Глава 11
Первое, что она заметила, проснувшись, - что снова идет унылый дождь, смывающий все краски.
Второе, что кольнуло Деа, - что то не так.
Был уже почти полдень. Тоби куда то ушел. Деа проспала утренний перезвон часов. Мать не пришла ее будить. В доме было тихо - ни скрипа половиц под шагами, ни журчанья воды из крана, ни тихого бормотания закипающей кофеварки.
Деа уже жалела о беспорядке, который устроила накануне. Идя к двери, она споткнулась о джинсы и едва не разбила лоб о стену, но удержалась на ногах и осторожно выглянула в коридор. Пустые дома всегда напоминали ей раковины, прижатые к уху: в них тоже слышится тихий белый шум океана, который она никогда не увидит. Вот и сейчас Деа чувствовала пустоту и странную отдаленность.
- Мам! - позвала она сдавленно, борясь с паникой. Мириам могла уехать за скотчем, или менять масло, или запасаться копченой говядиной и крекерами в дорогу.
Когда Деа открыла дверь в комнату мамы, мир вокруг будто сделал кульбит - она даже ощутила дурноту. Все было в точности так, как она оставила накануне, даже хуже - ящики бюро выдвинуты и вытряхнуты, охапки одежды и запутавшаяся дешевая бижутерия разбросаны по ковру. В комнате висел слабый запах пудры и духов, подобно дымке. Простыни так и лежали скомканными на полу, матрац на кровати остался голым.
Деа схватилась за стену. Мать не ночевала дома. Она что, насовсем уехала? Может, устала от дочери, подхватилась и рванула куда то в новые края?
В голове болезненной пульсацией зачастило единственное слово: нет, нет, нет, нет, нет. Деа побежала вниз, в гостиную, и бросилась на диван, уткнувшись лицом в подушку.
Машина была на месте, и Деа немного успокоилась. Значит, Мириам не уехала далеко. Деа не могла вспомнить, стоял ли «фольксваген» у дома вечером, когда она вернулась домой.
Но ей не давала покоя новая тревога: мать определенно уехала, но если не на своей машине, как это понимать? Случилось что то ужасное? Деа напрягла память: была ли заперта входная дверь накануне вечером? Вроде бы да, но точно не вспомнить. Мириам мог похитить и даже убить какой нибудь псих, пробравшийся в дом. Проникают же сумасшедшие в дома, чтобы похитить жильцов или зарубить топором!
Случилось же это с семьей Коннора, значит, и с ними может! Деа вспомнила стонущую женщину на кровати и кровь, вытекшую из ее разбитой головы на подушку. К горлу подкатил комок. Нет, нельзя расклеиваться.
Надо звонить в полицию.
Мобильный лежал наверху - вечером Деа бросила сумку у постели. Поднявшись, она достала телефон, двинулась к кровати, чтобы присесть, - и осколок стекла впился в подошву босой ноги!
Деа впервые заметила стекло, густо усеявшее пол перед шкафом. Отложив мобильник, она присела на корточки. Неужели это следы борьбы? Стеклянная крошка блестела на ковре, как тонкий ледок. Но почему борьба происходила в комнате Деа и откуда взялось это стекло?
Она распахнула дверцу шкафа. Ее секрет, ее припрятанные зеркальца буквально взорвались. Не разбились, не раскололись - взорвались, оставив пустые оправы, будто кто то вырвался из зазеркалья, усеяв мелким стеклом полкомнаты.
В первый раз сняв зеркало в ванной и зеркальную дверцу шкафчика, завернув все это в несколько слоев черной ткани и вынеся в мусорный контейнер, мать сказала негромко:
- Через зеркала за нами следят чудовища. Так они видят наш мир.
Деа на секунду зажмурилась. Мысли путались. Чудовища не приходят через зеркала или через воду, как всегда пугала мать, они не боятся часов и дверей. Чудовищ просто не существует... в реальной жизни.
