Глава 6.
Я не долго оставался наедине со своими мыслями. На этой нелепой сцене моей жизни вдруг возник Джеральд под руку с инспектором полиции.
- Я его плохо знаю, - заискивающе тараторил Джеральд, - но я уверен, у мальчика не было причин.
- Как же наследство? Мистер Клеверс оставил ему не мало, на сколько я понял из вашего рассказа.
- Да, это так, но…
Джеральд осекся, заметив меня, а инспектор триумфально улыбнулся, будто у него в кармане уже был ответ на какую-то страшную тайну.
- Я прошу вас, инспектор Дэвис, - Джеральд положил ладонь на плечо полицейского.
Инспектор понимающе кивнул и направился в мою сторону, а Джеральд удалился по своим делам, постаравшись не привлекать к себе внимания.
Дэвис шел ко мне как в замедленной съемке. С каждым его шагом мне казалось, что я все сильнее уменьшаюсь в размерах и сливаюсь со скрипящим диваном из бардовой кожи. Дэвис выглядел угрожающе. У него были густые черные брови, пышные волосы с проседью и узкое вытянутое лицо, изборожденное морщинами.
- Что-то не так? – спросил я вызывающе, чтобы не выглядеть совсем уж жалким.
- За что вы убили мистера Патрика Клеверса? – начал Дэвис без обиняков.
Я не смог ответить на этот вопрос по многим причинам. Во-первых, язык внезапно отнялся, и я остался сидеть, как сидел, шлепая губами и тараща глаза. Во-вторых, насколько я знал, к смерти Патрика я не имел никакого отношения, поэтому подобный прямой вопрос поставил меня в тупик.
- Вы же знали, какая сумма вам остается, стоит только пойти на решающий шаг? – продолжил напирать инспектор.
- Я и понятия об этом не имел, - от возмущения я даже пришел в себя, второй раз услышав о каких-то деньгах, якобы мне оставленных.
- Боюсь, вам придется пройти со мной.
- На каком основании? – выкрикнул я, но отвечать мне никто не собирался. Дэвис ловким движением нацепил на меня наручники и повел к полицейской машине, припаркованной возле дома. Большинство гостей разъехались к этому времени, а оставшиеся провожали меня презрительными взглядами. Джеральд с широкой улыбкой шепнул мне напоследок, чтобы я ни о чем не волновался. Но мне все равно почему-то было не по себе.
Я был не готов к такому развитию событий. Меня всего трясло, голова раскалывалась, сказывалась бессонная ночь, волнительная свадебная церемония, да и обвинения в убийстве человека я слышал в свой адрес не каждый день, так что мое состояние оставляло желать лучшего.
Машина едва ползла по забитой под завязку улице. Я вздрагивал каждый раз, когда Дэвис бросал на меня недовольный взгляд, будто ожидал, что его заключенный попробует бежать.
Наконец мы лениво подкатили к стеклянному зданию полиции, которое своей видимой хрупкостью навеяло мысли о шаткости моего положения. Еще недавно я был любимым сыном, жил в тепле и безопасности родного дома, а теперь меня, закованного, вели навстречу неприятной неизвестности.
Вопреки моим ожиданиям меня повели не в прозрачную комнату для допроса, а тут же затолкали в маленькую камеру с одной кроватью, на которой уже спал маленький тощий мужчина с седыми волосами.
Мне ничего не оставалось, как сесть на пол и придаться скорбным раздумьям. К этому моменту мое состояние окончательно испортилось и могло теперь характеризоваться как предсмертное. Я ощущал, еще мгновение, и мне придет конец. Я всегда так себя чувствовал, попадая в передряги. Какая-то из них рано или поздно обязательно должна была стать последней.
Мужчина на кровати дернулся и перекатился на другой бок. Я с трудом сглотнул.
- Здравствуйте, - прохрипел я.
Мужчина окинул меня мутным карим глазом, судя по всему, второй глаз у него был стеклянный, грузно поднялся на ноги и отвесил мне тяжелый удар. Моя голова дернулась в сторону, что-то внутри нее хрустнуло, и кровь вольготно растеклась по просторам моего лица.
