23 часть
Его карие глаза, обычно такие ясные, сейчас казались чёрными, словно он был охвачен гневом. Он как будто превратился в другого человека, не замечая ничего вокруг, кроме как найти новый объект для нападения.
— Садись в мою машину, — одной рукой он удерживает моего бывшего за толстовку, а другой нащупывает ключи в карманах своих брюк и вкладывает их мне в ладонь.
Я отхожу на пару метров к его автомобилю, стараясь не оглядываться и не видеть всего этого. Я села в машину, решив не вступать в споры.
Сейчас его автомобиль кажется мне самым безопасным местом на свете. Я повернула зеркало к себе и попыталась стереть тушь под глазами. Но мои руки дрожат, а из глаз льются слёзы.
Я кладу локти на колени и, обняв голову руками, тихо плачу, стараясь успокоиться.
Мои колени буквально разъезжаются в стороны от тряски, я едва могу поправить волосы, пальцы окоченели, и я не могу согнуть их.
Николас резко открывает дверцу автомобиля, садится внутрь и начинает бить по рулю. Его руки в крови. Я не могу сказать, чья это кровь — бывшего парня или сочится из его разбитых костяшек.
— Он тебя ударил? — спрашиваю я, поднимая голову и заглядывая ему в глаза. Он берёт меня за подбородок и поворачивает к себе, замечая следы от удара. — Кажется, этого ему было недостаточно.
Он уже собирался выйти из машины и приоткрыл дверцу, но я быстро схватила его за руку. Наши пальцы переплелись, и я прижала их к своей груди. Я уверена, что он почувствовал, как сильно бьётся моё сердце.
— Прошу тебя, не надо. Не потому что мне его жаль, а потому что ты вот-вот его убьешь, — я не позволю ему уйти от меня ни на секунду, иначе мы оба окажемся в опасности: один из нас умрёт, а у другой начнутся серьёзные проблемы с психикой. Пожалуйста, просто увези меня отсюда.
— Аида, он.
— Пожалуйста, — прерываю его я, понимая, что ему не следует возвращаться туда.
Мы смотрим друг другу в глаза всего лишь долю секунды. Я боюсь представить, как выгляжу сейчас, но он остаётся в машине, закрывает дверцу и заводит автомобиль.
Мы едем абсолютно молча, но меня всё еще дико трясёт, от чего он сжимает мою руку сильнее, все время поглядывая на меня.
— Тебе плохо?
— Да.
— Может остановимся подышать?
— Не надо.
Он кивает, продолжая вести машину. Я осознаю, что это не дорога, которая ведёт к моему дому. Вероятно, мой адрес был сохранён в навигаторе, но сейчас он точно вёл не туда.
— Куда мы? — спрашиваю я, но он не отвечает. На спидометре уже больше ста сорока километров в час. — Николас, куда мы едем?
— Ко мне домой.
ーЗачем?
— Я не оставлю тебя одну в таком состоянии, зная, что это животное знает, где ты живёшь, хотя сейчас оно вряд ли сможет передвигаться.
Я ничего не говорю, не имея сил даже спорить с ним. Мы въезжаем в закрытый двор жилого комплекса. Он останавливает машину, выходит и обходит её, чтобы открыть дверь и для меня. Мы быстро поднимаемся на лифте, и, к счастью, в нём нет других жильцов. Иначе это могло бы вызвать множество вопросов: я — заплаканная, со следами его пальцев на лице, и он — с окровавленными руками.
Николас открывает дверь своей квартиры, впуская меня первой внутрь. Я разуваюсь, и мы проходим вглубь квартиры. Я опасалась, что он живёт не один, а с девушкой. Но нет.
Квартира производит впечатление необитаемого жилища, здесь нет ничего, что могло бы намекнуть на присутствие женщины.
— Можно воды?
Он, не говоря ни слова, уходит за водой, а я сажусь на стул.
диван, заправляя волосы за уши. Глаза пекут
Я была в слезах, а на щеке ощущался след от удара. Николас принёс мне стакан воды и, увидев, как дрожат мои руки, когда я пытаюсь взять его, поставил воду на тумбочку рядом с диваном. Он сел на пол, нежно коснулся моих колен, а затем взял мои ладони в свои. Они кажутся такими маленькими и беззащитными в его больших руках.
— Может быть, мне стоит съездить в аптеку? Какое средство обычно принимают, чтобы успокоиться? Может быть, валериану?
— Не надо,— я качаю головой.
Я причиняю ему столько беспокойства! Осторожно освобождаю руки из его крепко сжатых пальцев и делаю ещё несколько глотков воды. Затем возвращаю пустой стакан обратно. Я снова опускаю голову на руки, согнутые в локтях и прижатые к коленям.
Николас нежно гладит меня по волосам и целует в макушку, словно я заплаканный ребёнок. Я чувствую себя ужасно от того, насколько нежным был этот жест после всего, что я наговорила.
— Аида, не молчи, — прошу я, поднимая голову и чувствуя, как дрожь постепенно покидает моё тело. — О чём ты сейчас думаешь?
— Пожалуйста, забудьте всё, что говорил и писал мой бывший. Я совсем не такой человек.
Я говорю, едва сдерживая слёзы.
— Боже, Аида, — с улыбкой говорит он, утыкаясь лицом в мои колени. — Я ни о чём не думаю.
— Он сказал тебе, что вы можете быть вместе...
— Не стоит беспокоиться, мне безразличны его странные фантазии, — он не даёт мне закончить, видя, как тяжело мне даётся этот разговор. — Я обещаю, что больше такого не повторится. Я решу эту проблему.
В тот момент он был удивительно добр ко мне, его голос звучал так спокойно, что мне сразу захотелось довериться ему, как будто в его словах заключалась вся истина моей жизни.
— Обещай, что всё останется между нами.
— Обещаю.
Я смотрю ему в глаза, а он бережно стирает следы туши с моих щёк.