Из порезанной ноги сочилась кровь. Деа похромала в ванную, где содержимое аптечки так и осталось разбросанным по полу. Присев на унитаз, она пинцетом вытащила осколок, стараясь унять дрожь в руках. Затем забинтовала ногу, вернулась в свою комнату и набрала 911.
Гудки шли целую вечность. Разве задачей службы оперативного реагирования не является оперативно отвечать? Деа уже готова была сбросить звонок и набрать снова, когда трубку сняли.
- Девять один один, - монотонной скороговоркой произнесла женщина. - Что у вас случилось?
Деа попыталась ответить, но отчего то всхлипнула. Кашлянув, она выговорила:
- Моя мама...
Иисусе, что сказать? Что мать уехала? Что ее похитили? Этого Деа еще не знает наверняка.
«Чудовища забрали мою мать», - вдруг мелькнуло в голове, но Деа прогнала эту мысль.
- Что с вашей мамой? - Слышно было, как женщина быстро печатает на компьютере.
- Она пропала, - ответила Деа. Голос звучал ровнее.
Шелест кнопок клавиатуры.
- Когда?
- Точно не скажу. - Из дома Деа ушла вчера утром. Должно быть, Мириам приехала вскоре после этого и пропала между полуднем и часом ночи, то есть от двенадцати до двадцати четырех часов назад. - Я сама не знаю.
Она готова была объяснить, когда в дверь позвонили. Деа так вздрогнула, что чуть не выронила телефон. Коннор. Наверняка он, больше некому.
Она уже прошла половину лестницы, когда через толстые оконные стекла по обе стороны двери увидела крыльцо. Не Коннор. Двое полицейских. У дома стояла машина местного отделения с включенной мигалкой - красные и белые пятна отражались на мокрой дороге.
- Когда вы в последний раз видели маму? - спросила женщина.
- Все в порядке, - отозвалась Деа, - они уже приехали.
- Кто?
- Ваши люди, полиция.
- Но, мэм, я еще никого не напра...
Однако Деа испытала такое облегчение, что, не дослушав, нажала отбой. Полицейские помогут, это их работа.
- Одеа Донахью? - осведомился один из них, когда Деа открыла дверь, произнеся ее имя на местный лад - как название иностранного блюда, которое они находят отвратительным. Полицейский показался ей смутно знакомым - лет сорока пяти, со светло голубыми глазами, широкими плечами, накачанной грудью и выпирающим над ремнем брюшком. Второй полицейский - Деа предположила, что полицейский, хотя он был в желтом пончо и блестящих кожаных туфлях, а не в форме - выглядел немного моложе.
- Слава богу, - выдохнула она. Было холодно. Дождь хлестал с такой силой, что капли, попав на крыльцо, рассеивали мельчайшую водяную пыль. Сложив руки на груди, Деа посторонилась, чтобы полицейские могли войти. - Я и не знала, что вы так быстро приедете!
Полицейские переглянулись.
- Можно войти? - спросил первый. Деа кивнула. Несколько секунд прошли в неловком молчании, пока Деа закрывала дверь. Коврика вытереть ноги не было, и первый полицейский остановился, слегка расставив руки, с которых капала вода, будто живой зонт.
- Я офицер Бригс. - Деа чуть вздрогнула. - Отец Уилла Бригса, который разбил гитару о голову сынка. Дядя Коннора. - А это специальный агент Коннелли.
Надо же, специальный агент, как в кино. Видимо, Коннелли - детектив высокого ранга, который профессионально занимается розыском пропавших. Деа плотнее обхватила себя руками.
- Мы хотели бы поговорить с вашей мамой, - легко сказал Коннелли, будто речь шла о том, чтобы по соседски одолжить у Деа пылесос. - Она дома?
Сердце у Деа упало. Ее мать пропала, а полиция даже не извещена!
- Она вам не сказала, что ли?
- Кто? - нахмурился Коннелли.
