Глава 28.
На литературе Ульяна испытывала удручающую скуку. Пока преподавательница себе под нос нудно зачитывала из учебника предысторию великой поэмы «Слово о полку Игореве», девушка успела разглядеть до дыр пейзаж школьной улицы, поиграть в гляделки с портретом Пушкина, расположенным над электронной доской прямо напротив Ульяны, разрисовать поля тетрадки чертиками и прочими существами и в конце концов устать от урока. Точнее, от того, что она ничего не делала на этом самом уроке.
Практически все одноклассники либо видели уже десятый сон, либо залипали в телефонах, даже не удосужившись прикрыться – их как будто бы и не замечали. А вот Ульяна при всем своем желании не могла: всякий раз, когда она тянулась за мобильником или пыталась прилечь, учительница поднимала свой грозный взгляд и испытывающе прожигала им, почему-то, только её одну.
В такие моменты она походила на кровожадного вампира, который заприметил свою жертву и пытается её загипнотизировать: мертвенно-бледная осунувшаяся кожа без какого-либо намека на румяна вместе с синяками под покрасневшими глазами, заметными даже в темноте, при должной обстановке действительно пугали. Ещё и имя такое угрожающее: Зинаида. К тому же и Леопольдовна по отчеству.
«Бр-р-р! Наверное, я ей очень понравилась... – сделала из этого вполне «логичный» вывод девушка и не удержалась от вымученного вздоха. От подобного пристального внимания у Ульяны был мороз вперемешку с мурашками по коже. – Слишком.»
В этот раз в кабинете, обвешенном всякими таблицами по типу «ча-ща пиши с "а"» и портретами мировых писателей, она сидела за второй партой первого ряда и, конечно же, одна. Дюваль и Ветрова сидели в противоположном конце – на четвертом ряду за пятой партой.
Ульяна писала Саше все выходные с просьбой встретиться и обсудить неприятную ситуацию, связанную со сплетнями, либо разрешить её по переписке, однако одноклассница продолжала безжалостно её игнорировать и в конце концов кинула в «Черный список».
Ветрова прекрасно понимала, что в школе девушка не посмела бы заикнуться об этом: данную проблему нельзя обсуждать, когда рядом есть свидетели. А в школе уши есть везде. Для Ульяны разговор выйдет максимально невыгодным, как не посмотри.
Временем она также не владела: сколько не пыталась подцепить одноклассницу после очередного урока, та умудрялась каждый раз скрыться. Вопрос только один: для чего Ветрова избегает её? Уже итак понятно, что она замешена в сплетнях и явно сыграла не последнюю роль в их распространении. Неужели хочет, чтобы шаткое положение Ульяны ухудшилось ещё сильнее? А ведь к этому все и идет: о новоиспеченной сплетне за выходные никто не забыл. Наоборот, теперь многие просто игнорируют девушку, а некоторые «гении» атакуют её социальные сети всякой пошлятиной. Им только и дай мясо для потехи – в порошок раздерут. И косточки обглодают. Как шайка волков – овечку. К сожалению, подобным грешат большинство подростков, которым явно не хватает мозгов для осознания всей серьезности ситуации.
Ульяна отрешенно посмотрела на Сашу: та расположила руки на деревянной парте, положила на них свою голову и мирно спала. Темные, словно кляксы от черной ручки, волосы местами спадали на расслабленное лицо, скрывая его от остальных, но при этом открывая пепельные пряди: скрытое окрашивание, которое Ульяна заметила ещё в свой первый учебный день.
Вокруг девушки все места были заняты, от чего одноклассница прекрасно пряталась за спинами ребят, даже не заморачиваясь. Учительница литературы наверняка все видела, но никак не реагировала, а это почти тоже самое, что давать молчаливое согласие на подобное неуважительное поведение. Видимо, ей действительно было наплевать на урок и учеников. Кроме Ульяны, естественно.
Сделав короткий вдох, девушка отвернулась, не желая больше наблюдать за одноклассницей.
