Ransom

После того, как с чёрствыми сэндвичами было покончено — оба парня понятия не имели о чём друг с другом разговаривать. Микки такая альтернатива даже нравилась.

Он сел на пол, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги на всю длину, начиная засыпать.

А Йен наблюдал за ним. В его глазах была неприкрытая ненависть от того, что сам он заснуть просто не в состоянии, и совсем неважно, насколько истерзан, что морально, что физически он был. Мало ему было того, что всё тело ломит, а руки вот-вот отвалятся из-за тугости затянутой верёвки, так ещё и храп Микки, который был наверняка громче чёртового паровоза.

Юноша снова попытался освободить или, хотя бы ослабить верёвки, прекрасно зная, что это все его попытки будут тщетно завершены горькими стонами. Эти верёвки только и дело, впивались в кожу ещё сильнее. — Блять, — прошептал он куда-то в темноту.

Единственным источником света этой комнаты был фонарик, находящийся у Микки под боком и лунный свет, который-таки пробился сквозь заляпанные окна. Что ж, в целом говоря, он кошмарнейшим образом замёрз и истощился, будучи накрепко привязан к стулу, стоящему посреди комнаты, окутанной темнотой. И ещё он был уверен, что слышит звуки летучих мышей, кружащих над его макушкой.

— Блять, — откинув голову назад, пробормотал себе под нос совсем уж ослабший подросток, когда понял в насколько хреновой ситуации он оказался.

Он не мог даже полноценно вздохнуть, чего уж там.

— Что ты там бормочешь? Отрубись уже нахрен.

Йен слегка вздрогнул, услышав строгий голос Микки в непроглядной тьме — Я не могу заснуть. Каким, блять, образом я могу уснуть, когда моя спина вот-вот разорвётся на две части, а руки взорвутся от налившейся в них крови?

— Меня это не ебёт, просто закрой свою пасть.

— Послушай, ты можешь хоть немного их ослабить? Не будь таким козлом, прошу.

Микки оторвал свою голову от стены, направляя свет фонарика прямо на лицо Йена, недоумённо уставившись на второго и сведя многострадальные брови на переносице — Ты меня что, блять, за дурака держишь? Ты серьёзно думаешь, что я так туп, что ослаблю твои верёвки? Пацан, тебе лечиться нужно.

— Да брось, — рыжий всё не унимался — Совсем чуть-чуть, я даже пальцев своих уже не чувствую, вот гляди.

— Ни хера.

— Смотри, у тебя есть ствол, верно? Я не собираюсь никуда сбегать, честно. Просто поверь мне.

— Я доверяю тебе ровно настолько, насколько могу убить.

— Ха, сказал парень, который меня чуть не убил.

— Спи.

— Я, блять, не могу!

— Может мне стоит тебе, блять, вмазать, чтоб ты смог?!

Йен раздражённо попыхтел какое-то количество времени, разминая шею, двигая ею то влево, то вправо.

— Ладно, просто замечательно. Если ты хочешь быть придурком, то и я им буду. Я могу разговаривать хоть всю ночь.

Микки поднял ствол, возводя курок. Желание Йена съязвить или всё-таки «говорить всю ночь» тут же улетучилось.

— Теперь спи.

Йен просидел в тишине минуты две, после чего решился на то, что могло изрядно подпортить его здоровье в дальнейшем.

— Гляди, я правда не собираюсь никуда сбегать, ясно? Я даже пытаться не стану. Я прекрасно понимаю, какой пиздец происходит сейчас у твоей семьи из-за Фрэнка, поэтому нет ни единой причины, по которой я бы стал делать идиотские вещи, способные навредить уже моей семье. Просто ослабь верёвки, совсем немного. Это единственное, что я у тебя прошу.

Милкович наконец, нехотя, но всё же поднялся, попутно проклиная всех тех из-за кого он сейчас находился здесь — Ты очень дотошный мелкий гадёныш, ты это знаешь? — возмущенно произнёс брюнет, заходя за спину Галлагера и ослабляя верёвки, обхватывающие руки рыжего — В душе не ебу, что ты там о себе возомнил.

— Благодарю, — пробубнил парень, разминая свои пальцы, в надежде вернуть им чувствительность.

— Теперь-то я могу, блять, поспать?

— Ага, — промямлил Йен, сделав слишком миловидное лицо, способное испугать больше, чем любой фильм ужасов. Не говоря уже о саркастичной улыбке, расползшейся по всему конопатому лицу.

Лицо Милковича тут же напряглось — Сейчас же стёр эту уебанскую закорючку со своей рожи, пока этого не сделал я, — его слова звучали совсем не так грозно и властно, как он сам этого хотел, что ему, бесспорно, не нравилось.

