Глава 3 "Ход за горизонтом"
Лондон снова утонул в тумане. Его улицы, как извилистые реки, несли в себе запахи грязи и дыма. Кареты скрипели по мостовой, прохожие спешили по своим делам, не подозревая, что среди них бродит смерть в человеческом облике.
Томас Грейвс, дрожащий после своего первого преступления, сидел в своей темной комнате в Лаймхаусе. Каждый звук шагов на лестнице заставлял его сердце колотиться быстрее. На столе лежали новые конверты, имена следующих жертв, адреса и краткие сведения о жизни. Милвертон следил за тем, чтобы Томас не терялся в сомнениях, что каждый шаг и каждый удар и каждая смерть, эта часть тщательно спланированной игры.
Томас долго сидел, рассматривая конверты, ощущая смесь ужаса и странного возбуждения. Его руки дрожали, дыхание было неровным, но внутренний голос, шепчущий о справедливости, крепко держался за его сознание. Он понимал, что каждая смерть это кусочек мести, который он отрезает от аристократов, виновных в страданиях его семьи.
- Это неправильно, - пробормотал он себе под нос. Но слова глотались тревогой, страхом перед Милвертоном. Он понимал, что выбор был сделан, и теперь путь назад невозможен.
В тот же момент на Бейкер-стрит 221-Б Холмс и Ватсон изучали материалы о недавнем убийстве лорда Уортингтона. Холмс сидел, скрестив ноги, глаза устремлены на газету, словно пытаясь проникнуть сквозь её бумагу к тайне, скрытой в событиях.
- Послушайте, Мистер Ватсон, - сказал Холмс, - убийца действует неумело, но с точной целью. Дешёвый нож, грязная обувь, это всё указывает на человека из низов, но мотив слишком изощрён для случайного бедняка.
Ватсон нахмурился:
- Значит, убийца из бедных, но его цель, это аристократы? Это почти как личная месть.
- Именно, - подтвердил Холмс. - И тут появляется ещё один интересный элемент. Если кто-то из низов убивает по мотиву личной ненависти, это может быть чистой импровизацией. Но наши свидетели и улики указывают на подготовленность. Это комбинация импульса и продуманного действия.
Между тем, в другом конце города, в мрачном особняке на Лестер-сквер, Уильям Джеймс Мориарти внимательно наблюдал за газетными заголовками. Он сканировал текст, каждое слово как шахматную фигуру, расставляя в уме план. Рядом сидел его брат Альберт, держа папку с информацией о городе, уликах и слухах.
- Каждое убийство это и есть послание, - тихо сказал Уильям. - И кто-то его уже получает.
- Возможно, - ответил Альберт. - Но кто стоит за этим? Бедняк, затаившийся в тени или кто-то более опытный?
- Милвертон, - сказал Уильям с холодным блеском в глазах, - он всегда ищет возможность использовать людей. И кто-то в его руках уже играет роль орудия.
- А что насчёт Холмса? - осторожно спросил Луис, младший брат.
- Он наблюдатель, - ответил Уильям, - умный, слишком умный, чтобы не заметить. Но его логика пока не полностью включена в игру. Мы должны быть внимательны, как только Холмс заинтересуется, начнётся прямая конфронтация.
Себастьян Моран, сидевший у камина, тихо промолвил:
- Он заметит закономерности быстрее, чем полиция. И тогда всё станет сложнее.
- Именно поэтому мы должны действовать сейчас, - согласился Уильям. - Подготовить следующие шаги. Следить за пешкой.
Томас Грейвс, в этот же час, шел по туманной улице к следующей цели. Нож под плащом, шаги почти бесшумные. Каждый переулок казался лабиринтом, а каждая тень возможным врагом. Он понимал, что стал частью большой игры, но ещё не осознавал, что наблюдатели уже расставляют свои фигуры.
На другой стороне города Холмс и Ватсон уже анализировали новые улики. Шерлок держал в руках карту Лондона, отмечая места преступлений.
- Обратите внимание, Ватсон, - сказал Холмс, - все убийства происходят в домах аристократов, но точки входа разные. Окна, двери, переулки. Это означает, что убийца изучает своих жертв заранее. Это не импульсивное действие, а методичное планирование.
- И вы уверены, что это один человек? - спросил Ватсон.
- Пока да, - ответил Холмс, - но если появятся новые убийства с такой же закономерностью, нам придётся рассмотреть и возможность нескольких исполнителей.
Шаги Холмса, его взгляд, каждая мелочь, он замечал всё, как будто улицы Лондона были его партитурой.