«Как же мне поговорить с Ветровой?.. – погрузилась в свои размышления она, лишь бы больше не слушать это безвыразительное бормотание Зинаиды Леопольдовны, от которого уши в трубочки сворачивались. – Не могу же я устроить допрос на публику! Я не знаю всю ситуацию полностью. Скорее всего она замешана не на прямую, либо имеет при себе какие-то доказательства своей невиновности. Любой ошибочный факт – и я проиграла. Драма а-ля «невинную овечку обвинила во лжи и всех остальных пороках какая-то там стерва-давалка» вызовет бурный ажиотаж – люди любят такое, особенно в школах. Выяснять с ней отношения открыто все равно, что самостоятельно рыть себе яму или забивать гвозди в крышку гроба. Остается только ждать и искать подходящего момента.»
Пока Ульяна думала, она пялилась на электронную доску, где изображались иллюстрации «чудесного», «великолепного», «ослепительного», «невообразимого», «храброго», «смелого» и «мужественного» Игоря, восседавшего на своем верном скакуне. Мужчина героически вел за собой многочисленные войска. Его шлем победоносно блестел на солнце, а красная мантия героически развевалась по ветру. Позади него раскинулась русская земля, в том числе и город Киев.
«Отвратительная картина, я устала уже смотреть на тебя. Как же скучно...» – стоило только этой мысли промелькнуть в голове девушки, как в затылок ей тут же что-то прилетело.
Быстро взбодрившись, Ульяна повернула голову и обратила внимание на скомканную записку, одиноко лежащую совсем рядом с её стулом, в проходе между партами. Она постаралась обернуться, чтобы разглядеть, кто «отправил» ей послание, но учительница тут же оторвала голову от учебника, смирив ученицу недовольным взглядом, от которого за километр сквозило высокомерием и пренебрежением, из-за чего ей пришлось сесть прямо. Однако любопытство брало верх: девушка заинтересовалась содержимым бумажки и во что бы то не стало решила прочитать её.
Когда Зинаида Леопольдовна вновь ослабила бдительность, Ульяна выждала пару-тройку секунд и, задержав дыхание, медленно наклонилась в бок, а затем одним резким рывком достала злосчастную записку кончиками ноготков. Плечом она случайно задела соседний стул: тот с отвратительно скрипом чуть подвинулся. Быстренько схватив бумажку и сжав в кулаке, девушка выпрямилась и бросила опасливый непрямой взгляд на учительницу литературы. Та все также бубнила что-то себе под нос.
Тогда Ульяна выдохнула и принялась аккуратно и как можно тише распаковывать «подарочек». Параллельно она раздумывала, кто бы мог отправить послание. Первым на ум почему-то пришел Лука.
«Ну нет, точно не Дюваль. Он же не идиот.»
Здравый смысл – лучшее качество девушки.
«Ветрова спит. Ника из-за своей боязливости никогда не пошла бы на столь рискованный поступок, да и не в её стиле. Изанов... – Ульяна оторвалась от бумажки и бегло осмотрела класс. – Изанов сегодня вообще отсутствует! – максимально прискорбное заявление. Так девушка могла бы скоротать мучительно долгий и нудный урок литературы, наслаждаясь его красивым ангельским личиком, какая досада! Она ненадолго поникла, опустив плечи. – И все. Я больше никого не знаю. Значит неизвестный.»
Последний штрих. Сейчас Ульяна узнает, что же такое интересное написано в скомканной бумажке.
«Ну, дорогая моя, приготовься к чему-то отвратительному.» – и она резко раскрыла тайное послание.
«Шлюха дворовая.»
Гласила надпись в ней.
«То же мне новость, придумали бы что-то поинтересней. – Ульяна разочарованно покачала головой. Она больше не злилась на этих дегенератов. Толку-то? Только айкью потеряет, если свяжется с умственно отсталыми. – Минус сто баллов за отсутствие креативности и мозгов. Ну, плюс один – за смелость. Хотя я бы отняла ещё парочку за идиотизм... Но это уже диагноз. Болезнь, как никак. А больных обижать нельзя.»
Позади послышалось чье-то глупое хихиканье, скорее напоминающее смех гиен, а вместе с тем и хрюканье, будто то были настоящие свиньи. Девушка лениво обернулась: на втором ряду, на самой последней парте сидели два парня: высокий и худощавый, словно скелет, а рядом с ним низкий и пухлый, походящий на пончик. Они то и дело насмешливо смотрели на Ульяну и «прикрывали» ладонями издевательские ухмылочки.