- Диспетчер. - Деа с трудом подавляла желание закричать. - Я ей только что звонила. Я же ей сказала! Что то случилось, мать никогда бы меня не бросила...
- Подождите, подождите! - Коннелли сделал движение положить руку на плечо Деа, но, видимо, раздумал. - Ваша мама уехала?
- Она пропала, - поправила Деа. Уезжают ведь по доброй воле. Бригс с Коннелли переглянулись. - Вам что, вообще ничего не передали?
Коннелли потер глаза, будто Деа уже достала его своей непонятливостью.
- Нас никто не присылал, Одеа, - сообщил Бригс. - Мы приехали по своему делу.
Деа уставилась на него.
- Если вас сюда не присылали, зачем вы явились?
Бригс и Коннелли снова переглянулись. Деа терпеть не могла такую манеру, когда взрослые без слов дают друг другу что то понять. Тиканье часов в пустом доме казалось сейчас особенно громким. Секунды бегут, складываясь в минуты. Разве полиция не должна искать улики или организовать людей на поиски?
- Я сообщу, - сказал Коннелли, понизив голос, будто стоявшая в четырех футах Деа так не услышит. Он снял с пояса радиопередатчик и вышел на крыльцо, прикрыв за собой дверь. Деа стало чуть легче - хотя бы начали что то делать.
- Ну что, Одеа, - громко произнес Бригс с натужной бодростью, - разреши присесть и потолковать с тобой пару минут.
- А как же поиски моей мамы? - вырвалось у Деа.
- Чтобы найти твою маму, мне придется задать тебе несколько вопросов. - Своим тоном Бригс давал понять, что он лучше знает. Он изо всех сил старался быть терпеливым и вежливым - видимо, чтобы Деа не начала горячиться. Она попыталась представить, как Бригс с размаху опускает гитару на голову Уилла, и не смогла. Она искала в его лице какое нибудь сходство с Коннором и тоже ничего не нашла.
- Хорошо, - согласилась она, указывая на гостиную. Тоби спрыгнул с дивана и метнулся под кресло - в доме никто никогда не бывал, кроме Деа и Мириам. Бригс уселся на диван, стараясь держаться по свойски и улыбаясь, будто зашел в гости, но Деа видела, как он цепким взглядом осматривает комнату, замечая многочисленные часы, пустую каминную полку, где раньше стояла фотография якобы отца Деа, и разномастную мебель самого разного возраста.
Деа не хотелось присаживаться, но офицер Бригс явно этого ждал, поэтому она села, стараясь сдержать вибрирующую тревогу, поднимавшуюся по рукам и ногам, как тысячи насекомых.
- Итак, начнем сначала, - сказал Бригс. - Когда ты в последний раз видела маму?
- Вчера. - Деа опустила взгляд и принялась рассматривать свои руки. - Мы поссорились. - Ей захотелось плакать, и пришлось сделать глубокий вздох, чтобы сдержаться. Не станет она лить слезы перед незнакомым человеком.
- Мама не показалась тебе... не такой, как всегда? Дерганой, нервной?
Деа покачала головой:
- Нет. - Но тут же поправилась: - Она... хотела снова переехать. Поэтому мы поссорились. Я сказала, что никуда не поеду. - Если бы не упрямство Деа, если бы она согласилась собрать вещи и уехать, Мириам была бы дома и все было бы в порядке. Это все ее вина...
Бригс что то записал в блокнот.
- Давай не будем волноваться, ладно?
Но Деа, разрываемая страхом и безысходностью, не могла оставаться спокойной. Это она виновата!
- А вдруг ее убили? Вы же полиция, вы обязаны помогать! Найдите ее!
Хлопнула входная дверь. Деа подскочила. Вошел Коннелли, стряхивая дождевые капли на ковер, и, не глядя на Деа, обратился к Бригсу:
- Все, патрульные будут следить за всеми платными шоссе. - Он повернулся к Деа: - У вашей мамы есть еще автомобиль, кроме «фольксвагена»?
