, но не стала высказывать этого вслух.
Бранимир тем временем нарядился в пуховичок, который был короток ему в рукавах, при этом доходя в длину до колена, и воодушевленно делился с Николой историями одноклассников.
– Дядя Ник, а Небойша вот на Рождество со своим дедом поедет в деревню, и они зажарят огромную свинью на всю семью! Как в них только полезет? Интересно, а свинья очень большая?
– Да ну, не съедят целую свинью, – с сомнением покачал головой Добрило, который собирался на работу и тоже слушал болтовню мальчишки, – сказочник этот твой Небойша!
Невена закатила глаза. Никола осмотрелся вокруг, и выражение его лица потускнело. Девушка почувствовала себя неловко.
У них дома не было никаких признаков того, что здесь живет ребенок. Невена не могла позволить себе рождественских украшений, все деньги Добрило уходили на оплату учебы Невены, а Обрад сам оплачивал свое обучение в филологической гимназии, работая электриком на пол ставки.
Проблема была не только в украшениях. Сессия приближалась, а значит, нечего было и думать о том, чтобы на Новый год готовить сарму, пребранац, колач или поросёнка.
А цены на свинину! После Рождества, когда забитый поросенок должен быть на столе у любого уважающего себя серба, семья оставалась с пустым кошельком.
Молодой оборотень улыбнулся.
– А хотите, приходите к нам все вместе на Божич, – Никола и Бранимир подняли умоляющие взгляды на Невену. – Нам на Туциндан как раз привезут овцу, на всех хватит.
В груди защемило. Невена помнила, как на Рождество у них не было угощений на столе, и единственным напоминанием о празднике стала маленькая сиротливая ёлочка в углу комнаты.
– Давайте, – выдавила из себя она.
Мальчишка запрыгал на месте, закружившись вокруг своей оси, как волчок. Сильный Добрило поднял школьника над собой, тот завизжал и захихикал.
– У нас будет Божич! Ура!
Невена почувствовала укол ревности. Мальчик тянулся к Николе больше, чем к ней, хотя знал знакомого семьи всего пару недель. Да и в целом Бранимир словно не считал девушку членом своей семьи, скорее строгой домработницей. Все ее указания по дому он выполнял молча, но с таким несчастным видом, будто его чем-то обидели.
«Да как вообще общаться с этими детьми?– с тоской подумала она. – Я и кормлю, и одеваю, но интереса никакого, одни капризы».
Невена, Милица и Бранимир сели в машину Ярема. На удивление, хорват даже не включил радио на полную громкость.
Мальчик дёрнул Невену за полу пальто.
– Невен, а почему ты не любишь Николу? – спросил он. – Он же хороший и весёлый.
Девушка покачала головой.
– Кто сказал, что я его не люблю? – улыбнулась она. – Стоит помыть посуду, и я становлюсь самым нежным и любящим созданием.
Мальчик вздохнул.
– Ты все время занята и не хочешь играть. А ещё я не люблю мыть посуду и учить уроки. А Никола со мной играет и не заставляет ничего делать.
Девушка подавила тяжёлый вздох.
– Поверь, когда ты станешь старше, ты поймёшь, что учить уроки гораздо нужнее, чем играть. Играют те, у кого много свободного времени. А у меня его нет.
Мальчик надулся и замолчал. Ярем остановился у школы Бранимира, мальчишка побежал к сверстникам, а студентки отправились в университет.
– Слушай, – сказала Милица, когда Ярем высадил их у входа в университет, – мне кажется, тебе стоит быть мягче с Бранимиром. Ты из него солдата воспитываешь, честное слово.
Невена сжала зубы и процедила:
– Потом он будет благодарен мне за это. Добрило, Обрад и Никола только балуют его, конфетами пичкают да в кино водят. А я готовлю, из школы забираю, проверяю все домашние задания, забочусь, чтобы у него все было, и никакой благодарности.
Милица покачала головой и мягко взяла руку Невены в свою.
– Ты хочешь от него, как от взрослого. А он маленький. Он считает, что еда и одежда появляются сами собой. Ты вот думаешь, что на обед надо обязательно есть мясо, а он хочет конфеты и мультики смотреть, а не уроки учить. Ну, не понимает он ещё, зачем ему эта школа.
Войнович нахмурилась.
– И что теперь, разрешать ему есть сладкое и запивать "Несквиком"? Да он потом больше ничего есть не будет, и диабет заработает!
Стефанович улыбнулась.
– Ну, не до такой степени, конечно. Но ты хотя бы поинтересуйся, что у него в жизни происходит, в настольные игры с ним поиграй, в «Макдональдс» своди раз в месяц. Добрило ведь тебя не одними брокколи пичкал, и вы с Обрадом выглядите вполне довольными жизнью.