Девушка выгнула одну бровь и покрутила пальцем у виска. Одним своим невозмутимым действием и спокойствием она заставила одноклассников разозлиться: их улыбки сменились поджатыми губами, насмешливые взгляды стали злобными, наполненными презрением, а пальцы в одно мгновение сжались в кулаки. Тот, что был пухлым, даже показал ей средний палец. Казалось, парни хотели живьем снять кожу с девушки, лишь бы спровоцировать её на эмоции.
«Они действительно думали, что меня заденет это?» – Ульяна пожала плечами и отвернулась. Она снова скомкала бумагу и положила её на свободный стул, чтобы выкинуть позже.
В спину вновь что-то прилетело: новая записка. Девушка единожды взглянула на неё, но любопытства та не вызвала: и так понятно, что она содержит новые «оригинальные оскорбления».
Ульяна не желала злиться и психовать из-за глупого и невежественного поведения некоторых дегенератов. Они не заслуживают её внимания. Посильнее сомкнув ручку пальцами и стиснув челюсти, девушка продолжила скучающе пялиться в окно и не подавать виду, что прямо сейчас её пятая точка готова взорваться от возмущения.
«Дыши глубже и игнорируй их. Думаешь, папа попался бы на их провокации? Нет. Успокойся. Сейчас не время для выяснения отношений.» – словно мантру, беззвучно повторяла она.
После вчерашней «ошибки» отца все ещё горчило во рту. Такая незначительная путаница, которая произошла совершенно случайно и не с мыслью обидеть, действительно задела Ульяну и надолго засела в её голове. Это глупо. Это по-детски. Но девушка ничего не могла поделать с собой. От одной только мысли сердце болезненно кололо, в то время как в груди поднимались бушующие волны негодования, а к горлу подступал ком.
Стоило только столь ненавистным ощущениям вернуться, сильнее возбуждая Ульянину злость и желание кричать о несправедливости мира, как её кто-то ударил по ноге. Девушка моментально среагировала и обернулась: позади сидела какая-то девчонка, которую Ульяна, возможно, и видела когда-то, но уж точно не помнила.
- Ой, я тебя задела? – наигранно виноватым голосочком прошептала она, а затем продолжила уже с издевкой: – Извини, я случайно.
И снова ударила ногой.
- Шлюх предпочитаю не трогать. Мерзко. Потом обувь вымыть придется, а то вдруг заразно.
Её кроваво-красные губы явно не подходили под тип внешности и старили девчонку на тройку-четверку лет. Они изогнулись в натянутой, токсичной ухмылке, пронизанной самодовольством и надменностью. Такими обычно улыбаются разные стервы в дорамах, радуясь тому, что смогли, как они считают, задеть или унизить главную героиню, тем самым показывая свое превосходство и «безграничную» власть.
Но это скорее про Ветрову. Данная девчонка максимум, на кого походила – массовка. Несмышленая подружка-змейка, которая мелькнет в одной сцене, пошипит для вида, по приказке, лишь бы напугать, а потом исчезнет, просто потому что места для неё в сценарии больше нет. Безобидная и совершенно не ядовитая. В прошлой школе Ульяна ела таких на завтрак.
- Ничего. – со скрипом зубов ласково ответила она, вернув девчонке улыбочку, но уже более холодную и предостерегающую.
Зря одноклассница решила, что сможет навредить ей и остаться безнаказанной: в любой другой раз Ульяна, возможно, и предпочла бы сдержаться, решив все спокойным диалогом, как это делал обычно отец, но «подружка-змейка» выбрала самый неудачный момент: время, когда девушка итак была не совсем в себе.