- Нет.
Они вели себя так, будто Мириам просто собралась и уехала. Деа с силой вонзила ногти в ладони, желая, чтобы, как во сне, появился выход.
- Так, хорошо, - кивнул Коннелли. - А куда она любит ездить? Может, какой нибудь домик в деревне, укромное местечко?
- Какое укромное местечко? - Деа переводила взгляд с Бригса на Коннелли и обратно. - Вы шутите, что ли? Моя мать никуда не уехала, она бы меня не бросила! С ней что то случилось, вы не поняли?
- Одеа! - Бригс подался вперед, оперевшись локтями о колени. - Жаль тебе это говорить, но у твоей мамы крупные неприятности, в связи с чем мы и приехали. Мы не собирались ее искать, мы пришли ее арестовать.
Повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем многочисленных часов. Деа считала удары своего сердца. Один, два, три. Пауза. Четыре пять шесть!
- Вы вообще о чем?
- Сожалею, что тебе пришлось узнать об этом таким образом, - произнес Бригс. В его голосе и вправду слышалось сочувствие. Интересно, он и Коннору сказал бы: «Сожалею», когда его матери раскроили череп в спальне? - Ты наверняка знаешь, что твоя мама очень умная женщина. За несколько лет на нее заведено много дел - в Аризоне, Флориде, Иллинойсе. Кража удостоверений личности, мошенничество с ценными бумагами, мелкие кражи. Когда она взялась за старое в Филдинге, департамент агента Коннелли связался со мной.
- А какой такой департамент у агента Коннелли? - спросила Деа. Голос прозвучал словно издалека и незнакомо, будто разговор шел в гулкой пещере. Она повернулась к Коннелли: - Вы не полицейский?
Коннелли покачал головой.
- ФБР, - коротко ответил он.
Деа зажмурилась и снова открыла глаза, но Бригс и Коннелли по прежнему сидели в гостиной, глядя на нее с одинаковым выражением жалости на лицах.
- Ей всякий раз удавалось скрыться, прежде чем мы успевали что либо доказать, - сообщил Коннелли. Деа возмутило, как он сказал «ей», не назвав Мириам по имени, будто речь шла не о живом, реальном человеке. - Похоже, она нас снова провела. - Агент ФБР так и не присел - прислонился к дверному косяку, и с него по прежнему капало на ковер.
В голове у Деа начался кавардак. Она видела все короткими вспышками, будто кинопленка в мозгу то и дело обрывалась.
На туфли Коннелли налипла свежая глина. Мама разозлится из за грязи. Ах да, мама же пропала...
- Вы ошибаетесь, - выдавила Деа. - Это какая то ерунда.
Но она помнила, как мать много раз будила ее в предрассветных сумерках, шепча: «Пора ехать, Деа», относила вещи в машину, когда солнце еще не пробилось из за горизонта, и они долго ехали в напряженном молчании, проносясь мимо маленьких городишек. Вспоминалось и многое другое: фальшивые имена, несуществующие места работы, деньги, которые брались ниоткуда, распихивались по обувным коробкам или прятались в «бардачке».
Интересно, а про деньги полицейские знают?
- Мы долго не могли ей ничего предъявить, - сказал Коннелли. - Но на этот раз мы уверены.
- Мне очень жаль, - повторил Бригс, будто это что то меняло.
Деа вспомнила о буклетах на кухонном столе и о том, как настойчиво мать вчера говорила: «Мы уезжаем». Видимо, знала, что полиция дышит ей в спину. Во рту Деа появился желчный привкус. Мысли рикошетом метались от отрицания к гневу. Это невозможно. Но это все объясняет. Она бы не стала. Но она сделала.
Всю жизнь Мириам вбивала Деа в голову истории о чудовищах, зеркалах и замках на входной двери, а сама просто была мошенницей. Она скрывалась от закона, вот и все.
Но.