Невена не стала говорить, что у них не было денег на «Макдональдс» или «Несквик», но советы Милицы показались ей вполне здравыми.
***
Шестого января в дверь Невены постучали. Девушка очень удивилась: гостей она не ждала, а все ее мысли были заняты сессией и билетами по современной истории Сербии. На пороге стоял Никола.
Студентка вопросительно посмотрела на юношу. Тот ответил ей таким же вопросительным взглядом.
– Рождество, вроде бы, завтра, ты днём не ошибся?
Молодой оборотень с недоумением окинул ее взглядом.
– Ты что? Сегодня же Бадни дан! У меня оба брата приехали.
Войнович закатила глаза.
– Вы что, на полном серьёзе отмечаете Бадни дан? Может, вы ещё и Бадняк рубите?
Томашевич сложил руки на груди.
– А вы не рубите? – он округлил глаза. – Да ты что! Старый год же не захочет уходить! Одевайтесь скорее!
Вдруг из прихожей послышался сонный голос Обрада:
– Кто там?
– Нам предлагают срубить дуб и обмазать бревно мёдом, – со скепсисом откликнулась Невена.
– А почему нет? – удивился брат.
Бранимир и Добрило тоже заинтересовались происходящим.
– Давайте хоть раз Рождество нормально отметим!
– Правильно, это должно быть весело!
– А у вас есть топор? – поинтересовалась Невена у всех троих.
Семья переглянулась. В топоре у них никогда не возникало необходимости.
Никола нахмурился.
– Ты думаешь, у нас дома топора не найдется? Да одевайтесь же!
Юноша скинул с себя пальто, обитое мехом.
Невене было очень неловко впускать кого-то к себе домой, но и оставлять юношу на пороге не хотелось.
Пока она пыталась найти удобоваримую одежду для себя, Никола изучал полки в общей комнате, и Невена могла подробнее рассмотреть его внешний вид.
На парне была розовая рубашка и джинсы клеш, рыжие длинные волосы забраны в хвост. Глаза подведены черным, черный лак на ногтях. Довершали эту картину несколько массивных амулетов на шее из разноцветных бусин с Буддой и знаком "Piece", фенечки на запястьях и круглые жёлтые очки.
«В общем, приложил все усилия, чтобы его приняли или за хиппи, или за гомосексуалиста, или за двух сразу,» – усмехнулась про себя младшая Войнович.
Молодой человек пошарился в пластинках Добрило. Невена никогда их не любила: только занимают место и пылятся, очень непрактично. Но дядя категорически заявил, что никогда от них не избавится, и девушке пришлось смириться.
– Ого-о, твой старик слушает "Queen?" – протянул Томашевич, обнаружив среди пластинок "Killer Queen".
Невена подавила тяжёлый вздох.
– Ты там ещё и не такое старье откопаешь, – проворчала она.
Никола даже высунул язык от старания, между его пальцев проскользнули "Led Zeppelin", "Iron Maiden", Джон Боуи и Элтон Джон. Парень остановился на "The Beatles" и трепетно погладил обложку.
– Ты вроде говорил, что твой прадед был индийским революционером и боролся против британского колониализма, – захихикала девушка.
Юноша важно поднял подбородок и расправил плечи, все ещё держа в руках "Best of The Beatles".
– Британцы, конечно, последние сволочи, но музыка у них душевная, – тяжело вздохнул Никола, поправляя очки Оззи Осборна.
Вскоре сборы были окончены. Невене не пришлось идти в лес с топором, что очень ее порадовало. Даярам, отец Николы, и Сава с Новаком, его братья, отправились за дубовым поленом, а девушка осталась с матерью Николы, Славкой, и они вместе жарили мясо и пекли колачи. Внимание девушки привлекли изображения на стене. Присмотревшись, Войнович поняла, что это были не фотографии, а инженерно-геологические карты.
– Это с работы, – пояснила женщина, заметив любопытство гостьи.
Славка была такой рыжей, что Невена с первой же встречи поняла: у их с Даярамом общего сына не было никаких шансов родиться с другим цветом волос.
Веснушки рассыпались на смуглой коже женщины, даже морщины становились глаже на этом солнечном лице. Широкий вздёрнутый нос и маленькие карие глаза с нависшим веком (такие же солнечные, как их обладательница), густые рыжие брови и чуть массивная нижняя челюсть удивительно компактно были умещены на лице, при этом выглядели настолько гармонично, что со всеми размашистыми мазками природы нельзя было ничего исправить в этом портрете.
Она любила пальто с длинными полами, и больше пальто Славка любила только капроновые колготки. Ее короткие кудри порой забирались самым причудливым образом.