Да, папа всегда учил Ульяну игнорировать любого рода глупцов и идиотов, а конфликты решать с помощью конструктивного диалога, зато мама в тайне научила её другому: «Если обижают – давай сдачи». И Ульяна даст. Пусть мама и не сможет прикрыть её сейчас, но это и не нужно: девушка сама себя прикроет. Не зря же она, в конце концов, прирожденная актриса. Подобного рода людям действительно стоит показывать, где их место. И Ульяна просто обожает выполнять это: непередаваемое удовольствие, походящее на временную эйфорию, стоит двухчасовых лекций от отца о том, насколько плохо мстить людям.
Девушка чуть повернула голову к своей парте: Зинаида Леопольдовна сосредоточенно поправляла свои маленькие круглые очки, как у кота Базилио из «Буратино», и чуть ли не в нос себе пихала учебник, будто бы от этого лучше видела.
Затем Ульяна повернулась обратно к «подружке-змейке» и, наклонив голову вбок, занесла руку, после чего одним махом смела с парты одноклассницы все учебные принадлежности. Они с грохотом попадали на паркетный пол: учебник литературы закрылся, а его уголок чуть помялся, ручки и карандаши повыпрыгивали из пенала, словно кузнечики, и, звонко ударяясь об батарею, раскатились кто куда; тетрадка раскрылась на самой последней странице, обнажая не самые приличные надписи и картинки.
- Ты адекватная?! – взвизгнула девчонка. Её ноздри тяжело вздымались, в то время как соседка по парте, которая до этого дремала, тут же подпрыгнула и встрепенулась, сонными глазами с первых рядов наблюдая за постановочной драмой.
- Сладкова! Хвостова! – писклявым голосом завопила учительница литературы, пафосно закрыв учебник и хлопком привлекая всеобщие взгляды к себе. – Что у вас там произошло?!
Одноклассники тут же активизировались: все обернулись на грохот, предвкушая очередной разбор полетов.
«Внимание, дамы и господа, вы не по собственной воле, конечно, но попали на постановку «Идиоты кругом», на сцене заслуженная актриса года с пятнадцатилетним стажем – Сладкова Ульяна Владимировна! В аплодисментах необходимости нет. Единственная просьба: не ослепните от моей красоты.»
- О боже! Прости, пожалуйста! – удивление, смешанное с виной, слышалось в голосе Ульяны, в то время как её глаза отдавали колющим холодом и с наслаждением впивались в перекошенное от ярости лицо одноклассницы.
«Нельзя будить лихо, пока оно тихо.»
В один миг лицо Ульяны исказилось от испуга и переживания. От прошлого леденящего душу спокойствия не осталось и следа.
- Я случайно задела их, когда хотела обернуться! Я не специально.
Сейчас все взгляды, включая учительский, были обращены на них. Ульяна боязливо смотрела на одноклассницу, а затем прикрыла руками нижнюю половину лица. Та только было хотела открыть рот, как тут же закрыла его: ладони чуть приоткрылись, обнажая ответную ухмылку. Теперь пришла очередь одноклассницы испытывать то унижение, которому она посмела подвергнуть Ульяну. Только если она делала это незаметно, то Ульяна повторила все тоже самое, но публично, отрезав любые попытки мести. Все-таки слишком много глаз смотрели на девушек.
Девчонке пришлось проглотить явный поток брани, который вот-вот готов был вырваться и обрушиться на Ульяну. Поджав губы, она нахально отвернулась и встала со стула. После этого одноклассница присела на корточки и начала шустро собирать рассыпавшиеся предметы.
Ульяна, как бы «желая помочь» из соображений искупить свою вину, также опустилась на колени, складывая чужие предметы на парту. Когда взгляды девушек пересеклись, она произнесла губами всего лишь одно слово. Всего три слога. Они моментально заставили одноклассницу задрожать всем телом от ярости, а её саму злобно закричать:
- Да как ты смеешь?!
- Хвостова! – снова повысила голос преподавательница. – На уроке нельзя кричать! Ты нарушаешь устав школы! Портфель в руки и в кабинет директора. Бегом!!!
Лицо девчонки даже позеленело от негодования. Она с особой ненавистью затолкала все школьные принадлежности в рюкзак, мысленно явно осыпая проклятиями все и всех, и, бросив напоследок убийственный взгляд на Ульяну, покинула класс, громко хлопнув дверью.