— Знаешь, что-то мне подсказывает, что ты не такой безжалостный, каким пытаешься казаться, — набравшись смелости подытожил рыжий.

— Царь, блять, небесный, — вспылил Милкович, зажимая кончик носа указательным и большим пальцем — Ты хоть когда-нибудь, нахуй, затыкаешься?

— Неа, я бы не сказал.

— Я должен тебя отпиздить или ломать по одной конечности в час, чтобы ты наконец, блять, понял, что я, сука, не шучу, нахрен?

Йен сложил свои губы в линию и взглянул в окно. Честно говоря, он не был уверен, что Микки действительно будет его бить или ломать ему конечности, но и испытывать судьбу тоже не было особого желания.

Взор Микки был направлен на Йена в течение ещё нескольких секунд, перед тем, как убедиться, что тому больше нечего сказать. Затем, кинув пистолет и фонарик куда-то рядом с собой, Милкович устроился в прежнюю позицию, надеясь, что ему удастся поспать ещё немного. Похищение, в целом, было вещью сложной и истощающей, а с такими блядскими фруктами, как Йен Галлагер — так тем более.

— Микки, — сказал спустя почти десять минут Йен, выдергивая брюнета из полудрёмы.

— Что? Что? Что, блять, на этот раз, гребанная сиротка Энни?

— А что, если я вдруг захочу пописать? — Йен искренне был охвачен тем, чтобы узнать ответ — Ты будешь держать мой член?

Что-то внутри Милковического сознания явно щелкнуло, но перед тем, как осознать, что он делает — он кинулся на подростка, хватая того за шиворот футболки одной рукой, за шею — второй. Его лицо снова находилось в паре сантиметров от веснушчатого лица. Дыхание сбилось у обоих парней, но казалось, что никто из них этого и не заметил, продолжая сверлить друг друга взглядами.

— Не вздумай, блять, больше говорить хуйню, подобно этой, сука, ты меня понял? — сквозь зубы, прорычал Микки.

Йен сосредоточенно смотрел и слушал брюнета, почти сидящего на нём. Его кадык слегка дернулся под крепкой хваткой Микки, после чего тот решил послушно закивать.

Милкович отстранился от юноши, недоумевая, почему именно фраза про член заставила его так вспылить. Почему из всего того бреда, который выходил из пасти этого рыжего мудака — именно эта реплика разъярила его?

— Вот и отлично, — прошипел Микки, наконец выпустив шею рыжего и попутно заметив, что на молочной коже теперь виднеются красные следы от его рук.

Йен был нем всю оставшуюся ночь.

***

Микки захмурился и откашлялся, вытянув руки и ноги во всю длину, пока, наконец, окончательно не распахнул глаза, а затем прищурился от яркого света, который лился через самый чёткий промежуток в окне — Блять, — похоже, что это всегда будет первым, что Милкович будет говорить, проснувшись. Его ноги покалывали и даже немного отнимались из-за позиции, в которой он спал всю ночь, ни разу не сменив.

Парень, признаться, немного удивился, увидев спящего Йена. Он был буквально брошен на стуле, в совершенно неестественной и неудобной позе, подперев грудью свой подбородок и слегка посапывая. Он выглядел таким умиротворённым… Невинным… И да, ещё каким-то там. Кхм.

Брюнет тут же перевёл взгляд, рыская в поисках мобильного телефона, желая увидеть несколько пропущенных вызовов от его идиотов — братьев. Но ничего. И никого. За всю ночь ему никто так и не позвонил. Они, блять, надеются, что он будет ждать?

Он сел на стул, прямо перед Йеном, как и вчера, перед этим достав из холодильника, как он это называл «Завтрак чемпионов»: Колу и несколько сэндвичей.

Глаза Йена наконец начали отлипать друг от друга и он зашевелился, постанывая от боли в суставах. Парень оглядел всю комнату своим затуманенным взглядом, но чуть позже понимание того, где он находится вернулось обратно.

— Проснись, блять, и пой, Золушка, — Микки не упустил возможности съязвить.

Взгляд Йена был прикован к Микки в течение нескольких мгновений, пока он его не отвёл. Его глаза сверкнули, когда он окончательно понял, что это был не кошмар.

Микки попытался проглотить кусок еды, только что им откусанный — Хочешь есть? У нас осталась только болонья, другого выбора нет.

— От тебя я ничего не хочу, — категорично произнёс парень.

Глаза Микки невольно коснулись шеи рыжего, чувствуя острую вину за то, что оставил эти красные следы на светлой коже. Он до сих пор не мог понять, что ночью с ним случилось, когда он бросился на подростка. Да, безусловно, он с самого начала хотел немного припугнуть мальчишку, чтоб тот не рыпался в дальнейшем, но у него и в мыслях не было избивать Йена, или делать что-то в этом духе.