Зеркала наверху взорвались. Маленькое, крошечное доказательство, но оно реально. Плюс мать не могла далеко уйти без машины, разве что поехала на автобусе. Но даже если сказанное полицейскими правда - что мать воровала и жила по чужим документам, Деа не могла поверить, что Мириам ее бросила.
Ей вспомнилось, как мать поворачивается к ней и подмигивает, когда они летят по очередному безымянному шоссе: подруги не разлей вода.
- Я понимаю, что многого прошу, - продолжал Бригс успокаивающе, будто уговаривал Деа снова сесть на велосипед после падения. Видимо, в этой паре роль плохого полицейского - вернее, плохого федерала - отведена Коннелли, хотя в любом случае они походили не на представителей закона, а на усталых папаш. И все равно Деа чувствовала к ним отвращение. - Однако, если ты знаешь то, что может помочь в розыске твоей мамы, - любая мелочь, все, о чем она говорила за последние несколько дней, или куда она любит ездить...
- Не знаю, - резко перебила Деа.
Она встала, и у нее тут же закружилась голова. При мысли, что ей некуда идти, она снова села. Что с ней теперь будет?
- Подумай, Одеа, - подался вперед Бригс. - Ты хорошо помнишь?
Деа кивнула, думая о том, что ей семнадцать лет и родственников у нее нет. Неужели запихнут в социальный приют или отправят на усыновление? Но семнадцатилетних не усыновляют. Ей надо найти мать, прежде чем это сделает полиция. Обязательно надо.
- Вспомнила, - произнесла Деа. - Мама что то говорила о Кливленде. - Деа облизала пересохшие губы. Лгать она не умела. - Вроде ей надо было что то забрать до отъезда.
Сказанное показалось ей глупостью, но полицейские снова переглянулись.
- Из центра каждый час ходит автобус до Кливленда, - заметил Коннелли.
- Возьмем в разработку, - решил Бригс. - Может, водители вспомнят кого нибудь, подходящего под описание. - Он повернулся к Деа: - Тебе сколько лет, Деа?
- Восемнадцать, - солгала она, зная, что полицейские слишком заняты, чтобы проверить это немедленно. Ей показалось, что Бригс вздохнул с облегчением.
- Я хочу, чтобы ты никуда не уезжала, Одеа, - сказал он и, опираясь на обе руки, встал с дивана. Он был высоким, примерно метр девяносто. Только это и было в нем общего с Коннором. - Если мама позвонит, спроси, где она, но не говори, что мы заходили.
- А если она вернется? - спросила Деа.
- Мы на это и рассчитываем, - Бригс улыбнулся, отчего его лицо стало проще и жестче. На секунду действительно стало можно поверить, что он разбил гитару о голову родного сына. - Напротив посадим человечка следить за домом.
Деа встала. Ей хотелось, чтобы они ушли.
- А как же я? Мне в библиотеку надо, в Марборо, в школе проект задали!
Снова ложь, но ей нужен предлог, чтобы выйти из дома, а полицейские наверняка заметят ее отлучку.
- Мы бы предпочли, чтобы ты сидела дома, - откровенно сказал Бригс.
- Но заставить меня вы не можете?
- Нет. - Он смерил Деа взглядом, прикидывая, глупая она или просто упрямая. - Не можем.
Говорить больше было не о чем. Бригс сообщил Деа, что они скоро позвонят (это прозвучало скорее угрожающе, чем обнадеживающе). Она проводила полицейских до дверей - Коннелли накинул капюшон от хлещущего дождя - и проследила, как они отъехали. У дома Коннора стоял сервисный фургон, и человек в желтом макинтоше что то делал у телеграфного столба. Странное время для починки проводов - ливень такой, что того и гляди Индиану смоет.
Закрыв дверь, Деа прислонилась к ней, вновь поразившись, каким тихим и опустелым стал дом, точно покинутый корабль. Можно было расслышать каждую каплю дождя, падавшую на оконное стекло. В груди ныло от усилий не заплакать. Деа хотелось позвонить Голлум или просто проехать полторы сотни метров до ее дома.