«Не знала, что слово «тупица» может настолько вывести человека из себя. Неужели я, сама того не подозревая, задела за больное? Или она просто оскорбления в ответ принимать не умеет? Надеюсь, второе. Потому что за первое мне будет стыдно.» – вполне довольная представлением, Уля села на свое место и только хотела попытаться ещё раз сосредоточиться на уроке, как в кабинет снова вошли.
На этот раз это оказалась высокая смуглая женщина с неряшливым пучком светло-русых волос на голове. Она едва выглядывала из-под высокой стопки тяжелых пыльных книг, которые с трудом удерживала даже двумя руками, и при этом пыталась поправить огромные прямоугольные очки. Белоснежная рубашка с рюшками местами казалась испачканной, а юбка-карандаш чуть длиннее колен немного задралась.
Ульяна дала бы женщине на вид лет тридцать семь-сорок. Та сделала пару шатких шагов вперед худенькими, словно спичечные палочки, ногами и чуть не поскользнулась. Если бы это произошло, то темно-синие туфельки на высоком каблучке, напоминающие больше ведьминские башмачки, казалось, могли бы угрожать чьей-то голове прямым попаданием в лоб.
- Зинаида Леопольдовна! – чихнув, обратилась к преподавательнице она. – Мне нужен какой-нибудь лягушонок на помощь, найдется у вас?
«Что за прикол с лягушками?» – в замешательстве засела Ульяна.
- Их тут целое болото сидит, бери любого. – махнула рукой учительница литературы и продолжила свою монотонную сухую речь.
- Та-а-ак! – расплылась в довольной улыбочке женщина. Около её тонкой верхней губы виднелась выпуклая родинка. – Кто из вас поможет не навести порядок в библиотеке?
«О, так это библиотекарша. – осенило девушку. – Видимо, это какие-то преподавательские шуточки. К слову, идея сбежать из этого дурдома меня радует, нужно хвататься за неё клешнями, пока могу.»
Ульяна тут же подняла руку, с удивлением заметив, что все остальные проигнорировали столь щедрое предложение. Либо сидеть и пялиться в свои телефоны на литературе им выгоднее, чем помогать в библиотеке, либо они заразились пофигизмом от Зинаиды Леопольдовны. А может быть и два в одном.
- Чудесненько! – пролепетала библиотекарша. – Тогда идем за мной.
Девушка быстренько собрала портфель, словив на себе пару-тройку подозрительно странных взглядов, а затем, ликуя, покинула кабинет русского и литературы, который успела возненавидеть всего за несколько уроков. Уж лучше Ульяна проведет время в глухой тишине и в компании старинных книг, чем ещё хоть на секунду вновь окунется в этот нудный монолог Зинаиды Леопольдовны. Иначе, будь не ладен этот день, из ушей Ульяны скоро хлынет кровь.
***
- Так, милая моя лягушечка! – остановилась вдруг библиотекарша посреди широкого светлого коридора. Подобное прозвище немного – самую малость – смущало Ульяну. – Ты идешь налево, я – направо. Нужно занести все эти книги дорогому биологу. Сама библиотеку-то найдешь? На двери будет написано, если что. Да и вход сам по себе довольно массивный. Разберешься?
- Конечно. – стоило Ульяне только моргнуть, как женщины и след простыл.
Пожав плечами, девушка пошла налево и вышла к массивным арочным дверям. Деревянные, за счет пыли они казались древними. Коснешься – тут же сломаются или упадут на кого-то. Доверия особо не внушали.
Аккуратно схватившись за круглую ручку, созданную, видимо, в эру мамонтов или динозавров, Ульяна с трудом приоткрыла одну из дверей. Та в ответ неприятно скрипнула, заставив поморщиться. В нос тут же ударил запах старинных книг. Девушка попала туда, куда нужно.
Ульяна проскользнула в помещение тихо, – почти на цыпочках, – но почему-то её каблучки теперь стучали намного громче обычного, во всю раздаваясь эхо и отскакивая от стен, будто теннисные мячики. Цок-цок. Они походили на гром среди ясного неба, ведь нарушали то, что в этом пространстве ни за что нельзя нарушать – тишину. Спокойную, обволакивающую тебя с головы до пят. Такую приятную и умиротворенную. В которой чувствовалось и слышалось даже собственное дыхание. Непростительное преступление.
