Ransom

После десяти минуты езды, они наконец остановились в какой-то пустоши, причём в буквальном смысле. Вокруг было слишком темно, чтобы Йен мог определить, где в данную секунду он находится, но одно было ясно, что это просто не может быть чем-то хорошим. Всё было словно поглощено ночью и её мраком, не было видно абсолютно ничего, кроме заброшенных и довольно мрачных зданий, готического духа.

Его сердце, точно молоток, колотилось в грудной клетке, не оставляя места полноценным мыслительным процессам, что и не давало ему разумного ответа на вопрос о том, какого чёрта Микки Милковичу и его одноклеточным ничтожествам-братцам нужно от него?

Быть может это всё из-за гребанного пива?

Костлявый блондин, которого по памяти Йена звали именно Игги — заглушил двигатель и наспех затянулся сигаретой, чьё горящее свечение и помогло разглядеть парню одного из братьев — Ну что, приступим, парни?

Микки посильнее надавил дулом пистолета прямо по рёбрам юноши, заставив того содрогнуться от резкой колющей боли — Сейчас мы выходим из машины, без всяких выебонов, дошло, сучка?

Йен взглянул на Микки, пытаясь вложить в этот взгляд как можно больше, сжав свои челюсти до предела, дабы не сболтнуть лишнего, идущего в разрез его интересам.

 — Дошло, — именно таков и был его конечный ответ.

Безвольно оперевшись грудью руки Галлагера, Микки попытался открыть дверь машины, одной рукой всё так же держа, направленный к боку рыжего, ствол. Позиция — не из самых удобных.

— Живей, — скомандовал Микки, попытавшись сделать совсем безучастное лицо, в то время, как это самое бледное лицо от лица, покрытого веснушками — отделяли ничтожные сантиметры, не уберегшие лицо с веснушками от опаляющего дыхания Микки.

Йен делал всё именно так, как ему и сказали. Вышел из машины, подняв руки в воздух, как только Микки встал позади него.

— Вперёд, — снова приказал Милкович, подпихнув беднягу в бок ещё несколько раз. И весь сие квартет отправился к ближайшему, почти полностью разваленному зданию. Они медленно двигались навстречу кромешной и беспросветной темноте. Йен снова несколько раз, чуть не поцеловал землю, когда Микки сильно толкнул его в бок, как бы показывая, что тот двигается недостаточно быстро.

— Да понял я, понял… Господи, — проворчал рыжий.

В конце концов они дошли до той самой комнаты, которую искали. Стены были серыми, с разодранными дырами и напрочь перепачканными в пыли и грязи окнами, что явно не давало надежды подростку увидеть, хотя бы лунный свет.

Для Йена было не трудно догадаться, что всё здесь было заранее подготовлено… Что всё было спланировано. Разбросанные стулья, ожидающие своего часа фонарики и небольшой холодильник, находящийся в самом углу комнаты.

— Ковыляй сюда, — сказал Милкович, подталкивая Йена к другому концу комнаты — Садись, — указал он на стул, несколько раз взмахнув стволом для пущего эффекта.

Глаза Галлагера встретились с Милковическими, когда он нехотя, но всё же сел на один из металлических стульев.

— Зачем тебе это нужно, Микки? Что происходит?

— Ебаться в пассатижи, он тебя знает? — резко воскликнул Игги, оборачиваясь, чтобы взглянуть на Микки — Какого хуя, мужик? Ты не говорил, что этот мудак с тобой знаком!

— Отъебись, — плотно сжав зубы процедил брюнет, почесав висок.

Колин сделал вид, что направляет пистолет прямо в голову рыжего, смотря на того в упор, чтобы посильнее запугать.

— Ладно-ладно, все тебя уже поняли, грязный Гарри, — Микки встал, чтобы привязать Йена крепко к стулу, больше всех эта ситуация, казалось бы, раздражала именно его — Он и без этого следует нашим приказам, теперь можешь засунуть этот ствол обратно туда, откуда ты его достал.

— Что, если он начнёт выёбываться?