- Не разговаривай со мной, - предупреждающе прохрипел мой сокамерник.
- Извините, - выдохнул я и тут же получил сокрушительный удар с другой стороны. Слезы брызнули из глаз, но мой рот растянулся в нервной усмешке. По крайней мере теперь синяки будут расположены симметрично.
- Теперь будешь умнее, - усмехнулся старик, поудобнее располагаясь на жестком матрасе, - лицо у тебя уж больно какое-то противное, сейчас хоть немного на мужчину похож. Ты не обращай внимания, привычка у меня такая, не выношу, когда со мной говорят без разрешения, - старик смачно сплюнул на пол, - ты за что тут, хорек?
Я молча утирал кровь рукавом. Старик улыбнулся, как мне показалось, одобрительно.
- Теперь можно говорить. Разрешаю.
- За убийство, - быстро ответил я, не столько потому, что разрешили, сколько из опасения получить еще раз по распухшему лицу, теперь уже за молчание. Старик присвистнул.
- Ничего себе, такой дохляк! Как только умудрился?
- Я не при чем, они просто так думают.
За это пояснение старик снова меня ударил. Это было больнее, чем в первые два раза и, черт возьми, обидно, я же получил дурацкое разрешение от этого психопата.
- Разрешение нужно получать каждый раз, - охотно пояснил старик.
Я свернулся клубком и лег на пол, разрываясь от боли. Время тянулось долго, а за мной никто не приходил. Может, ввели новые правила и сажают в тюрьму теперь без разбирательств? Странно, зато я начал догадываться, почему старик не любил собеседников. Он прекрасно обходился и без их реплик. Он говорил, говорил, не умолкая ни на секунду, и даже не требовал от меня слушать или кивать в знак согласия, поэтому я и не слушал. Меня охватила тоска, я пытался улечься так, чтобы было хоть немного удобнее и ждал, и не мог дождаться.
Между прутьями решетки на маленьком окошке камеры промелькнула луна. Я заметил, что старик уже давно прервал свой монолог и теперь тихо похрапывал, для удобства заложив за голову жилистые руки. Не знаю приходил ли ко мне сон или это были просто фантазии, но я был уже не в затхлой камере, а на просторном чердаке, кругом чернели шершавые доски стен, на потолке расходились лаги, а из круглых узких окошек сочился слабый свет. Я сделал шаг, доски скрипнули, и я начал в испуге озираться, думая, привлек ли я чье-нибудь внимание, но было тихо. Передо мной развивалась полупрозрачная белая ткань, видимо отгораживающая кого-то от посторонних глаз.
Я отбросил ее в сторону и сделал еще один неуверенный шаг, другая тряпка преградила мне путь, я отодвинул и ее тоже, но тут же появился следующий кусок ткани в ужасный тошнотворно-розовый цветочек. В этот момент меня охватил ужас. Я хватал тряпки, которые уже со всех сторон окружали меня, рвал их и швырял на пол. Отчаяние окутало меня словно сетью. Я выбивался из сил, но неожиданно мне надоело. Я сел на пол и закрыл глаза. Всю оставшуюся жизнь я проведу на этом чердаке в окружении тряпок, все равно. Выбора нет. Значит такова моя судьба.
Я очнулся, когда кто-то пнул меня в бок. Полицейский ухмыльнулся, оглядев меня с ног до головы, и защелкнул наручники.
Вот она. Прозрачная комната для допроса. Дэвис сидел за столом и перебирал бумаги.
- Садись, - буркнул он, даже не взглянув на меня, потом выудил из кипы одну бумажку и протянул ее мне, - читай вслух.
- Заключение медицинской экспертизы, - начал я охрипшим голосом, - на фужерах с места преступления обнаружены отпечатки пальцев…
Я не понимал к чему все это, но язык насмерть прилип к небу, и я от страха и ненависти к самому к себе отбросил в сторону злополучный листок и уставился на детектива стеклянным взглядом.
