Глава 18: в подворотне нас ждёт маньяк*
*Из песни группы Мумий Тролль — Утекай
Еда застревала в горле. Во время ужина я изо всех сил старалась не смотреть на Вика, но периодически срывалась и поглядывала. Он же вёл разговор, не обращая на меня внимания. Для него меня словно не существовало. Я слушала Алёну и Вика, а мыслями была далеко, пока бодрый голос Алёны не выдернул меня из раздумий:
— Таша, а что ты думаешь о пересадке головы? В новостях показывали, что один итальянец собирается парня оперировать.
— Да, я тоже слышала об этом. Канаверо не первый, кто проводит исследования в этой области. Есть такой учёный Демихов. Он ещё в пятидесятых трансплантировал головы собак, — разговор перешёл в русло, которое было мне знакомо, и я с энтузиазмом делилась своими знаниями.
— Так неужели это возможно? — живое любопытство Алёны подкупало рассказывать подробнее.
— Основная проблема такой операции — восстановление целостности и функций спинного мозга. На данный момент, полностью успешных экспериментов даже на животных не проведено. Я бы хотела надеяться, что это возможно, хотя объективных данных на этот счёт нет.
— Я вот тоже надеюсь, что когда-нибудь изобретут лекарство от старости,— мечтательно сказала Алёна.
— Такие операции на грани морали, — впервые за вечер Вик посмотрел прямо на меня. Его слова вызвали всплеск негодования во мне. Похоже, он привык осуждать не разобравшись. В наш первый разговор Вик безосновательно оскорбил меня, сейчас критиковал научные эксперименты.
— Об этичности пусть рассуждают политики. Я за развитие медицины, оно даст человечеству силу и свободу над своей жизнью. Мы сами будем управлять жизнью, а не подчиняться несовершенствам человеческой природы. А вот насколько эту свободу ограничивать, пусть уже решают наверху.
— В тебе говорит анархистка с наклонностями монархистки, — мрачно вынес свой вердикт Вик.
— Ой, давайте только без политики! — защебетала Алёна.
Разговор снова вышел в плоскость, где мне было нечего добавить. Я погрузилась в свои мысли, доедая ужин.
Когда на тарелке ничего не осталось, Алёна снова меня удивила:
— Вик, ты же в город едешь? Может, подвезёшь Ташу?
Я собиралась возвращаться в общежитие, но ни при каком из планируемых вариантов не попросила бы об этом Вика. Страшась его реакции, я опустила голову и вся обратилась в слух.
— Как соберёшь вещи, приходи на парковку и поедем,— прозвучал его голос. Подняла я снова голову, только когда услышала удаляющиеся из столовой тяжёлые шаги.
Я ничего не ждала от совместной поездки в город. Всю дорогу отстранённо смотрела в окно. Азиатские биты и быстрая манера вождения, не давали мне забыть о том, в чьей машине я находилась. Когда мы проезжали мимо центральной площади, я заметила седеющего брюнета в тёмном свитере. Одной рукой он обнимал молодую блондинку за плечи. Они медленно двигались вдоль тротуара, о чём-то рассуждая.
— Это не... — я не успела договорить фразу, Вик резко повернул в переулок, и пара скрылась из вида.
Остановив машину у обочины, он предложил:
— Прогуляемся?
Я согласилась, прежде чем успела подумать.
Вик вёл меня вдоль здания из красного кирпича. Мы двигались вглубь старого города. Тяжело было поверить, но в нескольких шагах от вылизанных центральных улиц сыпались разрисованные граффити стены. Рисунки отражали историческое прошлое района. Моё внимание привлекло изображение китайца, который сидел на наполненном золотом сундуке. На голове его красовался тюрбан, а пальцы сжимали длинную курительную трубку. Едва успевая за быстрыми шагами Вика, я замедлилась на несколько секунд, чтобы прочитать подпись "Король Миллионки".
Улочки сужались, и асфальт под ногами исчезал, превращаясь в щебень. К зданиям начала прошлого века были приклеены несуразные пристройки и козырьки. Я споткнулась, то и дело под ноги попадался бытовой и строительный мусор. Так выглядело сердце Владивостока. Искалеченное временем слияние Востока и Запада.
Вик взял меня за руку и потянул вверх по чёрной кованной лестнице. Мы забрались на второй этаж и прошли вдоль открытой лоджии.
Вик рассказывал активно жестикулируя:
— Представь, здесь был целый город в городе. Со своими законами, рынками, банями и даже театром. В основном жили здесь китайцы, но местные тоже заходили. Особенно моряки любили покуражиться. Народу тьма. Миллион. Много переходов подземных, наземных, узких улочек. Видишь лоджию напротив? — Вик облокотился на перила, указывая на симметричное здание в нескольких метрах, — уверен, что с этого балкона на тот были протянуты какие-нибудь канаты или лесенки, чтобы не спускаться, а передвигаться поверху.