— Он, блять, не начнёт, — плюнул Микки, прежде, чем наклониться к лицу Йена, сверля дерзким взглядом — Ведь так?

Он оставил этот вопрос без ответа. Лишь тихо сидел, беспомощно и испуганно, не зная, куда смотреть, когда Микки закончил его привязывать, болезненно перетянув запястья.

— Почему бы вам, долбоёбам, не пойти и позвонить папоньке, дабы сообщить, что здесь к хуям происходит? — Милкович ясно дал понять братьям, что их бездействие и тупость изрядно выводят из себя и в данный момент им лучше съебаться и не тупить, как они это обычно делают. Боже, он должен сделать всё сам.

Игги и Колин что-то бессвязно проворчали, перед тем, как окончательно скрыться из виду.

Брюнет в последний раз подправил и затянул все верёвки, прежде, чем обойти Йена. Он встретился взглядом с мальчишкой, явно не восторгаясь и не выдерживая того, в какой беспомощной и напуганной позиции был тот.

— Бля, слушай, с тобой ничего не случится, если ты не будешь вытворять всякую хрень, а будешь сидеть спокойно. И мой отец-таки получит своё гребанное бабло, понимаешь?

— Что? Бабло? Какое бабло? — искренне оказавшись в ступоре, спросил Йен — Я даже понятия не имею, кто твой отец.

— Ты — нет, но твой отец имеет.

— Мой отец? Ты имеешь ввиду Фрэнка? Какого хрена он вытворил на этот раз?

— Он задолжал моему отцу кучу денег и теперь должен их отдать.

— Значит Вы похитили меня, чтобы Фрэнк отдал все деньги с таким условием? — Йен напрягся ещё больше, чем до этого, когда до него-таки дошло.

— В яблочко, засранец.

Йен медленно закрыл глаза и безнадёжно опустил голову — Блять.

Микки наблюдал за ним, в то время, как внутри него самого развернулась целая война между тем, чтобы спросить что не так или просто дальше делать вид, что его ничего не ебёт. Слова вылетели прежде, чем он смог их остановить — Что? Что, блять, не так?

— Фрэнку похрен на меня, — его голос, едва можно было уловить — Он скорее будет рад видеть меня мёртвым, чем кому-то платить.

Микки смотрел на Йена всё это время и его поведение стало мягче. Совсем немного. Это похищение должно было пройти спокойно и грубо, в духе Милковичей, как все предыдущие. Никакой ебанатской привязанности или ебанных чувств и эмоций. Он не должен был жалеть этого пацана, совсем нет. Его, ведь, не для этого на это отправили. А Йен по-прежнему склонил голову и можно было услышать лёгкое посапывание. Микки просто не мог ничем помочь, из-за чего внезапно почувствовав — себя самым мерзким уебаном на всём белом свете в этот момент.

— Теперь можешь просто пустить пулю в мою голову, — сказал рыжий, пытаясь сдерживать, берущие всё же верх, эмоции.

Микки запустил руку в свои волосы, остановившись на своей шее, пытаясь проанализировать представшую ситуацию. — Да-да, ясно, а теперь просто завали ебало, — решительно произнёс Милкович, подумав, что выпадать из игры не стоит. Он не собирался быть одурачен чем-то из этого и неважно каким разбитым бы выглядел парень, сидящий перед ним — Я здесь не для того, чтобы, блять, тебе симпатизировать или разговаривать о твоих «недопониманиях с папочкой», нахуй, или ещё какое дерьмо. Твой отец принесёт наши гребанные деньги и тогда я тебя отпущу. Конец ебучей истории, блять.

— А что, если он не принесёт? — ощетинился рыжий, вскидывая голову, в упор смотря на брюнета.

— Мы и этой проблеме найдём достойное решение, — отрезал Микки, снова начиная раздражаться — А теперь закрой свою гребанную пасть, пока я тебе сам по ней не впиздячил.

И вот именно тогда и вернулись Колин и Игги, встав друг за другом.