- Дочитывай, - рявкнул Дэвис, но, поняв, что от меня не будет толку выхватил заключение, смял его и швырнул на пол, - ты отравил Патрика Клеверса, чтобы получить наследство!
Он глубоко вздохнул и сел, глядя на меня более дружелюбно.
- Ладно, что-то я устал за ночь. Я думаю, ты понял, доказывать уже ничего не надо, просто говори, а я буду писать. Покончим с этим поскорее и я, наконец, смогу пойти домой и выспаться.
Я бессвязно шлепал губами и мотал головой.
- Это не я, не я, не я…
- Ну вот, начинается! – расхохотался Дэвис. – Я так и знал. Не понимаю, как такие маменькины сынки, как ты, вообще решаются на убийство. Не стоило тебе в это лезть, парень, но, раз уж все случилось, время признаться.
- Нет, - выкрикнул я, - я этого не делал, мы познакомились с Патриком вчера на церемонии, и я понятия не имел ни о каких деньгах. Я до сих пор не понимаю, о чем все толкуют.
Дэвис откашлялся, пряча ухмылку, и подтолкнул ко мне другую бумагу из той же кипы. Завещание Патрика. Я пробежал его глазами, не особо вчитываясь в детали и выхватывая лишь общий смысл. Патрик оставлял огромное состояние, но моего имени не было нигде. Лишь позднее я нашел ту заветную надпись, которая в мгновение ока сровняла мою жизнь с землей. Патрик Клеверс завещал все свои деньги одной из своих любимых внучек, но только при условии, что она выйдет замуж и с мужем разделит свое вновь приобретенное состояние.
- Это Джеральд, - пролепетал я, сминая копию завещания вспотевшими ладонями.
- Что Джеральд?
- Он дал мне эти фужеры, пишите! – осенило меня.
- На нем только твои отпечатки, - без интереса кивнул Дэвис, даже не шевельнувшись.
- Он был в перчатках, - не сдавался я, напряженно заставляя свой мозг переживать тот момент снова и снова и выдавливать все детали.
- У него не было мотива, в то время как твои цели на лицо.
- Мне все равно, я не собираюсь брать на себя чужую вину, только потому, что я больше подхожу под обвинение.
Видимо это прозвучало слишком грубо, потому что передо мной промелькнул кулак Дэвиса и наступила вечная ночь.
Я очнулся в больнице. Мне сразу безошибочно удалось угадать свое местоположение. Яркий свет, мягкая, но неудобная приподнятая кровать, на которой ты то ли лежишь, то ли сидишь, тихие перешептывания и шаги из коридора, а главное запах, такой родной и знакомый с самого детства. Я с трудом поднял тяжелые больные веки. Мать плакала у моей кровати? Но, заметив, что я очнулся, быстро вытерла лицо и посуровела. Джеральд радостно улыбался, глядя на меня, а Салли, скрестив руки на груди, всматривалась в зелено-синий пейзаж за окном.
- Мальчик мой, - выдохнул Джеральд и направился ко мне, раскрыв ядовитые объятия.
- Вот только этого не нужно, - рыкнула мама и загородила меня, - вы уже достаточно сделали, боюсь, мы даже не сможем в полной мере отблагодарить вас.
Я вздрогнул, сморщившись от боли. Такой голос бывал у нее не часто. Желчь прямо фонтанами плескалась в моей палате.
- Да, что вы, - ухмыльнулся Джеральд, - теперь мы одна семья!
- Слов нет, описать моего счастья, - парировала мама.
- Хватит, - рявкнула Салли, резко развернувшись. Джеральд захлопнул рот с громким шлепком и уставился на дочь.
- Мой муж на третий день после свадьбы оказался на больничной койке, - выплевывала она слова одно за другим, - не время выяснять отношения. Доктор, - Салли повелительно обратилась к кому-то за спиной у Джеральда, - я хочу забрать его домой и немедленно!
- Несомненно, миссис Лукас, - залебезил доктор, а меня передернуло и расхотелось куда-либо ехать, особенно домой, тем более я даже не знал, к какому месту могло относиться это слово.