Вокруг ни души. Лишь огромные стеллажи, наполненные не книгами, нет: порталами в миллионы совершенно разных миров. И каждый из них особенный, увлекательный. И каждый из них манит, протягивает руку в немом предложении присоединиться к приключениям. Ульяна попала не в библиотеку. Она попала в межпространственное измерение.
Девушка оставила свой портфель около стола библиотекарши. Тот находился совсем рядом с дверями, которые она учтиво закрыла за собой. Лишь после очередного скрипа, вызвавшего новую волну мурашек, Ульяна позволила себе с головой окунуться в столь желанную атмосферу.
Она как можно тише шагала по березовому паркетному полу, трепетно касаясь пальцами стеллажей и осматриваясь. Библиотека была действительно огромной. Намного внушительнее, чем та, что была в прошлой школе девушки. Но при этом более старой и зачахшей. А ещё и безумно пыльной: даже воздух казался в какой-то степени тяжелым. Но это даже придавало ей определенную изюминку: место казалось нелюдимым, совершенно не тронутым, тайным и сокровенным. Высокие потолки, белые стены, изобилие читательских столов и книжных стеллажей из темного дуба, приоткрытые окна, а вместе с ними и широкие подоконники, на которых тоже можно было сидеть и читать, – все это даровало удивительное чувство свободы.
Странно, что в довольно современной и хорошо оснащенной техникой школе, где всего-то пару лет назад делали ремонт, есть место, от которого буквально сквозит прошлым. Как будто здание полностью обновили с ног до головы, но один маленький кусочек оставили нетронутым. Словно портал в другое измерение. И сделано ли это специально или директор решил положить себе в карман побольше денежек – неизвестно. Самая настоящая загадка. Однако Ульяна была рада ей и не желала как-либо пытаться узнать правду: её устраивали собственные мысли на этот счет. И, конечно же, она отдавала предпочтение первой теории.
Девушка все шла и шла, потеряв счет времени в пространстве. А затем вдруг резко остановилась. Её чуткие уши уловили едва различимое шуршание где-то в самом конце библиотеки. Ульяна огляделась по сторонам после недолгой заминки, но идти дальше не спешила: спустя минуту до неё вновь донесся похожий звук.
«Похоже на... перелистывание страниц?» – глупое умозаключение. Впрочем, только такие у неё и работают.
Девушка осторожно, тихими шагами двинулась на шорохи, лавируя между стеллажами и стараясь не издавать ни писка, ни цоканья. Возле одного из книжных шкафов она остановилась: очень близко потягивал прохладный ветерок. Тогда Ульяна аккуратно выглянула из-за угла: её взору тут же предстала темно-каштановая макушка. Зрачки машинально расширились.
Рома. Снова Рома.
Снова расслабленное бледное лицо с отрешенными, но пронзительными светло-голубыми глазами из-под непозволительно длинных ресниц. Снова его аккуратный греческий нос, делающий его и без того безупречный профиль ещё более гармоничным и эстетичным. Снова чуть поджатые пухлые губы. И пальцы. Длинные, изящные. Самое то для пианистов. Ими он удерживал раскрытую книгу, словно аристократ. Обложка старая, дряхлая. Листы пожелтевшие, наверняка тонкие, легко рвущиеся. Разглядеть название было сложно даже для Ульяны с её острым зрением.
Рома сидел на само́м прохладном полу, у прямоугольного стола, спиной облокотившись на один из стеллажей. Рядом с ним стояла немаленькая стопка из книг. Все из одной серии, девушка прекрасно помнила её. Пару экземпляров даже хранила на своих полках. Называется «Яркие страницы». Их обложки однотонные, но разных, приметных цветов. Очень красивые.
Окно вновь было приоткрыто. Именно из него дул слабый, но колючий ветерок. Он колыхал передние пряди Роминых волос и изредка заставлял хмуриться. Он переложил книгу в одну руку, а затем запустил пятерню пальцев в волосы, зачесывая их назад. Но пушистая копна все равно возвращалась на свои места, обрамляя лицо и спадая на глаза. Очков на нем, к слову, не было.