— Отец хочет, чтобы один из нас остался с этим пидрилой здесь ночью, пока он не найдёт Фрэнка, — первым заговорил Колин, наклоняя голову набок, попутно затянувшись сигаретой.

— Я ПАС, ГОВОРЮ СРАЗУ, — Игги «открестился» от этого, потирая свои замерзшие руки и пытаясь их согреть своим дыханием — Ну, бля, неужели вы не замечаете, как здесь блядски холодно, а?

— Я тоже здесь оставаться не собираюсь, — таки изрёк Колин — У меня есть куча дел, более полезных, чем няньчить тут это дерьмо на ножках.

— Да, блять, да, все уже поняли, что здесь останусь я, Боже, театралы хуевы, — выпалил Микки, в характерной только ему манере — Один хуй, вы бы всё равно всё просрали, два кретина.

— Ладно, чувак, — сказал Колин, уже направляясь прямо к выходу, не предпринимая даже попыток спорить — Мы будем держать тебя в курсе. Мобила же у тебя?

Микки проверил свои карманы в поисках телефона — Да, а теперь съёбывайте нахуй.

Игги нырнул пальцами в карман своего пальто, достав коробок пуль и кинув их Микки, который неуклюже её словил — Просто так, на всякий пожарный. Если вдруг пацан начнёт глупить.

Микки тайком глянул на Йена, чей взгляд был сфокусирован на бетонном полу. Проводить ночь здесь, следя за подростком — не было в планах Микки, но, если бы он оставил Йена на одного из братьев, то они бы забили его до смерти, ради развлечения и подпитки своей мнимой крутости. Микки может делать вид, будто у него есть сердце только в физическом смысле, но оно у него есть, блять, не только в этом смысле.

Когда его братья окончательно ушли, он снова глянул на Йена, который сполз вниз, повесив голову, всё так же безучастно смотря в пол.

— Блять, послушай… Всё не так хуёво, ладно?

— Тебе легко говорить. Это не ты сейчас к гребанному стулу привязан, — мрачно заметил Йен, стиснув челюсть до упора.

— Твой папа принесёт нам деньги и мы тебя отпустим на все, блять, четыре стороны. Проще некуда.

— Сильно, блять, сомневаюсь.

В мыслительных процессах Микки что-то явно затормозило, когда он уставился на этого «крутого парня», признав что тот выглядел как-то… Очаровательно? Что? Что за хуйня, чувак?
Отгоняя эти мысли он взял стул, повернув его спинкой к лицу Йена и сев на него задом наперёд.

— Слушай, разве у тебя не десять сестёр и братьев или ещё кого? Я уверен, кто-то из них сможет вернуть нам деньги.

— У нас нет денег, — понуро сказал Йен — Нам едва на отопление хватает.

Микки пристально смотрел за тем, как Галлагер направлял свои ресницы то вверх, то вниз, касаясь ими раскрасневшихся щёк.

— А сколько Фрэнк должен вам?

— Десять косарей.

— ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ, БЛЯТЬ, ДОЛЛАРОВ? — неудержавшись воскликнул Йен, Микки мог поклясться, что голос рыжего поработил всю гребанную вселенную — Нет ни единого шанса, что блядский Фрэнк или ещё кто-то, кого я знаю, смогут рассчитаться. Это просто, блять, невозможно!

— Эй, успокойся же ты, ну, — спокойно проговорил Микки, поднимая руки в примирительном жесте.

— Блять! — внезапно крикнул парень, истерически подпрыгивая на стуле, заставляя тот скрипеть под ним — Проклятье! Блядский Фрэнк!

Микки поспешил встать со своего места, ошарашенно наблюдая за истеричным порывом мальчишки, некогда спокойно сидевшего перед ним — Что, блять, с тобой не так?!

Йен внезапно перестал дёргаться, просто замерев на месте и опустив голову, казалось, что его грудь вот-вот взорвётся.

— Мой отец, вот, что блять, не так! Ебанный донор спермы, не больше, сука. Рассчитывать на то, что Фрэнк уладит дерьмо, типа, этого? Серьёзно? Будто он и так недостаточно испортил мою, блять, жизнь!