- Где ты была? – шепнул я Салли, когда мы сели на заднее сидение какого-то громоздкого автомобиля.
- С тобой, - ответила она, глядя в окно.
- В тюрьме я был один, миссис Лукас!
- Меня не пускали, - пожала она плечами, - у меня для тебя сюрприз. Увидишь, когда приедем.
Мы долго ехали, повторив почти тот же путь, как и в первый день, когда я еще не знал, что ждет меня впереди. Мама сидела рядом, не выпуская моей ладони. Спереди, рядом с водителем расположился Джеральд и не переставал ни на минуту улыбаться.
- Как вам удалось? – неожиданно спросил я, чувствуя, как все напряженно вздрогнули.
- Что ты имеешь ввиду, мой мальчик?
- Мое освобождение из тюрьмы.
- Не понимаю, о чем ты, - Джеральд правдоподобно смутился.
- Я поясню, - любезно согласился я, - как вам удалось сначала упечь меня в тюрьму, а потом освободить, а главное, зачем это нужно?
Салли просто сожгла меня взглядом, а Джеральд только весело рассмеялся и ничего не ответил.
Страшный капкан захлопнулся, когда Ральф прикрыл за мной входную дверь. Все тут же куда-то испарились. Мама пошла собирать вещи, сегодня у нее самолет. Она хотела сдать билет, но я ей не позволил. Ее присутствие никак не скрашивало мое положение, а она страдала, и все по моей вине. Мне не хотелось больше этого допускать.
Я хромал в свою комнату, когда из-за поворота выскользнула Салли.
- Я обещала тебе сюрприз, - ласково хихикнула она и повела меня куда-то по длинному запутанному коридору, в котором я еще не был.
Одна из дверей внезапно открылась и оттуда выскользнула пожилая горничная. Увидев меня, она покраснела, разозлилась и, тряхнув головой, пошла прочь. Я некоторое время таращился ей вслед, потом Салли взяла меня за руку и потащила в открытую дверь.
Я без интереса огляделся по сторонам. Квадратная комната, одно среднего размера окно, мягкий бордовый ковер, широкая кровать с резной спинкой, шкаф и бордовые стены с аляповатым, на мой вкус, узором. Вот и все. Моя комната была немного богаче – этот факт пусть и слегка, но все же приободрил меня. Однако, прошла буквально минута, и мое кошмарное расположение духа тут же улетучилось. Из душа вышел мой лучший друг Барри, обернутый полотенцем и с довольной улыбкой на лице.
- Ты не уехал? – радостно воскликнул я. – Это просто здорово.
- Я подумала, что ты будешь рад, если твой друг ненадолго останется у нас, - пояснила Салли и вышла из комнаты.
Я был счастлив, поражаясь проницательности своей жены. Мы перебросились парой фраз. Мой друг был немного не в духе, постоянно хмурился, но все-таки был рад остаться погостить. Но как бы ни было прекрасно появление Барри, в данный момент мне все же хотелось быть рядом с Салли. Я извинился и ушел, с сожалением осознавая, что понятия не имею, где теперь наша спальня. Мне не пришлось долго думать над этой загадкой. Как по волшебству откуда-то вынырнула Салли.
- Что? – рявкнула она, сверкнув глазами в мою сторону.
- Я тебя искал, - проблеял я.
- Зачем? – удивилась она.
Я смутился, густо краснея и ища куда направить взор, чтобы не вызвать ее гнева.
- Ты моя жена, - начал я издалека и мне вдруг стало жарко.
Она ядовито выгнула бровь.
- Ты считаешь, для этого есть время? – она закатила глаза. – У меня умер дед, не приставай со своей ерундой.
Я почему-то не считал ерундой первую ночь с любимой женщиной, видимо я эгоист. От этой мысли мне стало стыдно.
- Тебя искал отец, - прервала она мое внутреннее самобичевание, - спустись к нему в кабинет. Да, не обижайся, Кайл, возможно, вечером я загляну к тебе.