Нет, надо оставаться спокойной и сосредоточиться.
Куда могла поехать Мириам? Неужели сказанное полицейскими - правда и мать могла ее бросить и удариться в бега?
Деа понимала, что отчасти уже приняла услышанное как истину: Мириам действительно крала удостоверения личности, занималась мелким мошенничеством и присваивала деньги, где только могла. Как ни странно, от этого сознания Деа стало легче. Ночные перелеты, заначки в укромных местах, вымышленные имена, фальшивые документы, привычка бросать работу, едва устроившись, - теперь все встало на свои места.
Вдруг Деа в голову пришла одна мысль, и она схватила ключи и, не заботясь накинуть куртку, выскочила под дождь. Ливень бушевал еще сильнее, чем ночью, небо было отвратительного зеленоватого цвета, отчего мир вокруг казался неестественным и неправильным. Добежав до машины, Деа промокла насквозь. Минуту она сидела, справляясь с дрожью, а потом негнущимися пальцами завела машину, включив обогрев на максимум.
Неужели за ней следят даже в такую погоду и увяжутся следом?
Оглядев двор и сад, она никого не увидела и, пригнувшись, сунула руку под пассажирское сиденье. Нащупав большую прореху в обивке, которую прорезала Мириам, она пропихнула кулак сквозь клочки набивки и нащупала толстый рождественский чулок, набитый купюрами. Как Деа и ожидала, деньги были на месте.
Она знала, что здесь больше двух тысяч, так говорила мать. Почему же Мириам сбежала без денег? Бессмыслица какая то.
Деа включила заднюю передачу и осторожно выбралась на дорогу - вода из под колес струями летела на траву. Якобы чинивший телефон человек копошился под дождем у основания столба, но выпрямился и проводил Деа взглядом. Почти сразу он полез в свой фургон и выехал за ней на шоссе.
Ну конечно, Бригс же обещал, что за домом будут присматривать! Одели полицейского телефонным мастером и науськали на нее. Наверное, в доме Коннора остался и другой соглядатай - докладывать начальству. Деа ощутила болезненный укол: значит, Коннор в курсе происходящего. Он знает, что ее мать воровка, что она исчезла, что Деа осталась одна.
На углу Мейн стрит она машинально повернула влево. Сервисный фургон тоже свернул на Девятое шоссе. Всякий раз, оборачиваясь, Деа видела за собой фургон, который не подъезжал слишком близко, но и не отставал. У нее вспотели ладони. Она чувствовала себя преступницей, хотя не сделала ничего плохого.
Только на полпути в Марборо Деа спохватилась, что и в самом деле направляется в библиотеку. Ну а почему нет? Бригса она предупредила, а библиотека прекрасное место, чтобы посидеть и подумать. Кроме того, у библиотеки общая парковка с почтовым отделением, где у Мириам абонентский ящик, тоже набитый деньгами. У Деа был запасной ключ - слесарь в два счета скопировал, несмотря на надпись на оригинале «Не делать дубликатов», и пару раз, оказавшись на мели, Деа утаскивала двадцатидолларовую купюру из маминого ящика, логично предположив, что Мириам все равно не заметит.
Надо проверить, на месте ли деньги.
Тогда можно будет точно сказать, сбежала Мириам - или что то еще.
Намного хуже.
У библиотеки образовалось настоящее озеро - за «фольксвагеном» разошлась рябь. Машин практически не было - умные люди сидели по домам. Деа выключила мотор и подождала. От дыхания запотело лобовое стекло. Сервисный фургон, который вовсе не был сервисным фургоном, не отстал: коп не стал заезжать на парковку и остановился у обочины на другой стороне улицы, будто так он менее заметен.
Деа выбралась из машины, пригнулась и побежала к дверям.