Для Милковича всё происходило, словно в замедленной съёмке и он ничего не мог поделать. Йен бился в конвульсиях, буквально рыдая. Огромные капли стекали вниз по его щекам, складывалось ощущение, будто у этих слёз не будет конца. Парень сжимал кулаки всё сильнее и сильнее, из-за чего верёвки затягивались ещё туже, что отдавалось невыносимой болью. Это была истерика, ни меньше, ни больше. Он достал пистолет, растерянно почесав дулом свой висок, не имея понятия, что можно сделать, чтобы тот успокоился и перестал так себя терзать.

— Блять, — всё, что смог выдать Галлагер своим, уже охрипшим и тихим от рыданий, голосом.

Микки медленно взял стул и сел в прежнюю позицию, как только пришло осознание того, что этот парень справился со своими эмоциями — Ты в порядке?

— Да, всё просто охуенно, разве не видно? — голос юноши звучал разбитым в пух и прах.

Микки чувствовал разрастающуюся в груди неловкость от всей ситуации. Он никогда не имел дела с чьими-то чувствами и прочим. Особенно с чувствами парней… Особенно парней, которых он похищал. Но Йен был кем-то совершенно отличным от всех остальных. Ведь он был совсем ещё ребёнком, всего на год младше, чем сам Микки. Милкович даже почувствовал, что они с рыжим чем-то похожи. Ну они родились и живут в совершенно дерьмовом районе, имеют дело с хуёвыми отцами, которых вообще нельзя отцами назвать, да и вся их жизнь, в принципе, хуёвая.

— Эм… Слушай, а ты это… Есть там, пить, не хочешь?

-Нет.

— Бля, я пытаюсь быть вежливым, сучёныш. Ты хоть представляешь, как это, блять, сложно? — устало проговорил Микки.

— Ты что, блять, издеваешься надо мной сейчас? — спросил Йен, округлив на Микки свои тёмные от слёз глаза. — Любезничаешь, значит?

— Ладно, хорошо, не жри и не пей. Будто меня это каким-то образом ебёт, — резко ответил Микки, подойдя к небольшому синему холодильнику, стоявшему в углу. Он достал сэндвич, показательно развернув и откусив часть.

Йен очень медленно поднял свою голову, наблюдая за Микки. Его живот резко заурчал, как только он подумал о еде, а тут развернулось целое шоу. Последнее, что он ел — был пончик, но это было начало его смены, почти семь часов назад — Что ещё у тебя там есть? — тихо спросил он, поняв, что чувство голода он усмирить будет не в состоянии.

Брови Микки многозначительно взметнулись к верху — Ты что издеваешься? Твоя задница ещё и придирчивая такая?

— Ну что? Я не люблю болонью.

— Господи, блять, боже, — вспылив, Микки залез в холодильник и достал ещё два сэндвича, с арахисовым маслом и желе, развернул их и подошёл к Галлагеру — На, блять, бон-аппетит, принцесса.

— Как я могу есть со связанными руками? — спросил рыжий, невинно уставившись на брюнета.

— Я не развяжу тебя, так что можешь выкинуть эту идею из своей крохотной идиотской рыжей головы, — Милкович пихнул сэндвичем прямо Йену в лицо — Ешь и скажи «спасибо», что ты вообще еду получил.

Йен стрельнул глазами в сторону Микки так, чтоб их глаза встретились, а затем неловко открыл рот, чтобы откусить кусок.
Милкович пристально наблюдал за тем, как мягкие губы парня смыкаются, откусывая часть бутерброда. Брюнет внезапно словил себя на мысли, что глядя на это у него возник ком в горле. Он решил откашляться и отвернуться.

— Спасибо, — пробормотал Йен с ртом, полным еды.

— Вот только, блять, не нужно к этому привыкать, — огрызнулся Микки, почувствовав, как его сердце стало от чего-то биться быстрее. Какого хуя, Микки?