Та одинокая комната так и осталась моей. У нас не будет нашей спальни, ничего нашего. Все лишь ее. Я поплелся в кабинет к Джеральду, разочарованный и несчастный.
Я спустился вниз по лестнице на ватных ногах и как зомби двинулся в потайную комнату, где только по отдаленным очертаниям можно было угадать дверь, задрапированную толстым бархатом.
Я тихо постучал, ответа не последовало, но я все равно вошел. Мне просто захотелось, а может я туго соображал.
Джеральд сидел за столом, изображая бурную напряженную деятельность.
- Вы звали меня, - равнодушно бросил я, окидывая взглядом кипы бумаг, заполонившие все вокруг.
- Мой мальчик, - Джеральд содрогнулся и поднялся мне навстречу, раскрывая руки в объятиях, но остановился на полпути ко мне и смущенно начал поправлять непослушную стопку листов.
- Да, я хотел с тобой поговорить, - мягко произнес он, не поднимая на меня глаз. В этот момент я сам себе казался будто бы выше ростом.
Я упал на диван, не дожидаясь приглашения. Жест получился резкий, грубый и обиженный, как раз такой, как мне бы хотелось.
- Эти дни были для тебя не из легких, - начал издалека мой новоявленный тесть, - на тебя свалилось сразу слишком много, вся эта история более необходимого запуталась, и я считаю своим долгом кое-что прояснить для тебя, мой мальчик, - он улыбнулся и впервые в упор взглянул на меня. Я чуть не поперхнулся от выражения его глаз. На его губах играла мягкая ухмылка, и я первый раз в своей жизни видел такое несоответствие между верхней и нижней частью лица, словно они принадлежали двум разным людям, которые никогда между собой не ладили и давно хотели жить вдали друг от друга и только этот крючковатый нагло вздернутый нос насильно вязал их вместе. Я поежился и начал усиленно теребить бахрому дивана, которая по счастью так удобно тут свисала. Мой рост снова удлинился.
- В полицейском участке, - Джеральд участливо вздохнул, - при тебе наверняка упоминали какие-то деньги, которые тебе принадлежат. Представляю, в каком ты замешательстве.
- Мне не нужны никакие деньги, - почему-то воскликнул я.
- Мой мальчик, - на этих словах тестя я содрогнулся и отвел глаза, еще сильнее затеребив бахрому, - я тебе верю, ты добрый порядочный человек, но поверят ли в полиции, - он задумчиво потер подбородок, выдерживая необходимую паузу.
Я уронил голову на руки.
- И что же мне делать?
Я волосами чувствовал его участливую улыбку.
- Поэтому я тебя и пригласил, выход найти можно. Если человек действительно хочет найти выход и готов на все, то для него естественно можно подобрать решение.
Джеральд присел на краешек дивана и по-отцовски положил мне руку на плечо. Я собрал остатки смелости и посмотрел на него. Ничего особенного, просто карие глаза. Наверное, это стресс так действует, и у меня слишком разыгралась фантазия.
- Я расскажу тебе, - он убрал руку и сделал жест, приглашая меня устроиться поудобнее, - Патрик действительно оставил целое состояние тебе и Салли. Вы вправе совместно использовать эти деньги.
- Но почему именно нам? – удивился я. – У него же есть дочь и наверняка много других родственников.
- Видишь ли, мой мальчик, у них с Лили были очень напряженные отношения, он не одобрял ее в выборе… скажем так, в одном вопросе, для тебя это неважно, и он решил оставить все своей внучке, но только на условии, что она будет замужем, и они вместе станут распоряжаться деньгами. Почему он поставил такое условие мне неизвестно, - ответил Джеральд на вопрос, который я только еще собирался задать. – Однако этот факт все же вызвал подозрение полиции. Они считают, у тебя был мотив.
- Я даже не знал о деньгах!
- Я тебе верю, но убедить их…
Джеральд грустно вздохнул.
- Я придумал для тебя только одно решение, но не уверен, что это будет честно по отношению к тебе.
- Я согласен, - с готовностью кивнул я, желая как можно быстрее скинуть с себя этот кошмарный груз.