Это была женщина удивительного характера. Она не говорила много, но когда начинала, ее хотелось слушать и слушать. Не прилагая особых усилий, она завоёвывала все внимание.
При всей внешней хрупкости Славка обладала удивительно сильным характером и большой мудростью. К ней всегда можно было обратиться за советом или от души вместе над чем-то посмеяться.
Но что завораживало Невену в Славке больше всего, так это манера разговаривать. Она произносила "ы", не похожее ни на русское, ни на сербское, с уклоном в "о" и "у" одновременно. Славка мешала какие-то венгерские, румынские, украинские и белорусские слова, использовала взрывное "г", и было в этом какое-то очарование.
– Скажите, – обратилась Невена к женщине за чаем, – почему вы так разговариваете? На каком это языке?
Женщина мягко улыбнулась.
– Я русинка, – объяснила она. – Из Воеводины. Мои предки жили на Буковине.
– Потрясающе, – искренне восхитилась девушка. – Нам рассказывали о населении Воеводины.
Потом девушка задумчиво посмотрела на Николу.
– То есть, ты наполовину русин, наполовину индус? – усмехнулась она.
Тот важно заявил:
– Я югослав!
– Мог бы просто честно признаться, что тебя выкупили у цыган в Косово, – захихикал рядом старший брат Николы (Невена их все время путала), запивая чаем галушки.
Та засмеялась.
– Да ладно, Косово не такое уж и плохое место. Самое то, чтобы проиграть битву, на которой строится сербское самосознание.
Тут засмеялись все. Потом Невена осторожно спросила:
– А все таки, Вы считаете себя венгеркой, украинкой, или относите к отдельному этносу?
Никола закатил глаза.
– Вот поступлю в университет на факультет международных отношений, и стану таким же занудой.
Невена показала ему язык.
Женщина задумчиво посмотрела на свою чашку чая.
– А какая разница? – пожала плечами Славка. – Все волки ведь одной крови, – она задумчиво посмотрела на бутылку сливовицы. – Только в голову всем разное вдолбили.
Когда оборотни внесли в дом «Бадняка», Славка ласково прикоснулась к нему пальцами. Невена не видела в бревне ничего необычного, и с недоумением уставилась на женщину. Та улыбнулась.
– Видишь, какая борода у него? – она указала на кору дерева, расчерченную трещинами и неровностями. – За год много повидал Бадняк. Надо его проводить и встретить Божича, он уже стучится к нам.
Все рыжее семейство принялось целовать полено. Войновичи впали в ступор, и Славка жестом пригласила их принять участие в ритуале. Невена почувствовала стыд, ее щеки налились краской, но Обрад пихнул ее под бок, давая понять, что не нужно возмущаться. Бранимир тоже смутился, а Добрило сконфуженно улыбнулся.
Прикосновение губами к дереву заставило девушку ощутить священный трепет. Когда-то ее предки верили, что с этим поленом горит старый год, и что-то языческое, казалось, ожило в груди. Затем бревно было обмазано медом и отправлено в камин. Пламя весело затрещало, обволакивая древесину.
На следующий день семья отправилась в церковь на литургию. Невена чувствовала себя очень неловко. Церкви вызывали в ней смесь смущения и недоумения. Дедушка водил ее туда пару раз в детстве, но с тех пор Войнович-младшая не бывала там, а тем более, не бывала там добровольно.
Ей было необычно стоять с покрытой головой и слушать песнь священника. Диакон держал в руке длинную ленту из красной парчи, и каждый раз, восклицая прошения, крестился.
Невена ощущала себя не в своей тарелке. Все были притихшими, и слышался издалека перезвон многих городских колоколов. Её наполняла необъяснимая лёгкость, непохожая ни на какое другое чувство, которые она испытывала раньше. Войнович даже забыла снять с себя платок и поняла это только у Томашевичей дома, раздеваясь.
Даярам не ходил с ними. Отец Николы в принципе все время был в некотором отдалении от всей семьи, ел позже остальных, не общался с гостями и смотрел на чужаков исподлобья. На следующий день после Рождества он не спал ни днём, ни ночью и закрылся в своей комнате.
– Что это с ним? – удивилась Невена.
Никола только покачал головой.
– У него сегодня Путрада Экадаши. Он не может спать и должен прославлять Бога Вишну. Слышишь? – юноша замолчал, и было слышно, как Даярам читал мантры. – Это он «Вишну Сахастранам» произносит. Я наизусть знаю.
Девушка смолкла и решила больше не задавать никаких вопросов. Им пора было домой, и студентка подумала, что это Рождество точно навсегда запомнится ей.