В библиотеке было тихо и неожиданно холодно. Пахло плесенью, как в склепе. Тяжелая дверь закрылась, и дождя не стало слышно. За столом библиотекаря женщина с крашеными рыжими волосами что то делала на компьютере и едва взглянула на Деа. Парень в грязной камуфляжной куртке дремал за одним из читательских столов, положив голову на открытую книгу. Судя по одежде, бездомный. У Деа сжалось сердце: неужели она теперь тоже бездомная? Лучше быть бездомной, чем пойти в приемную семью.
Она пошла мимо стеллажей к дальней стене, где на маленьком пятачке ниже уровня пола амфитеатром были расставлены кресла мешки. Эти места предназначались для детей, но после переезда в Филдинг Деа много часов провела именно тут - в библиотеке было малолюдно, и она читала все книги, которые хотелось, представляя себя в другом теле и в другой жизни.
При виде комковатых кресел и книжек с картинками, разбросанных на потертом ковре, Деа испытала непреодолимое желание свернуться калачиком и заснуть, но решительно пошла ко второй двери, выходившей на узкую, засыпанную щебнем полоску, отделявшую библиотеку от почты.
Деа снова выскочила под дождь, прикрывая руками голову. Только подергав дверную ручку, она вспомнила, что сегодня воскресенье и почта не работает. Она прижалась лицом к стеклу, загородившись ладонями, смаргивая с ресниц капли дождя. Темно. Она все равно постучала и подергала дверь. Ее охватило непонятное желание обязательно попасть внутрь. Только так можно выяснить все наверняка, а если Деа не узнает, то попросту умрет.
Она с силой пнула дверь в надежде, что стекло разобьется. Дверь, разумеется, выдержала, и неожиданно желание заплакать, которое Деа столько времени подавляла, пересилило. Оно кристаллизовалось в горле и превратилось в слово.
- Мама! - сказала Деа в пустой воздух, в дождь. У нее возникло странное ощущение, что за ней наблюдают, и от тревоги кожу закололо мелкими иголочками - гусиная кожа. - Мама! Мама!!
Она кричала сквозь серую пелену дождя, будто влага была занавесом и могла разойтись, открыв Мириам, улыбающуюся и идущую навстречу с раскинутыми руками.
Но ничего не произошло. Дождь по прежнему лупил по гравию. Деа плакала, не замечая этого.
- Мам! - она схватилась за ручки дверей и затрясла их, не совсем понимая, что делает. - Мама, ну где же ты?
В помещении почты по прежнему было темно. Но вдруг за стеклом появилась крупная хмурая женщина. Лицо искажали заливавшие стекло потоки дождевой воды. Отступив, Деа вытерла нос рукой. Женщина открыла дверь.
- Что ты вытворяешь, черт возьми? - возмутилась она. В джинсах, кроссовках и вылинявшей футболке с котенком она все равно умудрялась выглядеть грозно. - Мы не работаем!
Деа судорожно придумывала предлог.
- Пожалуйста! - она кашлянула. За спиной женщины виднелись тускло блестящие ряды абонентских ящиков. - Моя мама... Мама должна мне кое что прислать... Письмо. - Во рту пересохло. - Мне только посмотреть - на полминуточки, максимум на минутку. Пожалуйста!
Работница почты смерила Деа взглядом. Та никак не могла сдержать дрожь. Еще никогда она не чувствовала себя такой жалкой.
- Быстрее, - сказала женщина, отступая в сторону. - Сегодня приема нет.
- Спасибо! - Деа готова была броситься ей на шею, но той явно не понравилось бы подобное излияние чувств. Деа переступила порог, радуясь спасению от дождя. В кроссовках хлюпало, с волос на спину текли струйки воды. Женщина стояла у выхода, нетерпеливо постукивая ногой и не сводя с Деа глаз, будто та могла что нибудь стянуть.
- Я и приезжать то не должна была, - сказала женщина. - В пятницу забыла на работе мобильный, все выходные искала...