— Тебе следует хоть что-нибудь съесть, — Милкович сам понятия не имел, как слова вылетали из его глотки — Нам нужно следить за тем, чтоб ты не окочурился, если мы ещё претендуем на то, чтобы деньги были возвращены. А то ты пиздец, какой тощий, чувак.

— Я надеру твою задницу, как нечего делать, если завяжется драка, — высокомерно подметил рыжий, направляя свой безумно напряжённый взор на Милковича — Развяжи мои руки и мы это проверим по-мужски, один на один. Без гребанных стволов под рукой.

Брюнет постарался проигнорировать странное покалывание, которое концентрировалось ниже живота, нахально улыбнувшись. Он распаковал один из сэндвичей, лежавших в холодильнике и поднёс его к лицу Йена.

— Я, блять, не буду это есть, — пылко произнёс подросток.

— Ладно, — ответил Милкович, заворачивая еду обратно и кладя в холодильник — Я не собираюсь даже спорить с тобой. Умирай с голоду, мне всё равно.

— Тебе на всё плевать, верно? — рыжий явно был настроен именно спорить — Зачем ты всё это делаешь? Я никогда не делал какого-либо дерьма в твою сторону.

Микки его просто игнорировал, идя к окну, чтобы разведать внешнюю обстановку. Здание было давно заброшено, с парой гектаров опустошённой земли, окружающей его. Он сомневался в том, что кто-то сможет каким-либо образом наткнуться на него.

— Отвечай! — а Йен всё не мог уняться — У тебя же есть сестра, да? Её зовут — Мэнди, правильно? Она в моём классе. А что она думает насчёт этого всего?

— Не впутывай мою сестру в это, мудила, — в конце концов развернувшись, ответил Милкович — Она не должна быть причастна к чему-либо из этого. И, как я тебе уже говорил, я даже не собираюсь до тебя дотрагиваться, так что уйми свой блядский пыл.

— Не собираешься меня трогать, да ладно? Так вот, почему ты меня вчера чуть к херам не задушил? — без каких-либо колебаний выдал парень, а в его глазах, будто застыли слёзы.

— Просто… Закрой рот. Пожалуйста. 

— Просто отпусти меня, — рыжий начал буквально умолять — Я пущусь в бега, да. В Нью-Йорк, блять, Калифорнию. Да, срать куда. И вы больше никогда меня не увидите. А Фрэнка вы можете просто убить. Да. Он всё равно никому нахрен не сдался.

— Пожалуйста, просто, блять, завали своё ебало! — выпалил Микки, устало потирая свой затылок.

Отвернувшись, Йен прикусил свою нижнюю губу, чувствуя себя в этот момент совершенно безнадёжно.

— Послушай, у меня нет никакого выбора, ясно? Даже, если бы я захотел тебя отпустить, чего я, блять, не хочу, то я бы не смог.

Галлагер несколько раз медленно помотал головой, выпуская мелкие клубы пара изо рта.

Брюнет тяжело вздохнул, взглянув на рыжего. Решив подойти к тому, но остановившись в паре шагов.

— Гляди, я не хотел тебя душить, ладно? — сказал Милкович, как ни странно, царапая свой висок — У меня даже в мыслях не было того, чтобы навредить тебе. Просто ты так, блять, много болтал и я просто сорвался.

Йен продолжал смотреть в сторону, но слеза всё-таки пробежала вниз по его, раскрасневшимся от холода, щекам. Он был зол на себя за то, что не смог сдержать её. Ибо, чтобы блядский Микки Милкович видел его плачущим — было последним, чего тот хотел.

— Слушай, никто здесь не собирается тебе вредить, я серьёзно, — Милкович дождался пока Йен повернётся, чтобы взглянуть на него.

— Ты можешь думать, что я какой-то наивный ребёнок, — тихо сказал Йен — Но это не так. Вы можете не навредить мне сейчас, но что будет, когда Фрэнк не заплатит, а? Что твои братья или отец сделают со мной тогда?

Микки уставился на Йена, не зная, что тому ответить. В любой другой ситуации ему было плевать, что его братья или отец собираются делать с заложниками, но не в этот раз. По причинам, которых он не знал или просто не хотел знать. И ему совершенно не нравилось чувство страха, засевшее глубоко в душе.

Именно тогда и зазвонил его телефон. Он полез в карман, чтобы достать его, не нарушая зрительного контакта с рыжим.

— Да?

— Йо, братан, это Иг.

— Ну что там?

— Папаня известил Галлагера, а теперь мы просто ждём, пока этот мудила ответит. Мы дали ему два дня на то, чтоб наши баблосики лежали у нас под боком.