Каждую встречу Вик меня по-своему удивлял, в этот раз внезапно перевоплотившись в экскурсовода. Его глаза горели восторгом. Раньше мне казалось, что с таким интересом он может рассуждать только об автомобилях. Я не торопилась перебивать, меня заворожила его разговорчивость. Как послушная ученица я внимала каждому слову.
— Затеряться от полиции здесь было проще всего. Да, и говорят, блюстители порядка сами не хотели сюда соваться. Свои власти здесь руководили. — на лице Вика появилась улыбка с ноткой озорства.- Только представь атмосферу: опиум, кокаин, проституция, ужасная нищета и зажиточные владельцы борделей. Несмотря на это, я чувствую здесь столько свободы, естественного влияния Востока, а не насаждения политики партии!
— Откуда ты столько знаешь? — мой вопрос будто вернул его из истории в реальность.
— Да, так, — встряхнул Вик головой, не торопясь с ответом,— Пиарщики как-то уговорили поучаствовать в благотворительной экскурсии.
— Не думала, что ты из тех, кто будет запоминать исторические факты.
— И не такое выучишь, чтобы склеить симпатичных туристок,— улыбка Вика стала похожей на оскал.
От его слов мои щёки загорелись. Я знала о репутации Вика, но впервые он сам подтвердил слухи.
— А ещё ночью по Миллионке бродит призрак Белой Дамы, завлекая парней, — он резко сменил тему.- Смотри, кажется, он там,— Вик указал в сторону узкого лабиринта улиц и рванул по лестнице вниз.
— Где? Ничего не вижу! — кричала я вслед. Свет уличного фонаря заливал брусчатку, но на призрака было непохоже.
Бежать за ним казалось глупым, когда я спустилась, Вик уже скрылся из виду. Я помчалась в ближайший переулок, затем свернула в другой. Улицы были пустынны. Вдруг кто-то схватил меня за плечо, увлекая в закоулок.
— Давай спрячемся здесь,— произнёс Вик, прижимая меня к кирпичной стене. Снова его тело оказалось так близко, что я чувствовала мятное дыхание и тяжёлый парфюм с нотками сандалового дерева.
Я прикрыла глаза, невольно наслаждаясь моментом.
— Боишься? — наклонившись, прошептал он, почти касаясь губ.
— Нет,— выдохнула я.
Память подкинула недавние воспоминания. От мысли о поцелуях я окончательно потеряла рассудок. Единственным желанием было преодолеть расстояние между нами.
Тяжело дыша, я двинулась навстречу его губам. В этот момент Вик резко отстранился, выходя из закоулка.
Я стояла в растерянности, теперь прижатая к стене ни его телом, а своим разочарованием.
— Вот и правильно. Нечего бояться белой дамы, — Вик поднял голову вверх.- Говорят, она в полнолуние появляется, а сегодня — растущая луна.
Не могла поверить, что момент упущен. Я вцепилась в его запястье. Вик шагнул ко мне, но вплотную придвигаться не стал.
— Если злишься, что я не уехала с тобой из клуба...
— Нет,— резко оборвал он меня, — не злюсь.
— Тогда почему...,— в непонимании я легонько покачала головой.
— Что почему? — голос Вика звенел леденящей строгостью.
Набравшись смелости, я выпалила:
— Тогда почему ты не захотел меня сейчас поцеловать?
Глаза Вика расширились, а рот искривится в самодовольной усмешке. Теперь он выглядел скорее угрожающе, чем сексуально.
— С чего ты решила, что я тебя хочу? — от его слов ещё хрупкое, как хрустальная статуэтка чувство разлетелось вдребезги.- Та ночь была забавным совпадением. И если она ввела тебя в заблуждение, то я поясню, что студентки из меда не мой типаж.
Внутри что-то хрустнуло, надломилось или разбилось. Почувствовала себя кожаным мешком, внутри которого позвякивают осколки. Будто от меня осталась лишь оболочка.
— Спасибо,— глухо произнесла я.- За пояснения. Теперь мне стало намного легче, — нагло врала я.
Развернулась быстрее, чем Вик заметил подступающие к глазам слёзы.
— Не стоит везти меня в общежитие. Доберусь сама,— сказала я перед тем, как уйти. Высоко подняла голову, чтобы не замечать осколков самоуважения, которые валялись под ногами.
Я не оборачивалась, пока ноги не вывели меня на Арбат. На оживлённой улице, теряясь в толпе прохожих, я позволила накопившимся слезам спрыгнуть с ресниц.