- Не знаю, - пожал плечами Джеральд, - нет, нет, это плохая идея, я не могу тебе такое предложить.
- Пожалуйста!
- Ну, хорошо, - нехотя согласился мой тесть, - мне кажется, если ты позволишь мне распоряжаться твоими деньгами, я думаю это решило бы все твои проблемы. К тому же, в нашем обществе…
- Почти королевском, - вставил я, вспоминая слова Рори.
- Да, трудно направить такую большую сумму в нужное русло. Я с удовольствием тебе помогу.
- Ладно, - кивнул я, после некоторого раздумья, - что мне нужно делать?
Джеральд спрыгнул с дивана, словно мальчуган, и через минуту уже протягивал мне лакированную ручку и лист бумаги.
- Это доверенность на год, если захочешь, ты сможешь ее продлить, не захочешь - деньги твои. Если со мной что-нибудь случится в течение года, - он хмыкнул, - деньги автоматически вернутся к тебе. Как видишь, подпись Салли уже стоит.
Я взял ручку трясущейся ладонью. Часы громко тикали в углу, бархатные шторы колыхались на ветру, а ангел за моим плечом весь покраснел, вопя, что я не должен делать глупостей.
Чернила легли на удивление легко, безо всяких усилий, и вот уже моя размашистая роспись прижалась к угловато-острой подписи моей жены. Дело сделано.
Мне стало легче. Я протянул Джеральду ручку и вместе с ней как будто бы ушли последние страхи и треволнения этих дней. Я выпорхнул из его кабинета и нос к носу столкнулся с инспектором Дэвисом. Он осклабился, коротко кивнул и проскользнул в кабинет Джеральда, плотно прикрыв за собой дверь. Я постоял некоторое время, борясь с желанием прильнуть ухом к двери, но не стал. Просто мне не хотелось знать, о чем они говорили. Я для себя решил, что инспектор, вероятно, хотел уточнить какие-то детали смерти Патрика, и на этом успокоился.
За окном опускалась тьма. Наступил вечер, очередной странный вечер. Похолодало. Мне хотелось накрыться с головой одеялом, но я не мог. Стоило мне только уединиться, как прибежала Салли и приказала спускаться к ужину. Я выдавил из себя, что не голоден, самым жалобным голосом, на который только был способен, но она так посмотрела, что ноги сами понесли меня в столовую. Там собралась вся семья, и мне на миг показалось, будто я школьник, опоздавший на урок и пытавшийся проскользнуть в класс незамеченным. Естественно, мне не удалось, как никому и никогда не удавалось. Никто не проронил ни слова, но неодобрение плясало в глазах у каждого.
Вообще над столом царила атмосфера угнетающего траура, не того, который наступает в результате единой скорби всех присутствующих, но того, что заставляет прятать улыбки, заставляет тихо перешептываться и не затрагивать неудобные в данный момент темы.
Я присел скромно, оглядывая других. Многие из гостей остались, поэтому ко мне повернулось несколько малознакомых лиц. Помимо Джеральда, Салли, Лили, Вероники, Милы, Барри и моей матери тут же сидела молодая жена Патрика Майя. Она была всего лет на пять старше меня и теперь сидела, уткнувшись в тарелку, время от времени обстреливая всех злобными взглядами. Рядом с ней расположился младший брат Патрика Джосеф с женой Анитой. Они оба были пожилыми приятными людьми. Я бы вполне мог представить их сидящими под раскидистым дубом, напротив небольшого уютного домика в джинсовых комбинезонах с совочками для ухода за цветочной клумбой и соломенными шляпками, но Анита завесилась бриллиантами, а Джосеф, словно в скорлупу, замотался в дорогой костюм, поэтому на их лицах отпечаталось нечто такое, что никак не соответствовало той идиллической картине, которую я себе нарисовал.
Остальных я не знал. Около Джеральда примостился круглый розовый мужчина в клетчатом жилете, а напротив меня суетился нервный молодой человек в огромных очках, в разы увеличивающих его бесконечно мигающие глаза на выкате. Ужинали молча.