Девушка могла бы так ещё долго наблюдать за одноклассником: хоть всю свою жизнь, но неожиданно в её голове созрел маленький дьявольский план. Как и всегда. И откуда столько «гениальных» идей в этой маленькой сумасшедшей голове?..
Ульяна, спрятавшись обратно за книжную стену, медленно наклонилась и не спеша расстегнула пряжку на туфлях, освобождая ступни ног в телесных колготках. Она старалась делать все как можно медленнее, чтобы ни единого шороха не было слышно. Как только босые ноги коснулись пыльного паркета, ощущение сквозняка усилилось: по слегка онемевшим ногам прошлась волна мурашек.
Девушка взяла свои туфельки за невысокие каблуки и легкими шажками направилась в обход заковыристыми путями. План её был прост, как пробка, и надежен, как швейцарские часы: незаметно подкрасться к Роме со спины и напугать его. А там и поговорить, пообсуждать книги, здорово провести время, подружиться, сблизиться и...
«И нет, отмена. Ульяна, прекращаем терять голову, возвращаем её на место и думаем. – саму себя отчитывала девушка. – В последнее время ты разучилась заниматься этим. А вообще-то полезно. Лука подтвердит.»
Ульяна, чуть не потерявшись, наконец завернула налево и вышла к стеллажу, на который Рома облокачивался. Она сделала пару шагов вперед и осторожно выглянула из-за него: одноклассника на месте не оказалось. Внушительная стопка «Ярких страниц» также была на месте. Девушка удивленно заморгала, её глаза чуть округлились в замешательстве.
«Рома наверняка отошел в туалет или за новой книгой... Ну, по-хорошему мне стоило бы просто не вылезать из своего укрытия, но соблазн посмотреть, что он читает, слишком велик.»
Поняв, что прятаться пока что бессмысленно, Ульяна спокойно вышла вперед и с интересом рассматривала чужое место для чтения: раскрытая книга на столе с закладкой, страницы которой шелестели и переворачивались от ветерка, и небольшой черный термос, откуда шел легкий дымок – горячий пар. Девушка подошла ближе и, когда взяла термос в руки, с восторгом заметила, что он не одноцветный: с другой стороны был изображен Техён – вокалист южнокорейской группы «BTS».
«Он фанат? Интересно!» – интереснее было то, что Ульяна обожала Чонгука и пару лет назад буквально зачитывалась до посинения фанфиками по «Вигукам». А ещё собрала кучу мерча по ним, чуть не разорив собственного отца. Ну, бывает. Собратья по несчастью поймут.
Девушка поднесла термос ближе к носу и уловила привычный запах черного чая.
«Совершенно простой. Без каких-либо примесей и добавок. Так ещё и крепкий... Удивительно! Как же он выдерживает это? Будучи сильно заваренным, он же такой горький! Бр-р-р...» – однажды в детстве Ульяна впервые перезаварила себе чай и попробовала его. Воспоминания тут же заставили её поежиться: девушка до сих пор временами ощущает ту самую горечь на языке. А от количества воды, которое ей тогда пришлось выпить воды, чтобы избавиться от этого ощущения, и вовсе голова кругом идет!
Вздрогнув, Ульяна отставила термос обратно на стол и переключилась на книгу. Она переложила вторую туфлю к первой в одну руку и освободившейся перелистнула туда, где располагалась закладка. Только вот то была не закладка: между страницами лежала потрепанная черно-белая фотография какой-то девушки. Внешне она очень походила на самого́ Рому: темные блестящие волосы, чистые голубые глаза, напоминающие полу-прозрачную морскую гладь, острое худощавое лицо и изогнутые в широкой улыбке губы, верхняя часть которой казалась пухлее, чем нижняя. На девушке едва виднелось легкое цветочное платьице: два края снимка оказались неровно оборванными.
«Кто она для Ромы?.. – эхом раздалось в голове Ульяны. – Мама? Тетя? Сестра?» – но додумать она не успела.
Из мыслей девушку одним рывком выдернул бархатный требовательный голос:
- Что ты здесь делаешь?