Именно тогда, в мрачном особняке Мориарти, Уильям поднял глаза:
- Холмс слишком любопытен. Если он вступит в игру слишком рано, пешка может быть уничтожена. А может, наоборот, он станет полезным инструментом.
Бонд кивнул:
- Я прослежу его каждый шаг. Холмс, мастер логики, но не знает, на что идёт.
- Именно, - добавил Уильям, - а пешка Грейвс пока лишь начинает понимать, что его злость и ненависть, это не только личное оружие, но и часть большой шахматной партии.
Томас тем временем вошёл в новый особняк, где должен был нанести удар. Каждый шаг отдавался эхом его собственных сомнений. Его руки дрожали, но он уже не мог остановиться. Каждое убийство приближало его к пониманию, что он пешка в игре Милвертона.
Лондон замер. Туман сгущался. Шаги, дыхание, напряжение всё слилось в одну бесконечную минуту перед бурей.
И где-то далеко, на Бейкер-стрит, Холмс уже начал складывать свои первые догадки, не подозревая, что на другой стороне города, в тени, Уильям Мориарти наблюдает за тем же человеком.
Туман Лондона сгустился к вечеру. Скрип колёс карет, шёпот торговцев, хруст мокрого камня под сапогами. На углу у пабов собирались рабочие, обсуждая слухи о таинственных убийствах, не подозревая, что настоящая игра происходит куда глубже.
Бонд, наблюдая за городом с крыши одного из зданий, фиксировал каждый шаг простых людей, отслеживал потенциальные точки пересечения с будущими жертвами.
В особняке Мориарти все собрались вокруг карты Лондона. На ней отмечались районы, последние убийства и слухи, доносящиеся с улиц.
- Мы имеем три убийства за последние две недели, - сказал Луис. - Каждая жертва - аристократ, но мотив скрыт.
- Верно, - подтвердил Уильям. - Следствие слишком поверхностно, Лестрейд и его люди смотрят на явное, но истина лежит в невидимом. Кто-то использует ненависть бедняков.
- Но кто? - осторожно спросил Альберт. - Мы можем только наблюдать пока.
- Мы знаем только одно, - сказал Уильям, сжимая пальцы. - Кто-то действует по плану Милвертона. И если мы сможем предвидеть следующий ход, сможем направить его в нужное русло.
Туман Лондона окутывал улицы и дворцы, скрывая пешку Грейвса от глаз всех сторон. Он ходил тихо по узким переулкам, собирая слухи о богатых и жестоких, его мысли уже формировали будущий путь. Он ещё не понимал, что каждое его действие будет наблюдаться.
- Мы должны действовать осторожно, - сказал Бонд, глядя через телескоп на улицы. - Лондон - поле битвы, и пешка ещё не раскрыта, но мы должны знать, что любая ошибка может стать сигналом для Холмса.
В то время как Холмс в своей лаборатории на Бейкер-стрит собирал карту, соединяя точки убийств, он ощущал присутствие нового игрока. Логика подсказывала ему, что убийца действует импульсивно, но за этим есть нить, связывающая всё воедино.
- Ватсон, - сказал Холмс, - я чувствую шаблон, но его автор пока скрыт. Это не случайность, а это план. Человек или группа людей используют город как шахматную доску, а фигуры как жизни.
Вечером на крыше ещё одного здания Бонд отразил холодный свет фонаря, фиксируя каждый шаг возможных свидетелей.
С другой стороны города Мориарти строил стратегию. Он думал не о смертях, а о закономерностях, о движениях, о том, кто управляет эмоциями, а кто действиями.
- Пешка ещё не проявила себя полностью, - сказал он Себастьяну. - Но я вижу её потенциальное влияние. Она может быть инструментом или угрозой, и наша задача: направить её так, чтобы мы контролировали исход.
В тишине города звуки карет, шагов и шепотов становились почти музыкальными.
Томас шел, не подозревая, что его первый шаг уже зафиксирован и анализируется с двух сторон. Холмсом, который видит закономерности, но не личность, и Мориарти, который видит стратегическую ценность каждого движения.
И так, в Лондоне нарастала напряжённость. Пешка пока не раскрыта, её имя никто не знает, но игра уже началась. Каждый слух, каждый шаг на улицах и каждый взгляд с крыши или из особняка всё это составляло картину, которая вскоре станет арены для столкновения умов, где Лондон будет всего лишь шахматной доской, а фигуры будут жить, любить и умирать, не осознавая своей роли.