— А какого хуя нам делать до тех пор? — спросил брюнет, опуская взгляд на порозовевшие щёки подростка.

— Один из нас должен зависнуть там с тем чуваком, — сказал Игги — Хочешь я подменю тебя, составив компанию этому голубому птенцу на несколько часов? Могу немного его припугнуть, морду набить или ещё чего.

— Нет, — почти моментально отрезал Микки, почёсывая затылок краем ствола — Эм, нет, в этом нет необходимости. Здесь всё под моим контролем.

— Ну окей, епт, — пробормотал парень — Кароч, братан, я буду держать тебя в курсе, если что-то изменится.

— Да-да, давай, — резко сказал Микки, поспешив завершить разговор. Затем он кинул телефон в карман, переведя взгляд обратно на Йена — Фрэнк знает о тебе. Ему дали возможность вернуть деньги до среды.

— Два дня, ха, — сказал Йен с безнадёжным смешком, который наверняка был приправлен толикой истерики, наперёд зная, что Фрэнк в жизни не будет способен на то, чтобы рассчитаться с таким долгом. Да боже, он даже пытаться не станет.

Микки действительно не нравилось такое выражение лица Йена и он просто отвернулся. Блять, да когда же он успел стать таким мягкотелым? Он возненавидел это чувство. Что, блять, такого было в этом парне, что заставляло его начать беспокоиться, даже совсем немного?

— Ты есть собираешься? — сказал Микки, вопросительно выгибая бровь.

— Я же тебе уже сказал… Я не голоден.

— Ну вот и славно, я, блять, не собираюсь тебя, словно мамочка, уговаривать.

— Отлично, вот и не нужно.

— Упрямый мудоёб, — проворчал Микки, раздраженно покачав своей головой.

— Мне отлить нужно, — произнёс Галлагер — Я терпел несколько часов, а сейчас там всё начало пиздецки болеть.

— Ладно, но я не буду «поддерживать» твой хрен для тебя, — выплюнул брюнет, заходя за Йена — И помни, вымочишь какую-то глупость — застрелю, без каких-либо колебаний.

Руки Йена были свободны первый раз за всё это время, он начал осторожно проверять их на чувствительность, зло потирая ярко-красные следы, обвившие его запястья.

Микки уставился на эти же четко выраженные следы, нервно сглотнув. Всё же встав на, казалось бы, неустойчивые ноги, Йен напомнил Микки маленького жеребёнка, который только-только научился ходить.

— Там, э, в углу есть ведро, — попытался как можно строже проговорить Милкович, показывая на серое ведро, стоявшее в углу — Можешь идти прямо к нему.

— Ебать — колотить, а если я вдруг срать захочу? — пробормотал Йен, явно озадачив Микки. Затем он взял ведро, обойдя всю комнату для некого уединения и просто сделал это — Боже, как же это охуенно. Я никогда бы в жизни не подумал, что буду так радоваться тому, что у меня есть возможность поссать.

Милкович ходил туда-сюда в течение минуты, никак не уживаясь с фактом того, что член рыжего находится в нескольких шагах от него. Признаться, Микки несколько раз заглядывал за своё плечо в направлении Йена, но тут же быстро переводил взгляд на что-нибудь другое.

 — Ты, блять, можешь прекратить так блядски стонать, пока делаешь это, боже? Блять! — раздражённо выдал брюнет, вернувшись к окну.

Окончив все свои жизненно-важные дела — Йен подошёл к стулу и сел на него.

— Теперь можешь связать обратно.

Микки взглянул на Йена через плечо и пересилив себя сказал — Слушай, я не буду тебя связывать пока что. Можешь побродить, размять кости и прочее дерьмо. Только помни, как только вытворишь…

— «Какую — нибудь глупость, я тебя ударю, убью, зарежу», да-да, ты уже это говорил, — сказал Йен, прежде, чем улыбнуться самой робкой из своих улыбок — Но спасибо.

— Не нужно меня благодарить, — тут же парировал Микки — Как только мои братья притащатся сюда — я свяжу твою задницу, ясно?

— Ясно… Не хочешь, чтобы кто-нибудь вдруг подумал, что ты можешь быть мягок?

— Нехуй любезничать. Мягкость — последнее из качеств, которое будет преобладать во мне, — огрызнулся Милкович, тут же решив закрыть рот, как только понял, что подобрал неверные слова.

На лице Йена снова сверкнула ухмылка, когда он начал двигаться к холодильнику, чтобы взять сэндвич.

— Я думал, ты сказал, что не голоден.

— Я солгал.

— Засранец, — пробурчал себе под нос Милкович, искренне удивляясь тому, как маленькая улыбка, которую Йен подарил ему, находясь у холодильника — могла засесть в его мыслях.