Скрипя мокрыми кроссовками, Деа подошла к абонентскому ящику. Пальцы сводило от холода, поэтому она долго не могла попасть ключом в замок - или набраться смелости открыть ящик. Она не знала, чего ей больше хочется: увидеть ящик пустым или полным.
- Сел, конечно, зараза. Никак не научатся выпускать телефоны с нормальным аккумулятором, всему научились, а этому нет...
Все было на месте - конверты с деньгами, аккуратно перетянутые резинками. Вот вам, никуда Мириам не сбежала! Но торжество тут же сменилось волной дурноты: значит, ее увезли силой, схватили и затолкали в какой нибудь багажник!
Согнувшись, чтобы заслонить содержимое ящика, Деа затолкала конверты с деньгами за пояс джинсов, выпустив сверху футболку. Здесь минимум пятьсот долларов, хватит на несколько недель самостоятельной жизни. На душе стало скверно - Деа и не думала, как одиноко ей будет без матери.
- Все взяла, что надо? - спросила женщина, когда Деа, обхватив себя руками, пошла обратно под дождь.
- Да, - ответила Деа, хотя это было неправдой: самого нужного у нее не было, она ничего не знала и не понимала. В одном она убедилась: пусть в глазах закона Мириам мошенница, воровка и даже наркоманка, но она никуда не уезжала по доброй воле. Она не бросила бы Деа.
Сев в «фольксваген», Деа посмотрела, следит ли за ней полицейский. Следил, конечно. Ее охватило бешенство: ни черта они не делают, нет чтобы пропавших разыскивать. Толку от них...
Она нажала на газ и вылетела с парковки, не зная, куда едет. Ее обуяло мстительное желание поводить этого копа за нос, потратить его время, заставить ехать к черту на кулички, тащиться за ней в своем фургоне, стараясь не привлекать внимания. Она будет ездить, пока самой не надоест, а ему придется следовать за ней как привязанному.
Деа резко свернула налево - коп едва не проворонил поворот - и нажала на акселератор. Машина с трудом пробивалась через сплошную стену дождя. Дворники бешено метались по стеклу. Так ему и надо, гаду. Деа свернула направо. «Фольксваген» занесло, руль дернулся в руках, Деа слишком сильно вывернула его в другую сторону, едва не съехав в кювет, но удержалась на асфальте. Она откровенно лихачила, позволяя себе рискованные маневры, но ей было все равно. Фургон ехал за ней как приклеенный, сокращая дистанцию, уже не заботясь о том, заметят его или нет.
Деа еще прибавила скорость. Вода летела из под колес широкими полукружьями. Казалось, небо надвигается на землю - так бывает во сне перед тем, как оно начнет исчезать. Слава богу, дороги были пусты - Деа едва различала что то в пяти метрах даже с включенными фарами. Только вода, заливавшая грязные, в выбоинах полосы, и ветер, приминавший к земле остатки травы на полях. Налево. Теперь направо. Деа даже не знала, куда едет: Марборо остался позади; перед ней были лишь глинистые колеи с пожухлой травой, обгорелые деревья, какие то клочковатые хвойные деревца, гнувшиеся к земле, - и дождь, вселенский дождь.
Снова направо. Деа извернулась на сиденье, проверяя, едет ли за ней коп. Фургона видно не было. Неужели удалось оторваться?
Деа снова взглянула на дорогу, и тут все и произошло. Пелена дождя, сквозь которую она ехала, вдруг начала меняться, затвердевать . Вода уплотнилась и изогнулась в силуэт. Деа ударила по тормозам, но было поздно.
Вода уже не была водой - к Деа направлялись две фигуры. У них не было лиц, но Деа почему то знала, что они улыбаются.
Она закричала и вывернула руль вправо. «Фольксваген» перелетел через кювет и оказался в поле. Руль вырвало из рук. Деа прикусила язык и ощутила во рту вкус крови. К ней протянулись черные мокрые руки деревьев, и она провалилась в темноту.